Читать книгу: «В рай через адовы врата», страница 3

Глава 3

Грохот гаубиц потихоньку стал прорываться через вату угасшего сознания. Наконец он понял, что его несут. Владимирский открыл глаза и увидел затянутое едким дымом небо.

– Очухался. – Устало произнёс санитар, продолжающий нести его дальше. Ротный сообразил что его несут в противоположную сторону от места сражения. Он попытался приподняться на носилках, и это ему удалось:

– Что с моим экипажем?

– Вы лежите товарищ старший лейтенант, вам нельзя вставать. Механика вашего тяжело ранило. – Всё так же тяжело дыша, отвечал, несущий носилки сзади ротный санитар. Владимирский скинул ноги с носилок и сел. Затем встал и у него загудело в голове:

– Хватит хренью заниматься, бегом за механиком Батраковым. – Ротному показалось что он говорит под водой: – Нельзя мне в тыл, мне на передовую надо. – Его догнали и остановили санитары.

– Товарищ старший лейтенант, нельзя вам на передовую, у вас осколок из головы торчит! И из ноги тоже.

– Владимирский некоторое время в недоумение смотрел на санитаров, затем потрогал сверху шлемофон и действительно нащупал острый металлический предмет, торчащий сверху. Он попытался снять головной убор, но ему помешали санитары:

– Не нужно, вы и так кровью залиты. Товарищ старший лейтенант вы идите в на горку в тыл, а мы за Батраковым сбегаем.

Артиллерия стихла и расчёты снующие возле гаубиц, с удивлением смотрели на мимо проходящего танкиста с залитым кровью лицом. Перед ним остановился броневик Д-12 из которого вышел командир двадцатой танковой дивизии полковник Катуков, а в след за ним появилась неуместная красота, в облике нам уже известной Полежаевой.

– Владимирский. Что у вас с шлемофоном? – Поинтересовался командир дивизии Катуков.

– Так точно. Разрешите отбыть на передовую.

– Как же вы здесь оказались?

– Меня сюда санитары вынесли.

– Михаил Ефимович, ему нельзя на передовую, он контуженный и весь в крови. – шепнула девушка комдиву.

– Светлана Сергеевна, я уже в полном порядке, окажите посильную помощь нашему раненному. – По лицу комдива было видно, что ему хотелось получить информацию с передовой у Владимирского, но он уступил студентке.

Когда они оказались одни, Светлана оглядев Владимирского, приосанилась:

– Опять вы. Мир тесен. – Девушка хорохорилась, но испуг уже жил в ней.

– Что же вы не уехали в Москву? А, понимаю, забыли со мной проститься.

– У товарища полковника температура тридцать восемь, а он после операции сюда к вам. Не могла же я его бросить в таком состоянии. Тем более папа просил приглядывать за ним. А вы… – Светлана наконец увидела его окровавленные штаны и с ужасом произнесла: – У вас осколок торчит из ноги.

– Что вы говорите. Может окажете раненному медицинскую помощь?

– Я…

– Вы же доктор.

– Я не смогу. Вам в лазарет нужно.

– Доктор, можно что-нибудь по существенней, кроме пустых слов.

– Пустых? – Светлану зацепило это обвинение и она с сарказмом заметила: – Что нам делать? Снимать штаны и бегать. Снимайте!

– Наконец-то. – Владимирский спустил штаны, оставшись в семейных трусах, уселся на брошенный ящик из под снарядов.

– Вы что серьёзно? – Но посмотрев на осколок добавила: – Его нужно удалить.

– Приступайте.

– Я не могу. – И тем не менее девушка открыв свой саквояж достала скальпель.

– А если так. – Владимирский засунул скальпель в рану и подцепив осколок, извлёк его. У Светланы закатились глаза и он вскочил, что бы она оказалась в его объятиях. При этом прошептав ей прямо в ухо: – Не хватало что бы нас в таком виде застали. Как я в трусах, с грабастал беспомощную девушку. – Монолог раненного возымел своё действие и Светлана пришла в себя, взбешённая происходящим:

– Я так и знала, что вам нельзя доверять…

– Доктор, я истекаю кровью, вы собираетесь меня штопать, или нет?

– Штопать. Нужно продезинфицировать.

