Читать книгу: «Завтра будет ещё лучше!», страница 2
Павлу казалось, что они метились прямо в него. Собирались утопить в таком лёгком и недоступном ему счастье. Куда только смотрят родители? Чему они научат этих щенков?
Он бы взял их за шкирки и заставил пропалывать огород! А потом собирать ягоду до самого вечера, как делала его мать. Только болью, трудом и преодолением можно воспитать настоящего мужчину! А что смогут вырастить на огороде эти бездельники? Тьфу, да они даже картошку не посадили – устроили бассейн на участке!
Позорище!
Какая глупая трата времени и земли! Сколько всего можно было бы вырастить! Сколько всего окапывать на жаре, закатывать и запасать на зиму!
Подул ветер – и куст крыжовника зашелестел, насмехаясь над такими грубыми и прямолинейными мыслями Бухарова. Он глубоко вздохнул и вытер пот со лба.
– Дяденька, вам плохо? – спросила симпатичная девчушка, осторожно выглянув из-за забора.
– Мне? – удивился Павел. Странно, никто у него никогда это не спрашивал, даже мать.
– Вы же устали! Надо отдохнуть! – она с явным сочувствием посмотрела на побледневшего дядю. Такого огромного, сильного – и совсем беззащитного сейчас. Казалось, ещё немного, он просто упадёт от усталости на такой жаре.
– Отдыхать? Зачем? – фыркнул Павел. – Я же не лодырь как некоторые. Смотри, сколько всего надо сделать ещё: окопать все кусты ягоды, пролить яблоньки. Окучить картошку. Наверное, любишь картошечку, а? Ты ещё мелкая, не знаешь, какая дорогая сейчас картошка! – Бухаров ухмыльнулся и расправил плечи, найдя, наконец, способ, как смыть эту беззаботную улыбочку с мордашки девчонки. Сейчас он прочитает ей лекцию и научит ценить настоящий труд! Загрузит по полной смыслом преодоления, болью и потом. Вдруг Полинка с ней подружится и вырастет такой же смешливой, счастливой лентяйкой!
– Не-е-е, я чипсы обожаю, – засмеялась девочка. – Картошку у меня папка любит, он её покупает в магазе. Самую кру-у-упную. Отбористую. У вас мелкая как горох. Папка говорит, невыгодно и дорого сажать самим. Сорт у вас неподходящий. Лучше поддерживать этих… ответственных производителей! И не отбирать работу у хороших фермеров. А что значит «откапывать»? Вы там сокровище ищите или вход в Нарнию?
– Ага, в Свинарнию! – рявкнул Бухаров, раздосадованный, что такая сопля легко спустила его с трона колхозного короля одним практичным доводом. Да что они могут понимать? И кто дал ей право высказывать мнение? Ремня дать по жопе – и пусть грядки полет. Чипсы она любит! В магазе они купят! Может, ещё клубнику им с Марса лично Гагарин привозит, а?
– Смешной вы, дядь. Уста-а-а-алы-ы-ый! А внутри ядовитый как гадю-у-у-учка! Совсем закопались в своей Свинарнии, – засмеялась девочка. – Надо вас отмыть. Во-о-от! – Она ловко протянула водный пистолет через перегородку и пустила лёгкую, освежающую струю в лицо этого загорелого, грубоватого дядьки, похожего на кривую головешку из костра, плюющуюся искрами.
Бухаров хотел выругаться, но вместо этого высунул язык, чтобы поймать несколько капель со лба. И зачем он вспомнил Гагарина сейчас? С этой марсианской клубникой было связано что-то неуловимо-счастливое, болезненное и почему-то сладкое, как Советский пломбир.
Но на душе стало теплее. Он вдруг поймал себя на мысли, что сам с удовольствием взял бы водный пистолет и погонял с детворой вокруг бассейна под радостный хохот соседей. Кому они сдались, эти проклятые грядки в такую духоту?
Может, ребёнок с её детской смекалкой в чём-то немного прав?
О-о-х… в животе заворочался настоящий зоопарк, когда от соседей донёсся ни с чем не сравнимый, манящий запах шашлыка. Наверное, сейчас Павел готов был отдать половину урожая за один ломтик ароматного, прожаренного мяса. Да что там половину – весь урожай!
