Отзывы на книгу «Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки»

Одна из лучших книг о сказках в принципе и русских в частности, она рассказывает о классических сюжетах, их смыслах и образах в них. У меня нет специального литературного образования, но я смогла её понять. Великолепная книга, рекомендую всем!

На эту книгу написано так много рецензий, что тому, кто решил написать еще одну, предстоит нелегкая задача избежать трюизмов или ничего не говорящих фраз типа «мне понравилось»/«мне не понравилось». Лично мне эта книга попалась в руки после того, как был закончен «Тысячеликий герой» Дж. Кэмпбелла, оставивший крайне неприятное впечатление. После выматывающего блуждания в дебрях психоаналитического начетничества, была необходима срочная инъекция ясной, строгой и выверенной аналитики. И Пропп не обманул ожиданий.

Если Кэмпбелл ради подтверждения своих крайне спорных выводов тщательно подбирает только удобные и подходящие примеры, напрочь игнорируя все, что не укладывается в прокрустово ложе его юнгианского фантазерства, то Пропп вскрывает саму генетику мифа – художественным преодолением и отрицанием которого становится сказка.

Некоторым рецензентам кажется будто Пропп препарируя генезис сказки убивает ее, лишает ее того мистического очарования, благодаря которому она сохраняет свою притягательность. С этим трудно согласиться.

Прочитав книгу советского исследователя, ты не перестаешь любить сказку, но начинаешь ценить ее в большей степени, чем прежде. Отныне сказка, это не просто результат творческих усилий неведомых древних сочинителей, употребивших свой талант на выдумывание историй о говорящих волках, зачарованных лягушках и похищенных царевнах. Нет, сказка теперь воспринимается как отголосок еще более древнего, чем она сама мифа. Безжалостного, иррационального, мрачного и таинственного. Это подлинно языческий мир – жестокий и в то же время обезоруживающе практичный.

Но этого мира больше нет. Он сгинул в круговерти тысячелетий, а его законы более не обязательны к исполнению. Осталась только сказка. Победившее в битве со временем отражение давно закончившегося карнавала хтонических монстров. К такому выводу (насколько я могу судить) приходит Пропп. А такой интересный вывод стоит того, чтобы с ним ознакомиться.

Я использую эту книгу для анализа художественной литературы в своей диссертации. Морфология и исторические корни сказок представляют собой исследование волшебных русских сказок. В первую очередь, конечно, интересен его взгляд на функции действующих лиц. Некоторые герои обманывают, некоторые дают советы, другие являются посредниками. По типам персонажей тоже интересно. Кто проводник, кто герой, кто лжец. Очень интересно находить в тексте и фольклорные традиции разных народов. Да, я понимаю, что возможно для анализа иноязычной литературы нужно использовать что-то другое. Но ведь исследование должно быть разнообразным, не так ли?

Никогда не рассматривала сказки как сложную и серьезную работу. Всегда думала, что это просто - сел, написал и всем нравится, так как есть смысл и добрый посыл. Пропп в своем исследовании просто на голову разбивает все мои представления о сказочных мирах и рассказывает, как и что несет в себе волшебная сказка и почему это важно сейчас, особенно тем, кто решает написать свое произведение. Потому что рассказанное Проппом можно подставить не только в современный ромком или славянское фэнтези, а вытащить структуру почти для любого произведения. Короче - настольная книга для любого писателя.

Погружения в волшебство тут ожидать не стоит - все же это глубокое исследование феномена сказки, а не фэнтези роман. Сказки тут рассматриваются как с морфологической точки зрения, так и с исторической. Эта книга не только для увлеченных литературоведов, филологов, философов. Она подойдет всем заинтересованным. Да, она написана довольно сложным языком, там много схем, много аббревиатур и списков, но это вопрос привычки - несколько страниц и уже не заметны сложности в восприятии текста.

Титанический труд. Разложить сказку как жанр, как сложный механизм, в котором литературные и творческие "шестеренки" слажено работают. И в двух словах не пересказать то, что несет в себе Пропповский толстячок - как под микроскопом автор в мельчайших подробностях рассматривает чуть ли не каждое предложение, сюжетный поворот, мотивацию героев, атмосферность и другие детали сотен разных сказок.

Что удивительно - тут совсем нет бесполезной "воды". Весь текст четко структурирован, каждая фраза несет в себе определенный смысл, все написанное актуально и по сей день. И теперь я уж точно буду воспринимать сказки по-другому, опираясь на методику Проппа, исторические аспекты и их смысл в итоге. Монументально и дотошно!