– Это водка. – Владимирский открыл алюминиевую флягу и сев на ящик обильно полил рану. Девушка пристроилась рядом на коленках и стала рыться в своём саквояже. Достав иголку она ловко вставила нить. Затем неуверенно сделав пару стежков, вновь ткнулась в грудь раненного: – Горе то какое. – Старлей приложил горлышко фляги к губам девушки и влил в неё три хороших глотка. Девушка закашлялась:

– Вы что творите?

– Привёл вас в чувство.

– Вы мерзавец.

– Знаю. – Ответил Владимирский, пытаясь сделать стежок.

– Вы меня напоили. – Неожиданно девушка ободрилась: – Да кто ж так шьёт, белошвейка вы наша. – Она взяла иглу из рук раненного и ловко заштопала рваную рану: – А что это у вас из шапки на голове торчит?

– Догадайтесь, вы же врач.

– Осколок. – Озвучила свою догадку Светлана и глаза её внезапно расширились.

– Ну?

– Что ну? Нет, нет вам к нейрохирургу нужно.

– Да не волнуйтесь вы так. Давайте я сниму шлемофон, а вы поглядите, что там.

– Вы думаете? – Произнесла захмелевшая Светлана, всё так же стоявшая перед танкистом на коленях: – А действительно, хуже уже не будет. Надеюсь этот осколок вам мозги выпрямит. Айн момент. – И девушка извлекла из сумки бинты: – Снимайте. – Ротный снял шлемофон пробитый насквозь: – Знаете вы сейчас похожи на дельфина, пострадавшего от стаи акул.

– Шутите. – Владимирский ухватился пальцами за осколок торчащий из его головы и потянув его, выдернул, который не прорубил кость черепа насквозь. Светлана вновь закатила глаза и повалилась ему на колени. Ещё один глоток волки, вновь привёл девушку в чувство. Танкист так же полил свои раны на голове и ноге водкой: – Светлана Сергеевна, я понимаю что вам не равнодушен, но всё таки, нас могут увидеть… – В этом месте старлей получил пощёчину и всё же закончил: – Вы испачкали платье в моей крови.

– Хам.

– Раненный на поле боя хам, требует снисхождения. Я истекаю кровью.

– Черепная кость не пробита. – Раздвигая волосы на голове раненного, сообщила студентка: – Меня это не удивляет, я и раньше догадывалась что вы твердолобый.

– Значит вы меня спасёте?

– Ха, я это вмиг заштопаю, как старый шерстяной носок.

– Ну что вы Светлана Сергеевна сравниваете боевого командира с шерстяным носком. – К ним вновь подошёл полковник Катуков с начальником штаба подполковником Чухиным: – Вы товарищ Владимирский оказывается умудрились самолично языка добыть, во время затишья между атаками. И удар ваш во фланг врагу был своевременным. Сколько ваш экипаж танков подбил?

– Семь. Из них два средних Т-3.

– А что это вы Светлана, никак водочки булькнули. – Заметил нач штаба дивизии Чухин.

– Ну и булькнула, и что? – Ответила Светлана вызывающе, удивительно ловко штопая рану на голове танкиста.

– Товарищ начальник штаба дивизии, она ещё крови боится. Два раза в обморок падала, вот я ей и пару глотков водки и влил. Смотрите как штопает, будто старый носок. – Начальство засмеялось. Девушка тем временем уже ловко крутила повязку на голове ротного: – Товарищ комдив, вы её от себя не отпускайте, а то она сейчас натворить может. А лучше отправьте в Москву к папе.

– Конечно к папе, который уже волнуется. – Комдив как будто вспомнил, кто у нашей Светланы папа.

– А что это вы мной распоряжаетесь. – Возмутилась девушка, закончив бинтовать голову старлею. У неё получилось что-то вроде велосипедной каски с повязкой под челюстью: – Товарищ комдив, не правда ли на ляльку похож?

– Не очень. – ответил Катуков.

– А так. – Девушка намочила водкой бинт и отмыла кровь с лица ротного.

– Смеётесь своему творчеству. – Глядя как девушка ловко перебинтовывает его ногу, констатировал факт ротный.

– Светлана Сергеевна, машина сейчас с ранеными пойдёт, отправляйтесь на лесопилку, там временный госпиталь. Давайте.

– А вы? – Девушка достала шприц и ампулу и сделала укол Владимирскому: – Это антибиотик.

– Как наш раненный?

