Читать книгу: «Дионис. Фантастический роман»

© Владимир Ершов, 2023

ISBN 978-5-0059-0985-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Раньше я очень любил научную-популярную фантастику, особенно, братьев Стругацких, но, исходя из того, что попадает на телеэкраны, делаю вывод о серьёзной деградации жанра – фактически, тема свелась к битвам и звёздным войнам. Хочется всплеска адреналина? – Понимаю… Сдаётся мне, освоение Вселенной – это и без цивилизационной борьбы очень трудная и интересная задача. В просторах космоса так много свободного места всем и всему, что убийство и соперничество не имеют определяющего смысла. Правит бесконечность! Природа приготовила огромное количество загадок, которые нам ещё очень долго не разрешить, а ведь мы даже толком не оторвались от своей колыбели, Земли.

Это произведение о постижении новых звёздных систем и о Любви. Все истории и персонажи вымышлены. Я специально не перечитывал ничего из фантастики, чтобы не «слизать» сюжеты и повороты коллизий. Совпадения фамилий и схожесть фактурного материала случайна. Мне было любопытно придумывать и работать над книгой, надеюсь, Вам будет не скучно при прочтении.

С другими произведениями автора можно ознакомиться на СТИХИ.РУ и на ПРОЗЕ.РУ под именем Владимир Ершов 5.

Дионис
Фантастический роман

История, которую я хочу рассказать, произошла в будущем как в настоящем, не могла не произойти, потому что продиктована мне из мира, где уже всё было и всё будет, пусть даже не на Земле, а где-то на…

…Ему снился сон, сон о другой планете, где его, по-прежнему, звали Дионисом, он чувствовал себя самим собой, но то была другая реальность. Не каждый раз она возникала, а начиналась и продолжалась только, когда он уставал и засыпал мгновенно.

Дионис и Снегия

Дио сидел на берегу озера и ждал. Он соскучился по Ней – девушке-эльфийке, которая не была эльфийкой, но напоминала ему героиню старой марсианской сказки, потому что была божественно красива, бесподобно пела (он раз заслушался и чуть и не погиб в местных сумерках), почти не спускалась с деревьев, в которых жила, видимо, как дома, и точно колдовала или ворожила. Её украшали тонкие длинные седые волосы и салатовых оттенков живые растения, которыми она наряжалась. Серебряный лук висел за спиной, но он ни разу не видел, чтобы им пользовались. Она была под стать деревьям, высоким, стройным, светлым, чуть похожим на русские берёзы, но с белыми (седыми) листьями и зеленоватыми свисающими густыми, дугой прогнутыми, удочками-ветвями. Глаза казались чёрными-пречёрными, но она не приближалась даже на десять метров, и разглядеть себя не давала, а только серебристо и дружелюбно смеялась, чуть дразня и, казалось, изучая его с неподдельным интересом.

Дио прозвал её «Снежком». Он заранее улыбался и, немного волнуясь отчего-то, оглядывался по сторонам. Дул лёгкий озёрный бриз, и на заросший кустарником и деревьями берег набегали прозрачные голубые волны. Здесь не было птиц, по крайней мере, Дионис ни разу не видел их, поэтому стояли небесная тишина и шелест воды точно такой же, как на Земле, на морском берегу при штиле. Замечательно окрашивалось небо: полчаса оно играло насыщенными оранжевыми красками из-за восхода Аластека – огромной, в девяносто пять солнц, звезды, даже воздух казался золотистым, а сейчас преобладали синие оттенки, хотя на востоке полусфера была абсолютно белой, видимо, от свечения яркого звёздного голубого карлика, обозначенного на картах как Алтей. Кроме того, в зените висела спутница Терния Ния, сверкающая зелёными, белыми и чёрными глянцевыми, неправильной формы, пятнами. Снежок не появлялась.

