Читать книгу: «Ява», страница 20
58
– Это совсем близко. Вот Москва далеко. А у тебя есть девушка?
Вопрос поставил Валерия в тупик. Сказать правду значило прервать разговор, отвергнуть от себя человека. Опять сидеть одному и скучать в присутствии весёлой компании. Или катать их в ночи. Наврать? Этого ему не хотелось. Он не любил ложь, как и предательство. Пришлось изворачиваться:
– Есть.
– А она красивая?
– Чем-то на тебя похожая. Давай о тебе поговорим?
– Хорошо, – легко согласилась Оля.
Пришёл Игорь, и в небольшой кабинке стало тесно. Пошли сравнения со шпротами.
– Покажешь мне ваш посёлок? – молодой человек улыбнулся. – Заодно прогуляемся. Я здесь в первый раз. Может, больше никогда не приеду.
– Пойдём.
Ребята покинули компанию. Они направились от клуба, разговаривая между собой, по улочкам ночного посёлка. Сделав круг, снова вышли у дискотеки, их явно заждались.
– Где вы бродите? Ява, поехали в Барабаш.
– Мы сюда вернёмся, или…?
– Конечно, – уверенно сказала Вика. – Подружка, прокатишься? Мы хотим дома продукты взять.
– Поедешь? – спросил солдат, смотря в глаза новой знакомой.
– Да!
Разместились в кабине, как только было возможно. Старлей со своей девушкой заняли спальник. Остальные расселись на сидениях.
В Барабаше застряли надолго. К компании прибавилось ещё два офицера. Яванскому было уже неудобно управлять КаМаЗом. Он тихо, но настойчиво возмущался по этому поводу.
– Залезай на спальник, а я буду рулить, – ни с того, ни с сего предложил капитан.
– Ты же пьяный?!
– А ты?!
Вот и поговорили. Валера подумал и, как ему показалось, из двух зол выбрал наименьшее. Он забрался на спальник, где их уже сидело четверо. Игорь занял водительское место и они, промчавшись пулей мимо поста ВАИ, на котором инспектор с белыми ремнями махал жезлом, умчались обратно в Посьет. Зачем ездили туда-сюда, Яванский так и не понял. Да и думать о чужих проблемах не хотелось. Только вот передавать управление техникой Воробью он зарёкся. Нет, ничего не случилось, просто было страшно смотреть на дорогу и жалко подвеску, которая бешено прыгала на кочках.
Прибыв в посёлок, все разбрелись в разных направлениях. Пунктом сбора была определена площадка перед клубом через два часа. Валера с девчонкой остались одни.
– Ты умеешь управлять автомобилем? – первое, что пришло на ум, спросил Ява, наводивший порядок в машине.
– Немножко. Папа учил на «уазике» ездить.
– Значит, навык есть. Заняться всё равно нечем. Хочешь самостоятельно проехаться за рулём?
– А можно?
– Ну, на ближайшие час-полтора я единоличный хозяин и в полном твоём распоряжении. Командуй.
– Вперёд…
Выехали за населённый пункт, поменялись местами. Шофёр объяснил, как переключается коробка передач. Выключил раздатку, и девчонка попробовала переводить рычаг, выжимая сцепление без движения. Теоретический курс был завершён.
Слегка прыгнув, КАМАЗ плавно покатил на первой передаче. Испытывая напряжение, но стараясь всё делать уверенно, девушка переключала коробку. Выехали на перекаты. Достигли понтонного моста.
– Тормози.
– Как?
– Ё-моё! Выжимай сцепление. Смотри вперёд. Не газуй.
Грузовик мягко зашёл на понтонный мост и проехал по нему. Ольга выжала сцепление и выключила скорость.
– Куда нажимать, чтобы остановиться?
– Уже не надо, – Валера смотрел на неё, переходя от ужаса к восхищению. Он дернул рукоятку ручного тормоза, КАМАЗ встал как вкопанный.