– Два осколочных ранения. – И девушка разжала руку, в которой лежали осколки вынутые из старлея.

– Я готов вернуться в строй.

– Вот и хорошо. Мы сейчас контр атаку готовим. – Чухин похлопал по спине ротного.

– Разрешите идти.

– Идите.

– Владимирский решительно зашагал на передовую, ощущая в голове гул, но какую-то лёгкость в груди.

– Да он же контуженный на всю голову. Его в лазарет нужно. – Слышал ротный, как возмущалась Света за его спиной, от чего улыбнулся. Кругом копали окопы. Тянуло дымком от полевой кухни.

День шёл к закату. Периодически где-то, то совсем близко рвались снаряды и стучала пулемётная дробь с той стороны.

– Ротный вернулся. – Радостно сообщил посыльный, он жадно уплетал кашу из котелка.

– Старшина сидел в танковом окопе, раздавая кашу:

– Война войной, поэтому обед всегда не в расписании. – Накладывая кашу ротному, переиначил старшина роты: – Чаю плесни. – Суетился он, будучи крепким мужиком, лет сорока: – Хлебушка.

– А я думаю вы или не вы товарищ старший лейтенант. – В окоп заскочил лейтенант Блохин, за ним следом ахнули два взрыва.

– Товарищ старший лейтенант, вы бы шлемофон надели, а то ваша повязка на голове, видна как мишень из немецких окопов.

– Взводного, Белова ранило! – Разам обедающие и ужинающие оставив котелки, бросились за старшиной. Его приволокли и положили по средине окопа.

– Иваныч, ты что? Нам окопы рыть, а вы перебежками бегаете как новобранцы. – Осматривая раненную ногу старшины, сетовал ротный: – Хотя с другой стороны может и лучше, отлежишься в медсанбате. Кость перебита: – Савченко, палку какую-нибудь к ноге примотать, найди или начни выстругивать из ветки.

– Спасибо тебе ротный.

– Мне-то за что?

– За деток. Я ведь тебя послушал и бабе своей когда кричать стала, синеву под глазами навёл. Она психанула и умотала к старикам.

– Как же ты с ней будешь теперь мириться?

– Щас главное что под бомбежку не попали, а там…

– Вот. – Появившийся Савченко подал палку, которую сразу же стали прикручивать тряпками к ноге старшины: – Это вам товарищ командир. – посыльный протянул шлемофон ротному: – Мёртвому он уже не нужен. – И увидев Липикина в сопровождении политрука и двадцати солдат, добавил: – О, начальство.

– Сидим не высовываемся. – Отреагировал майор на бойцов пытающихся встать в приветствии: – И ротный на месте, кстати принимай пополнение, два отделения, хозяйственники и регулировщики. Пока враг не закрепился, получен приказ, опрокинуть врага, захватив его артиллерию. – Липикин посмотрел на свои ручные часы: – Меньше получаса осталась. Ждите сигнальную ракету. Я в первую роту.

– Товарищ майор, а как же с артподготовкой? – Удивлённо спросил Владимирский.

– Артподготовки не будет, снаряды закончились, новых не подвезли.

– Политрук, оповестите всех, через десять минут выдвигаемся. Ударный кулак создаём в центре. – Владимирский допил чай и прилип к биноклю.

– Как через десять минут? Приказано ждать сигнальной ракеты.

– У нас для атаки сил недостаточно. Поэтому через десять минут как ужи ползком между злаковыми, выдвигаем позицию вперед.

– Блохин. Вон тот Т-3, которому гусеницу разбили, проверьте может башню не заклинило. Посади туда стрелков, что бы поддержали нас огнём. Главное что бы раньше времени себя не обнаружили. – Распоряжался Владимирский. Он видел как отправляя старшину роты с бачками в тыл, политрук сунул ему записку.

– Доносы строчит. – Услышал ротный за спиной, голос посыльного.

– Товарищ политрук, давайте пламенное слово перед атакой. – Забирая Ф-1 у своего заряжающего наводчика, называющиеся по простонародному Фенюша или лимонка.

– Товарищи. Враг вероломно вторгся на нашу землю, уничтожая и убивая всё на своём пути. Не дадим врагу топтать нашу родную землю, своим фашистским сапогом. Ударим разом и опрокинем захватчика и оккупанта.