Только спустя четверть часа Дионис почувствовал, что тишина имеет жутковатый вкус тем более, что вдалеке за хребтом поднимался наискосок светло-коричневый дымок. Прежняя беспечность вмиг улетучилась, и он снова превратился в осторожного, умного и бесстрашного до крайности охотника. Он, конечно, не был им, но как археолог, разведчик, исследователь глубин Вселенной, имеющий опыт и стаж, обнаруживал иногда древние гены древних эпох, а также, не раз виденную им современную жестокость. Дио понимал, что за ним наблюдают и это не Снежок. Интуиция подсказывала: «Будь начеку! Не нравится мне сегодняшняя тишь, кроме того, висящая над головой Ния почему-то странно подмаргивала. Оглянись!» Он еле успел пригнуться, как воздух прорезала тонкая, широкой окружности горизонтально бегущая волна… вторая и третья, обожгло кожу и тут же проявилось синей гематомой. Воздух словно звенел теперь. Дионис пополз к глэтчеру.

Он оставил его замаскированным в ложбинке метрах в семидесяти наверху холма. Быстро перемещаясь вместе с ползущими в ту же сторону вьюнами, Дио нашёл лаз и буквально нырнул в приоткрытый люк, внутри быстро перевернулся и только взялся за рычаги, как резко потемнело. Это было частичное затмение Нией Аластека. Дионис понимал, что нужно обождать. Кое-что изумляло его и волновало: зелёные травы всё более заплетали построенный над глэтчером шалашик, и он мог ориентироваться исключительно по приборам, однако, они выдавали несуразности, а иногда рисовали непонятные знаки и иероглифы. В окно между ветками Дио успел заметить, как Ния переливалась разными оттенками и глянцами. «Не к добру!», – промелькнула мысль, и в это время рядом «пропела» и воткнулась с содроганием поверхности страшная ярко-зелёная молния. Дио аж клацнул зубами. «Никаких же туч. Откуда бьёт?!», – вопрошал он, но потемнело, как ночью, и кругом сверкало и грохотало ужасно и восхитительно одновременно. Тучи, чёрные, наливные, возникли почти мгновенно, и создавалось впечатление, что они кружат специально над прибывшим инопланетным гостем.

Отчего-то чувство покоя овладело им, и через лобовое стекло ракетоплана стал появляться слабый свет, а ветви ползущих трав расступались по сторонам. Гроза закончилась. В тернийском небе царили неизвестные ионно-электрические художники: разноцветные круги, гало, радуги и всполохи зарниц плясали и играли на всей видимой полусфере. Ния, висящая над головой, тоже изменила внешний облик – огромные электромагнитные всполохи окружали её. Вдруг обе планеты содрогнулись, воздух завибрировал, и из недр пылающей Нии вырвался огненный вращающийся шар. Он как бы неохотно стал постепенно удаляться, заворачивая на пока непонятную орбиту. Наблюдатель на Тернии мог увидеть, как через восемь часов плазмоид сделал оборот вокруг Нии, а через год орбита её спутника стабилизировалась. Дионис ещё ни разу не видел такого и не слышал от других. Видеокамеры глэтчера холодно фиксировали происходящее, а он стоял, не в силах моментально успокоится. Рождение меньших звёзд из больших, появление огненных плазмоидов разного размера, остывающих и превращающихся в газовые гиганты, он наблюдал не часто, но был знаком по учёбе в Академии и в практических исследованиях. Однако, такое посчастливилось увидеть впервые… Ния преобразилась. Она чуть уменьшилась в диаметре, но не это бросалось в глаза. Внешнее излучение её (как это объяснить?) стало заметно нежнее и материнско-любовным что ли. Цвет планеты изменился. Она светилась радостными солнечными красками… Да, и осевое вращение её уменьшилось – открылась обратная сторона. Возвышенные порывы преобладали, казалось, везде. Дио сиял от удовольствия.