– Если честно, я думал, сейчас свалимся в воду.
– А мне понравилось. Давай ещё покатаемся.
– Нет. Хватит. У меня сейчас сердце выскочит. Извини, но я, правда, перепугался.
– Хорошо, – опять же просто согласилась она, – давай пересаживаться.
Менялись прямо на сидушках. Девчонка переходя через военного, ловко развернулась и села ему на ноги. Прижалась всем телом, поймав его губы своими. Он не возражал, но опешил. Никогда ещё с ним женский пол не проявлял инициативу, да и отнёсся он к ней не как к подружке, с которой можно пофлиртовать, а как к сестрёнке. Оцепенение прошло. Ольга целовала и целовала его. «Ну, уж нет, – подумал Ява. – Того не будет, чтобы надо мною верховодили». Он обнял девушку, перехватил её губы, и они перевернулись на сиденьях. Совсем от себя того не ожидая, водитель молча согласился с условиями игры, и принялся гладить, щупать и тискать её тело. Медленно, но уверенно он продвигался под легкой одеждой.
– Ой! Дальше не надо.
– Здрасьте, а кто начал?
– Нет, я не про поцелуи. Я девочка. Не надо. Хорошо?
Валерку как током прошибло: «Да что я делаю. Дурак». Перед ним промелькнуло лицо Натальи. Ему стало больно и стыдно. Отстранившись, он занял водительское место.
– Извини!
– За что? Я сама захотела. И мне очень приятно. Можно, я тебя ещё поцелую.
– Потом. Может быть, – Яванский повернулся к Ольге.
Секунду они смотрели друг на друга, а потом долго смеялись.
КАМАЗ проехал немного вперёд и развернулся.
– Тебя к дому подвезти или пешком проводить?
– Лучше ножками, а то родители вопросы задавать будут.
– Ну, вот и всё, – когда ребята были у калитки, проговорил Валерка. – Всё хорошее быстро заканчивается.
– Ты ещё приедешь к нам?
– Не знаю, – честно ответил он. – Вот, если захочешь, можешь написать письмо. Я буду очень этому рад.
– А какой у тебя адрес?
– Да это разве проблема, – рядовой извлёк из кармана блокнот с ручкой, набросал на листочке текст и передал девушке. – Пиши.
– Обязательно. Ладно, я побежала. Уже, наверно, скоро утро?
– Через пять минут четыре.
– Ну, я пошла? – спросила Оля…, подошла к парню поближе, обняла его и поцеловала. Валеру словно током прошибло.
– Беги. Мне тоже пора. Мои скорее всего уже вернулись, а кабина закрыта, – он поцеловал её маленькие губки и пошёл прочь не оборачиваясь.
Всю дорогу до Барабаша шофёр молчал и не обращал ни на кого внимание. Спать остался в машине, забравшись на спальник и укутавшись с головой в одеяло.
Разбудил волевой и настойчивый стук по металлу. Валера приоткрыл веки. Уже рассвело. С улицы его не видно. На сидениях кто-то зашевелился. Приподнялась голова Воробья.
– Что надо?
– Выйдите, – голос был требовательный.
– Чего? – уже присев, переспросил Игорь.
– Ко мне, капитан, или вы старшего по званию не уважаете?! – голос стал срываться на крик.
«Ого! Сейчас кто-то нам будет вливание делать. Только за что?», – подумал Яванский и прислушался к разговору.
– Вы что, пьяны?
– Никак нет.
– А где ваш водитель?
– Отдыхает, товарищ подполковник.
– Что он себе позволяет в вашем присутствии? Почему вы ночью не подчинились требованиям инспектора ВАИ? Чуть мне подчинённого не угробили. Всю ночь колесили туда-сюда. Кто вам позволил так себя вести в военном гарнизоне? Приводите себя в порядок и подъезжайте на пост, будем смотреть ваши документы… разбираться с вашим начальством.
– Есть!