– Рассредоточились. Ползём тихо и не суетясь. При виде сигнальной ракеты красного цвета, подымаем свой зад и бежим бить врага со всех ног. Вопросы есть?

– А если нас немец раньше времени обнаружит? – Задал ротному вопрос политрук.

– Я же сказал ползём ужами, не спешим. Риск есть, но если получится, много жизней спасём.

– Вторая рота не знавшая что их ждёт впереди, по-пластунски двинулась вперёд. В очертании лунного света виделись контуры немецких землекопов и хорошо слышалась их речь.

– Окапываются сволочи. – прошептал Савченко, подползший к Владимирскому.

– Вон там у них артиллерия. Бьют прямой наводкой. – Сообщил ротный, рассматривая в оптику кусты за окопами.

– Они наш танк уконтропупили, товарищ командир. – Прошипел наводящий- заряжающий: – Хорошо что на сквозь башню пробило. А то бы всем нам крышка.

– Вон там у немцев пулемёт, видишь? – Сообщил ротный.

– Вижу. Только я туда не докину. – Ответил наводчик.

– Я докину товарищ старший лейтенант.

– Отдай лимонку Савченко. – Еле слышно распорядился Владимирский и в этот миг в небо взвилась ракета: – Давай Савченко! – Грохнул взрыв и старлей с пистолетом в руке кинулся в атаку: – Вперёд! – Он буквально летел как стайер по гаревой дорожке. Только когда стали свистеть пули, упал, что бы вновь вскочить и бежать зигзагами. Он стрелял в целящегося в него немца, другого и третьего. Затем буквально нырнул в окоп. Быстро перезарядил свой ТТ и бросив лимонку в застрочивший вражеский пулемёт, открыл огонь по отступающим врагам. Немецкий пулемёт оказался у него в руках и он вместе с наводчиком открыл огонь мелкими очередями, помогая первой роте, приблизиться к вражеским окопам. – За мной к пушкам, пока враг не опомнился! – Передавая немецкий пулемёт, подоспевшим бойцам. Владимирский попробовал выскочить из окопа, но сразу ткнулся лицом в землю. Боль обожгла его ногу. Вскочивший за ним на бруствер окопа боец получив две пули в грудь упал рядом с ротным. Старлей даже и не понял, что когда он бежал к немецким окопам, и упал от того что вновь был ранен в левую ногу, только на этот раз пулей. Из-за кустов стреляли немцы. Он вновь вскочил и побежал на врага, ощутив вновь шум в голове. Немцы бросили гранату и он увидел как его наводчика отбросило взрывной волной от пулемёта. Немцы отчаянно отстреливались и его бойцы залегли: – «Сейчас, или никогда». – Промелькнуло у него в голове. Ротный на бегу выпустил всю обойму из ТТ и подхватив убитого им немца, держал его как щит. Затем толкнул его на рядом стоящих врагов, сцепился с мощным Фрицем. Владимирского спас Вальтер, который он разрядил в немцев. За тем он вытащил штык нож у мёртвого Фрица и стал с ним гоняться за немецкими артиллеристами, которые в панике от него удирали. Сознание старлея помутилось и он пришёл в себя только после того, как политрук оттащил его от мёртвого немца:

– Ты что вообще озверел! Он уже давно мёртвый!

– Башню заклинило. – С удивлением сообщил Владимирский, глядя на порезанных вокруг него немцев: – Контузия. Что с моим наводчиком Николаем?

– Убит Николай. – Ответил Савченко, у которого на шее висел немецкий автомат МП-40, по «кличке» шмайстер.

– Разворачиваем пушки! Савченко, давай сюда артиллеристов! Первое орудие заряжай бронебойным. – Ротный припал к прицелу, на них двигались немецкие бронетранспортёры: – Огонь!

– Есть попадание! – Констатировал Политрук.

– Бронебойным, заряжай! Огонь!

– Есть! – Кричал политрук, начиная командовать подоспевшими бойцами: – Разворачивай пушки!

– Осколочным по пехоте, заряжай! Огонь! – В глазах у Владимирского после получасовой стрельбы из орудий стало рябить и шум в голове усилился. И он провалился в чёрную яму.

Глава 4

Очнулся Владимирский от гула канонады. Природа маялась рассветом. Преодолевая слабость во всем теле, ротный попытался сесть и ему это удалось. Вокруг него лежали раненые, многие из них стонали.

