Читать книгу: «Десятка», страница 2
– Убери…, убери свои…, свои копыта, Слюнтяй!
Гром смеха обрушился над головами двух мальчишек. Ошеломленный Гаврош в растерянности переводил свои испуганные, широко раскрытые глаза, то на хватающуюся за животы от хохота толпу, то на побелевшего от злости Сморчка. Его лицо казалось ещё более сморщенным, чем обычно.
Гаврош не хотел его обидеть, назвав вместо Сморчка Слюнтяем. Просто мальчик забыл, как по-настоящему звали парня, поэтому он до сих пор не может ничего понять.
– Кто слюнтяй? – С дикой злобой прошипела Сморчок, медленно приближаюсь к Гаврошу, готовый в любой момент его схватить и стереть в порошок. Толпа от такой реакции начала притихать.
Гаврош потихоньку взял себя в руки и как можно с более невозмутимым видом ответил:
– Ты Слюнтяй. Так, кажется, тебя зовут?
Тут гром смеха грохнул с удвоенной силой. Толпа уже не только хваталась за животы от смеха, но и начала валится на пол, потому что стоять уже не было сил.
Такого унижения, да ещё принародного Сморчок снести не мог. Он весь сжался, как пружина, глаза сузил, в лютой ярости стиснул зубы и, уже было занес руку, сжатую в кулак для удара, как рядом кто-то крепко схватил его за запястье этой руки. Сморчок резко оглянулся. Перед ним стоял улыбающийся Пельмень.
– Но-но, герой! Нашел, кого бить! Лучше меня попробуй ударить, я тебе всю охоту бить отобью, а малыша не тронь.
При этих словах Пельмень стал неожиданно серьезным и сухо добавил:
– Платить он не будет ни за что.
Сморчок аж подпрыгнул на месте такой наглости. Цепко всматриваясь в глаза Пельменя, Сморчок ядовито процедил:
– Это почему же?
– Я так хочу. – Отрезал Пельмень.
Глаза Сморчка резко расширились, он замер, уставившись на Пельменя. Кто знает, что у него происходило в данный момент в голове, но он словно язык проглотил, а только затрясся, то ли от злобы, то ли от беспомощности.
– И еще. – Так же сухо добавил Пельмень. – Организуй мне встречу со старшаками и как можно быстрее. Телефон мой всегда включён, номер знаешь.
Сморчок уже пришёл в себя и резко со злостью вырвал свою руку из руки Пельменя. Сжав кулаки, он быстро направился к выходу. Молчаливая от напряжения толпа расступилась. Сморчок беспрепятственно вышел за дверь на улицу и тут же испарился в утреннем полумраке. Раскаленная атмосфера ночлежки начала остывать.
– Все, теперь все на выход! Вам пора! Вечером все здесь без опоздания! – По-хозяйски скомандовал Пельмень.
Народ послушно стал убывать.
– Ну, что, Гаврош, нам объявили войну. Сморчок этого так не оставит.
Гаврош почувствовал, как на его плечо заботливо мягко легла крепкая рука Пельменя. Он, как старший брат стоял рядом с мальчонкой и с добрым покровительством улыбался, глядя вслед уходящему врагу.
– Что же нам делать?
– Защищаться.
– Что-то есть захотелось.
– Да, можно было бы и перекусить. Тем более я еще с прошлого вечера ничего не ел.
– Я тоже.
– Пойдем, пирожки возьмем у тети Вали.
– Возьмем пирожки? Как возьмем? – Не понял Гаврош.
– Так возьмем. Я тебе раскрою некоторые секреты, хотя это совсем не секреты для человека думающего. Деньги и пропитание можно добывать не только попрошайничеством и воровством, еще можно зарабатывать. Я, к примеру, тете Вале помогаю пироги носить к торговой точке и от шпаны защищаю, когда она выручку забирает, а она мне за это когда пирожками отплатит, когда деньгами. Это как я выберу.
– Здорово ты пристроился! – Восхитился Гаврош.
– С мое поживешь и не тому научишься. Ты знаешь, сколько вообще способов зарабатывать деньги существует? Ты даже себе представить не можешь.
– Да и правда. – Согласился мальчик.