Воробей запрыгнул на место. Рядовой сквозь шторку видел, что старший офицер сел в УАЗ и уехал.
– Ява, вставай.
– Я не сплю.
– Всё слышал?
– Конечно.
– Что будем делать?
– Он у вас взял какие-нибудь документы?
– Нет, – как-то приободрившись, сказал Воробей.
– Значит, что-нибудь придумаем. Заводимся и выезжаем.
Все дороги, как ни крути, вели через здание ВАИ. Деваться некуда. Решили действовать на авось. Подъезжая к посту на малой скорости, обратили внимание, что их уже встречают. Перед центральным входом стоял довольный подполковник и что-то говорил солдатам, указывая пальцем в сторону КаМаЗа.
– Ну, товарищ капитан, молитесь, чтобы нас на въезде выпустили и не пришлось сшибать шлагбаум. Задерживаться нам здесь нельзя. Задание не выполнено, – рядовой посмотрел на площадку. – Все их машины на стоянке за забором. Пока откроют ворота, заведутся, паника, шок, мы уже будем за шлагбаумом, а там… главное место под хорошее укрытие найти…
– Что задумал? – внимательно вслушиваясь в слова водителя, спросил Игорь.
– Держитесь.
Валерка, мило улыбаясь, не подавая вида и не делая никаких резких движений, газанул, перевёл рычаг на вторую скорость и дал полный газ. Обдав стоящих на улице клубами выхлопных газов, техника промчался мимо стоящих, набирая скорость. Разогнать трехосник тяжеловато, но, когда есть опыт, только притапливай, он сам полетит.
– У них рожи вытянулись, – крикнул Игорь, – дави на педаль.
– О, зашевелились, – смотря в зеркало заднего вида, заметил водитель. – Теперь не подвёл бы дежурный на шлагбауме.
59
Когда до выезда с территории военного гарнизона оставалось метров шестьдесят, Валерка нажал на сигнал и заморгал фарами. Дежурный выскочил и отпустил верёвку. Шлагбаум вовремя взлетел вверх. Воробей показал ему руками дружеский жест и замахал, чтобы тот опускал перекладину. Уходя за поворот, в зеркале заднего вида в клубах пыли они увидели, резко затормозившие перед препятствием УАЗы.
– Во-о-о-от… Теперь они ещё несколько секунд потеряют, а мы на приличной скорости заберёмся на сопку. Им с места по этим ухабам, да ещё в горку, долго… выходить на нужную скорость. Конечно, если за рулём не сидят такие же придурки, как я, – заключил Валера. – Где-то здесь должен быть съезд влево… вот он…
КАМАЗ притормозил и резко вошёл в лесной поворот, почти не оставив следов торможения на гравийной дороге. Только стена пыли продолжила движение по инерции вперёд над дорожным полотном, растекаясь по сторонам.
– Сейчас пыль осядет, и следов вообще не останется, – посмотрев на капитана, заключил водитель.
Между деревьями вниз они проехали на достаточное расстояние, чтобы технику не было видно с проезжей части. А здесь ещё и местечко по размеру разыскалось – танковый окоп. Ява заглушил дизель и выскочил из кабины. Внешний вид грузовика был ужасен. Весь в грязи и пыли. Ветки, трава и чёрт знает что. Номерные знаки, что на переднем бампере, что на заднем заляпаны грязью. Бегло глянув на машину, рядовой побежал наверх. Заняв удобную позицию, он наблюдал за дорогой. След в след по направлению посёлка Раздольный, промчались три УАЗа. Валерка посмотрел на часы: «Девять часов двадцать минут. Весь день можно отдыхать. Ждать их возвращения бессмысленно».
– Ну что, будем спать? Здесь нас никто не потревожит, – вернувшись, спросил Яванский.
– И сколько будем «загорать»?
– До вечера. Потом приедем в Раздольный. Надо будет договориться и заехать на территорию автобата. Приведу нашего «мустанга» в порядок: помою, осмотрю, смажу, подтяну. Там же переночуем и раненько поутру двинем на танкоремонтный завод. Оттуда в Хабаровск… Или нам ещё куда надо?