– Здравствуйте! Вас моя Аня-попрыганя не слишком умотала? – сосед улыбался Бухарову, поблёскивая стёклами очков. Интеллигентишка, сразу видно. От него так и веяло странной доброжелательностью – редкой для их пыльного райончика совсем как подарок в грязи.
– А? Ничего, мы тут с утра умотанные, – буркнул Павел, скосив глаза на два чудесных шампура с нанизанными аккуратными кусочками мяса. У этих чистоплюев даже куски выверенные как по нотам – нет, чтобы нанизать жирный кусманище, каким можно подавиться!
– Может быть, присоединитесь к нам? У нас тут небольшой праздник. Решили, понимаете ли, устроить в честь возвращения дочки из лагеря. А вы тут работаете. Мне даже стыдно немного праздновать, когда вы тут настоящую целину поднимаете, – с тёплой, совсем не обидной иронией добавил сосед. Тут же улыбнулся, словно извиняясь за все прочие шашлычные дни, их двухэтажный домик и даже бассейн, вместо которого можно было посадить чеснок.
– Кхм! Спасибо, конечно. Дел по горло, да. Картошку окучить надо, – фальшивым голосом ответил Бухаров, выпучив глаза на шашлык, чтоб он провалился вместе с соседом – нашёл повод издеваться, когда так кишки сводит!
– Поня-а-атно, – сосед поправил очки и вздохнул. У него была такая же смешная манера растягивать гласные, когда его что-то разочаровывало или вызывало отклик в душе. Или ему это всё показалось? Павел хмыкнул, не желая продолжать неловкий разговор. – Тогда не откажите, пожалуйста, отведайте немного и нашего скромного праздника. – К удивлению Бухарова, интеллигентишка протянул ему сразу два шампура – такое расточительство! Захотелось высказать ему всё про невоспитанную и слишком громко смеющуюся дочь, про эти легкомысленные поводы для праздников и особенно – про бассейн вместо зарослей лука. Но это непосредственно-искреннее «отведайте» против воли заставило Павла криво улыбнуться в ответ. В животе требовательно заурчало.
– Э-эм? Спасибо, конечно, – кивнул Бухаров. – Спасибочки. – Добавил он, принимая сочное, ароматное сокровище. Теперь эпизод про «Свинарнию» выглядел уморительно смешно.
Странный сосед исчез в радостном хохоте – вот только что два мирка встретились, обменялись впечатлениями, запахами, но тут же разошлись по своим делам.
Павел покосился на забор – не вынырнет ли из-за него Аня-попрыганя, не блеснёт ли стёклами очков странный сосед. Может, ему приснилась такая щедрость?
Нет, в ноздри ударил запах шашлыка. Бухаров усмехнулся ему как родному, не удержался и сорвал зубами аккуратный кусок. Очкарик знал толк в шашлыках. Хотя с виду даже на мужика на похож – ни характера, ни оглушительной дури, ничего такого впечатляющего нет.
Неужели подмазаться решил за что-то? Воровал по ночам его клубнику для дочери, а тут решил откупиться двумя несчастными шашлычками?
Павел подскочил от такой пронзительной и ясной мысли, подбежал с двумя шампурами к грядкам со стороны соседей, держа истекающие соком шампуры – нет, вся клубника, его гордость и марсианское сокровище на месте, ни одного листика не примято.
Вот и как их понять, этих очкариков? Откуда только такие берутся? Уязвлённый тем, что чистоплюи не позарились на его клубнику, Бухаров с глубокомысленным видом уничтожил оба шашлыка. Облизнул шампуры, ещё хранящие вкус и аромат мяса.
Жене с дочерью не за чем знать о том, что он размяк от соседской лести. Нужно ещё в магазин зайти. И придумать, как достойно ответить этому интеллигенту…
***
Татьяна освободилась с работы и с двумя тяжёлыми сумками, полными тетрадей, отправилась за дочкой в секцию танцев. Платный кружок Бухаровы не могли позволить, поэтому водили Полинку в обычную секцию, которая находилась в дурном районе, где могло случиться всякое.