– Знаешь, у меня есть мечта, только никому не говори. Клянись.
– Клянусь.
– Нет не просто словом «клянусь», а клянусь чем-нибудь или кем-нибудь.
– Это как?
– Ну, к примеру, «Клянусь здоровьем мамы».
Гаврош насупился и отвернулся в сторону.
– Ты чего, Гаврош? – Не понял Пельмень. – Смотри под ноги, а то упадешь. Что случилось?
– У меня…, у меня нет мамы. – Выдавил из себя мальчишка.
– Как нет? Умерла?
– Тьфу на тебя! – Замахал руками на Пельменя Гаврош. – Жива она, слава Богу! Бросила она меня.
Как так бросила? Ты что собачка?
– Папка ушел из дома к другой женщине. Мамка от расстройства совсем руки опустила, пить начала. Вот и мы с сестренкой ей совсем не нужны стали.
– Понятно. А где сестренка?
– Она у тетки живет. Она маленькая, я большой, мне папку найти нужно. Он должен обо всем знать.
– А ты знаешь, где его искать?
– Примерно знаю, нужно выследить во дворе одном.
– Ну, в этом я тебе помогу, не переживай. Днем и ночью будем с тобой дежурить, но встретим его.
– Спасибо тебе…, друг.
Гаврош за последние месяцы впервые кого-либо назвал другом. Ему уже казалось, что существует только в книгах и кино. А пока его окружали лишь предательство и безразличие.
– А мне приятно, что ты назвал меня другом. – Признался неожиданно Пельмень. – У меня никогда не было настоящих друзей, все так себе, знакомые да приятели. Если ты действительно без шуток, то я буду тебе самым верным другом, да я за тебя горой!
Последние слова Пельмень, забывшись от радости, чуть ли не прокричал на всю улицу. Прохожие стали обращать внимание на парочку беспризорников, идущую вдоль железнодорожных путей. Заметив это, Гаврош потянул Пельменя за рукав.
– Ты это! Потише ори, а то на нас ментов сейчас натравят.
Пельмень огляделся и увидел не очень доброжелательные взгляды людей, схватил за локоть Гавроша и потащил с путей к забору, чтобы попасть в близлежащие дворы. Там будет проще скрыться от чужих взоров.
– Давай, нам как раз в эту сторону.
– Так какая у тебя мечта? – Вспомнил прерванную тему Гаврош, как только они оказались среди густых кустарников сирени возле дворов.
– О, теперь я тебе точно без всякой клятвы по-дружески скажу. Я мечтаю стать олигархом. И знаешь, это совсем не пустые слова.
Гаврош очень удивился такой мечте. Совсем необычная она была.
– А какие же слова?
– Знаешь, Гаврош. – С этими словами Пельмень приблизился к другу так близко, что шепот, на который он сразу перешел, был слышен только его собеседнику. – Знаешь, у меня есть талант, способности.
– Какой талант? – Переспросил мальчик.
– Тише ты, не кричи. Талант чувствовать деньги на расстоянии. И не только. Я могу примерно или точно сказать у кого, сколько денег в кармане. Могу сказать точный и безошибочный прогноз по прибыли от вложенных денег какой-либо проект. Могу сказать беспроигрышный вариант заработка крупной суммы денег.
– Ну, я тоже могу назвать способы заработка, к примеру, купил-продал или украл-продал. – Протянул показушно заунывно Гаврош, уже начинающий разочаровываться в здравом уме Пельменя.
– Нет, ты не понял, Гаврош. Я могу разрабатывать продуманные безошибочные схемы прокручивания денег, извлекая при этом хорошую прибыль. Ты понимаешь, о чем я говорю? Я, ознакомившись с какой-нибудь бизнес-структурой, уже насквозь вижу, как ее изменить для более эффективного извлечения прибыли.
Гаврош опять не поверил:
– Тогда почему же ты до сих пор такой бедный?
– Вот здесь действительно стоит ряд проблем.
– Каких? Деньги?