– Нет. Всё, что необходимо, заберём там же.
– Есть будете? – Валерий взял со спальника сумку с продуктами.
– Нет, не хочу. Жажда мучит?
Ява разложился на траве и принялся есть. Он передал Воробью термос с речной водой, которую успел набрать ночью. Перекусив, они расположились тут же. На свежем воздухе сон крепкий.
В восемнадцать часов, успешно достигнув Раздольного, машина въехала на территорию батальона. До двадцати четырёх водитель готовил КАМАЗ. На передней левой рессоре лопнула стремянка. Пришлось ставить новую, которую тут же Яванский выменял на один гвардейский значок, подаренный Юрием.
В семь часов утра Воробей и Ява в режиме ожидания находились у ворот завода. Без какой-либо спешки загрузили дизеля. Капитан получил то, что он должен был забрать по указанию штаба округа, и выдвинулись в сторону своей родной воинской части.
***
– Какие «фазаны»? Да в моей роте? Кто развел «дедовщину»? Да я из вас не связистов, а танкистов сделаю. Ефрейтор Денисов, выйти из строя! – построение на плацу. Горбунков нервно ходил взад и вперёд, заложив руки за спину, и делал очередное вливание. – Вышел? Ну-ну! Вот, полюбуйтесь… «офазаневший годок». Другими словами, оборзевший старший солдат. Что, боец, мы уже командира батальона ни во что не ставим? Его приказы вам не указ? Старшина! Алексей! Где ты, мать твою. А-а-а! Выдать ему ОЗК, пару больших ведер… и в люки. На неделю. Сам прослежу. Вы поняли поставленную задачу, «танкист» Денисов?
– Так точно!
Так началась очередная волна борьбы с «дедовщиной». «Танкистами» ротный делал самых-самых ему ненавистных подчиненных. Это значило, что накопительные емкости фекальных вод очищались посредством ведра, лопаты и такой-то матери военнослужащим, облаченным в защитный химический костюм. Люк был один. Его очистка производилась раз в неделю специальной техникой. Солдат же, черпая вонючую жижу вручную, выносил её метров за сто от казармы и поливал заросшее травой поле.
Емкость постоянно наполнялась, и надо было хотя бы удержаться на одном уровне, чтобы вся эта «прелесть» не перетекала на бетонную дорожку. Адский труд, но это было самым суровым наказанием, которое время от времени применял Горбунков.
– Итак! – проводив взглядом «штрафника», бегущего облачаться в «мундир», продолжил разбор полётов капитан. – Кто у нас в роте ещё – «фазан» птица гордая?
– Я!
– Я-ава-а?! Ты?
– Так точно!
– И с каких пор?
– С момента перевода.
– Та-а-ак! Кто ещё?
– Я! – громом прокатилось от строя.
– Андрей? Осин? Ты тоже? – он смотрел на каптёрщика. Командирское лицо вытянулось, усы обвисли. – Хватит. Мои нервы не выдержат. Марчук, возьми с них объяснения.
– Есть! – молодецки отчеканил старший лейтенант. – Яванский, Осин, за мной.
Настал час расплаты. Остальных ребят он не тронул. Старлей сиял от возможности досадить этим двум «зарвавшимся» военнослужащим. Но, когда он прочитал их объяснительные, застыл в недоумении и растерянности, всматриваясь в две мило улыбающиеся физиономии.
– Вы что, совсем охренели? – только и смог он выдавить из себя. – Пошли в штаб батальона.
Этого только не хватало. Замполитом там был никто иной, как старший лейтенант Дёмин. Что было бы с Валерой и Андреем, неизвестно, не вступись за них комбат.
– Это что за крики?
– Вот, товарищ майор, раскрыли ячейку из двух старослужащих. Скоро «дедушками» станут. Уже молодых солдат гоняют, издеваются. Думаю, надо подключать особый отдел штаба округа и передавать материалы в военную прокуратуру для возбуждения уголовного дела.