– Товарищ старший лейтенант, не вставайте. – Услышал он голос санитара.

– Мне нужно туда, на передовую. – Ротный попытался встать, но у него не вышло.

– Вот неугомонный. Ни днем ни ночью нет от тебя покоя. Ты что бессмертный? – Узнал голос Липикина, старлей: – Только, только задремал. Ключица ноет.

– Товарищ майор, вы что здесь?

– Да пуля дура, внутри застряла, фельдшер говорит нужно оперировать.

– А там что? – Владимирский повернул голову в сторону канонады.

– Вот поласкают, слышишь сам. Разозлили мы немчуру.

– Мне туда нужно. – Владимирский силою воли поднялся на ноги и качаясь подошёл к майору.

– Умереть хочешь. – Едва слышно прошептал Липикин.

– Умереть в бою. – Так же, еле слышно ответил старлей.

– Мы за эти сутки не зря пожили. Я доложил Дружинину о твоём геройстве. На наш век войны хватит, успеешь ещё умереть.

– Товарищ майор, я в порядке, мне на передовую нужно.

– Хочешь сказать, что я здесь симулянт? – Зло прошептал Липикин, страдальчески садясь на зад.

– Боюсь я товарищ майор. Меня начальник особого отдела к себе вызывал.

– Вон оно что.

– Товарищ старший лейтенант, непременно ложитесь. Куда же вы? – Кричал вслед уходящему Владимирскому фельдшер.

– Товарищ старший лейтенант, вы во время боя потеряли сознание, останьтесь здесь. – Перед ротным неожиданно появился политрук.

– Что здесь такое происходит? – Из соседнего стожка, где стоял охранник, выполз разбуженный командир танкового полка подполковник Дружинин.

– Вот, товарищ командир полка, пытаемся урезонить старшего лейтенанта Владимирского. Во время боя потерял сознание и опять рвётся на передовую. – Встав по стойке смирно доложил политрук.

– Ну, рвётся это ещё не преступление. Ты сам-то что не на передовой?

– Получил ранение в руку. – И политрук с некой гордостью, показал перебинтованную кисть левой руки.

– Афанасий Семенович, – подал голос Липикин, лежащий средь раненных, – У Владимирского в роте лейтенант совсем молодой командует. Вот он и волнуется за роту.

– Липикин, тебя тоже зацепило. Ты докладывал вражеские пушки захватили.

– Владимирский помог. Он первый в немецкие окопы ворвался и сходу захватил немецкую артиллерию. У капитана Озерова политрука в атаке убило.

– Ну ладно. Немцев то зачем как мясник потрошил? – Спросил комполка Владимирского.

– Простите товарищ подполковник, контужен. Разрешите отбыть в роту.

– Товарищ подполковник, нельзя ему. – Вмешался фельдшер, перевязывающий раненных: – В нем пол кружки крови осталось, отсюда и обмороки. Да и пуля у него в ноге. Ему бы чаю с сахаром. – Потянув носом дымок полевой кухни, мечтал фельдшер.

– Слышал Владимирский?

– Товарищ подполковник, мы когда сюда добирались, колонну разбитую видели. Раз на передовую нельзя, попросите комдива дать указание временно исполняющему обязанности командира ремонтно-восстановительного батальона, старшему лейтенанту Тенете, отремонтировать Т-34. И меня направить в его группу.

– Там кажется три Т тридцать четверки было. И что, думаешь их можно восстановить?

– Думаю два танка можно, за счёт третьего. У оной мотор из строя выведен, другую от громадного фугаса перевернуло, трансмиссия разбита. Если попробовать запчасти и мотор взять у третьего танка, может получиться.

– Да, две тридцать четвёрки нам теперь не помешали бы. Хорошо я попробую доложить комдиву. Отправляйся в медсанбат лейтенант, пулю всё равно извлекать нужно. А вы политрук, в состоянии продолжать службу?

– Так точно товарищ командир полка.

– Тогда отправляйтесь в роту.

Раненных забрали два санитарных автобуса ГАЗ-03-32 и просто грузовые автомобили ГАЗ-АА. Владимирского в грузовике сморило и он отдался сну на весь путь их следования до лесопилки. По приезде, пробудившись наш герой почувствовал прилив сил и громкие крики фельдшера санитарам, снимающих раненных с автомобилей, по мере тяжести их ранения:

– Сержанта давайте прямо на операционный стол!