В душе поднималось нехорошее предчувствие. Сумки оттягивали руки, поэтому Татьяна с тяжёлым вздохом присела на скамью. Работа учительницей младших классов выматывала её, заставляя находить подход, усмирять непредсказуемые драки, выступать парламентёром с родителями. Недавно одна такая маман с горящим взором великомученицы настойчиво уверяла, что их семья – самая культурная в районе.
А когда Бухарова из последних сил выслушала её истеричный рассказ, отвела драчливого сына за угол и потребовала, чтобы тот «не слушал эту тупую ботаничку, а лупил всех ссыкливых лохов».
Может, Татьяна что-то делала не так? Как объяснить твердолобым, порой до крайности упёртым на собственной правоте родителям, что насилие – не выход из конфликта? Унижая слабых, ты не становишься сильнее, а просто на время находишь грушу для битья, чтобы спрятать за ней собственные комплексы и страхи.
Какой подвиг в том, чтобы избить мелкого пацана и отобрать у него мелочь? Бухарова вздохнула, вспомнив, как директор потребовала всех педагогов оформить подписку на никому ненужные издания, лишь бы отчитаться перед чиновниками. А ещё скинуться на новый картридж и бумагу для принтера, хотя все средства вроде бы выделялись в полном объёме.
Такое ощущение, мир просто сходил с ума. Многие считали себя хозяевами личной гордой планеты: вот они сидят где-то на Марсе и смотрят со спутников на остальных как на суетливых, бесправных букашек. Надо же, какие странные насекомые! Чего они хотят? Уважения? Равенства и братства? Может, они ещё потребуют, чтобы их жалкие мнения выслушивали? Ха-ха, вот это шоу! Запасайтесь попкорном, скоро следующая серия!
Буквально сегодня Татьяну ошарашил улыбчивый, простовато одетый, с виду очень открытый отец одного из троечников. Попросил лупить сына указкой по голове, ведь в его время некоторые учителя так и делали. Сломали об его светлую головушку несколько указок – но сделали же настоящего человека, вы понимаете? Хотите, скинусь лично для вас на указку покрепче? За идею ничего не жалко!
Татьяна с трудом сдерживая смех отказалась от такого бесценного подарка и попробовала объяснить товарищу, что человеком он стал не благодаря синякам и сломанным об голову указкам, но потому что в какой-то момент взялся за ум. Перестал пить, устроился на работу – в общем, стал сам ковать подкову личного счастья.
Но отец не согласился и попросил почаще кричать на сына, желательно погромче, ведь тот частенько любит притворяться глухим. А указкой бить не по голове, но хотя бы по пальцам для профилактики – если тот будет глазеть в окно, пропускать мимо ушей слова учителя и не принимать важные аргументы. Ведь как ещё страна сможет породить новых жуковых, гагариных, пушкиных и добролюбовых, если не уважать учителей, тратить их время на ерунду и запрещать вдалбливать в головы мечты о светлом будущем указками?
Товарищ долго и крайне эмоционально рассказывал о себе, жене и детях, но Татьяна его слушала с трудом – ей представился отряд эдаких матёрых училок с фактурами шпалоукладчиц. Они с фанатизмом в глазах лупили конопатых, непоседливых первачков. Тут же взрывались фейерверки за школой, празднуя рождение очередного гения, а перевоспитанные хулиганы по щучьему велению превращались в улыбчивых гагариных, курчавящихся поэтичной даровитостью пушкиных и прочих. И вся эта орда с диким воплем летела на ракете прямо на Марс. Разумеется, выращивать гигантскую клубнику, как мечтал в детстве её муж.
– А я мама Оленьки! – тут же встряла полноватая мамаша, легко оттеснив фаната указок и заставив Татьяну вздрогнуть. – Мы раньше учились в гимназии для одарённых детей. Но нас оттуда совершенно несправедливо выперли. Понимаете, Оленька рисует. Гениально, да! И когда она рисует, то гораздо лучше усваивает любой материа-а-ал! Ей нужен художественный подход! – Заключила мамаша, взяв потрясающую по высоте ноту. Вероятно, она считала, что чем громче будет навязывать мнение, тем художественней будет подход к её чаду.
