Читать книгу: «Шуа», страница 5

Заканчивая фразу Вадим, сделал глубокую затяжку, после чего с силой вдавил окурок в ладонь.

До уха профессора донеслось тихое шипение опаляемой жаром кожи. На какую-то долю секунды в его голове возникло желание вызвать санитаров, но оно быстро прошло, стоило увидеть на лице подопечного болезненную гримасу. Несомненно, больной испытывал от этого не только извращенное удовольствие, но и боль тоже, а на это профессор уже был согласен.

– А далее случилось, должно быть, самое главное открытие, которое и привело меня в этот кабинет, – вдоволь насладившись приятной истомой самоистязания продолжил Вадим: – Я понял, что коктейль из снотворного, дешевого пойла и обезболивающего добавляет во сны случайности. Сны снова стали превращаться в длительные путешествия, только в этот раз по непроторенным дорожкам. Отправляясь в действительно неизведанное, я мог столкнуться с неожиданным препятствием, или наоборот, помощью, которую не программировал, да и, скорее всего, не смог бы. Это были идеальные, самые лучшие сны, что мне приходилось видеть…

– И что же случилось потом? – не дав умолкнуть больному, спросил Илья.

– А потом я впервые понял, что нахожусь во сне. Прежде я всегда осознавал, что все это нереально только в момент подъема… Пока я находился во сне, все происходящее было реальностью, не каким то вымыслом воспаленного сознания и бездушной машины. Нет, все, что происходило со мной во сне, было действительной реальностью…

– Вы помните, как осознали, что находитесь во сне?

– Не думаю, что тебя будет интересовать контекст. Впрочем, я помню, что чувствовал в этот момент.

– Что же?

– Дежавю… – внезапно в глазах Вадима замаячила искренняя боль: – Я понял, что то, что происходит, со мной уже случалось… В тот момент я вспомнил, что через несколько часов, дней, лет, – не важно, сколько времени будет длиться этот сон, – я проснусь и вновь окажусь в реальном мире, в котором все, что я имею, – это чертов кредит на чертову машину сновидений, которая сумела невозможное… И без того ничтожную жизнь сделать невыносимой…

– А на следующую ночь?

– Все повторилось, – профессор не сразу обратил внимание на прежде обожжённую руку больного. Там, где ранее красовался аккуратный опаленный овал, ныне зияла разрезанная плоть, кровь из которой обагрила пальцы, что разодрали ее: – Всё повторилось следующей ночью, ночью, последовавшей за ней, и так далее, далее, далее. Что бы я не делал, какую бы отраву я в себя не засовывал, я всегда знал, что лоск моих сновидений есть ничто иное как банальная иллюзия. Фикция, призванная облегчить существование.

– И тогда вы решили…

– Скажи, док, ты хочешь контролировать свою жизнь? Быть главным героем своей судьбы и видеть, как весь мир подстраивается под тебя, – перебил профессора пациент: – Конечно ты этого хочешь. Хочешь, как и любой лицемерный кусок дерьма, что смотрел на меня когда-либо. А раз хочешь, то ты такой же псих, как и я, и место твое не напротив меня, но подле… Нас с тобой и отличает только то, что я, в отличие от тебя, знаю, к чему приводит тотальный контроль. Программирование своей жизни, пусть и виртуальной, пусть и такой яркой, которую я рисовал, приводит лишь к скуке, которая, в свою очередь, приводит к жажде. Я не смог ее утолить и, в конце концов, просто перестал обманывать сам себя…

– Зачем вы это сделали? – профессор наклонил голову вбок и стал пристально изучать пустой взгляд подопечного. Рассказ близился к завершению, оставался финальный штрих, и на сегодня их сессия закончится: – Зачем вы это сделали?

– Почему ты не говоришь вслух, что я сделал? – подняв, в свою очередь, взгляд на доктора, безэмоционально спросил Вадим.

– Зачем вы подожгли офис компании «Шуа»?

– Хм… Так-то лучше… – откидываясь на спинку стула, Вадим провел окровавленными пальцами по лицу и волосам: – Они уничтожили мою жизнь, я уничтожил их.

– Погибло двенадцать человек…

– Один, двенадцать, миллион… Какая разница? – безучастно пожал плечами больной: – Как ни странно, но, проведя несчетное число жизней во снах, я начал ценить свою. Ту, которая была непредсказуема, ту, в которой за каждым новым шагом случались новые вызовы, ту, где я мог сам решать, что со мной будет завтра. Ту, которую я не облегчал, создавая заранее придуманные сценарии… Но этот «Шуа», он лишил меня ее!

– А разве «Шуа» лишил вас вашей жизни? Или все вы сами? Вы, как любой слабовольный наркоман, не справились с быстрым удовольствием и, как любой наркоман, достигнув предела самообмана, попросту сломались. В вашей истории нет ничего того, что отличало бы вас от сотен иных отбросов, не справившихся со своими слабостями. Только вот расплачиваться за вашу слабость пришлось ни в чем неповинным людям и их семьям. Что помешало вам самому прыгнуть в огонь, когда была такая возможность?