– Во-первых, я несовершеннолетний и нет паспорта. Во-вторых, у меня нет денег, как ты уже успел заметить. А для того, чтобы зарабатывать деньги, как это ни парадоксально звучит, нужны деньги. Хотя бы для того, чтобы привести себя в надлежащий и достойный вид. Никто ведь не поверит грязному оборванцу, каким бы гением он не был.
– Да, ты прав. В таком случае у меня к тебе предложение, сделка.
– Сделка? – Удивился Пельмень. – О, да ты парень не промах!
– Так вот помоги мне найти моего папку, а я помогу тебе в твоей проблеме с внешним видом или даже больше.
– Как же ты это сделаешь? – Не поверил ушам Пельмень.
– Папка у меня бизнесмен.
– Кто?
– Бизнесмен. Ты не знаешь кто это?
– Знаю, но думаешь, у тебя получится?
– Не думаю, а знаю. Будь уверен, удача на нашей стороне!
– Вот теперь я слышу речь не пацана, а мужчины!
– Ну, Пельмень, сам-то не нахвалишься?
– Ты о чем?
– О твоих способностях?
– А-а, вот ты к чему клонишь. Нет, не нахвалюсь. Хочешь, давай проверим.
– Хочу, конечно. Вот, к примеру, сколько у меня денег в карманах?
– Ну, это ты совсем легкую задачу поставил.
– Легкая или не легкая, не имеет значения. Ты ответь сначала.
– Во-первых, Гаврош, не в карманах, а в кармане. Во-вторых, у тебя всего лишь одна десятка и мелочью рубля четыре будет, не больше. Не много же ты вчера насобирал.
Гаврош удивился, ведь действительно у него только в одном кармане лежали деньги – мелочи горсть и бумажная десятка, та самая, которую он накануне ночью поднял с мокрого тротуара после встречи с жутким незнакомцем. От воспоминаний у мальчика мороз по коже пробежал. Да, неприятная была встреча…, но с прибылью.
– Да, ты прав. – Наконец произнес удивленный Гаврош. – Ой, она наверно уже порвалась, я ее очень мокрую соскреб с асфальта.
– Ну, ты даешь! Ее надо было сразу же просушить у нас в каморке.
– Надо было, надо было… – Забурчал недовольно Гаврош. – Где там сушить? Кругом одна гопота. Не успеешь глаза закрыть, как непросушенная десятка к чьим-то рукам прилипнет. Нет уж, пусть хоть и попорченная, зато у меня в кармане.
– И здесь ты прав. – Согласился Пельмень, не сводя глаз с кармана мальчика. Ему тоже не терпелось увидеть, что стало с десяткой.
Гаврош медленно высунул руку из кармана. На ладони красовалась совершенно сухая новенькая сложенная вдвое сухая вдвое купюра. Мальчик аккуратно, не веря собственным глазам, развернул ее. На десятке не было ни единой помарки, она была безупречно чистой и не надорванной, даже издавала характерный хруст новенькой купюры.
– А ты говорил, что подобрал очень промокшую. Эта на такую не похожа.
– Я сам вижу, что не похожа. Интересно, может, подменил кто?
– Ты сам-то в это веришь? Ты такой дикий, что никто не решится лезть к тебе в карман. Тем более куртка была надета на тебя, когда ты спал.
– Это точно, подменить не могли. Что же тогда могло произойти?
– Может у тебя две десятки?
– Нет, одна. Если бы у меня было много денег, я бы может и не помнил, сколько и куда их трачу, а свои копейки я всегда помню.
– Верно. Смотри, Гаврош, номер очень прикольный на твоей десятке.
Гаврош посмотрел и улыбнулся, ведь такое не так часто увидишь. Номер «Ты 7777777» красовался на новенькой, еще пахнущей краской десятирублевой купюре.
– Вот это да! – Пропел Гаврош. – Нарочно не придумаешь!
– Семь семерок! Десятка говорит, что ты семь семерок.
– Что это значит?
– Не знаю, может, принесет удачу?
– Да, удача мне не помешала бы.
– Да, и мне тоже.
Что же теперь с ней делать? – Озадаченно уставился на купюру Гаврош.
– Что-что, истратить!
– Как так истратить? Жалко. Она ведь не простая.