Решилась прочитать после совета подруги и вот этого интервью Екатерины Шульман (причём Шульман изложила легче и увлекательнее самой книги, акцентировала основные моменты и в принципе заинтересовала):

"Морфология" это страшная штука из разряда "всё повторяется, виды сценариев строго ограничены", попытка перевести всю магию сказок в буквенно-числовой морской бой. Скучно по факту, сухая классификация, но специалисты должны быть в восторге. Сценаристам тоже можно взять на заметку.

А вот "Исторические корни" совсем другое дело: разбор таких сказок, о которых мы и не слышали в детстве. Они очень жестоки. И корнями часто восходят к обряду инициации, как сказано.

Мне понравилось про Бабу-Ягу, насколько старинные сказки с участием ее женского образа властительницы леса и сторожа в царство мёртвых. "Костяная нога", привычная с детства, заиграла совершенно новыми красками. И абзац про слепоту:

Слепота существ, подобных яге, явление международное, и если уже становиться на путь изучения этимологии имени или слова для обозначающего его явления (что всегда очень опасно и часто неверно по существу, так как значение меняется, а слово остается), то нужно было бы заняться сравнительным изучением обозначения слепоты в разных языках. К названию яги не приведет ни одно из них. Но подобный анализ мог бы показать, что под «слепотой» понимается не просто отсутствие зрен ːXX Так, латинское caecus не только означает активную слепоту (невидящий), но и, так сказать, пассивную (невидимый – caeca nox – «слепая» ночь). То же можно вывести относительно немецкого ein blindes Fenster.

Итак, анализ понятия слепоты мог бы привести к понятию невидимости. Слеп человек не сам по себе, а по отношению к чему-нибудь. Под «слепотой» может быть вскрыто понятие некоторой обоюдности невидимости. По отношению к яге это могло бы привести к переносу отношения мира живых в мир мертвых: живые не видят мертвых точно так же, как мертвые не видят живых. Но, можно возразить, тогда и герой должен был бы представляться слепым. Действительно, так оно должно было бы быть, и так оно и есть на самом деле. Мы увидим, что герой, попавший к яге, слепнет.

Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки Владимир Яковлевич Пропп

Также меня удивили волшебные помощники. Меня с детства раздражало, что явление герою золотой рыбки/говорящей щуки/Конек-Горбунок в подарок и.т.д. и.т.п. сразу обеспечивают гарантированный успех. Никакого труда и старания, просто... повезло?! Меня это бесило, хотя в словах было не выразить, но чувствовалось, что такая победа не может быть настоящей. Построенная не на преодолевание себя и трудностей, старании и упорном труде, борьбе со своими страхами и внешними врагами. А прост. Вот свалилось на голову. Абсолютно опускаются руки что либо делать. Зачем, если нужно просто подождать дара/удачного стечения обстоятельств, и все само придёт. Даже если ты дурак-Иван. Даже если 30 лет на печи валялся, старцы приходят, хоба! силушка богатырская появилась и пошел татар гонять и Русь спасать. Конек-горбунок сам все сделает, просто слушайся лайф-хаков и исполняй строго, работай не своим умом. Щука и печка у Емели весело расписаны, но опять мозгов и стараний - ноль. Только сказка о Золотой Рыбке была мудра и полноценна в моих глазах -- там в конце было ВОЗМЕЗДИЕ, и вообще хорошая многоплановая мораль (Не задирай нос, трудись и преодолевай препятствия своими силами, иначе магия развеется в какой-то момент и останешься с разбитым корытом).

Сюда же относится трудная задача: «Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что» (Аф. 212). Страна, куда посылается герой, есть тридесятое царство, а «то, не знаю что» оказывается помощником, имя, название которого табуировано и высказывается не прямо, а иносказательно. Эта иносказательность непонятна для героя до того момента, пока он не приобретает помощника.

Раньше я думала, что это о креативном мышлении. И о развитии смекалки. Но зачем? Просто жди подсказки волшебного помощника, которого редко когда действительно заслуженно получил. Он просто сваливается на голову! В один прекрасный день!

