Читать книгу: «Русский Мир. Золотое Кольцо. Стихи», страница 8

Фатьяновский праздник. Вязники. Стихи

Алексей Иванович Фатьянов.

Сорок лет… Как мало жизни спел!

Соловьиной песнею с тальянкой:

«Родиной», «Крылечком» и «Полянкой»

заслужить любовь людей успел.

Как просты родные, звонки песни!

На сердца ложатся с первых строк.

Вязниковский наш шальной кудесник.

Века прошлого и нового ровесник –

выпал соловью короткий срок.

В песнях милых, искренних и добрых

свет, любовь, надежда, вера, даль,

неба, Клязьмы синие просторы,

ритмов, рифм богатые узоры,

радость, шутки, смех, война, печаль…

Алексей Иванович Фатьянов.

Ярок след! Как много жизни спел!

Стих, душа твои летят «Тальянкой»!

Вязниковской солнечной полянкой

ты Россию всю объять успел!

С доброй вязниковскою полянкой

всей России сердца песню спел!

Город Владимир. Старенький аптекарь

Старая аптека. Городок над Клязьмой.

Стены помнят времени прошедшего черты.

На прилавке склянки, банки пьявок, грязей,

мерка, пестик, ступка, порошки, весы.

Старенький аптекарь, чистенько одетый,

аккуратный, хОленый, на цЭпочке часы.

Предлагает громко эликсир заветный

молодости вечной, расписной красы.

Дедушка приятный с добрыми глазами,

милая улыбка, борода, усы:

Девушки и юноши, и господа, и дамы

эликсир волшебный дИвнейшей росы

прикупите! Дёшево! Да будет радость с вами.

Молодости, свежести рецепты так просты.

Старая аптека. Городок над Клязьмой.

Старичок аптекарь дарит всем мечты.

Мой Владимир держит дивной крепкой связью…

Чтоб вернуться снова, прикоснись и ты.

Курлово. Стихи

Притаились в лесах и болотах Мещёры

мой посёлок родной, моя Родина, дом,

соловьиные песни, луга и просторы,

и «Мальцовская гута» с тяжёлым трудом.

Здесь живут: моя Русь с глухариной зарёю,

радость, вера, любовь, синеокая даль,

тепловозный гудок над трубой заводскою,

буйной юности смех, добрых улиц печаль.

Деревянная церковь хранит православный

преподобного старца смиренный завет

дух стяжать и любить. Жизни дар самый главный –

верой сердца лелеять Божественный свет.

Снятся Курлово, скромной Отчизны посёлок,

старой улицы детства отеческий дом,

через Насмур до боли знакомый просёлок

и грибные места за тенистым прудом,

тихий лес под морозной, январской вуалью,

предосенняя грусть, лета знойного гром,

плечи мамы под тёплой цветастою шалью

и журавль за окном с проржавевшим ведром.

Я желаю тебе, островок мой мещёрский,

чтоб опять благодать разлилась над тобой,

чтоб заводчик Мальцов и директор Капёрский

созерцали из далей вновь век золотой…

Притаились в лесах и болотах Мещёры

моя Родина, ветхий, отеческий дом,

соловьиные песни, синь неба, просторы,

и стекольный заводик с тяжёлым трудом.

***

Вечность дышит Небес над родной стороною,

зори мирно плывут, ветры песни поют…

Родом в род память вечна. Сосной вековою

обретёт здесь душа злачный, тихий приют.

Курлово – росинки капля

Курлово – росинки капля

на Златом Кольце Руси!

На лугу у речки цапля

пьёт туман… Слегка грустит

дом отеческий в проулке.

Солнца дар – мещёрский свет –

с неба розовой шкатулки

шлёт рассветный мне привет.

Соловьиной песней звонкий

одарил родимый лес.

Зов рожка пастуший громкий

манит клад открыть чудес:

земляника и малина,

и черника, и грибы…

Помню, девочка Галинка

вон из старой той избы

в детстве убегала в сени,

лишь завидев грибников…

Только вётел ветхих тени

помнят сказки прежних снов.

На Златом Кольце России

капли курловской росы:

вешний трепет, морок зимний,

осень-грусть и гром грозы.

Курлово. Восьмилетка родная моя

Восьмилетка, родная моя!

