Читать книгу: «Несущий. Книга 1. Мастер», страница 2

5. Тумальцы

Тумальцы мне напоминали эльфов. Высокие, атлетичные аристократы. Продолжительность их жизни была на много больше человеческой. Они обитали в разбросанных по джунглям храмах. Там они жили как дома, и ни одна тварь их не кусала. Больших храмов не было, все было компактно, и с безупречным вкусом. Если судить по идолам, украшающим их храмы, то они поклонялись только тем самым Костяным ногам. На храмах были украшения из золота. В одежде тумальцев пестроты не было – белый, золотистый и телесный. А вот драгоценные камешки они любили носить в браслетах, кулонах, налобных повязках и серьгах. Обычно это сине-фиолетовые и зелёные кристаллы, редко встречались красные. Выглядели как короли, в хорошем смысле, то есть достойно, по-королевски. Никакой надменности и высокомерия. Общественный строй родовой, трудом заняты собственные «дети», которые годятся в деды для человека.

Повстречать тумальца в Вавилоне была большая редкость, но на Капафейдоне они были частые гости. Мне посчастливилось некоторое время послужить в группе сопровождения Капафейдона, и там я разглядывал тумальцев через панель прицела, пока они шагали по парадному приёмнику в золотисто-белых нарядах, поблёскивая синими камнями. Они шли по дорожке в колонне по двое, четверо мужчин впереди и две женщины за ними. Вкус, грация и неискусственный шарм. Их идеальности можно было только позавидовать. Я никогда не имел возможности пройтись по этому парадному приёмнику, не было ни доступа, ни права вставать своими ногами на поверхность планеты, и тем более попасть внутрь города, на чём я в итоге и погорел… А теперь мне посчастливилось встать своими ногами на родную землю тумальцев. Но что меня здесь ждёт, я вообще не знал.

Во всей этой тёмной истории был один яркий лучик света в виде настоящей тумалки в техническом центре. Увидел её впервые, когда доставили на эту планету. Но сомневаюсь, что она увидела меня. Её взгляд всегда избегал моего направления.

6. Ктуб

Тутуру Вавилон считает священной планетой, но тем не менее установил здесь свои экспериментальные корабли и центр Ктуб по производству топливных кристаллов и контролю за путешествиями на этих новых кораблях.

Ктуб отличался от всех строений на Тутуре, он выглядел как обычное современное здание из стекла и поликамня. Внутри здания трудились китанцы, известные торгаши технологиями. Китанцы внутри Вавилона производили практически всё, кроме оружия. Мне нравились китанцы за их юмор, вернее, его отсутствие, это всегда было смешно. И за то, что они ещё те барыги, с ними всегда можно было договориться, в отличие от вавилонян.

Система контроля моих полётов стабильно выдавала два выходных, когда я мог «ничего не делать» а это значило, должен был заполнять отчёты полётов. В Ктубе китанцы меня натаскивали на новое управление кораблём при помощи мысли. Такого замысловатого метода управления кораблём и способа перемещения в пространстве я ещё не встречал, и не слышал о за всю свою карьеру пилота.

Обучение шло плотно, меня поднимали, кормили и запихивали в их машину с тысячью контролируемыми параметрами. К обеду мозг вскипал, потом давали пожрать, и снова в адскую машину. В конце смены расслабляющий массаж и на следующий день снова мозгомойка. Первую неделю оба выходных я проспал, получив послеобеденную порцию массажа. На следующие выходные я решил пробраться в приёмную к тумалке. Нас разделяли три коридора от места экспериментов надо мной. Тумалка находилась в другом крыле, и чтобы туда попасть, нужно было разрешение Системы. От центрального входа в Ктуб к залу, в котором обитала тумалка, шёл длинный коридор, который представлял собой музей кристаллов, произведённых ими. Туда я и напросился.