– Товарищ воен-фельдшер, сержант приказал долго жить, не дышит.

– Пустите я сам. – Фельдшер забирается в санитарный автобус: – Стало быть представился.

– Голубое безоблачное небо, словно придавило ротного к земле, когда он очутился на брусчатке, видать когда-то панского дома. Раненная нога ныла и не слушалась его. Медсестра лет тридцати, подставила ему своё плечо:

– Давай милый помогу. – Она гакала по южно-русски: – Опирайся, давай же, вот так. Галифе в кровище. Можете снять, санитарки постирают. – Владимирский огляделся, кругом сновали люди в белых халатах, кашевар возле полевой кухни, отоваривал из половника ходячих больных. Мимо на носилках понесли его механика-водителя:

– Батраков, ну как ты?

– В порядке товарищ старший лейтенант.

– Куда его? – Спросил он у медсестры.

– В теплушку. Готовим к эвакуации. На лесопилке два вагона оборудованы нарами. Идёмте внутрь бывшего панского дома, там можете прилечь.

– В холле здания, среди старинной мебели, кругом стояли кровати заполненные раненными. Санитарка мыла полы, другая кормила кашей забинтованного бойца.

– Елена Трофимовна, как этого кормить. Он же в беспамятстве? – Обратилась санитарка к медсестре, сопровождающей Владимирского.

– Вы занимайтесь своими делами, я сам уже расходился. – Ротный хромая вошёл в соседнюю большую комнату, где на двух столах оперировали врачи.

– Посторонись. – Санитары занесли вновь прибывшего раненного и положив в углу на пол, молча удалились.

– Здесь же на большом кожаном диване, свернувшись калачиком, сладко спала Светлана Полежаева, в медицинском белом халате.

– Ну вот и всё. Зашивайте. – Произнёс военврач второго ранга, подходя к тазику с водой: – Что у вас? – Умывая руки, устало поинтересовался врач.

– Пулю из ноги, хотелось бы удалить.

– Пулю из ноги, какой шустрый. – Врач лет сорока судорожно прикурил папиросу и сделав несколько глубоких затяжек, повеселел: – Всю ночь глаз не смыкали. Раненных много привезли?

– Человек тридцать. – Ответил Владимирский.

– Тридцать, а оперируем только мы с военврачом третьего ранга. Ты уж извини брат, в первую очередь тяжело раненные. Да ещё видишь, там часовой немца раненного охраняет, тоже нужно оперировать. Из особого отдела грозятся, если немец кони двинет. Кто только его в плен взял.

– Я.

– Вы. Ну ладно тогда мы вначале немца подштопаем, а затем попрошу своего ассистента, старшего фельдшера, пулю у вас извлечь.

– Николай Михайлович, горяченького, как вы и любите. Я специально под суетилась, к концу операции. – Санитарка наложила из котелка, в тарелку из саксонского фарфора кашу.

– И товарищу старшему лейтенанту положите. – Беря серебряную ложку и хлеб, распорядился главврач. – Так что у вас головой?

– Осколочное ранение. Товарищ военврач второго ранга, я в разгар боя сознание потерял, фельдшер сказал от большой потери крови. – С жадностью набрасываясь на кашу, сообщил танкист.

– Так вам больше чай с сахаром нужно пить. – Санитарка поставила на стол, большой фарфоровый чайник и кружки из сервиза.

– Товарищ военврач, а что с этой абитуриенткой? – И старлей указал головой на спящую Светлану, которую даже не будил крик раненного на соседнем столе.

– Знакомы?

– Профессорская дочка.

– То-то и оно что профессорская. Мы вчера санитарный автобус в Киев отправили, с тяжело раненными. Я тоже не всесилен. Распорядился её отправить с больными, так отказалась. Видите ли ждёт какого-то солдафона с передовой, который непременно должен сюда пожаловать. Как же его фамилия…

– Владимирский.

– Точно, Владимирский, будто он в первом бою семь танков подбил.

– Это я.

– Вы Владимирский?

– Владимир Владимирович. Доктор, а может она меня прооперирует? – С наслаждением запивая кашу чаем, млел танкист.