– И прям указкой его! Р-р-раз! По пальцам, понимаете? – взмахнул рукой отец, изображая то ли самурая, то ли дровосека. – Никаких поблажек. Как мы вырастим новых гагариных, если будем жалеть какие-то указки для детей? Не жалейте этого разболбая! Р-р-раз! Два! И талант придёт. Через указку, но придёт, я уверен!
– Просто не трогайте Оленьку-у-у-у! Пусть рисует и самовыражается в творчестве-е-е! – пропела не в меру идейная маман, напирая на Татьяну широкой грудью. – Работайте с ней индивидуально!
– Вам же виднее, вы у нас учитель со стажем. Но как у вас дочь выучится читать, писать и считать, если будет только рисовать на уроках, вместо выполнения заданий? Она до сих пор не прочитала ни одного рассказа, заданного на дом. Может, вам тогда её самой обучать? Индивидуально. Со всем художественным подходом, – мягко перебила Татьяна, понимая, что если не прекратит балаган родителей, решивших именно сегодня воплотить все личные комплексы в детей, то она не успеет встретить дочь.
– Вы же учите-е-ель! – пропела мамаша, скорчив такую презрительную физиономию, словно её заставили проглотить лимон. – И не можете обучить чтению, письму и математике через рисование? Это же современная методика, я о ней вчера прочитала в «Дзене» на Яндексе!
– Замечательно, – вздохнула Татьяна, но её выручила тётка с красным лицом. От неё за версту несло чудесным перегаром, поэтому оба идейных родителя тут же замолчали, уставившись на женщину. И как только её пропустили в школу?
– Э-эм… вы не подскажите, где находится… второй «Жэ»? – вполне деликатно осведомилась она, раскачиваясь перед изумлёнными родителями, словно в танце.
– Извините, у нас нет таких классов в школе, – мечтая провалиться сквозь землю, одними губами ответила Татьяна. – Давно уже нет классов выше «Д». так что вы немного перепутали, поэтому…
– А-а-а? – тётка смешно причмокнула, будто пытаясь поймать губами ощущение вечного праздника.
– Да нет у них «Жэ», что вы пристали к педагогу?! – возмутился идейный отец. – Тут родители о детях волнуются, за образование борются, а она прёт со своим «Жэ» как танк! Вот кого явно мало указкой воспитывали в детстве! Об меня четыре указки сломали – и я горжусь этим! Даже справку могу показать!
– А-а-а? Где второй «Жэ» у вас? – решительным тоном повторила тётка, покраснев ещё сильнее.
– Нету-у-у-у! – пропела фанатка художественного подхода. – У-у-уплыл аки атомная подло-о-одка! Сдиспери-и-ировался! И-и-испарился! О-о-отки-и-и-инул ласты! Так понятнее вам?!
– Ла-асты? – нахмурилась тётка, пытаясь уловить такую сложную мысль. – Это мой второй «Жэ»? А третий «Зэ» тогда где?
– Слушай, третья! Иди в «Жэ»! – рявкнул мужик, набычившись. – Тут люди о детях волнуются, а она про своих зэков бубнит! Ну что за народ, а? Ни культуры, ни образования! Мало вас указками воспитывали – их арматурой надо учить! Тогда воспитание попадёт в мозг!
– Подождите, потише, пожалуйста, – вмешалась Татьяна в этот взрывоопасный диспут о ценностях образования. – Вы, наверное, мама Коли Овсянникова? Он во втором «А» учится.
– А-а-а? – тётка покачнулась, напоминая корабль, который пытался выбрать верный курс во время шторма.
– Вы мама Коли? Вам сюда, вторая дверь направо, – показала Татьяна, провожая тётку. А на самом деле – спасительницу. Если бы не это чудо букваря, фанаты воспитательных методик разорвали друг друга на части ради светлого будущего и образования.
Что тут скажешь?
– Мама-а-а-а-а! – закричала Полинка, замахала рукой и побежала на встречу так, что над светлой головкой радостным мотыльком запрыгал новенький бантик.
– Мама-а! Ух! Наконец-то ты пришла! – девочка обняла маму и прижалась к её груди. – Я так перепугалась!
– Что случилось, малыш?
– Там старшеклассники, они… – Полинка судорожно сглотнула, подбирая слова. – Стали за домом караулить девочек и отбирать у них сумки, выворачивали всё на землю! А кто не отдавал – тех колотили… кричали, что это нужно для народа, поэтому всех лохов будут выворачивать наизнанку. Мама, а кто такие лохи?