Спутник Нии мягко пульсировал ярко-белым светом. Он, явно казалось, переговаривался с матерью, а та отвечала плавным изменением атмосферных облаков. Планета-мать вращалась быстро, но детёныш ещё быстрее. Его поле было заметно с Терния и пересекалось с полем родной планеты. Ния словно ласкала своё новорождённое чадо.

«Он больше похож на земной снежок», – подумал Дионис, и, будто услышав его, показалась в деревьях девушка «Снежок». «Как же зовут тебя, красавица?» – залюбовался он, и неожиданно понял: «Снегия», то есть, с самого первого знакомства Дио практически угадал. Она общалась телепатически и тоже радовалась возникновению маленького красивого спутника. Ей понравилось, что пришелец назвал светящийся шарик «Снежком» – получилось, в честь неё. Снегия улыбалась Дионису приветливо и открыто. Он почувствовал, как сердце бешено заколотилось, и кровь подступила к лицу. Дио попытался сказать что-то, но покраснел, потом помахал рукой, неловко шагнул и оступился на склоне холма. Снегия заразительно захохотала, и его смущение как рукой сняло. Он засмеялся в ответ и понял всем существом своим… Влюбился! Девушка взглянула на Диониса внимательно и строго, словно пронзив взглядом чёрных глубоких глаз, ничего не сказала, но грациозней прежнего повернулась и исчезла в зарослях.

Снегия весело, но в некотором смятении, скользила по веткам деревьев. Она то перегоняла подружек, то задумчиво отставала. Через десять минут они добрались до своих подвесных шалашей. Подобно гнёздам их пол был выстлан мягкой листвой и фиолетовым цветочным пухом. Маленькими девочками они построили эти домики под руководством воспитательницы, вырастившей и научившей их жить на Тернии. Год назад эта мудрая женщина «ушла» в мир иной, и в свои семнадцать лет девушки остались без присмотра. Все они обладали многими вселенскими способностями: телепортацией, телепатией, способностью понимать любых живых существ, общаться с животными и растениями, использовать в своих целях различные энергии. Родной планеты они не помнили – знали только, что она очень далеко, где-то в Радиальных Мглистых галактиках. Девчонки выросли и привыкли здесь. Это был их дом, их родная планета.

На Тернии никогда не было зимы и ночей в земном понимании. Их двойная планетарная пара находилась между двух звёзд, поэтому при осевом вращении каждого космического тела их двоичной системы происходили лишь частичные затемнения и постоянные изменения цветового фона небес, редкой облачности и воздуха, аналогичного земному. Изредка происходили затмения звёзд. Температура колебалась между 18 и 30 градусами (по Цельсию) в тени, а гравитация и давление воздушного столба напоминали земную.

Снегия оказалась одной из самых способных. Она быстро схватывала, любые учебные занятия давались ей легко, а в скорости мышления ей не было равных, отчего девушка любила подшучивать над подружками и озорничать неутомимо. Диониса её девичья община наблюдала давно, как только тот впервые притернился на Равнине озёр. Девчонки разумно опасались гостя, но Снегия была храбра до отчаяния. Внутренний голос говорил ей о неслучайности его появления, и поэтому приблизилась и показалась ему. Она запросто читала мысли и ощущала настроение пришельца. «Что-то новое возникло между нами, необычное и странное», – пронеслось в голове её.

Снегии не хотелось анализировать вовсе. Ей было безрассудно хорошо, иногда чуточку волнительно и непривычно, почти неудержимо влекло снова увидеть Диониса, читать его мысли, купаться в его странных непредсказуемых эмоциях, которые ей были очень близки. Целый вечер она вспоминала вселяющую уверенность поступь Диониса, его определённую силу, стройность фигуры, длинные вьющиеся чёрные волосы и природную искренность. Снегия ни разу не слышала такого низкого и одновременно мягкого голоса, тембр которого проникал в самую глубину её души. В общем, она была обескуражена.