И вот глупо же злиться на сказки. Но ведь в других культурах удачные и интересные примеры (хотя не старинные, из мультиков вспоминаю): дракончик Мушу в "Мулан" был послан предками рода, и помогал реально и небольшими делами, отлично, всё основное лежало на Мулан в.т.ч. личностый рост! В японских аниме раз за разом можно наблюдать культ старания и учёбы, грызть гранит науки, не сдаваться, стать Хокаге! Дисней начинал с экранизированных сказок а ля "девушка в беде", но постепенно через Шрека и далее это менялось на "возьми жизнь в свои руки, ты сможешь!"

Сказки меняются в новой реальности. И русские сказки тоже. И это здорово, потому что интенция на тему "эх, да ладно, повезет!" и бездействие это мало и редко выигрывающая стратегия. У нас новая реальность и новые законы. Хочу такую сказку, где герой, поймав исполняющую желания щуку-джина, на ее вопрос: "Чего желаешь?", усмехнулся бы и выкинул её назад в речку.Промолвив: "Свои мечты и желания я исполняю сам. Путь важнее цели, дорогу осилит идущий".

​​Так как я увлекаюсь чтением мифов и сказок, то неплохо бы знать и об их значении, сходстве, происхождении и истоках. ⠀ Интересно же? ⠀ Уверена, что многие из вас слышали или читали книги выдающегося В.Проппа. Его труды используют для работы не только литературоведы, но и политологи, сценаристы, писатели, рекламщики и другие. ⠀ Владимир Пропп — известный советский ученый-фольклорист. Одним из первых он начал анализировать структуру фольклорных текстов и выявлять их инварианты — неизменяемые части сюжета. ⠀ «Морфология волшебной сказки» и «Исторические кор­ниволшебной сказки» это две книги, которые взаимосвязаны. Это огромный сложный труд, но читать было увлекательно. ⠀ "Морфология волшебной сказки" 1928 год - монография, посвященная строению сказки. Автор наглядно доказывает нам схожесть сюжетов в сказках. В них есть испытания, препятствия ⠀ В качестве докторской диссертации ученый представил рукопись книги «Исторические корни волшебной сказки». Она стала продолжением предыдущей монографии. В этой работе Пропп писал не о структуре сказок, а об их происхождении. Автор доходит до истоков появления сказки и событий.

И пусть я не эксперт в данной тематике, и были моменты (особенно рассчеты), которые я не совсем осознала, я получила удовольствие от такого подробного разбора сказок. Крупный и красивый шрифт, отличное качество

Книга Владимира Проппа "Морфология волшебной сказки" является не просто одним из главных филологических трудов двадцатого века, но можно сказать и одним из его культурных столпов. Как известно, столетие тому назад все науки, в том числе относящиеся к антропологии, филологии и лингвистике сделали колоссальный скачок вперед. В этом время вышли, переворачивающие все представления о мировом устройстве и истории, труды структуралистов, Леви-Стросс заложил фундамент для нового прочтения структур первобытного мышления, а Эйнштейн вывел теории, опровергающую систему постоянства места и времени, на которой строилась наука последних пяти столетий. В это же время Владимир Пропп вносит неоценимый вклад в культурное наследие человечества своей казалось бы незаметной и не слишком значительной работой по изучению структуры и развития волшебной сказки. Почему именно она оказала такое огромное влияние на будущее.

Во-первых, можно сразу оговориться, что сказка в данном случае является привходящим, рандомным элементом, собирающим в себе все необходимые атрибуты любого нарратива как такового. Проппа интересует не столько сказка, сколько план любой возможной рассказываемой истории в принципе, тот план, по которому в целом и строится повествование - от экзистенциальной драмы до эпоса. Фактически именно Владимир Пропп (и это признается практически всеми последующими исследователями данного вопроса) открыл универсальную формулу построения рассказа, которую сейчас используют в любой части света, если хотят привлечь внимание публики. Так, Кристофер Воглер, чей хрестоматийный труд "Путешествие героя" по сути стал каноническим произведением для всей голливудской машинерии и сериального производства, признает безоговорочное лидерство Проппа в отношении собственных формулировок и прямо указывает на то, что схемы советского ученого с течением времени только подтверждают свою истинность и оказывается применимы как к фильмам Квентина Тарантино, так и сериалам канала Нетфликс, чьи авторы вполне возможно никогда не слышали фамилии Проппа.