Попав в достопочтенный зал, где обитала тумалка, я демонстративно прошёл мимо ресепшна, не оглядываясь, и проследовал сразу в другой его конец за драгоценностями. Экспозиция из кристаллов оказалась ещё фееричнее моих предположений. Стены и потолок были из стекла чуть приглушающего яркость солнца снаружи. Всю «вкусность» их солнца эти стекла пропускали на кристаллы. Золотистые лучи заполняли всю форму и все грани кристаллов. Красивые оттенки, которые менялись от угла падения света и взгляда, завораживали. Пока я погружался в созерцание кристаллов, тумалка бесшумно покинула свой трон. Я развернулся и пристально разглядывал остальные грани кристаллов, теперь уже в направлении пустого ресепшна. И так, клюя носом вниз, я шёл кристалл за кристаллом, пока не поравнялся с по-прежнему пустующим ресепшеном. Я зачехлил свой интерес к искусству и поплёлся голодный в свою конуру.

Переходя из одного коридора в другой, я встретился с ней, совершенно безоружный, с потухшим лицом. Наши отношения подошли к отметке двух шагов, которые нас разделяли, а белое платье с эмблемой Ктуба заканчивалось чуть выше колена. Волосы были собраны в дерзкий хвост. Пахла цветами… Взгляд был холоден, как сто океанов. Она спросила:

– Капитан, Вы довольны?

…Я сдержал паузу на отборных помидорах и поднял взгляд выше, чтобы заглянуть в её бесконечно холодный океан.

– Счастлив… – задумчиво ответил я, и это не было ни началом, ни продолжением разговора, мы просто пошли каждый в своём направлении.

7. Первый тестовый манёвр на «Несущем»

Две с половиной недели я провёл в Ктубе, проходя тесты и тренажёры под постоянным контролем китанцев. Всё это время на стартовой площадке меня дожидался корабль «Несущий». И вот, наконец-то, меня повезли знакомиться с кораблём. Рано утром я полетел в транспортной капсуле с инструктором Цзо к стартовой площадке на высокое плато.

Корабль снаружи выглядел, как огромное синее яблоко, насаженное на стыковочную люльку. Мягкое дневное солнце Тутуры освещало тёмно-синий корпус корабля на плато, за которым был обрыв с шумящим лесом и водопадами, срывающимися с других плато. Цзо рассказал, что у корабля есть обычный маршевый двигатель, отталкивающийся от эфира физического пространства:

– Там снизу обычный маршевый тор с очень плотным и компактным полем, и хоть это очень крутой военный двигатель, но это только пукалка по сравнению с тем двигателем, который внутри.

Транспорт Ктуба остановился метрах в пятнадцати, корабль считал наше присутствие, и овальная дверь, снаружи которой были видны два малых маршевых двигателя, как пробка, выскочила из огромного яблока и подлетела к нашим ногам. Цзо продолжал нахваливать «Несущий», поднимаясь вместе со мной на летающей платформе к входу корабля:

– Между прочим, эта дверь платформа оснащена двумя лазерами автоматического огня, и на дне самого корабля ещё мощная пушка. Хоть его первое имя было «Исследователь-1», но строили его самым последним, и он сильно отличается от всех остальных «Исследователей» наличием оружия и более крутым оснащением, потому что это была имперская версия «Исследователя», для колонизации других галактик. Правда, у тебя нет доступа к оружию, и я тебе про него не говорил. – Цзо изобразил улыбку.

Мы зашли в корабль. В нём было шесть небольших кают и большая капитанская с удобствами. И восемь мест управления для пилотов. Вся нижняя часть корабля представляла собой технические отсеки, в которых было два душа и два туалета, и генерировалось всё, что необходимо для жизнедеятельности в замкнутом пространстве, начиная с собственной энергии, кислорода, воды, и заканчивая биологической едой из самовоспроизводящихся бактерий с разными вкусами. Ещё ниже ярусом был боевой отсек, к которому не было доступа. В центре корабля по его оси был расположен сферический командный модуль с проекцией происходящего снаружи на все триста шестьдесят градусов. По центру командного зала был расположен двигатель. Китанцы называли его плазменным магнетроном.