Детства дом, бесшабашная юность.

Тополя у крыльца не стоят.

Память курловской грустью проснулась.

Класс талантов большой, озорной.

Валентина Петровна директор.

Вне уроков штрафной – под конвой

заставляла смотреть нас проектор.

За углом покурить до звонка,

ущипнуть ли под партой соседку,

муху мячиком сбить с потолка,

бросить кнопку на стул иль конфетку?

Красный здания старый кирпич,

окна новые классов, спортзала.

Нам в портрете когда-то Ильич

путь рукой указал с пьедестала.

Долгий, дальний, свободный полёт.

Снова встретились мы, восьмилетка.

Мне казалось: удача зовёт…

Жизнь распята: то поле, то клетка.

Педагог твой, соседка моя,

что за партой давала мне сдачи,

провожая в чужие края,

пожелала здоровья, удачи.

Детства, юности милый мой дом.

Поцелуй перемены последней.

Я оставлю дела на потом,

мимо школы пройдусь восьмилетней.

Мир хрустальный

Мой тихий край родной Мещёры –

где в речке Гусь закаты дремлют.

С МальцОвской гУты дело, спорясь,

живёт стекольным светлым веком.

Как Солнце, шар из пЕчи вынут

рукою мастера умелой:

горит, живёт, трепещет, пЫшет

огнём и жаром мысли дерзкой.

Какая радость! Наслажденье

увидеть, как родится чудо:

вращаясь, ожила, бледнея,

хрустальной вазы тонкой муза.

Как музыкант, играя, мастер

колдует шариком хрустальным,

волшебной флейтой выдувая

прекрасный образ… Время тает.

Оно остановилось: детство

вернулось памятью из пЕчи;

как раньше. Будто снова дед мой

хрустальный дар в руках лелеет.

Спасибо мастерам стекольным

за жизнь, что наполняют сказкой

родной земли, Мещёры доброй,

за труд нелёгкий, мир хрустальный.

Крестопоклонная неделя. Нарма

Крестопоклонная неделя.

Креста Воздвижения храм.

С дождём последние метели.

Туман у снега блеск украл.

Темнеют купола без звона.

Приход до лета невелик.

Лишь сосен мартовского стона

над Нармой бьётся грусти вскрик.

Мещеры добрый мир – Отчизны

святые, дивные места.

Сияет в недрах русской жизни

Неистребимый знак креста:

Небес, земли соединенье –

Спасителя великий дар –

надежда, выбор и лишенья,

смертельный духам тьмы удар.

Темнеют окна в стенах. Брошен

старинный, чудный Церкви дом.

Не виден праздник. Запорошен

весенним снегом храм с крестом.

Надежда кружит над лесами:

вернётся в небо птиц полёт,

теплеет Кнула берегами,

растают холод вьюг и лёд.

Фонтан на Театральной

Светом наполнен и музыкой город.

Лето прощается, близится холод.

Площадь театра раскинула полог

дивным фонтаном… Владимир. Так дорог

памятью лиц, тихих скверов прохладных,

шалостью лип лет сбежавших нескладных,

радостью зрелости, болью утраты,

счастьем нежданным для поздней отрады.

Осень… Так близко дыханье печальное.

Дай насладиться. Фонтаны хрустальные

бьют и несут к небесам театральные

жизни сюжеты фатально-венчальные.

Внуки, что голуби… Плещутся в брызгах

солнца и радости годы – так быстры!

Падают, блекнут от радуги искры.

К югу летят журавли в долгих мыслях,

с грустью прощаются в вечности выси.

Музыкой, светом наполнен мой город.

Близится холод дождями за ворот.

Площадь театра раскинула полог

дивным фонтаном. Владимир… Так молод!

Город Владимир. Памятник художнику

Осень, здравствуй! Свинцовые тучи

нависают холодным дождём.

Октябрём заколдован плакучим

город милый – с тобою вдвоём

на пленэр, где владимирской дали

щемит сердце певучая грусть,

где соборы и вера восстали,

сберегая великую Русь.

От земли до небес восхожденье –

лишь мгновение – к’ороток век.

Что расскажешь, душа, для спасенья,

как предъявишь пред Богом ответ?

Осень дарит последние краски.