– Девочка она конечно способная, но что бы пулю извлечь, навык нужен. Нет она конечно меня вчера удивила, раны штопала, разве что не крестиком. – Главврач усмехнулся: – На ком она тренировалась.

– На мне. Она мне рану на голове и на ноге сама заштопала.

– Вон оно как. А я смотрю вы время зря не теряете. Светлана молодая ещё, крови боится, вот под утро и сомлела.

– Так я способ знаю, что бы её воодушевить.

– Дать внутрь спирту. – Засмеялся главврач: – Тут нужно учитывать что женщины в два раза быстрей могут пристраститься к Бахусу.

– Готово. Марина Львовна, зовите санитаров. – Дал указание старшей медицинской сестре, старший воен-фельдшер.

– Ну вот, будем вашего пленного оперировать. – Потягивая чай из кружечки, сообщил главврач: – Куда вы только торопитесь молодёжь. Потеряли много крови, отлежитесь, отоспитесь, три ранения за день. Вон капилляр в глазу лопнул, уверен что и контузия была. Вы молодой человек Светлану будите, а то она у нас голодной останется.

– С вашего позволения. – Владимирский подошёл к девушке и опустился перед ней на колени.

– Bonjour petit chaperon rouge. – «Доброе утро Красная шапочка» – Приветствовал по-французски Светлану танкист.

– C”est encore toi le loup gris. – «Это опять вы серый волк» – Сквозь сон, не открывая глаз, ответила Светлана.

– Reveillez-vous. – Просыпайтесь.

– Почему Красная шапочка, а не спящая красавица? – Потягиваясь и улыбаясь, не открывая глаз, спросила девушка.

– По сказочному сценарию спящую красавицу может разбудить только baiser. – Владимирский склонился над девушкой для поцелуя, но в его грудь упёрлись тонкие ручки Светланы.

– Поцелуй? – Глаза девушки ошарашено распахнулись: – Нашли место…

– В принципе сам поцелуй вас не смущает, только место.

– Да вы, у нас ещё и сказочник. – Сон улетучился как не бывало.

– Приходится. Знаете как маленьким деткам делать предложение, что бы съели за маму, за папу, профессора. Ну правда, кашка остынет. – И Владимирский вложил ей в руки тарелку с кашей, когда она уселась на диване.

– Ой. – Девушка схватилась за голову: – Зачем вы меня вчера напоили? Какой вы всё таки низкий человек.

– Выше среднего.

– Перевёл на свой рост, не лицеприятный эпитет. Аферист. – Света морщила носик, видимо у неё тоже гудела голова.

– Аферист – это все же ближе к Гитлеру. Я переговорил тут с главврачом, вы ночью ему ассистировали, он вас хвалил.

– Да не трясите вы этой кашей перед мной, я не голодна.

– Понимаю, похмельный синдром. Я мигом. – Владимирский хромая, принёс ей кружечку чая: – Может в чай несколько капель добавить? – И он взялся за флягу.

– Только посмейте. – Она с жадностью выпила чай, он принёс ей ещё чашку.

– Светлана Сергеевна, вы нужны стране. Давайте съедим кашку. – Он как ребёнку к её губам подсунул ложку каши.

– Не хочу. – Она отвернулась.

– Понимаю. Так вы собрались уезжать.

– С чего вы взяли.

– Ну, раз уезжаете, есть не обязательно. И правильно сделали и правильно решили. Скатертью дорога.

– Что это вы разкомандовались. Что это…

– Ах если бы. – Перебил Светлану танкист: – Видите какая запарка. – Он указал на кричащего немца на операционном столе, чем не мало сбив студентку с толку: – Мне хоть главврач и обещал вынуть пулю без очереди, но я всё же не настолько мерзавец. Ну так, чуть, чуть.

– Вы опять ранены? – Светлана оглядела ротного.

– Ну так, чуть, чуть. – В тот момент, когда девушка хотела сказать, он засунул ложку с кашей ей в рот и глядя на её расширившиеся глаза, добавил: – Ну так, чуть, чуть. Пока тёплая. Надо же на трудовой день силы набираться.

– Надо же, забыла вас спросить… – Пока она говорила он засунул в рот ей ещё ложку каши: – Да что вы…

– А на больных нельзя обижаться. Между прочим, главврач, позволил вам саморучно вынуть пулю у меня из ноги. – Пока она от удивления сидела с открытым ртом, в её ротовую полость, залетело ещё ложек пять.

