Читать книгу: «Сашок», страница 5

На пороге лестничной площадки сокрушённо произнёс:

– А может, и не старею, просто тупею – от перестройки такой.

* * *

С шоссе на просёлочную дорогу не свернули – разбита тракторами, «ауди» не пройти. Выйдя из машины и поблагодарив сына подполковника, справившись по мобильнику как отец с матерью переночевали у тёти Лиды, предупредив, что приезд за ними переносится на завтрашнее утро, Паранин пошёл напрямки по тропке через поле с озимыми. Миновал нежилые с заколоченными окнами хаты, пустовавшие – без домов (раскатаны по брёвнышкам). Подворья давно заросли расплодившимися ягодными кустами и диким малинником в бурьяне. Минуя бабушкино, вспомнил случай из далёкого детства. Бабушка Вера – без единой слезинки, с уголком платка у рта – наблюдала за дядькой Сашком. Тот орудовал топором: вырубал под корень яблони. Нахимов, обессиливший с похмелья, сидел поодаль на завалинке, растирал ладонями культяпку, пристроенную на снятый протез, и выкрикивал: «Якорь тому лысому в дыхало! Верка! Стерлядь такая, дай, чем швартануться. Нет мочи».

Пересёк, теперь уже, должно быть, и в весну сухое, русло речки Сойки. Брёвна моста заменены железобетонными плитами. Ограждение из трубных стоек и перил местами срезано. Натаха писала, участковый Короткевич застал ворьё за делом, бросился их остановить, но – без табельного пистолета тогда – был исполосован ножовками по металлу. От потери крови скончался. Уже тогда многие подворья в Голубицах пустовали, да и случилось всё поздней ночью, потому ни кто в деревне не услышал. Были бы у кого собаки, так их нет: Тётка Авдотья, председательша на пенсии, к тому времени прекратившая называть примака «мужиком – в якорях», потравила. Сестра переживала, после Вована Короткевич занял её сердце, но безответно. На Натаху милиционер не заглядывался, молодой, видный в Бельском районе жених, он всё мыкался не решаясь какую из двух Клавок, известных на районе красавиц, певунь и танцорок, взять в жёны. Нахимов звал и обращался к младшему лейтенанту не иначе как: «Эй. Одна звезда, и та не во лбу». Короткевич обижался, грозился привлечь «за оскорбление при исполнении», но не привлекал, хотя задиристость инвалиду с рук не сходила: за брагу и выгон самогона не раз подвергался штрафу. И надо же случиться, получив наконец звание лейтенанта, Короткевич, добавив на погоны ещё по одной звёздочки, вёз в Голубицы Нахимову очередную повестку… смерть – нелепая на мосту – остановила. Хорошим Короткевич был парнем, все на районе уважали и любили. Нахимов рыдал, сыном звал на похоронах и поминках, до кончины своей ухаживал за могилой.

Поднялся в гору. Здесь от руин молокозавода ничего не осталось. Спустился вниз, где у подножья стоит часовня. Небольшая, одноглавая с куполом сусального золота. В лесах по фасаду – видимо, оставлены фронтон расписать, мозаику положить. Сквозь вязь жердин и досок угадывалась лепнина картушей.

Перед входом трое пацанов под команды, видать подвыпившего, старика с орденом и медалями на телогрейке, ставили на лесах кумачовую растяжку «60 ЛЕТ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ». Поздоровавшись и прослушав в ответ ворчливое «Ходють тутати всякие, в шляпах с мобилами», Паранин взошёл на крыльцо и отворил арочную в резьбе дверь. Вошёл и зажмурился от проникавших через стрельчатые окна в барабане под куполом лучей солнца.

Встретила Наташа:

– Поховали зимой. Письмо, что нашёл в кабинетке, надиктовал мне перед самой смертью, но отправить запретил. Прочёл ты только отрывок. Объявился и нам с мамой во всём признался прошлой весной. Взял с нас обещание вам не отписывать. Ждал, приедете. Всё надеялся дожить и самому попросить прощения. Бабушка Вера всё знала, но держала в тайне… Весной же, сразу с приездом дяди, в этом месте пробился ключ родниковой воды… источник с купелью со стороны апсидиолы. Дядя наш Сашок не только потому построил эту часовню… ты знаешь в честь какого события, на самом деле. Во спасение… Разрешение и благословение церковных властей получено даже до полного завершения строительства. Архиерей Полоцкий осветил часовню в день кончины, успели. Здесь в купели обмыли и отпели. Стены клал один, своды навести и купол поднять мужиков окрестных просил, а расписать тебе завещал. Ещё просил, придёт время, появиться такая возможность, и родник с купелью освятить – с приданием обоснованию гласности. Что бы могло произойти с миром в те пятидесятые-шестидесятые, не случись придание «Змея Горыныча» болотам Заболотья. Проходи, не стой на входе. Шляпу сними.