В свою очередь, Дио, впервые увидев девушку неожиданно близко, просто потерял покой: Снегия пронзила его и словно заворожила. «Она понимала меня без слов, и я слышал то, о чём она думала!», – восхищался он. Дионис знал о телепатии, но испытал на себе это влияние только сегодня и ему тоже было волнительно и весело. Снегия была выше его на целую голову, но точно воздушнее и легче, проницательнее. Он заметил перемену в её настроении, когда нежные чувства вспыхнули в нём. Тысячи мыслей стали проносится в голове парня, и он вдруг высоко подпрыгнул и с наслаждением упал в траву-мураву, которая тут же ласково обвила его. Небесные краски играли космические мелодии и притягивали взоры. До этого парню некогда было любить – пришло время.

Фиолетовый снег

Фиолетовый снег напрягал. Дионис видел его впервые, впервые ощущал невидимую границу между сиреневым хладом и хладом белым, а вышел сюда совершенно случайно… Это было на Панеме, планете в соседнем для Земли рукаве Галактики у звезды СН 1001 – 237 ОН (по межгалактической классификации), у звезды, которую Дио прозвал «Азиаткой» за раскосую тёмную пылевую туманность, вместе с звездой похожую на узкий глаз… Снег искрил и переливался, но никак не смешивался между собой. Из-за бугорка метрах в двадцати от Дио что-то шевельнулось и прыгнуло. «Ба! Фиолетовый заяц!» Он резво поскакал на белое, но на стыке цвета резко отвернул и умчался в сторону заиндевевших сиреневых кустиков. Наезженная когда-то дорога пересекала границу снегов поперёк и терялась в жёлтых, оттаявших на утренних лучах, сопках. На лиловом повороте виднелось салатового цвета пятно, куда неожиданно спикировала оранжевая стайка местных пичуг. Складывалось впечатление, что они имитировали вьюжные вихри, то поднимались вверх, то кружили, разбегаясь, то планировали на эту салатовую блямбу, то, будто подхватываемые очередным порывом ветра, снова улетали вверх и в сторону, кружась и возвращаясь. «Нет. Они репетировали некую песню в рыжих тонах и звуках!», – разведчик засмотрелся, боясь пошевелиться… Оранжевая мелодия закончилась также быстро, как началась. «Что Это: биозащита, поле Росса, башня Вольта или другое что-то? – необходимо было определить, – но как?» Диониса нельзя было обвинить в медлительности соображения. Он швырнул сорванную ранее хвойную шишку, которая пролетела без сопротивления, но неприятно вздрогнула, преодолевая прозрачный барьер. Цвет тоже изменился прямо на глазах и стал серым.

…Тогда пришлось прибегнуть к извечному помощнику – анизатропному кристаллу, который являлся одновременно талисманом, призмой, биноклем и лупой. Дио носил его на кевраловой нити, неэлектропроводной и неимоверно крепкой. «Так-так, что тут у нас? – разглядывал он, вращая камушек в разные стороны – Опаньки! Бегущая синусоида, вторая… периодическое поле. Занятно, а вот и мерцающая фиолетом „лялька“. Красиво, хитро и ничего не понятно. Придётся облететь»…Как исследователь, он обязан был обозначить проблему, сформулировать или описать кратко… Стоит заметить, что Дионис работал по старинке: во-первых, один (когда двое, проблем в четыре раза больше), во-вторых, часто в физическом теле – так больше чувствуешь и понимаешь, в-третьих, так интересней.

Глэтчер на автопилоте фиксировал высокое конусное поле, которое Дио именовал «Трюфель», и выяснилось, что оно занимало четверть северного полушария планеты. Вершина конуса слабо издавала треск и светилась неоном. Астронавту пришлось снова спуститься к подножию «куличика», так как приборы обнаружили там активное движение, однако, это были всё те же фиолетовые зайчики. И тут Диониса осенило. Он подстроил ракетоплан под периодичность синусоиды и, повторяя её движение, бочком и резким маневром «протиснулся» в Трюфель.