Во время полёта на этом двигателе корабль летит только по прямой, но пролетает траекторию описываемую кварком, вращаясь по трём осям с радиусами, равными бесконечности. Корабль, как бусина, скользит по спирали замкнутой в тор. Меняя ускорение вращения по каждой из плоскостей, я меняю форму поверхности вращения, тем самым изменяя траекторию полёта. Зависимость углов поворота задана таким образом, чтобы все вектора ускорений поворотов складывались в один вектор, сонаправленный с осью корабля, и он был приравнен для меня к привычным 9,8, так как я с Мидгарда, и таким образом на корабле ускорение всегда смотрит в пол, давая ощущение обычной силы тяжести, кроме моментов, когда за один виток сильно приращивалось перпендикулярное отклонение от оси траектории. Иногда могло сильно тянуть в бок, когда я промазывал с точкой фокусировки траектории.

…И всё это я проходил на тренажёре в Ктубе, а теперь мне предстояло сделать первый тестовый манёвр «живьём».

– То есть мне нужно запустить все приборы по отработанной схеме, оторваться от площадки на плазменном магнетроне, пройти по спирали радиусом бесконечность и вернуться в исходную точку сквозь землю? Всё? Больше ничего?.. – переспросил я Цзо.

– Да. Ты всё это проходил, – как обычно, без капли юмора ответил Цзо.

Чем дальше, тем ещё больше и больше мне хотелось верить в эту фантастику, потому что выбора у меня не было, сбежать с платформы в джунгли я не мог, я был в ловушке. Сегодня я пушечное мясо, которое полетит со скоростью света…

– А ты где будешь? – спросил я Цзо.

– Я буду наблюдать снаружи.

– Отбежишь на пятнадцать метров?

– Да, я буду в капсуле.

– Смотри, чтоб не забрызгало.

– Счастливого полёта, Капитан.

На самом деле, отсутствие юмора у Цзо и его непобедимое хладнокровие мне оказывало неоценимую помощь в концентрации, потому что паника меня уже начинала разгонять по своей грёбаной внутренней спирали. А в этом адском пепелаце все управление осуществляется мыслью и основано на внимании… Цзо прогнал все параметры и сказал, что я готов к старту. А у меня творился какой-то карнавал конца света в голове. Я понимал, что так не должно быть, если в таком состоянии наступить на скалу, то ты сорвёшься…

– Цзо, стой! Мне нужно время!

– Сколько?

– Не знаю… Дай мне попрощаться.

Я выполз из синего яблока на плато, по которому перемещался прохладный, влажный утренний воздух… Джунгли внизу шумели – выкрикивали, высвистывали, выстукивали… словно огромный мегаполис. Мне срочно было нужно уединение. Я пошёл к краю плато, который, как нос корабля, разрезал проплывающие облака. А Цзо, как палач и священник в одном лице, безмолвно наблюдал и слушал мою исповедь по внутренней связи.

– Здравствуй, Тутура… Ты можешь стать для меня последним домом, и я должен поблагодарить тебя за приют. Прошу простить меня за грехи, за которые я не успел понести наказание в этой жизни и каких-либо иных… Люблю всех, кто не успел меня тут съесть… Тумалка, а тебе бабочек в форточку…

Я вернулся в корабль.

– Поехали, Цзо!

– Всё хорошо, Капитан?

– Отлично.

Запустили всю цепочку, и понеслось…

Сидя в кресле пилота, я следил за плазменным магнетроном. Это многослойная шестигранная призма, в узлах которой были шары из неизвестного мне материла, на торцах которого каплевидные кристаллы, которые поставляет Ктуб. Кристаллы смотрели остриями друг на друга. Вся эта конструкция уравновешивалась в магнитном поле, а кристаллы были разведены на значительное расстояние друг от друга.

Магнитный цилиндр начал вращаться и кристаллы сдвинулись друг к другу. Произошёл резонансный пробой пространства между кристаллами. Между ними уплотнились все семь энергий нашего физического пространства и потекли видимым потоком от кристалла к кристаллу через семь состояний: твёрдое-жидкое-газообразное-плазма-газообразное-жидкое-твёрдое. Вращающийся цилиндр создал внешнее поле по форме корабля яблока, в которое захватилось внутренне физическое пространство.