Скоро савана белого снег

всё сокроет… Тревоги и маски

канут в Лету. Уснёт человек.

Я спокоен. Вновь кисти мазками

оставляют мой трепетный след.

Куполами соборов, крестами

лечит время от боли и бед.

Я дарю тебе, город волшебный,

этот скромный пейзаж и любовь.

Пусть разбудит край русский заветный

мая чистую, юную новь.

Неприкаянно шаталась

Хмуро. Тускло. Грустно. Осень

ходит пО лесу нагая –

рубище худое – гложет

холод кости. Замерзая,

уходить не хочет осень.

Над Мещёрой издеваясь,

проклинает зиму, просит

просинью в лесу остаться.

Неприкаянно шаталась,

улеглась в болоте зыбком

не забылась сном, забилась,

беспокоя воды зыбью…

В золоте, шальной, сентябрьский

ветер снился ей опять

и полёты к звёздам дальним,

и дубов кудрявых рать.

Все ей были слуги, братья,

все любили нарасхват,

а теперь в болоте чахнет,

счастья не вернуть назад.

Пусто, грустно, хмуро. Осень

погрузилась вглубь болота.

Лес, в предзимье замирая,

ждёт Красавицу…

Встречает.

Лес

Отчизна. Родины безбрежной

велик, красив и дорог край!

Мне милой, доброй, тихой, нежной

Мещёры лес – дом-крепость, Рай!

От детства дух земли лелеял,

питал с терпением трудом,

дела и время верой мерил,

творя покой и мир кругом.

Шли годы. Быстро, неизбежно

менялся лик людей, земли.

Сердца подвластны воле грешной.

Набатом новый век гремит.

От мала до велика души

погружены в потоки лжи.

Народ тельцу златому служит:

и князь, и нищий… Тьма спешит.

Я помню шумные дубравы

и корабельных сосен бор,

берёзок рощи… Строгий, бравый

лесник служил – молчал топор.

Руси богатство – крепкий, правый

дух православный, как затвор,

оберегал благие нравы.

Бессильны были враг и вор.

Что вижу… Мертвая, Мещёра?!

Рассечены душа и лес!

Проклятье людям злобой чёрта –

наживы бес везде пролез.

Сгноили правду. Совесть стёрта.

Пеньки да гарь. Мой дух отверст.

Болота чернью – крест простора…

Воздет небесный судный перст.

Звереют ветры. Рваны раны.

Долины стонут. Тракт пылит:

рубли, вагонов караваны,

смерть лесовозами рычит.

Порушены природы храмы.

Порядок Божий пал, разбит?

Бульдозеры, лебёдки, краны.

Агонией душа храпит.

На дыбе племя распиная,

хохочет злобный ада царь.

Отравы ядом власть иная

плюёт в Отечества алтарь.

«Князья», «бояре», не икая,

подачки жрут. Алкает тварь.

Чумой рвёт пир, вопя, спиваясь.

Всё круче в небе хаос, хмарь.

Доколе?! Где страны защитник,

попиленной России страж?

Восстанет чести зов забытый,

проснётся в сердце Божий страх?

Топор возмездья, столп гранитный,

стон перед плахой – взвоет враг.

Продажный, смрадный слой «элитки» –

вон, прочь в истории овраг!

Я верю! Встанут скрепы лесом:

деревья, дети, совесть, дух!

Воспрянет добрым дивным веком

Россия. Пусть лелеет слух

дубравы шум, природы смехом

разносится Мещёры гул.

Надежда девственным подлеском

с Любовью, с Верой ввысь растут.

Опушка острова Мещёры

Опушка острова Мещёры.

Болот нехоженых страна.

Брусника с клюквой ало спорят

за место у большого пня.

Осины листья золотые…

Ещё украшены стоят

деревья. Ночью долгой стынут

от ветра дали, небеса.

По Утру стелет хмарь грибная,

туманом ворожит река,

и лес застужено роняет

слезу о лете… Никогда

не повторяются восторгом

прошедших снов зарницы лет;

лишь раз в году, лишь в мае грозы

мечты лелеют. Первый снег

на ПокровА укроет пледом

леса, болота, жизнь, поля;

заснёт Мещёра тихо… Следом

спешит Красавица-Зима.