…О, здесь стоило побывать! Глэтчер, конечно, тут же перекрасился, а на лобовом стекле обнаружился слабый фиолетовый налёт-свечение, отчего этот умный ракетоплан недовольно выдавал противные потусторонние звуки. Дионис медленно отодвинул крышку и выбрался наружу. Стояла зимняя тишина. Он спрыгнул на снег, провалившись по колено, и сунул вглубь сугроба анализатор – ровным счётом, ничего – обыкновенная «Аш» два «О». Термометр показывал десять градусов по Цельсию (не приведи Господь иметь такое имя). Лучи Азиатки таяли в воздухе от набегающих, издали синих, туч. Мимо торопливо проскользнул заяц и скрылся в норе, не обратив на Дио никакого внимания. И вдруг пошёл снег, фиолетовый снег, ребята! Он был чуть крупнее обыкновенного, неторопливо падал на плечи и мерцал. Было или нет, между снежинками вспыхивали искры при соприкосновении. Тучи, окаймлённые неоновыми границами, казалось, вот-вот опустятся на поверхность Панемы. Они переливались фиолетовыми оттенками и перемигивались тонкими ослепительными молниями. Снег таял на руке Диониса, и он ощущал некую силу и присутствие невидимого сознания, будто изучающего и умиротворённого. Разведчик потерял осознание времени, но скорее чувствовал, чем видел – смеркалось. Кожа на ладони светилась фиолетовым цветом…«К сожалению, надо возвращаться в машину», – подумал Дионис и, помедлив, но будто очнувшись, ловко запрыгнул в люк глэтчера. «Точно недавний заяц в нору», – пронеслось в его голове. Было над чем подумать.

Он заночевал прямо в летательном аппарате… Сны уже давно были управляемыми, и Дионис размышлял: «Очевидно, это поле, специально-ограничивающее пространство. Источник и природа неясны, свойства – тоже. Спускающиеся от неоновой точки синусоидальные импульсы… разные по качеству. Поле преодолимое, но не всем, на погоду планеты влияет мало, хотя как сказать.»

Утром парень проснулся в кромешной тьме. Оказалось, его в летательном аппарате завалило снегом на полметра. Дио включил остывший двигатель и легко выпрыгнул из-под фиолетового покрывала: воздух серебрился, лучики Азиатки ласково прогревали тело взбодрившегося пилота и корпус ракетоплана, а с веток кустов и кустиков капали сиреневые дождики.

Дионис не спеша облетал сопки, прозрачные ледяные величественные озёра и густые невысокие леса – бесконечные фиолетовые пейзажи и картины, где цветными вспышками часто встречались яркие помпезные птицы и… тысячи зайцев. Ничего необычного увидеть не удалось, единственное, старая дорога неожиданно оборвалась, правда, и тогда Дионис решил выбираться из странного конуса. Хотелось облететь остальную часть Панемы, усилить складывающееся мнение при взгляде со стороны.

Он без труда выбрался из Трюфеля и выправил курс на юг. Белые зайцы сопровождали его низколетящий кораблик. При приближении к экватору становилось теплее, поперечная горная гряда отсекла любопытный экскорт, и Дио окунулся в плотный, но прозрачный океан мелких брызг от ударов морских волн о многочисленные островки, большие и малые, наполненные галдящими разновеликими пернатыми… Южный, изрезанный длинными бухтами и реками, материк соединялся узким перешейком с северной твердыней, и на юге царило лето.