Я чувствовал поток и силищу, исходящую от двигателя. Для тех, кто когда-либо бывал в смертельной аварии и выжил, эта сила понятна. Когда время вокруг тебя раскрывается с такой силой, что ты всё видишь и чувствуешь, но ничего не в силах поменять, потому что оно в тысячи раз быстрее твоей ответной реакции. Эта силища буквально стирала мою личность, как буд-то становился мультиком, наблюдаемым кем-то.

Кристаллы продолжали сжиматься, но само движение как явление и время, как последовательность перестали существовать, я стал просто точкой бесконечной истории…

На критическом расстоянии между кристаллами дуга плазмы сжалась до состояния разрыва. Поток плазмы просачивался, как крупинки через песочные часы. В теории пространство перегибается в этой точке, и вся материя внутреннего пространства, захваченного силовым полем двигателя, проходит через одну Точку, и для внешнего пространства всё внутреннее пространство корабля заменяется этой Точкой, как одним фотоном.

А внутри этого фотона летит аквариум в силовом поле, где очень сильный насос качает тонкой струёй материю пространства. Внутри насоса скорость очень высока, но вырываясь из него, поток расширяется, и скорость частиц мгновенно затухает до нормального распределения скоростей в материи. Поле корабля воздействует только на семь энергий нашего физического мира, оно не даёт расплескаться им из этого аквариума, но остальные энергии высших мерностей не захватываются полем корабля, и они проскакивают сквозь эту точку перегиба пространства. Таким образом, корабль отталкивается от энергий высших мерностей, которые неощутимы в нашем физически плотном мире, и поэтому аквариум летит по прямой со скоростью, в миллиарды раз превосходящей скорость света, а внутри аквариума тишина, и материя движется с привычной ей скоростью…

В том смысле привычной, что материя не расщепляется на атомы, но что такое нормально, когда ты между временем?.. Это то состояние, когда у тебя есть все ответы, но нет вопросов.

8. Возвращение

Я не знал, как я вернулся, когда я вернулся. Некоторое время мне казалось, что я жил в обратную сторону времени, что я годы прожил в своей капсуле в ожидании того, когда за мной приедут из Ктуба. Самое страшное чувство, которое я пережил в этом калейдоскопе времени, – что меня никогда не было, что это лишь на мгновенье чья-то мысль, но даже не моя… Которая сейчас оборвётся…

Потом я видел Ктуб изнутри, и китанцы копошились вокруг меня с бешеной скоростью, как мухи, а у меня от этого только болела голова, а они всё кружили и кружили, а я постоянно хотел позвать Кле, но я не понимал, кто такая Кле.

– С возвращением, Капитан! Кле – это я, если полностью, то Клекта.

Бешеная суета была приостановлена, и внимание медленно кадр за кадром приближало великолепный силуэт. Передо мной в белом платье стояла тумалка с ресепшена. Я смотрел на неё, на её улыбку, я впервые видел, как она улыбается… я хотел пошутить, но мысли рассыпались, как кегли, и получилась улыбка ленивца. Во мне оживились внутренние вопросы, которые я не смог задать. Я был слипшейся мыслеватой.

– Всё хорошо, Капитан, вы вполне в норме, мозг немного устал, но это поправимо хорошим отдыхом.

Не знаю откуда, но я вернулся, и это снова я, и это снова моя жизнь, и пусть хоть капельку, но она зависит от меня. Ломота расходилась от спины по всему телу. Я чувствовал себя как проснувшаяся мумия, но глубочайший покой переполнял меня.

Тумалка удалилась, и я уснул обычным сном, провалился, отключился от всех ощущений, как будто нить моей истории оборвалась. Я вернулся в обычное плоское человеческое состояние – программа с ярлыками памяти и конечным выбором. После того как я очнулся, меня восстанавливали четыре дня, я ел и спал, спал и ел. Моё тело приходило в порядок, наполнялось энергией, но мне хотелось вернуть всю правду ощущений, мне хотелось снова пережить момент перехода. Китанцы не говорили, сколько я провёл времени в полёте, только сказали, что я вернулся в те же сутки. Кле пришла на четвёртые сутки.