– Вы что несёте. – Жуя кашу, возмущалась девушка.

– А мы с главврачом верим в вас. – Ещё пяток ложек залетело в рот Светлане: – Ну у меня же ранение для студента-практиканта. Вы же резали жаб в лаборатории.

– Вы конечно не приятный тип, но всё же не жаба. – Доедая кашу, ответила студентка.

– Подумайте, какой шанс. Я доверяю вам свою ногу, для вашего профессионального возрастания.

– Но я не собиралась подвязаться на поприще хирургии.

– Идёт война. Вы себя слышите. Ну же, сейчас решается, что мы из себя стоим.

– Вы авантюрист.

– А вы? Вы врач или профессорская доченька?

– Вот умеете быть не приятным. – У Светланы за рдели щёки: – Ладно, посмотрим кто из нас кто. Снимайте порты.

– Уууух. Любой мечтает услышать такую команду из уст такой очаровательной девушки. – Владимирский скинул сапоги и пропитанные кровью галифе. Светлана осмотрела его рану, как выразился ротный: – Поводила носом, ощупала, специалист.

– Пуля глубоко, мне не вытащить.

– Спорим вытянешь.

– Не стану я с вами спорить.

– Зря отказываетесь, если сделаете операцию, я выполню любое ваше желание.

– Любое? Можно попробовать. Может любому другому я и не стала бы причинять боль, но не вам. – Девушка встала и подошла к военврачу второго ранга, с которым быстро переговорив вернулась: – Ну держитесь, обезболивающего не будет. – Она помыла руки и стала раскладывать инструменты тут же на диване, подстелив чистое полотенце.

– Удивительно. – Владимирский лежал на диване в трусах рассуждая: – Как же все таки главврач дал вам разрешение на операцию, коли вы никогда не оперировали.

– Вы же говорили что Николай Михайлович верит в меня. – Девушка надела марлевую повязку: – Значит врали. Вы у нас ещё и врун.

– Лгунишка. – Старлей показал величину своего порока на пальцах.

– Ну держитесь. – Девушка решительно опустилась на колени и продезинфицировав рану, её очистила: – Ткань от брюк попала в рану. Хорошо что не задеты кровеносные артерии, не нужна тампонация. Да я сама себе не верю, что главврач позволил мне это делать. Этим должен заниматься опытный хирург. Я же по неопытности могу задеть артерию или сухожилие.

– Вы видели сколько там раненных. А медперсоналу ещё и отдыхать нужно.

– Это бред.

– А вот, я так и знал, барынька. Профессорская дочка.

– В принципе что мы теряем, вас и так на передовой убьют. Ремень в зубы возьмите. – Главврач видя не решительность девушки прислал ей в помощь свою помощницу, старшую медсестру.

– Ну, что у нас здесь? – Подошла и склонившись, интересовалась медсестра. Она принесла тазик с горячей водой: – Светлана, вы не волнуйтесь, главное аккуратно всовывайте пинцет.

– Уууу. – Владимирский пожалел, что сам предложил ставить на себе опыты. Он зажимая во рту ремень, промычал: – Да не останавливайся.

– Вам лучше закусить удила, знали на что шли. Я её нащупала. Раздвигаю пинцет, держу. Какая досада, сорвалось. Что-то я не припомню любезный, что бы мы с вами переходили на ты.

– Миль пардон. – Едва сдерживая боль промычал танкист: – Вы меня не поняли, я не успел договорить. Я хотел сказать: – «Да не останавливайся это упоительное мучение». – Задыхаясь договорил он.

– Какой мазохист. – Услышал Владимирский, чувствуя как его сознание куда-то уплывает.

– Ну вот, так-то лучше. – Девушка подсунула ему под нос флакон нашатырного спирта. Она влюблённо смотрела на рук своих творение, обрабатывая ему рану. Старшая медсестра пытавшаяся вставить нить в иголку, неожиданно ткнулась носом в грудь танкиста, обессиленная напряжением. Это была женщина лет тридцати пяти, крупных габаритов: – Значит вы у нас ещё и женский сердцеед. Боже сколько талантов впустую. – Бубнила Светлана, зашивая рану Владимиру.

– Что-то меня знобит, ноги не чувствую, в глазах темнеет. – Как-то жалостливо произнёс танкист.