– Простая – не простая. О чем ты говоришь? Она твоя и у тебя в руках – это уже удача, а если сможешь ее потратить для себя, то это уже двойная удача!
Гавроша такой довод устроил. Вполне логично, ведь было бы хуже, если бы эта десятка была не у него, а у кого-нибудь другого.
– Хорошо, пойдем, потратим. – Согласился он. – Вот только что можно на нее купить?
– Мороженое! – Громко выкрикнул озаренный идеей Пельмень. – Я так давно не ел мороженого, да и ты, я уверен, тоже. Идем, я знаю, где можно купить два по пять рублей.
– Ого, так дешево?
– Ну, ты брат, меня совсем расстраиваешь. Если я говорю, что такое есть, значит есть. Поверь, мне доверять можно, я друзей не подвожу.
Пельмень схватил Гавроша за рукав и потащил через двор к противоположной улице.
– Вот ты медленный какой, Гаврош! – Возмутился Пельмень. – Жди здесь, давай десятку, я сам сбегаю.
Он схватил протянутую купюру и, оставив Гавроша возле подъезда дома, быстро скрылся из вида за зелеными кустами.
– Игорь?!
Гаврош от неожиданности вздрогнул и обернулся на голос.
– Игорь?! Игорешка!!
Гаврош не мог поверить своим глазам, перед ним стоял никто иной, а собственный отец. Отец! Тот самый, желанный, потерянный и долго не находившийся, любимый, родной Папка!
Слезы радости брызнули из глаз мальчика. Не видя ничего из-за слез, он кинулся к отцу и сильно прижался к нему.
– Папка, папка, папка! – Рыдая, повторял он. – Папка, ты нашелся! Папка! Ну, где же ты пропадал?!
Отец опустился на колени и со всей отцовской любовью крепко прижал к себе своего любимого сынишку. Он очень больно испытывал чувство вины перед этим беззащитным, оставленным им мальчонкой.
– Игорешка, как ты здесь оказался?
– Папка, я искал тебя!
– Что-то случилось?
– Случилось, мы остались одни! Ты нужен нам! Нам без тебя плохо!
– Прости меня, сынок.
Отец и сын стояли, обнявшись, они оба плакали и что-то говорили друг другу. Им столько нужно было сказать друг другу после такой длительной разлуки. Они стояли и совершенно не обращали внимания на прохожих, с удивлением рассматривающих их на ходу. Они не обращали внимания на прохладный ветерок, холодящий утренней влагой после дождя. Они не обращали внимания на слезы на их мужских лицах, стекающих по щекам. Они даже не замечали, как рядом с ними остановился подбежавший парнишка с двумя стаканчиками мороженого в руках. Ему ничего объяснять не надо было, он все понял сам и слезы радости за чужое найденное счастье невольно навернулись на его глаза. Ведь наконец-то сын нашел своего отца, родные сердца вновь воссоединились и забились с новой силой полные счастья и надежды.
2. Продавщица.
– Вот сумасшедший! Ты посмотри! Залетел как угорелый, ни «здрасьте», ни «пожалуйста»! Кинул на прилавок десятку, схватил два мороженых и вылетел на улицу. Невежа!
– Да, молодежь сейчас такая, невоспитанная. Да кто их будет воспитывать? Родителям сейчас некогда, все свое время уделяют работе. Этих невеж нужно еще и содержать достойно.
– Какие там родители у этого босяка? Он дома-то родного никогда не видел наверно, живет где-нибудь в подвалах и ест на помойках.
– Тем более, здесь и речи быть не может о родительском воспитании. Их общество должно воспитывать.
– Общество, общество.… Всё хотят на общество свалить. Общество исправно и налоги платит, и всякого рода услуги оплачивает. На обществе в прямом смысле слова вся страна держится, а этому обществу в ответ кукиш с маслом, ни образования нормального, ни медицины, машины и те нормально делать не могут. А ты посмотри на наших чиновников и милицию, тьфу, полицию уже. Живут и работают за наши деньги, налогоплательщиков, практически мы их содержим. А получается, что я у него как будто крепостная. Сидит, смотрит с презрением с высока. «Что, мол, ты от меня хочешь?» Гаденыши, сначала миллионами воровали, а теперь уже меньше миллиарда не берут. Наши же деньги воруют, из нашего кармана.