Кле впорхнула в палату в пиджаке и брюках, с распущенными волосами, вместе со своим цветочным ароматом:

– Привет, Капитан! Поздравляю с успешным стартом! Спасибо за бабочек!

– Стерва, ты всё слышала! – удивлённо, и обрадованно, произнёс я.

– Вавилон дал добро на небольшой отпуск для вашего восстановления.

– И что Вы предложите? У вас же тут скукота.

– Ну-у-у, я что-нибудь придумаю для Капитана… – многозначительно протянула Кле.

– Тогда верните мне мои массажи, которые мне делали во время обучения.

– Будет сделано, Капитан. Отдыхайте…

Её запах продержался до прихода китанца, который пришёл вместе со своим летающим массажным столом. Я молча разделся и лёг на его тёплый стол, и китанец приступил. Я пробовал с ним общаться раньше на первых сеансах массажа, но он либо был глухой, либо неразговорчивый, как все китанцы. Общение между нами не получилось. Но своих дел он был мастером – после его рук я чувствовал, как растекаюсь, как тесто, по столу.

Кто-то вошёл в дверь… и китанец остановился. И вошёл этот кто-то на каблуках… а каблуки здесь носила только она…

– Бонжур, мадам. Зачем вам каблуки? На Тутуре это немодно.

– Зачем они мне – вам рано знать, Капитан. Рассматривайте пол молча.

– Слушаюсь!

Массажист вышел, и Кле приблизилась ко мне. Её пальцы побежали по моему телу… Если китанец был колдуном массажа, то Кле, по сравнению с ним, была виртуозной пианисткой. Руки у Кле были такие же сильные, как у китанца. Она медленно мяла меня, а я наполнялся её запахом, её руками, её молчанием… Я наслаждался моментом и тревожился за свою целостность одновременно. То, что происходило, безоговорочно брало верх надо мной… Она поработит меня собой, я пропаду…

Кле наклонилась к уху:

– Вечером будем ужинать на террасе, там мне расскажете о своём полёте.

9. Знакомство с Кле

Я повалялся, принял душ, надел персональную форму и лёг на наклонённую кушетку. Я не мог поверить своему счастью, заинтересовать собой тумалку… Кле вошла как королева. Я еле выдохнул. На ней вместо серого элегантного пиджака с брюками было платье, усыпанное красными кристаллами. Охохоханьки! Губы подвела, как спелые ягоды. Такая вся Сочная, что я готов был встать вместе с кушеткой. Но вместо этого изумлённо выдохнул:

– Зелёные изумруды в ушах к платью из красных кристаллов… нескромно, но… празднично…

Кле продефилировала в моём направлении и подошла вплотную, нависая надо мной своими кристалическими вершинами:

– Товарищ Капитан, вставайте, праздник начался…

Я подскочил, потому что на моей форме уже организовалась неприличная складка… Кле была иной. Она как будто избавилась от человеческого акцента, и в ней распоясалась Богиня. Её движения были безапелляционно безупречны. Она раскачивала бёдрами, создавая музыку из кристаллических волн на своём волшебном платье. Я следовал за Кле по коридорам Ктуба, двери отсеков открывались перед ней без малейшего промедления (а не как в моём случае). Проходя по прозрачным переходам, вечернее золотое солнце разжигало пожар из её кристаллов. А я шёл рядом с ней, как придворный сантехник. Мы дошли до круглой террасы, которая возвышалась над лесом и над Ктубом, я мог разглядеть с неё почти весь центр Ктуб сверху.

Я прошёлся вдоль окон. Дикий лес Тутуры. Силуэты птиц на золотом небосводе. Сногсшибательная тумалка за спиной… Несколько дней назад я мог всего этого не успеть увидеть… Снова здравствуй, Тутура, я рад, что ещё нужен тебе.

Кле жестом поманила меня. Я направился к ней… С потолка за Кле осыпалась куча шариков, которые тут же превратились в полумягкое магнитное кресло, висящее в воздухе. Кле изящно бухнулась в него.

– Располагайся здесь, – сказала Кле, показав рукой.

И за моей спиной тут же осыпались мои шарики, в которые я тоже бухнулся. Отковырять себе шарик из конструкции своего кресла у меня не вышло. Кле посмотрела на меня и пожала плечами – «увы».