На юге стояла жара, но не облегчение экипировки увлекало исследователя, а то, что зайцы образовывали разумные, структуированные племена и сообщества. Одни охраняли зайчат, кормили и воспитывали, другие собирали местные морковь и капусту, третьи, крупные и зубастые, подгоняли слабых и более мелких. Среди них встречались и фиолетовые. Самые же жирные и откормленные заюги лежали в тени, изредка требуя к себе явно господского внимания. Зарождались зависимости (кто сильней, у того больше прав) и общинно-племенные отношения. Материальные, вещественно-физические силы преобладали. Пролетая в режиме «не обнаружения» над одним таким племенем, Дио сначала ослеп на мгновение от светового зайчика, а потом увидел фиолетовое озеро. «Опять конус!» – удивился он, не веря глазам, взглянул на приборы и остановился, зависнув точно над огромным зайцем размером с земного телёнка, пристроившимся у основания прозрачного Трюфеля. Это очевидно был вожак. Рядом с ним под ягодным кустом ровными рядками лежали различные продукты. Заюга лениво, но смачно грыз морковь и, не доедая, бесцеремонно-нагло бросал кочерыжки за спину, внутрь работающего конуса, за стеной которого на расстоянии метров десяти жались друг к другу, боясь приблизиться, около десяти худых фиолетовых зайчат… Конус был раз в сто меньше северного аналога, и здесь не было фиолетового снега, но все зайцы внутри и вода отражали этот свет…» Два сине-алых колпака. Занятно!», – ухмыльнулся Дионис и скинул вниз протухший с вечера обед на лежащего заячьего монстра.

Вмешиваться в эволюцию чужих цивилизаций запрещено по утверждённым вселенским законам. Дио не нарушал их – он просто шалил. Ему не раз встречались иные формы сознания. Здесь произошло внешнее воздействие. Это раз. В некоторые животные души переселились человеческие, потерявшие по той или иной причине свои оставленные неизжитые тела. Это два. Силы извне – божественные или высшей цивилизации. Второе явление характеризуется потерей качества разума, потому что физическая материя имеет сильную тёмную сторону, ведущую к помутнению. Души, долго кочующие без телесной оболочки, забывали дорогу к родным клеткам и вынуждены были воплощаться в живые «подручные» существа. В противном случае их ждал неизбежный распад. Случившиеся действия явились необходимыми и достаточными условиями зарождения новой цивилизации, как ни смешно, Заячьей разумной.

Дионис облетел и просканировал приборами ракетоплана меньший конус. Казалось, разница была только в размерах, но сомневаться было главным принципом в работе, а Дио допускал всякое. Он решил доложить в Центр астронавтики им. К. Э. Циолковского (в «Цацку» – «Цацкой» Сергей Павлович Королёв называл первую ядерную боеголовку на свою «семёрку» – Прим. автора) о найденном феномене. Впоследствии открытые Дионисом конуса были обнаружены в различных уголках Млечного Пути, а также на Андромеде и в других галактиках. Их встречали крайне редко, и толком никто не знал для чего они, кем и когда созданы. Один раз попался усечённый конус и раз в «трюфеле» оказалась целая планета (Дно было с зеркальным отражением). Цветовой окрас радовал художников и поэтов. Два конуса на одной планете кроме Диониса пока не нашёл никто. Назвали их Диоконами, и тридцатилетний парень очень гордился этим открытием, хотя и не подавал вида… Он переслал отснятую информацию и продолжил наблюдения. Трава в конусе была ниже и имела коричневый оттенок. Зайцев насчитывалось гораздо меньше, чем на «воле». Через прозрачные стенки колпака просматривались ничем не примечательная гряда сопок, три озера с ручьями, лес и цветущие луга. Неоновый «фокус», однако, искрил сильнее, чем северный, но это могло быть связано с магнитосферной защитой самой планеты.

Дионис возвращался на север. Панема повернулась в своём вращении, и между материками бушевало и брызгало бесконечно синее море, испещрённое всевозможными островами. Зайцы не умеют плавать: то ли уши мешают, то ли зад перевешивает, поэтому острова и воды были раем для птиц, пресмыкающихся, рыб и морских млекопитающих. Зоологи, орнитологи и ихтиологи плясали бы, оказавшись здесь и видя такое изобилие живых форм. Глэтчер на автопилоте летел к перешейку, который не удалось подробно осмотреть при первом знакомстве.