– Летающие образовательные хомячки, – одними уголками губ улыбнулась Татьяна, чтобы спрятать от дочери страх. – Только больше не повторяй это слово. Ты у меня воспитанная девочка, самостоятельная и умная, поэтому закончишь школу сама без этих хомячков. Поняла?
– Ага! – бантики задорно подпрыгнули от кивка. – А зачем таким дылдам хомячки?
– Боятся, что их самих подкараулят. Вот ищут кого послабее, чтобы на них выместить злость и почувствовать себя крутыми.
– Хм… а как это – стать крутым из-за слабых, пушистых хомячков? Они же добрые, никому плохого не делают… – вздохнула Полинка, пытаясь понять всю серьёзность момента.
– Вот смотри, эти дылды плохо учатся в школе и считают, что во всех их бедах виноваты другие. От них ничего не зависит, даже книжку дочитать не хватает терпения. А в своих проблемах проще всего винить тех, кто слабее – поэтому ловят беззащитных малышей-хомячков и отбирают у них деньги. Так дылды чувствуют себя не такими жалкими, ведь деньги на время заполняют их пустоту и никчёмность. Вот мы какие – сделать что-то хорошее не можем, значит, надо разрушить внутренний мир у тех, кто рядом.
– Ого… – вздохнула Полинка и шмыгнула носом. – Я ни за что не хочу стать наглой дылдой! Потому что с хомячками лучше дружить, а не мучить.
– Ты у меня умница, – Татьяна обняла дочь и прижала к себе, чувствуя, как гулко стучит её сердечко. – А где же все взрослые были? Куда смотрели?
– Не зна-аю, – Полинка всхлипнула. – Один парень мимо проходил, увидел хулиганов и сразу свернул за угол.
– Эх… – ноги Татьяны стали ватными, когда перед глазами промелькнула эта картина: убегающего от старшеклассников здоровенного парня и её дочки, окружённой обнаглевшими переростками. – Тебе ничего не сделали? – в голосе женщины зазвенела сталь.
– Я как увидела, побежала со всех ног. А они стали смеяться и кидались вдогонку камнями…
– Не улица, а кошмар какой-то!
– Мам, а папа наш… он же сильный, да? Очень сильный. Тоже считает, что сила – это грубость, – на лице девочки отразилась невероятная борьба чувств, желание выразить такую важную и одновременно сложную мысль. – Папка наш никогда не обижал тебя?
– Что? Конечно… конечно нет, что за глупости! Пойдём, прогуляемся немного, – Татьяна поправила растрёпанные волосы Полинки и, крепко схватив её за руку, пошла в парк.
***
Когда Павел предложил молодой жене съездить на сад к матери, девушка сразу согласилась. Она уже была на четвёртом месяце, но решила не отпускать мужа одного: после посещения Марии Николаевны он всегда возвращался на взводе, кричал по любому поводу, словно общался с деспотом в юбке, а не c родной матерью.
Татьяна даже не предполагала, чем закончится этот визит.
Свекровь встретила их сначала довольно любезно:
– Ох, а я уж думала, вы не приедете, – расплылась она в улыбке и кинула хищный взгляд на девушку, которая неловко топталась около мужа и осторожно прикрывала животик, словно пытаясь спрятать малыша от любой возможной атаки. – Ну? На помощь пришла? За ягодкой? Умница, мне ничего не жаль, сколько соберёшь, милая – всё ваше.
Последнюю фразу свекровь произнесла с тонкой издёвкой, учитывая, что маленькая, хрупкая Танюша, да ещё в положении не сможет нанести значительный урон её бесценному урожаю.
Невестка только улыбнулась и тихо поблагодарила.
***
Через несколько часов Бухаровы присели отдохнуть в тени садового домика. Мария вышла к ним, с хозяйским прищуром оглядела девушку, а та аккуратно, со скромной улыбкой в уголках губ поставила у скамейки…
Два ведра чёрной смородины и целую кастрюлю отборной поздней клубники! Ну и нахалка! С виду беременная, немощная, а ручонками загребущими вон столько нахапала!