Город Владимир. Филёр и Шалопай

Над шалопаевкой ништяк погоды;

изведаны лазейки и проходы;

филёр полгода кружит хороводы;

я с сумочкой для шухера отвода.

Наш атаман кошель давно приметил;

на рынке щипачём углы пригреты.

Когда нырнёт мошна на дно с приветом,

судьба засветит рубликом заветным.

Как надоел филёр своим соседством;

та сумочка от мамочки наследство;

на долго не запрёшь по малолетству;

я скинул хвост лишь мне знакомым средством.

Шалмана дым навеял тёплый ветер.

Свободы босоногой шалый вечер.

Для хулигана путь к Централу мечен,

навечно шалапаевкой засвечен.

Владимир дремлет… Тихая погода.

С зенитом лета солнце счёты сводит.

Иное время, здесь туристы бродят.

Пацан филёров снова хороводит.

Над городом ништяк опять погоды.

Расклад другой, иные нынче годы.

Богоявление. Стихи

Монах и постник, друг пустыни

в верблюжьей шкуре возгласил:

Покайтесь… Близится… Отныне

пришёл Спаситель! Он крестит.

Вот агнец Божий – вслед за мною.

Приблизил Неба Царство Он.

Мне лишь водой крестить речною;

Христос на землю снизошёл.

Предтеча руку возложил

на голову Мессии – чудо:

людских грехов вдруг забурлил

поток в пустыне судеб будто.

И Иордана освятилась

вода – день Божия явленья,

вся истина небес открылась:

Вот Сын, и в Нём благоволенье…

Святая Троица явилась:

Отец и Дух Святой, и Сын.

Увидев Бога, озарилась

вселенная – с надеждой мир.

Наследуй и прими, раскайся.

Что больше может быть, ценней,

как верить, к Богу приближаться,

Его молить остатком дней:

пусть Иордан моей души,

Спасителя омытый силой,

течёт, ведь тьме не затушить

свет Троицы Святой,

свет дивный.

Владимирская область. Богоявленский храм в селе Бавлены построен в 1803-1810 годах с декором в стиле классицизм на месте деревянного храма XVI века. История села Бавлены очень древняя. В первый раз село упоминается в 1410 году.

Рождество

Снежная равнина.

Церковь далека.

Белая перина.

Мирно спит река.

Долгий путь долиной

Вьётся меж снегов

Русскою былинной

Песнею веков.

Гул протяжный дальний –

Колокол зовёт.

Луч креста хрустальный.

Вновь душа поёт.

День Христа рожденья…

Праздник Рождества –

Людям для спасенья.

Радость торжества.

Божий православный

Храм в лучах горит,

Тайной самой главной

Сердцу свет творит.

Дар Младенцу-Сыну:

Злато, ладан, смирна.

Просьбы не отринул

Вседержитель мира.

Путешествия по Мещёре

Кнула, Посерда, Сорока…

От деревни МаклакИ

к озеру лежит Святому

путь неблизкий… Далеки

вёрсты по болотам зыбким,

островам через пеньки.

Время есть. Неторопливы

предосенние деньки.

Детства память. Зов Мещёры:

через мшары и луга

увлекли опять походы.

Зной и холод, мошкара.

Не понять Мещёры душу,

не услышав бора гул,

не увидев ночь слепую,

и рассвет, что заглянул

сереньким дождём с туманом,

сквозь палатку промочил.

Всю неделю – дождь и слякоть –

время мысли подлечить.

Не один денёк дороги

до деревни, до людей;

только вечные просторы,

шёпот, шелест, звон дождей.

Звуки все сокрыло Небо…

Звери, птицы тихо ждут

Солнца появленье, Света

дни и ночи… Убегут

тучи хмурые, печали.

Озеро блеснёт огнём,

радуга под небесами

всколыхнёт для жизни дол.

Встрепенулось всё живое.

Солнца радость – благодать.

Сбросила печаль природа!

Лик Мещёры не узнать:

чудной сказкою открылись

небо, озеро и лес –

синью вечности омыты,

и восславлен Божий Свет…

Кнула, Посерда, Сорока

за деревней МаклакИ.

Озеро простилось просто:

С Богом, радости в Пути…

Милая Мещёра

Милая Мещёра.

Дикие леса.

Синие озёра.

Дивная краса.