Это оказалась длинная, километров в пятьдесят, полоса скалистых образований высотой до шестисот метров над уровнем моря, в трёх местах коротко обрывающаяся, шириной же – до одной римской стадии. По перешейку можно было пешком добраться с одной суши на другую, но, как правило, такие пути всегда кем-то караулятся. Он полностью контролировался колонией огромных ненасытных воронов, клювы которых достигали пятнадцати-двадцати сантиметров. Чёрными пятнами усеяны были и ближайшие скалистые островки. Дио повернул к северному континенту и, увеличив скорость, через десять минут приземлился у большого конуса – ему ещё раз хотелось побывать внутри него и попасть под необычный снегопад. Однако, поле почему-то уплотнилось, и путь в фиолетовые снега был невозможен, при чём на поверхности конуса периодически вспыхивали устрашающие кляксы. Дионис попробовал проникновение в тонком теле. Вход был закрыт.

Дионис не привык сибаритствовать, поэтому, оставив детекторы, решил бегло осмотреть остальные три планеты системы СН 1001 – 237 ОН, не входящие в маршрутные планы. Они находились вне пояса возможной обитаемости, не имели атмосферы, представляя из себя застывшие лавовые образования со следами астероидных кратеров. Их орбиты не подчинялись закону Титиуса-Боде, в 5 и в 11 раз превышали орбиту Панемы, а две планеты, Красная и Синяя, летали практически по одной траектории и не «видели» друг друга из-за симметричного расположения относительно «Азиатки». Это, между прочим, говорит либо об искусственном воздействии на происхождение пары планет, либо о парности неизвестного науке явления при начальном образовании газовых аккреций. Коричневая планета перемещалась гораздо дальше от родной звезды и отражала мало света. Красная планета напомнила Дионису родной Марс, где он появился на свет божий после сложнейшего этапа восстановления марсианской биосферы. Здесь, как ни странно, он тоже обнаружил остывшие следы древней цивилизации и почвы, насыщенные железом, никелем и кобальтом. Чуть меньшая Синяя сестра была покрыта на половину азотистыми кислыми льдами, а Коричневая, скальная, словно ёж, ощетинилась навеки острыми неправильной формы и разных размеров многочисленными пиками. Магнитное поле отсутствовало. Они, похоже, имели для землян только технологическое значение.

Дионис вернулся на Панему.

На Панеме за неделю его отсутствия ничего не изменилось: также хрустел под ногами снег, невдалеке, по-прежнему, прыгали зайчата, а приборы выдавали неизменные или слабой коррекции циферки. Дио скрупулёзно просмотрел недельные записи и загрустил: «Ничего нового!» Фиолетовый оттенок на руке не исчезал… Небо было затянуто серыми тучами, и от низкого давления у Диониса чесалось ухо. «Скоро сам буду, как заяц,» – подумал он и прыгнул с места аж на два метра вперёд. Под ним почти не было снега… Дио замер и задумался, подводя итоги этой экспедиции. «Блаженны непокрытые сознанием» и «Ну, хоть что-то,» – прошептал он, пытаясь пронзить взором «закрытый» колпак. Нехотя астронавт достал квадрокоптер и два часа гонял его вокруг конуса и над ближайшей окрестностью. Ничего интересного. Дионис отошёл метров на двадцать, попетлял вокруг глэтчера… Закружились первые снежинки, пушистые и белые. Он обернулся – в конусе падал фиолетовый снег! Невидимая стена превращала видимое в нереальную сказку. Космонавт сделал голограмму пейзажа и отправил в «Цацку». Больше не стоило задерживаться. Когда-то он учился на Земле, в Санкт-Петербурге. Там есть «Заячий остров», на котором построена Петропавловка. Здесь – огромная Заячья планета… Дио примостил и замаскировал датчики дальнего действия, присел на дорожку и, лихо обуздав своего космического конька, двинул в путь: «Прощайте, фиолетовые зайцы!»

Трансгрессия…