Прилетел стол с едой. Он тоже висел в воздухе, на вид был как поликамень. Но он не просто прилетел, это был целый спектакль с прозрачными джинами, которые несли его под музыку. Кле стала брать со стола яства и рассказывать, от чего они помогают и что они придают. А джины-носильщики в это время стали кружить за нами. Продолжала звучать музыка наподобие индийских мантр с томными мужскими басами и льющимися женскими голосами.

Не всё было вкусно, некоторые местные изыски я не понял, но были и просто потрясающие на вкус ягоды. Я пытался поведать Кле с набитым ртом об уплотнении пространства, и просачивании его сквозь плазменный магнетрон… Наши невесомые кресла плавали вдоль пола, так же как и стол. Кле, не предавая значения научным открытиям, продолжала рассказывать про овощи и раскачивалась в такт музыки. Голограммы джинов выплясывали какой-то ритуальный танец, а я чувствовал себя султаном.

– Как вам дары Тутуры на вкус, Капитан?

– А котлет у вас не подают с макаронами?..

– Попробуй эту штуку, – Кле протянула ярко-красную ягоду в руке.

Я впился в неё зубами и хотел откусить, но крепко увяз в ягоде. Это была такая хитрая ловушка для любопытных. А Кле держала ягоду пальцами и заливалась смехом. Потом вцепилась в моё кресло руками, а губами впилась в мою ягоду… Её зубы так же увязли в клее…

Я почувствовал, как губы Кле соединились с моими. Ягода, к которой мы приклеились, стала таять. И моё сердце вместе с ней… А джины пляшут и пляшут. А ягода всё меньше и меньше… Позже я узнал, что эта ягода называлась Сладкий Плен… Моё пространство искривилось, и я потерял управление… Сладкий Плен превратился в сладкое безумие…

Кле прервала наше безумие, утащив нас на лифте в её апартаменты. У Кле было просторно и стильно – кубично, я бы сказал. Весь корпус – это сплошные диваны на разных уровнях. Много вязаных и плетёных вещей. И стояла красивая арфа. Куча подушек. Всё выглядело очень мягко, кошкин дом прям. А в кошкином доме была очень голодная кошка… Камень по имени Кле превратился в огонь!

– …Кле, ты как бокал вина… дай мне выпить тебя…

– …Капитан, ты мой океан… дай мне утонуть в тебе…

Когда мы устали от безумий, я спросил у Кле:

– Почему я знал твоё имя? Почему никто не рассказывает, как я вернулся?

– А ты разве улетал? Тебя укусила бабочка, и ты бредил в лазарете.

– Бабочка с именем Кле? И много ты яда в меня впрыснула?

– Капитан, мои бабочки вас съедят, вам ничто не поможет.

– Кле, я серьёзно, я же не знал твоего имени?..

– Значит, узнал где-то, пока летал, – ухмыльнулась Кле и продолжила: – Ты первый пилот, который вернулся обратно…

Я догадывался, что тут не всё чисто, но эти слова меня задели за живое. Вот так – просто пушечное мясо, без вариантов, запихали и пульнули, а там повезёт – не повезёт… Кле, видимо, увидела изменения в моём лице и стала извиняться:

– Прости! Я этим не управляю, я не могла сказать раньше, я всегда старалась избегать прибывших пилотов, потому что знаю их судьбу, и мне от этого больно, но это не я, а ваш Вавилон придумывает эти правила.

Кле отвернулась с блеснувшей слезой. Я обнял этот невинный комочек и поцеловал в солёные глаза:

– Кле, я не виню тебя ни в чём, это у меня судьба такая – на десятерых выписали, а одному отдали… Только успеваю кости собирать.

У Кле хлынули слезы.

– Да что с тобой такое? Хочешь, я у тебя прощения попрошу?

– Ты не понимаешь… Тебя снова отправят, ты можешь не вернуться…

– Ну, тогда перед полётом снова объедимся этой сумасшедшей ягоды.

Кле улыбнулась. Я её расцеловал, и сладкое безумие продолжилось.