– Мда-а… неплохая ты работница, – протянула свекровь. – Малышу витаминчики… витаминчики малышу. Полезно, конечно, когда вот так – и на всё готовенькое. Сад не сажали, а вёдрами забирать будем… хороши витаминчики. Уморилась, небось? На жаре-то?
– Спасибо, Вам, – Танюша вытерла пот. – Я привычная к работе… просто душно слишком… – Она вздохнула, словно коря себя за лень. – А так бы я побольше собрала…
– Оно и видно, хе-хе! А я сама старая уже, спину ломит… отсыпите мне чуток? Куда вам целых два ведра-то?
– Конечно! Берите, сколько нужно, – тут же согласилась девушка.
Свекровь ухмыльнулась, подхватила оба ведра и, не смотря на жуткую ломоту в пояснице, весьма резво понеслась к домику. Танюша только рот открыла от удивления: ей, молодой девушке, и одно ведёрко тяжеловато нести!
Вернулась Мария Николаевна с полупустым ведром самой мелкой смородины.
– О вас же забочусь, – с ухмылочкой пояснила она невестке. – Тащить до остановки не так тяжко будет! Тебе беречь себя надо, милая, а ты вон сколько нагрузила, хе-хе. Ну, куда ты клубнику-то прячешь, а? Не хочешь старенькой, больной женщине немного оставить?
***
Возвращались из сада молча. До ближайшей остановки оставалось больше километра. У Танюши раскалывалась спина, да ещё от жары стала накатывать тошнота. Но больше всего было обидно за поведение свекрови. Вот она пришла такая простоватая, не хотела показаться лентяйкой, сидящей на шее у мужа – а на её старание смачно плюнули. Раздавили хамством как ничтожного жучка, дрыгающего лапками в месиве собственных внутренностей.
И за всё нужно низко поклониться, сказать лицемерное спасибо, стиснув зубы от слёз – как же здорово, что вы только полтора ведра забрали у беременной девушки. Поиздевались, потешились на старости лет – сначала с таким великодушием разрешили собрать наивной дурочке сколько влезет. Она же и пару кило не соберёт в положении, вот умора! Ха-ха-ха! А потом у неё же отобрали всё, быстренько позабыв про все обещания. Какие же благодетели вокруг – одна Танюша глупая, раз вляпалась в такое… У вас же дача всё лето под боком, собирайте хоть мешками! Зачем было ждать беременную Таню и устраивать такую дешёвую, хамскую показуху? Чтобы унизить её перед мужем?!
Наконец, она не выдержала:
– Паша, а ты почему промолчал, когда она почти всю ягоду забрала?
– Так. Не начинай – она моя мать, – стиснув зубы, грозно выдавил он, по-бычьи наклонив мощную шею.
– Но ты же слышал, что она пообещала! Слышал! А потом прикинулся глухим.
– Я… ничего не прикидывался. Лучше не начинай этот разговор – так безопасней будет. Помолчи, я сказал.
– Паша, ты в своём уме? Я, беременная, на такой жарище рвала эту чёртову ягоду! Ты разве не видишь, что она тебя задавливает и манипулирует людьми, как куклами! Так нельзя… это…
Закончить Танюше не удалось. Павел зарычал, отшвырнул корзинки и, бешено скрипнув зубами, толкнул плечом жену. Она вскрикнула от неожиданности, уронила ведро, поскользнулась и упала в кусты.
Резкая боль ударила в спину, сдавила живот. В голове пронеслась отчаянной вспышкой мысль: «Господи! Только бы с малышом ничего не случилось!»
***
– Мама, ты чего такая грустная сегодня? – спросила Полинка, весело болтая ногами, сидя на скамеечке. – Почему мороженку не ешь?
– Уже не хочется, – Татьяна вздохнула, пытаясь унять дикую боль внутри. Протянула вафельный стаканчик дочке и вдруг, повинуясь нахлынувшему порыву, погладила её по голове.
Полюшка, Полиночка не сидела бы рядом, если бы её мама упала не так удачно – отделалась парой синяков, а с Пашкой две недели не разговаривала. Но потом простила – она не могла на него долго сердиться.
– Я домой уже хочу, – призналось светловолосое чудо. – Папа, наверное, жуть как соскучился. Устал со своей клубникой, скоро марсиане за ним прилетят.