Стоит отметить, что это касается не только фильмов и сериалов, но в куда большей степени и других популярных поп-областей, таких как комиксы, всевозможные мультсериалы и, в особенности, супергеройские франшизы. К примеру, можно рассмотреть последние - любая история Бетмена, супермена, спайдермена, сорвиголовы и так далее, все равно раскладывается на те же основополагающие элементы, без которых нарратив попросту невозможен. То же самое касается мультфильмов - большинство их героев уже являются хрестоматийными, каноническими персонажами, собирательными образами и символами тех иных качеств. Например, всем известный, дятел Вуди, Чилли Вилли и так далее - все они суть предки культовых животных, в свое время прошедших модификацию сказочных зверей и помощников (или противников) главного героя. Тут нужно задаться справедливым вопросом - откуда берутся эти образы и функции и почему они существуют именно в таком виде?

Владимир Пропп являлся марксистом и материалистом, не приемлющим объяснений вроде божественного вдохновение или вмешательства высших сил. Любая повествовательная структура, по его мнению, берет свое начала исключительно в общественных отношениях и социальных формациях своего времени. Соответственно, сама по себе сказка, является некоторого рода видоизмененной формой обряда или мифа. Скажем, что эта часть идеологии Проппа снискала куда меньше признания. По его представлениям любое общество, вне зависимости от местонахождения или времени существования пережило этап первобытно-общинного строя, в котором проводились соответствующие обряды инициации и посвящения. Это были обряды для юношей, которые становились мальчиками, для девушек, что теряли невинность и становились женщинами-матерями, для вождей племени, которых свергали с престола, а также для стариков, судьба которых состояла в необходимости подготовки для перехода в иной мир. Абсолютно ничего из этого сейчас нет - в современности каждый предоставлен сам себе, а окружающие заботятся только о теле подростка или старика, но никак не о духе, которому нужна поддержка. Именно поэтому такой рудимент прошедшей эпохи, как сказка, миф, былина или сказания переживают века или тысячелетия.

В нашем цивилизованном стерильном обществе потребность в подобного рода духовной инициации популярна как никогда (посмотрим на безумный успех Гарри Поттера или Властелина Колец, построенных по идеальным сказочным образцам). Так как любое первобытно-общинное общество строилось по одним законам, отходя от которых оно просто распадалось на атомы и бесследно испарялось в океане времени, то и мифы, легенды и толкования оказываются фактически идентичными с небольшими отклонениями. Согласно Юнгу эти действия, переживания и структуры стали краеугольным камнем нашего духовного существования и отложились в форме архетипов где-то в глубинах мирового коллективного бессознательного. Любая точно поданная и грамотно рассчитанная история именно поэтому доставляет нам такую неизъяснимую радость - она открывает где-то в залежах нашего естества скрытые энергетические резервы, дремлющие до времени. Позднее эта Юнговская теория получила развитие и была спроецирована на современное положение вещей, при котором главную роль играют социальные институты - государство, церковь, школа, на первоначальном этапе отсутствующие. Однако, при этом можно сделать справедливый вывод, что схемы взаимодействия несколько не изменились, в то время как трансформировалась только экономическая и социальная формация - вместо щуки сегодня герою попадается паук мутант, вместо дара - суперсила, царевну заменяет красотка Мэри Джейн, лжегероев или злобных братьев - суперзлодеи эпохи развитого капитализма. Отметим, что есть одна вещь, которая сравнительно с первоисточником претерпела колоссальные изменения - мораль и нравственность. Раньше она почти не встречалась, сказки были историями о каннибализме, сдирании кожи, отравлении, прелюбодеянии, детоубийстве, киднеппинге и грабеже. Сегодня сказки стали обезжиренными.

Две книги, собранные под одной обложкой - "Морфология волшебной сказки", а также "Исторические корни волшебной сказки" соседствуют не случайно. В первой Пропп анализирует явление построения нарратива или рассказываемой истории во всем его многообразии. Он раскладывает их на образы и функции наглядно демонстрируя, что так или иначе, хоть количество возможных историй, которые в принципе могут быть рассказаны и безгранично, но типы их структуры всегда ограничены. Немного позднее, его последователь Кристофер Воглер вообще пришел к выводу, что возможен только один-единственный вид рассказа, который и повторяется на бесконечные лады с незначительными модификациями (одной из которых является например, хронологическая перестановка или смещение моральных акцентов).

О справедливости такого положения можно судить немного погрузившись в материал современности - чем меньше произведение следует открытой повествовательной формуле, зачастую пренебрегая целыми частями, которые должны как бы цементировать повествование, тем оно хуже по всем параметрам и наоборот, подтверждением чему могут служить такие творения как "Форрест Гамп" или "Во все тяжкие", сотворенные по всем канонам.

Однако на описании явления Пропп не остановился и предпочел исследовать его сущность. Вторая книга много объемнее, богаче фактологическими материалами и описаниями. Чего в ней нет, так это окончательных выводов или формулировок - Пропп ограничивается постановкой вопроса откуда и не задается сверхзадачей - почему и для чего? Ответы на эти вопросы он решил оставить для будущих поколений.

Сказки – это жанр, известный нам с детства. Всегда приятно и увлекательно окунуться в мир волшебства. Даже взрослые обожают читать и смотреть сказочные истории. Почему же вызывает такой неподдельный интерес у взрослых и детей истории, в которых с точки зрения рационального мышления нет никакого смысла? Этим вопросом задавались многие филологи и лингвисты, но наиболее полно на эти вопросы ответил в своем исследовании Владимир Яковлевич Пропп. В своей работе «Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки» Владимир Яковлевич Пропп первым предлагает классификацию сюжет по функциональному признаку. В книге подробнейшим образом описывают все имеющиеся в сказках функционально различные повороты сюжета. В итоге такого разложения сказка представляет собой формулу, которая состоит из стандартных сюжетов. С научной точки зрения это имеет важнейшее значение, т.к. такая классификация позволяет сравнивать сказки между собой и находить общие составляющие. Проанализировав сказки различных народов мира, автор приходит к выводу, что функционально базовые сюжеты не зависят от национальности. Особенность национального сознания проявляется только в конкретных воплощениях главных героев и окружающей среды. Для всех наций в сказках имеет место похищение невест, женщин и детей каким-либо животным, путешествие героя с целью спасения и т.д. Все эти вопросы подробно изложены в книге.

Если первая часть книги посвящена категоризации и формализации сказочных сюжетов, что может быть не столь интересно и захватывающе для не специалистов, то вторая часть рассказывает об исследовании исторических основ сказок, т.е. разъяснению причин появления определенных сюжетов. Автором проведена огромная работа по исследованию различных священных ритуалов, мифологического сознания и бытового поведения людей древности. Интересно узнать какой символический смысл несет в себе баба Яга, Кощей, различные змеи, почему отец невесты (в России это зачастую абстрактный царь) так хочет отдать свою дочь замуж и в тоже время строит всяческие козни своему будущему зятю. Из книги читатель узнает почему во многих сказках главные герои отправляются в лес, встречают различных животных, находят те или иные магические предметы, зачем, вообще, необходимо путешествие главного героя. Исследование большого объема сказок различных народов мира показывает, что в сказках отображены различные сакральные действия, которые по мере развития мировоззрения лишились своего смысла и остались лишь как часть волшебной истории. Всем кому интересна сказка, кто хочет понять её исторические основы и открыть смысл происходящих в ней событий, настоятельно рекомендую прочесть книгу Владимира Яковлевича Проппа «Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки». Прекрасно, что совсем недавно переиздали работы этого великолепного филолога. Автор детально разбирает особенности сюжета, поведение главных героев и различных явлений, встречающихся в тексте. Все утверждения, представленные в работе, снабжены многочисленными ссылками на научные труды, что в значительной степени повышает ценность работы. Книга «Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки» - прекрасный образец литературы в стиле non - fiction , который я настоятельно рекомендую прочесть, чтобы более полно знать общее культурное наследие.

Наконец, добралась до легендарных работ советского филолога Владимира Яковлевича Проппа.

Кончено, надо учитывать, что это больше академические тексты, а не научно-популярные, особенно первая часть, «Морфология» - здесь автор описывает, как можно записать сюжет любой волшебной сказки формулой. Непростая для восприятия часть, много перечислений и условных обозначений. Но через эту работу стоит пробраться, чтобы понять, как автор мыслит в целом свои исследования.

Вторая работа, «Исторические корни», более живая и интересная. Здесь много примеров и разборы конкретных элементов сказки, персонажей и сюжетов. Основная идея — связь, точнее даже, отображение обрядов инициации и представлений о загробном мире в сказке. Например, оказывается, что то самое тридевятое царство — это «иной» мир, яга — это мертвец, а шапка-невидимка — дар Аида. Рассмотрено множество других элементов, казавшихся странными, нелогичными, гиперболизированными, слишком кровавыми для сказки, их изменчивость в исторической перспективе. Всё это безумно интересно разбирать, и позволяет по-другому взглянуть на давно знакомые сюжеты.