– Эка, куда завернул. Сегодня на дворе не тридцать седьмой? Или книжек начитался да фильмов, насмотрелся? Выслужиться хочется? Карьерного роста захотелось? Кто вам дал право повышать голос на подчинённых? Если проводите дознание, так делайте это по всем правилам… Но кто вам на то отдал приказ и уполномочил? А теперь доложите, в чём дело.
Дёмин с Марчуком наперебой излагали результаты своей работы. Северцев изредка переводил взгляд на бойцов первой роты, которые тихо стояли плечом к плечу и улыбались.
– Дайте их объяснения, – майор взял два исписанных листочка и углубился в чтение. – А что, у нас запрещено военнослужащим иметь личное мнение по тем или иным вопросам?
Замполиты смотрели на него с недоумением. Бойцы слегка приободрились.
– Яванский и Осин, выйдите из кабинета, – распорядился Дёмин.
– Отставить! Почему нарушаете субординацию, товарищ старший лейтенант? Кто старший офицер в данном помещении? Чему вы учите личный состав? – повернувшись к ребятам, он уже спокойно добавил. – Ну, кто первый пояснит свою точку зрения?
Ребята переглянулись и пожали плечами.
– Осин, так как ты у нас младший сержант, начинай первый.
– Товарищ майор, я думаю… в том, что мы… Вернее, что нас «расстегнули»… В общем, ничего плохого нет. Это определённое доверие со стороны старослужащих. Вот и всё. А то, что мы над кем-то издеваемся, так это всё домыслы старшего лейтенанта Марчука. У нас с ним был конфликт, вот он и мстит сейчас. В объяснении я так и написал.
– Всё?
– Так точно!
– Хорошо. Яванский!
– К тому, что сказал Андрей, могу добавить следующее, – медленно начал Валерка, посмотрев в глаза Северцеву. – Во-первых, «дедовщина» в Вооруженных Силах Советского Союза появилась с шестидесятых годов, когда на срочную службу начали призывать бывших осуждённых за мелкие преступления.
– Интересно. Продолжай. Хорошо излагает. Правда? – комбат посмотрел на офицеров.
– В результате они, прошедшие исправительные учреждения, принялись насаждать в армейских рядах, видоизменяя зоновскую «академию», приводя её к стандартам новых условий, так сказать жизнь «по понятиям». То есть вводили свою иерархию подчинённости, на принципе доверия большинства. Только не во главе с «паханом», а с «дедами». Во-вторых, как это ни странно, данное обстоятельство устраивало сильно загруженных работой офицеров среднего звена. Частично их работу с личным составом уже выполняли «дедушки» с погонами сержантов. Не всегда, но… Я не высказываю своего мнения о нашей части, я говорю в общем. Хотя и у нас имеются перегибы. Говорить о том, что конкретно в первой роте, имеются проявления «дедовщины», нельзя. Есть отдельные вспышки, однако, как известно, они гасятся умелыми действиями замполитов при содействии «стукачей».
– Осведомителей, – поправил Дёмин.
– Одно и то же… А в заключение…, если вы позволите, товарищ майор?
– Интересно!
– Считаю, что в батальоне недостаточно сержантского состава. Например, выходит группа на какие-либо работы. Кого назначать старшим? Естественно, старшина или взводные знают, кто в этой команде «фазан» или «дедушка» и кто из них пользуется большим авторитетом у личного состава. Всё просто, именно такой человек и будет следить за порядком и выполнением поставленной задачи. Вывод: в нашей роте полное отсутствие «дедовщины», а укоренившаяся за несколько десятилетий армейская иерархия присутствует в антикварном приложении.
– Немного длинновато, но вразумительно. И что в этих объяснениях крамольного? – комбат опять повернулся к младшим офицерам. – Я ничего противозаконного не вижу. Все живы и здоровы. Никто не жалуется. В чём, собственно, проблема? – теперь уже, в свою очередь, переглянулись и пожали плечами старлеи.