– Тогда пойдём, а то наш садовод улетит с Гагариным на Марс без нас, – срифмовала Татьяна и улыбнулась.
В груди тревожно заныло от нехорошего предчувствия.
***
Да что за напасть? Вроде и душ принял. И в магазин сходил, а внутри что-то скребёт когтями. Павел вспомнил утренний подарок от соседей и нахмурился, выходя из дома.
Ему никогда ничего не дарили от души. Мать заставляла вкалывать на огороде, чтобы отыграться за отца, бросившего их. Даже заработанные деньги он целиком отдавал ей до свадьбы, боясь попросить на новую одежду.
Танюшка изменила многое, терпеливо освобождая его от влияния деспотичной матери как из паутины властного чудовища.
Нет, неправильно говорить и думать так о ней – просто матери сильно досталось, жизнь её потрепала, время тяжёлое. Всё это отразилось на её характере…
Но почему она только использовала его? Вот стоит такой мордоворот, телёнок на цепи. Его можно заставить переть мешок с комбикормом несколько остановок (ну не оплачивать же машину, когда такой бугай-дармоед растёт. Мужики для того и нужны, чтобы на них ездить. А дашь слабину – сразу бросят, как и папаша этого слюнтяя Павлуши. Всё это Бухаров научился, заметно повзрослев, читать в глазах Марии). Можно использовать простоватого Павла, чтобы самоутвердиться перед соседями – у них-то дети давно разъехались, а Мария командовала им как личной собственностью.
Размышляя об этом, Бухаров со вздохом начал собирать клубнику. Крупная, сочная, каждая ягодка напоминала почему-то окровавленное сердце. Их нужно оборвать все, немедленно оборвать, наполнить проклятое ведро. И отнести соседу.
Тогда он увидит, чего добился Павел. Увидит и поймёт, что все эти бассейны, полные громкого счастливого детского смеха, дорогие дачи и машины ничто по сравнению с ним.
Сбор урожая понемногу успокаивал, заполнял пустоту внутри. Вот сколько у него клубники. Вот какое богатство. Мама была бы довольна. Может быть, она впервые в жизни похвалила бы его и даже прижала к себе?
Бухаров тяжело вздохнул. Ему вспомнился нож, разрубающий курицу – ко всем, кто не мог дать морального отпора, мать относилась с такой же бескомпромиссной решительностью.
Птица раскрыла клюв и посмотрела на Павла, прося помощи. Но что он мог сделать? Его самого заставили весь день собирать крыжовник, пока мальчишки гоняли в футбол.
А он несколько дней морщился, дуя на исколотые руки и пальцы. Это ощущение запомнил на всю жизнь.
Бухаров вздрогнул, сдавив крупную ягоду в кулаке. Курица исчезла, по пальцам потёк липкий сок, похожий на кровь. Привидится же такая дрянь! Он до боли закусил губу.
Это помогло. Боль всегда освежала его голову, помогая разорвать паутину прошлого с помощью злости. Никакой пощады к себе и другим. Никаких поблажек…
Через полчаса ведро клубники наполнилось, Павел отправился в дом, вымыл руки и решил нанести визит соседям. Ухоженная дача Никифоровых вызвала у Бухарова невольную зависть. Бассейн вблизи выглядел маленьким произведением искусства – так и захотелось выбросить все мысли, нырнув в тёплую воду.
Может, Таня была права, когда говорила, что нужно больше вкладывать деньги в ребёнка и дом? Их жилище выглядело кривобоким сараем по сравнению с уютной, современной двухэтажной дачей Никифоровых.
Зачем он столько корячился на этом огороде – чтобы заглушить внутри кричащий на него материнский голос? Хотел доказать ей или самому себе, что он единственный в мире король колхоза? Заставлял жену брать кредиты на парники и чудом не разорил семью, хотя Полинке давно требовался компьютер для учёбы.
Заразил всех садовой одержимостью, но по иронии судьбы у него получалось выращивать только клубнику и крыжовник. Да если подсчитать – он выкинул за эти годы миллионы, с фанатичной жестокостью требуя от семьи жертв на свою дешёвую блажь.