Лес, луга, болота.

Девственность реки.

Мудрая природа.

Люди далеки.

Берега Сороки.

Заповедный лес.

Узенькой дороги

чуть петляет след.

Вот Бобры-деревня.

Брошены дома.

Дух мещерский древний

звуком топора

Не разносит свету

радость, звон, как встарь.

Моему привету

дарит эхо даль.

Покосили годы

изб сутулый ряд.

По деревне бродит

грустью жалкой взгляд.

Где Филёс, Федорин?

На погосте спят.

Смерть глубинке вторит:

Ходу нет назад.

Через мостик Кнулы

дальше путь бежит.

Лес, поля уснули.

Вечер в ночь спешит.

Память вновь лелеет

милые места.

Нарма храму внемлит

воздвиженьем Креста.

Старой, чудной церкви

лик встречает ночь.

Свет последний меркнет.

Холод гонит прочь.

Голос позабытый –

нет колоколов.

В церковь вход закрытый

на замок, засов.

Ничего, погоста

звёздный примет свет.

Маленького роста

православный крест.

Милая Мещёра…

Здесь душа моя.

Речка, лес, озёра –

дивные края.

Село Пятница. Церковь Параскевы Пятницы

Сентябрьской ночью до зари,

Под стук колёс, сквозь леса тьму

Стекались белые платки

К Прасковье и отцу Петру.

Чиста церквушка. Божий храм.

Привязан службой к поездам,

«Хороший батюшка с монашкой»

Меня в купели окунал.

Был исповедником крещён

За год его прихода в вечность,

Теперь годами посрамлён,

Я понял жизни этой бренность:

Недуги горькие души,

Подверженный греху и тлену;

Сосуд наполнили грехи,

И страсти взяли сладким пленом.

Под стук колёс, сквозь леса тьму

Уеду в Пятницу к Прасковье.

К мощам отца Петра прильну…

Обнимет он своей любовью.

***

День Казанской иконою в память…

По уставу по полному служба.

Бледен батюшка, сгорблен, уставший.

Ноги слабые. Веком натружен.

Пять арестов, пятнадцать зим-лет –

Вот Терпение, Вера, Смиренье.

Причастить исповедников всех.

Тяжек лёгкий потир. Всё немеет…

Притекающих в Пятницу верно

Реки русские с разных сторон.

Не иссякнет Христовая Вера.

Выше мира сердечный закон.

Пётр Алексеевич Чельцов (20 августа 1888, село Шехмина слобода, Рязанский уезд, Рязанская губерния – 12 сентября 1972, село Великодворье, Гусь-Хрустальный район, Владимирская область).

Причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания. Память совершается 12 сентября по новому стилю. Мощи покоятся в том же храме.

Мещера – райский уголок

Мещера – райский уголок,

Где детство напиталось синью,

Где маята лесов, болот

до Неба вылилась в Россию.

Здесь молоко парное сохло,

Как росы, на моих губах;

Здесь песни русские, берёзы

И первая любовь в стихах.

Хрустальные рассветы, зори,

Звон колокольный над рекой

И счастье, сладкое до боли,

Здесь дом, погост, любовь, покой.

***

Погост зарос, а дома нет.

Сбесился пёс от злобы и от горя.

Свалили и сгноили лес,

Как души малых деревень Мещёры.

Кто виноват: хозяин, пёс иль я?

Безвременье – раздолье для безверья;

Хозяин далеко, а для меня

Завоет волком пёс для утешения.

Что делать? Если бы мне знать…

Пойдем, мой Волк, работать надо.

Пора кресты нам воздвигать

И в душах, и в мещёрских храмах.

Калина горькая моя

В Мещёре тихой и родной

Калина грезит тёплым летом,

но льёт осенний дождь слепой,

тоскливым жжёт зимы приветом.

Природа средней полосы

над поймой Клязьмы раскидала

слезу дождя, алмаз росы,

кусты Калины кровью алой.

Затянут серым неба свод,

вода рябит свинцовой коркой;

как золото, листва течёт

и тонет в тьме реки бездонной.

Предзимья день Калины пьёт

живую кровь… Но крепки гроздья,

и ярких алых ягод лёд

вбивает стужей в ветки гвозди.

Держись, родная, скоро ночь.

Мороз скуёт ветра и жилы.

Нет силы. Сон… Но донесёшь

дар жизни свой судьбой нелживой.

Блеснёт река стеклом. Зима

мещёрские скуёт просторы;

Калина, горькая моя,

собой небесных птиц накормишь.

Мещёрская красавица

Мещёрская красавица

к луне и солнцу тянется,

под ветром не сгибается,

в лучах от зорь купается.

Была когда-то ёлочкой,

девчоночкой застенчивой,

теперь достала чёлочкой

до неба, счастьем венчана,

расправив плечи мягкие,

заманчивые, сладкие –

на всю округу здешнюю

невеста-чудо… Грешные

дубы и клёны статные,

и вязы сплошь развязные

всё хороводят ёлочку,

мечтая об иголочках.

Красавица прилежная

зимою долгой, снежною

оберегает, нежная,

орешника замшелого.

Прелестными, ветвистыми

с любовью, страстно, истово

дружка лелеет милыми

словечками игривыми.

Загадка леса дивная:

красивая, завидная

влюбилась в пня убогого,

кривого, хромоногого…

Душа Мещёры чистая

укрыла материнскою

Любовью несусветною,

заботой беззаветною.

Мещёра. Дивная Мещёра

Мещёра… Ч’удная Мещёра –

мой дом родной, мой отчий кров.

Я чувствую: уж скоро… Скоро

воспрянет свет от зимних снов,

и скинет лес снегА оков.

Пускай метель кружИт в оврагах,

река, крутясь в полночных страхах,

бурлит и истончает лёд.

Под ивой в белых тесных раках

почит мороз. Зима уйдёт.

Поста Великого смиренье…

Запеть готовится душа.

Застыло сердце в предвкушеньи.

Весна спешит разбить терпенье,

пасхальным звоном ночь круша!

Ручьи, река, луга, леса

вновь явят миру чудеса:

пробьётся, зеленея, вечность,

водой живою Небеса

омоют юности беспечность.

Мещёра! Дивная Мещёра,

мой отчий дом, мой кров святой:

просторы, синие озёра,

родник Отчизной разлитой…

Мой милый, добрый край родной!

Одно мгновенье – жизни миг.

С рожденья в вечность льётся время.

Какой недолгий солнца блик,

какая краткость сновиденья…

И пусть я мудрость не постиг,

в Мещёре видел Божий лик.

Нарма. Храм

Тропинка к Богу непроста.

Одна полоска узкая.

Дорога к храму далека.

Леса, болота, небо грустное.

Заброшены поля, луга.

Мещера. Заповедник. Нарма.

Воздвижения храм Креста.

Погост, прихода память.

Загадок племя мещерА.

Свободы дух лесов угрюмых.

Здесь Коловрата славы рать

Отстаивала Русь от чуждых.

Веками землю охранял

Труд, верою благословленный,

Казалось, Нарма умерла.

Но купол, стены поновлены.

Как чудно неба провиденье:

Здесь жил, служил креститель мой,

И Богу предстоял, за веру

Перед великою войной.

Прошло безверья лихолетье.

Не чудо ли? Опять встаёт

Дух православной русской эры,

Храм возрождается, живёт…

Неравнодушных рук трудами

Руины Божий дом стряхнёт.

Сердец горячих чистый пламень

Мир ко спасению ведёт.

Золотая Русь

Почему, Русь моя золотая,

даже если нагая, босая,

для меня ты одна дорогая?

Разлилась без конца и без края.

Опадают берёзоньки листья.

Лица всех, упокоенных жизнью,

золотых лет прошедших страницы

листопад заметает с молитвой.

В небо синее звоны возносят

колокольни берёзовым стоном;

покаянно прощения просят

души все, уходящие в осень.

Почему, Русь моя золотая,

даже если больная, хромая,

для меня ты одна, дорогая,

разливаешься далью? Святая!

Любимой и единственной

Радость моя

Радость моя, тебя лишь люблю.

Ты – мне награда! Ты – упованье.

Я ежечасно Бога молю:

Миру свети, моё любованье.

Дар мой любезный, счастье моё!

Что бы я делал? Лик поднебесный.

Жизнью наполнен миг до краёв

Каждый тобою, Свет мой чудесный!