– Если не знаете, считаю, что Осиным сделан правильный вывод… вы Марчук, мстите своим подчинённым. Это вас не красит ни как командира, ни как человека, – Северцев повернулся к младшему сержанту и рядовому. – Можете быть свободными. Ротному доложите, что всё в порядке и попросите его зайти ко мне.
Вторая волна «охоты на ведьм» прокатилась рядом, слегка задев Яванского. Хотя как посмотреть. Авторитет ребят вырос даже в глазах офицерского состава. В этот период к Валерию подошёл секретарь партийной организации и предложил возглавить комсомольское бюро батальона. Недолго думая, взвесив все: «За!» и «Против!», рядовой согласился, найдя в этой общественной нагрузке свои положительные стороны. Через два дня члены ячейки проголосовали единогласно за выдвинутую кандидатуру.
Обязанностей было мало, а вот возможностей… Только то, что у секретаря был свой кабинет в клубе части, давало широкие возможности. Это помещение стало и местом для проведения собраний, и комнатой отдыха, и фотолабораторией, и художественной мастерской.
Самое главное, в неё никто из посторонних не входил. Рядовые и сержанты в спокойной обстановке занимались любимыми делами, без нажима сверху. Валера быстро наводнил бюро энтузиастами. Привлёк любителей художественного слова, графики и рисунка, нашел любителей фотодела. Работа была налажена так, что никто и ни за кем не бегал, каждый делал то, что умел, хотел и любил. Но в срок.
60
С октября через день или два бушевали ветра и шли проливные дожди, переходящие в сильные ливни. Валерка зачастил в наряды, так как на улице практически не было работы. По роте, КПП и столовой старшина назначал его только старшим. Не находя для себя каких-либо занятий, скучая по дому, Яванский просил Алексеева вносить его в график через два дня. Так хоть немного отвлекаешься от всяких мыслей. Вот только в карауле он по-прежнему ходил часовым.
Начиная с середины осени и до первых морозов, заступая на смену, солдаты всегда брали с собой костюмы химической защиты Л-1. В очередной наряд Ява заступил слегка простуженным. Чувствовал себя вяло, но не придавал этому значения. Первую смену отстоял нормально. Моросило, солнышко скрылось за горизонтом, и пришла ночь. Луна еле просматривалась сквозь сгустившиеся тучи. Сменившись и прибыв в караульное помещение, Валерий перекусил салатом из свежих огурцов, помидоров, лука, укропа, заправленным настоящей сметаной.
Овощи и зелень были добыты на офицерских огородах, а сметану прикупили через водителей роты МТО в ближайшей деревне. Дополнением к столу служил большой тазик, наполненный варёной кукурузой, которую срезали на колхозных полях и целый час томили в кипятке. На плите томились и суп, и жаркое из свежего мяса, которое ещё перед караулом бегало и кудахтало в одной из построек на дачных участках.
Рядовой чувствовал себя настолько отвратительно, что, немного поковырявшись в тарелке, достал из аптечки аспирин, сглотнул его, запив водой, и пошёл спать. Караул в боевой роте – это не как в учебной: никто зря не потревожит. Он отдыхал вплоть до новой смены. Второй раз заступал с двух до четырех ночи.
Тяжёлое время – борьба со сном. Дождь усилился. Заступив на пост, Яванский приладил автомат под накинутую поверх Л-1 плащ-палатку, радиостанцию перевёл из-за спины на грудь и прохаживался вдоль длинных складов с техникой. В одну сторону приходилось брести около ста метров. Капли барабанили по капюшону, словно молотом по голове, многократно усиливая боль. Съежившись, сжавшись, обхватив себя руками, Валера начал согреваться. Сбавил темп и уже еле передвигал отяжелевшие, с налипшей грязью на кирзачи, ноги.