– Да, что ты сегодня несговорчивая такая?! Начала с мальчишки, а теперь перешла на политику.
– А как же мне не кричать. Вот скажи, если у тебя из кармана воришка украдет твои деньги, что ты будешь делать с этим воришкой?
– Как что? Руки поотрываю, да полиции сдам.
– Правильно говоришь. А что же ты молчишь, когда у тебя открыто воруют эти чиновники твои же кровные денежки. Вот посмотри, дороги разбитые, подъезды не ремонтированные, законы не исполняются, полиция не работает, с тобой из этих никто не считается. А ведь это только мелочи!
– Успокойся ты, разошлась.
– Вот ты ответь, это разве не воровство? Разве воруют не твои деньги?
– Мои, мои, не кричи только.
– Ну, если это воровство, тогда почему этих воришек никто не наказывает? Если знаем о их делишках мы, простые люди, то значит знают все. Наказывать чиновников надо, судить, выгонять с их тепленьких мест!
Раскрасневшаяся от возмущения продавщица в маленьком продуктовом магазинчике так бы и продолжала перед напарницей кричать и ругать всех, о ком вспомнит, если бы не звякнула входная дверь подвешенным колокольчиком. Женщины замолчали. Вошел мужчина. Он прошел к прилавку приобрел пачку сигарет с зажигалкой и, получив сдачи, вышел из магазина.
– Стоп! Только не продолжай! – Провозгласила напарница сразу, не давая времени опомниться расшумевшейся собеседнице. – Я не хочу больше выслушивать твои лозунги. Я это наслушалась и дома, и в автобусе, и везде. В новостях только этого нет.
– Да, потому что все телевидение принадлежит государству!
– Все, хватит! Я больше не хочу разговаривать на эту тему. Расскажи лучше о чем-нибудь другом.
Зазвонил телефон.
– Тем более у тебя телефон звонит. Ответь, пожалуйста.
– Отвечу, конечно, отвечу, это ведь зятек мой звонит. Дочка у меня родить должна.
– Вот-вот, лучше дочке внимание удели, чем за эту политику кричать.
– Алле, алле! Андрюша, здравствуй дорогой! Ну что, от Анечки есть известия? Как у нее там дела? Что-что? Еще раз повтори! Как? Я не ослышалась? Родила? Хорошо родила? Ой, слава Богу! Господи, спасибо тебе! Все хорошо? Мальчика? Сколько весит? Три шестьсот? Отличный вес! Здоровый? Богатырь? Ой, как я рада за вас! Вот это здорово, мальчишка родился! Что? Ты не можешь говорить? А, ты звонишь из палаты? Уже ругаются? Я поняла, поняла! Все-все, перезвоню позднее. Поцелуй Анечку за меня и внучка тоже поцелуй! Ага, давай пока!
Светящаяся от счастья продавщица положила телефон в карман фартука:
– Ты слышала, подруга? Анечка родила. Очень хорошо родила, без осложнений. Мальчик, вес три шестьсот. Богатырь.
– Поздравляю! Вот видишь, внук родился, теперь ты бабушка.
– Да, бабушка! Наконец-то, а то надоело в девках ходить, буду бабкой! – Женщина засмеялась.
– Не в девках ходить, а в тетках.
– И правда, в тетках!
Подруги рассмеялись, сотрясая воздух магазинчика.
В магазин вошел мужчина, звякнув колокольчиком над входной дверью.
– Что вам? – Разом обернулись к нему обе продавщицы с раскрасневшимися лицами от смеха.
Немного смутившись от такого внимания, мужчина протянул сторублевую купюру:
– Разменяйте десятками. – И добавил. – Пожалуйста.
– Да, хоть рублями! – Окрыленная счастьем пропела продавщица-бабушка и, открыв кассу, наскребла девять металлических десяток и одну бумажную, мелочи совсем мало было. – Так устроит?
– Конечно! Спасибо большое! – Отблагодарил улыбающихся женщин мужчина, развернулся и вышел из магазина со звоном колокольчика.
Продавщица проводила взглядом уходящего покупателя:
