Читать книгу: «Доверчивость ягнят», страница 3

Во тьму на погибель под когти злодея.

Вы Русью Великой зовётесь доныне.

Вы дети Владимира и Ярослава,

Забывшие как-то, свои же святыни.

Заблудшие овцы Христовы, куда вы?

Мы жили всегда под одним небосводом.

Мы вскормлены Русью, подумайте сами.

Так станем как прежде единым народом

На вечные веки, вы с нами, мы с вами.

«И жизнь, и слёзы и любовь»

О жизни говорить хочу,

Да вот, робею.

Кому задача по плечу,

Кому по шею.

И прячет грустные глаза

Печаль немая,

И кротко смотрит в образа,

Не понимая.

И начинает влагой слёз

Искать ответа

На свой не заданный вопрос:

«За что мне это?»

Но, продолжая крест нести,

Смогу сказать я:

«Прости мне, Боже, и впусти

В свои объятья.

Прими меня и оживи,

Подобно чуду.

И в бесконечности любви

С тобой я буду».

***

Даром небес,

Посещением свыше,

Падает снег

На притихшие крыши.

Падает снег

На излучины улиц.

Падает снег,

Из-за ветра сутулясь.

Падает снег

На ресницы любимых.

Падает снег

На прошедшее мимо.

Падает снег

На изысканность линий.

Падает снег

На крылатку Беллини.

И, замыкая

В строки мгновенья,

Падает снег

На моё вдохновенье.

***

Зима, зима, опять ты плачешь.

Тебя обидели, видать.

За дождевые слёзы прячешь

Свою земную благодать.

Ну где, зима, твои сугробы?

Работать ленишься, пади?

А по слезам твоим, попробуй,

В обувке тёплой походи.

Ну где, зима, твои метели,

Когда душой без всяких слов,

Берёзам вторя, ели пели

Трескучим дискантом стволов.

Так не ленись, не будь занудой,

И снова, как хороший друг,

Яви нам радостное чудо,

Земную прелесть снежных вьюг.

«Вместо поздравления»

Хотел бы я поздравить вас, да нечем.

Но, с радостью попробовать готов

Возможности могучей русской речи

Найти достойных вас достойных слов.

Напрячься и засыпать до макушки

Потоками щемящих сердце фраз.

Не так, конечно, как Великий Пушкин.

Он вас любил, а я люблю сейчас.

Звучит так незатейливо и всё же,

Хоть замолчи, хоть глотку оборви.

Скажите мне: «Что может быть дороже

Негромкого признания в любви?»

«Новогоднее»

Собраться в кучку и поесть

И выпить и повеселиться.

И разогнутся наши лица,

И станем мы, какие есть.

Уйдут заботы и дела,

Прихлынут впечатлений волны.

Иной закусит удила

И отрывается по полной.

Другой, забившись в уголок,

Изрядно выпив, наблюдает.

Его уверенность снедает,

Что он бы точно также смог.

И этот пьян и этот пьян,

Кто на столе, а кто на стуле.

Где Айвазовский, где Сарьян?..

Теперь они в одной кастрюле.

За тостом тост, за тостом тост,

Забавы, суета, веселье.

А на дворе Филиппов пост

Напоминает о спасенье.

Все знают, истина в вине.

Зачем же даром время тратить?

И мы уверены вполне,

Что этот пост опять некстати.

«Поздравление на 8-е марта»

Поздравить вас и умереть,

Как это мудро для поэта.

И вряд ли сможет кто посметь

Поэта упрекнуть за это.

И вспомнилось о том как жил,

Грехи в уме перебирая.

Невольно ахнул и решил,

Поздравлю так, не умирая.

«Масленица»

Звучит очаровательно и мило.

Открылась шире дверь в обжорный рай.

Весёлая неделя наступила,

Гуляй, народ языческий, гуляй.

Что может быть приятнее и проще?

Никак не перепутав, мы должны

Сходить сперва на посиделки к тёще,

А следом на золовкины блины,

Пить водку, в хари страшные рядиться,

От пуза трескать, да баклуши бить.

А христианам, сырная седмица,

Христа и в этот праздник возлюбить.

«Наша коза»

Жила коза в одном большом лесу.

Жила себе и блеяла, но вот

Решила, что в пустую жизнь идёт.

И блеянье и всю её красу

Всерьёз в лесу ни кто не признаёт.

И вышла в свет она, и звери

Обрадовались ей, глазам не веря,

Её отточенным копытам и рогам.

Но, вскоре по лесу прошёл великий гам.

Коза решила,что она в лесу хозяйка,

И всем свою «любовь» являла без утайки.

Кого копытом пнёт, кого рогами двинет,

А, из кого, и душу вынет.

И загрустил от этаких забот

Доверчивый лесной народ.

Мораль: от злой козы держись подале,

Пока тебе рогами не поддали.

Но, выпить нам дано и эту чашу.

Хоть и коза, а, всё же, наша.

«Сонет к стихам»

Стихи читаются глазами

По буковке, по запятой,

По той, обласканной мечтой,

Отточенной словесной гамме.

И наш язык, играя с нами,

Нас наполняет красотой

И сложностью и простотой,

Преображенной временами.

Читайте и внимайте сами,

Как, вдохновения рекой

Строка струится за строкой,

Написанная небесами.

И счастлив тот, в кого проник

Поэзии родной язык.

***

Обливаюсь слезами от слога

Графоманами писаных книг,

Где нелепо звучит и убого

Замечательный русский язык.

Друг мой добрый! Тебя ли обижу

Легкомысленной шалостью строк,

Превратив в бессловесную жижу

Неуёмный словесный поток.

Друг мой добрый! А помнишь, бывало,

Мы читали взахлёб до утра?

Даже время о нас забывало

За трудами чужого пера.

Друг мой добрый! А помнишь, как вместе

Из безделицы и чепухи,

Не рождённой моей невесте

О любви слагали стихи?

Натыкаясь на сложное слово

В неудачной словесной игре,

Друг ко мне подвигал « Ушакова»:

«Вот, возьми, посмотри в словаре».

И в болоте пустых словоблудий

О тебе усомнюсь ли на миг,

Что надёжной опорой нам будет

Замечательный русский язык.

***

Жила в одном лесу красивая хохлатка.

Да, вот беда, была на славу падка.

И птиц лесных чарующее пенье

Ей душу трогало завистливым мученьем.

Решила курица податься в соловьи.

Прикинула возможности свои

И к местным дятлам подалась в друзья.

Подробности не уточняю я…

Но, эти уважаемые птицы

Раскрыли ей объятья и страницы

Почётных корочек и книжек и газет.

Где правды нет, там просвещенья нет.

Вот срам-то для лесной культуры…

Ужель, кудахтанье сей бесталанной куры,

Для сильных леса служит образцом?

И ныне все в лесу с запачканным лицом

Рассказы одной лошади

Рассказ первый

Я был когда-то жеребёнком

И бегал по лугам высоким

И непоседливым ребёнком

Вкушал земли родные соку.

Мне мама на ухо шептала,

Касаясь ласково губами:

«Малыш, твоя пара настала,

Беги, не забывай о маме.»

И я бежал, ветрам навстречу

И счастлив был, того не зная,

Что скоро изгородку встречу,

Ту, за которой даль земная,

И, что забором огорожен

Мой мир, такой недавно светлый.

И жеребёнок огорошен

И не бежит навстречу ветру.

Рассказ второй

Умывалось время чередою

И светило солнце, как и прежде.

Жеребёнок с вешнею водою

Убегал назад к своей надежде.

Налились здоровьем все прожилки,

Дни блаженной юности настали.

Молодые резвые кобылки

Весело махали мне хвостами.

Но хозяин скоро объявился

И аркан на шею кинул ловко.

Как я в возмущении ни бился,

В шею туго врезалась верёвка.

Бегаю в манеже круг за кругом.

На глаза мои надели шоры.

Опытные люду друг за другом

Лихо мне в бока вонзают шпоры.

И блестят железные подковы

Для хозяйки радостью большою.

И стоит под ней, к езде готовый,

Стригунок с подкованной душою.

Рассказ третий

Клочья пены, как птицы, слетали с боков,

Обостряя до боли сознанье.

И истошные песни былых бурлаков

Проступали в прерывистом ржанье.

И телега с поклажей, как жизнь, тяжела

И спина от побоев устала.

И лечу в никуда, закусив удил,

Без конца до конца от начала.

Поздно вечером в стойло меня отведут.

В ясли сена немного положат,

И по холке потрепят и сахар дадут

И похвалят: «Хорошая лошадь.»

И опять до зари уплываю в мачтах

В золотое далёкое детство.

Но с рассветом в душе просыпается страх,

От которого некуда деться.

Словно каждое утро сулит мне беду;

Я в дороге настолько устану,

Что запутаюсь в упряжи и упаду.

Упаду и, наверно, не встану.

«Что человек без Бога?»

Что человек без Бога? Так,

Песчинка, что лежит в пустыне,

Набитый рухлядью чердак,

Клочок земли в морозной стыни,

Гонимый ветром лист сухой,

Червяк у рыбака в кормушке,

Лежалый камень под сохой

И жертва у судьбы на мушке.

Он бесконечно одинок,

Бредя в толпе себе подобных.

Он, как беспомощный щенок,

Что заскулил в руках недобрых.

Он смертен. Смерть ему страшна,

День ото дня всё ближе, ближе…

И. словно верный пёс, она

Ему усердно ноги лижет.

Он злой. Он переполнен злом.

Он понимает только силу

И вяжет всех своим узлом

И тянет всё с собой в могилу.

Он к безысходности приник.

И не заметет бедолага,

Что рядом с ним течёт родник

С животворящей чистой влагой.