Вдруг перед ним возникло небольшое озеро. На берегу, которого два мужика готовились отчалить в деревянной лодке, порыбачить. Боец приблизился к водной кромке, когда один прилаживал вёсла внутри, а второй сталкивал каюк с отмели.
– Эй, стой, – окликнул людей Ява.
– О, военный. А ты откуда взялся-то?
– Да вот… хожу…, охраняю объект.
– Какой? Здесь верст на пятьдесят ни одного строения.
– Да как же? Вот мой пост, а вы на его территорию зашли.
– Ну, так бы и сказал. Извини, не знали. Сейчас исчезнем.
Мужики помахали, как бы прощаясь.
– Погодите, – разволновался Валерий.
– Чего тебе?
– У вас курить есть?
– «Прима». Будешь?
– Да!
– Держи.
Рыбак, стоящий на носу лодки, достал помятую пачку. Рядовой быстрым шагом зашёл в воду и потянулся к руке, в которой были зажаты сигареты.
– Ё-о-о! – Яванский закричал оттого, что прямо лицом вниз падает в огромную лужу.
Выкинув правую ногу вперёд и дернувшись всем телом, удержал равновесие.
– Фу ты, – произнёс он, – заснул. Вот чёрт. Точно, приспал. Это же сон был.
Часовой попрыгал на месте и пробежался. Он резко разворачивал тело вправо и влево. Приседал. Грязь от его ног разлеталась в стороны. Костюм был испачкан, но сознание пришло в норму, в глазах прошла пелена. Запыхавшись, Валера начал ходить, меняя маршрут движения, чтобы не привыкать и не замыливаться.
– Мать моя женщина! Это же надо, заснул на посту! Впервые за службу. Бывало и хуже, а заснул сейчас, – рядовой поймал себя на том, что разговаривает в полный голос: «Шиза. Всё, крыша поехала окончательно. Это ненормально. Всё, психоз обеспечен. Нет, это шизофрения. Раздвоение. Что будет дальше?»
Посмотрев на часы, Ява положил руку на станцию и нажал тональный. Затем, нажав на вызов, отрапортовал, что происшествий не случилось. Опять посмотрел на циферблат. Всего час отстоял. Наверное, поднялась температура. Действие таблетки закончилось. Часовой сопел забитым носом. Периодически он останавливался, прочищал ноздри и шёл дальше.
В конце склада лежала навалом куча шлакоблоков для строительства нового сооружения. Что-то сверкнуло. Справившись с первым лучиком солнца, который слепил глаза, часовой продолжил свой путь.
– Эй, вы, что здесь делаете? Кто вам сюда разрешил? – он обратился к личному составу первой роты. Ребята передавали друг другу большие кирпичи, складывая их в ровные стопки.
– Командир приказал. Валера, мы же с разводящим пришли.
– Действительно, что-то я себя неважно чувствую. Наверное, заболел. Эй, малый, – он обратился к молодому парню, которого никогда не видел, – сбегай постой на фасаре. Курить охота. Я с пацанами покалякаю. Если что, свистни и беги к нам.
– Ага! – «молодой» побежал к дороге.
Валерка присел. Один из сержантов протянул ему пачку «БАМ». Рядовой ловко выдернул сигарету. Чья-то рука поднесла зажигалку, и палец крутанул колёсико.
«Да что такое? – часовой недоумевал. – Что со мной сегодня?», – он сидел на куче шлакоблоков, подмяв под себя плащ-палатку. Автомат лежал на коленях. Станция почему-то мокла под дождём. Захотел встать, но отяжелевшее тело не слушалось.
Превозмогая боль и пересиливая себя самого, он с трудом поднялся. Посмотрел на стрелки часов… время доклада. Не поднимая станцию, взял тангетку и доложился.
Немного постоял, подождал, когда пройдёт лёгкое головокружение и восстановится зрение. Навесил на себя рацию. Накинул на плечо оружие и потихонечку побрёл, прибавляя шаг. Постепенно боль и слабость ушли. К приходу караула он уже чувствовал себя сносно и облегченно выдохнул, когда сдал смену.