К самому горлу подкатил горький комок. Да и кто ему сказал, что он – садовод по призванию? Вот бабушка была огородником от Бога, она могла с любого участка добывать золото по крупинке, выйти в плюс, кормить огромную семью и ещё помогать всем соседям на улице.
А он собрал ведро клубники и уже чувствует себя героем.
– Что ещё за чушь? Клубнику любой дурак соберёт. А ты сначала хоть несколько вёдер крыжовника собери, лентяй! Тоже мне – мужик! Ты сопля и раздолбай, а не мужчина! – раздался сзади знакомый презрительный голос. И жуткий, с детства знакомый хруст разрубаемой курицы – словно его самого пронзили в спину.
Бухаров вздрогнул, едва не выронив ведро. Нашёл время себя жалеть! Взялся за дело – так доведи до конца, будь мужиком, а не слабовольным хлюпиком.
Павел стиснул кулаки, будто собираясь как следует врезать невидимому собеседнику. Но тут его встретила Аня, прыгая вокруг заводным бельчонком.
– Ого! Вы освободили вашу Свинарнию и забрали всю клубнику? – засмеялась она, довольная, что такой большой дядька навестил её, да ещё с таким трофеем.
– Это не простая клубника, а марсианская, – заговорщицким шёпотом произнёс Бухаров, сделав таинственное лицо.
– Марсианская-а? – выдохнула Аня.
– А ты как думала? Этот сорт мне привез с Марса лично Гагарин. Ни у кого в мире такого нет!
– Кру-у-уто! – выдохнула Аня, с восхищением глядя на Бухарова снизу-вверх как на гиганта с далёкой марсианской плантации, где выращивают волшебную клубнику. – Значит, вы как аватар? Тоже в синий костюм залезаете и можете кататься на динозаврах?
– Ещё бы. Особенно после клубники с молоком, – хмыкнул Павел. Наконец, он увидел Никифорова и передал ему ведро, не забыв прочитать лекцию о труде и преодолении – так Бухарову казался его шикарный дом поменьше, а бассейн не больше лужи с головастиками. Нашли моду хвастаться дачами!
Всё это время ему казалось, что мать стоит за спиной и кивает, ещё больше распаляя Бухарова – давай ещё, вставь как следует этим лодырям! Покажи, кто здесь мужик!
Никифоров переглянулся с дочерью, пожал плечами и с достоинством поблагодарил, забирая бесценный подарок. Павел скривился при виде холёных, почти женских рук соседа – да он мог бы сломать ему кисть одним нажатием. Разве это мужик? Тьфу, щенок. А ещё домом понтуется как мажор.
Вид красивого, ухоженного здания мозолил ему глаза, хотя Никифоров ни слова не сказал о том, каким трудом достался ему особняк. Как многие смеялись над парнем, когда он решил стать программистом, вызвав целый ураган едких шуточек от соседей старой закалки, признающих только грубый физический труд.
Павел сплюнул на изящный забор соседей, возвращаясь домой. Этот интеллигентишка принял его клубнику с каким-то спокойным, самодостаточным терпением в глазах – словно он, Бухаров, невыносимый самодур, а для Никифорова подобные ему застряли в прошлом веке вместе с очередями, спорами до хрипоты, драками за районы и прочими прелестями.
В голове всё время крутились злобным, разрушительным вихрем последние слова матери.
Зачем он только вспомнил про этот крыжовник?
Мать преследовала его, словно жестокий призрак, а он вновь и вновь чувствовал себя запуганным мальчишкой, который должен был собирать крыжовник весь день на жаре вместо того, чтобы играть с друзьями на улице или выбирать обещанную игрушку в магазине.
Детство – это мина замедленного действия. Иногда Павлу хотелось, чтобы она взорвалась поскорее.
***
Он походил по саду, мрачно оглядываясь на возвышающийся особняк Никифоровых – всё время казалось, что дом смотрел на него живым укором. Вот я какой вырос, здоровый, ухоженный, а чего добился ты, самодовольный индюк? Только нервы жене и дочери мотать можешь и радоваться, что благодаря ей вылез из-под юбки мамаши?
Хорош, герой. Люди двигаются вперёд, развиваются, а ты застрял в своих грядках, превратил детскую мечту о полёте на Марс в яд, отравляющий твою жизнь и всех близких!