– Ты чего? – спросил разводящий.
– Всё в порядке. Просто устал.
– А-а-а!
Когда вошли в здание, дежурный посмотрел в лицо подчинённого:
– Ты белый… как мел. Плохо?
– Никак нет. Устал.
– Иди, герой, спать. Там видно будет.
Опять провалялся до новой смены. Пробудился через три часа отдохнувшим.
– Ну вот, другое дело, – офицер всматривался в караульного. – Ты чего раскис, Ява? Держись. Дождик закончился. Солнышко вышло. Л-1 можешь не одевать, но с собой, на всякий случай, возьми. Это касается всех. На выход.
Смена с десяти до двенадцати. Сквозь разбегающиеся тучи, подгоняемые холодным осенним ветерком, пробивались солнечные лучи. Ходить было тяжело, так как на сапоги налипали большие куски грязи. Чтобы не таскать лишнее, Валера повесил сумку с Л-1 и станцию на замочные петли ворот, как раз посередине поста, чтобы слышать вызов. Перемещался уже не так далеко, как ночью. Старался не выходить на открытые площадки, избегая встречи с порывистым ветром. Солнышко согревало. Становилось тепло и уютно. Часовой щурился и улыбался.
Выйдя между складами, Яванский увидел, как к воротам подъезжает УАЗ. Машина остановилась. Рядовой перевел автомат из-за спины и вскинул штык-ножом вперёд. Из салона вышел прапорщик и уверенным шагом направился к границе охраняемой территории.
– Стой! Кто идёт?! – чётко и громко произнёс боец.
– Не видишь, что ли? Или ослеп? – не сбавляя шага, нагло проговорил идущий.
– Стой! Стрелять буду! – одним движением большого пальца предохранитель переведён на одиночную стрельбу, стук передёрнутого затвора.
– Ты чего, оху…. Вызывай разводящего. Сменишься, я тебе объясню, слюнтяй. Из какой роты? Чмо?
– ??? – Яванский левой рукой сжал цевье автомата, а указательный палец правой руки положил на спусковой крючок. Упёр приклад в плечо и зафиксировался для стрельбы стоя.
– Товарищ прапорщик, он сейчас будет стрелять. Это Ява. Он не шутит, – убегая от автомобиля со скоростью зайца, закричал водитель.
Несколько секунд назад задававший вопросы, сыпавший оскорблениями, пригнувшись и закрывая голову, побежал в сторону караульного помещения.
Солдат спокойно отстегнул рожок и отвел затворную раму. Боеприпас вышел из патронника и упал на его ладонь. Бережно погладив гильзу и пулю, рядовой вставил патрон в магазин, который пристегнул на место. Перевел предохранитель в верхнее положение и АК за спину. Запищал тональный на радиостанции.
– Пост два, ответьте…
– Караульное помещение…
– Сейчас будет открыт доступ на территорию. Проезд к складу номер четыре. Охрана объекта с вышки.
– Есть!
Повесив на себя станцию и сумку с Л-1, часовой уверенным шагом проследовал к вышке. Взобравшись по внутренней лесенке, он созерцал подходы с высоты десяти метров. Всё хорошо, только ветер продувает, куда ни встань.
Пришлось надеть резиновую куртку от защитного костюма. Когда на территорию въехал УАЗ, из которого зло смотрел сморщенный прапорщик, Валерка улыбнулся. Настроение было прекрасное. Он всегда следовал врезавшемуся в голову армейскому лозунгу: «Живи по Уставу – завоюешь честь и славу!».
Последние два часа еле достоял, чтобы не свалиться окончательно. Ломало всё тело, болела голова, першило горло, нос не дышал. Прямо из караульного помещения Валерка направился в санчасть. Начальник медслужбы осмотрел его и определил в лазарет, поставив диагноз «грипп».
