Читать книгу: «Малахитовое отчаяние», страница 2

Глава 3

Что-то в последнее время все стали сговорчивыми, стоит только посмотреть им в глаза! Шучу! Вот и водитель «Камаза». Но думаю, что мои новые способности всё таки не телепатия. Там нужен подготовленный приемник в режиме «я жду», а мне для этих фокусов прелюдия не обязательна. Вот и сейчас от нечего делать слышу, как водитель «брезгует» присутствием «красавицы» Людмилы и психует, что она постоянно лапает рычаг переключения передач. Сам рычаг в виде головы кобры и привлекает её внимание, а он всё сомневается достать тряпку и протереть его или нет.

После очередного косого взгляда в её сторону я дергаю её за рукав.

– Перестань!

– А что тут такого? Может это я кокетничаю и хочу познакомиться, – огрызается она.

Водитель улыбается и краснеет.

– Руки сперва надо вымыть, – говорю я ей.

Действительно, как-то мы забыли про эту мелочь. Водитель кидает нам тряпку и кивает в сторону канистры, которая у меня в ногах. Мы на ходу мочим конец тряпки и трем, она мгновенно становится черным.

Машина едет в сторону Кургана и Людмилу это устраивает. А мне она не говорит о конечном пункте путешествия. А я заглядывать в ее черепушку не хочу. Боюсь привыкнуть к простому решению.

Времени обдумать происходящее со мною было достаточно. Нигде так не думается хорошо, как в дороге. Какой русский не любит быстрой езды. К этой мысли Николай Васильевич пришел бы скорее, если бы сидел в кабине «Камаза», на трассе. И этим «ментальным» наслаждением, к моему удивлению, мы перестали напитываться у знакомой таблички. На ней было написано «Шадринск». Дежавю начиналось.

Водитель пожал мою руку и растворился в сумерках. Мы с Людмилой двинулись с трассы в город. Трехмесячное отсутствие ничем не было нарушено. Тот же асфальт, мост, пельменная у гостиницы, на платной стоянке Братчикова «Нива», облитая летним дождем.

– Куда теперь? – спросил я у Людочки.

– Ну что. Пойдем сразу к ней, – вяло улыбнулось перегарное создание.

Надо было как-то решить проблему с ночевкой, потому что явиться с дороги к Леночке ну никак не стоило. К тому же спутница моя побледнела и её начинало мутить. Делать нечего, пришлось приказывать.

Комнату нам дали на втором этаже, я настоял, чтобы подружка в последний момент не свинтила. А ужин заказал в номер, для этого пришлось пройти в ресторан, произвести ревизию кухни и дождаться заказ там же и не позволить официанту записать список на бланк. Зато поужинали на славу! А после того, как я сходил в ванную, там же надолго исчезла Людмила, долго там плескалась, стиралась, сушилась феном и, завернутая в полотенце, наконец явилась в комнату допивать коньяк. Глаза ее блестели, а челюсть поддрагивала.

Э, подружка! – подумал я, – не твоя весовая категория, – и резко ее огорчил.

– Ты куда это, кудрявая, собралась?

– К тебе. Ты, что, дурак? – изумилась она.

– Заворачивай лыжи, уважаемая, – великодушно объяснил я ей положение дел. – Тебе на диванчике постелено. Отдыхай!

– Ну ты точно чокнутый, – обиделась подружка, но захватив бутылку и тарелку с нарезкой, убралась на диван.

Красивая стопочка ей не понадобилась. Мадам хлестала коньяк из горла и не морщилась.

Я же провалился в сон, едва прикоснулся к ночной подушке, под которой лежал ключ от входной двери.

– Вроде бы предусмотрел всё, – была моя затуманенная мысль.

Ранним утром я проснулся от стука в дверь и одновременно шума работающего трактора.

– Вы с ума сошли там что ли? Уже собралась милицию вызывать. Безобразие! – шумела дежурная по этажу. – Стучу, стучу, сколько можно? Перестаньте храпеть на весь этаж! Меня уже замучили жалобами.

Пришлось грубовато прервать Людочкино наслаждение сном. Она храпеть перестала, но начала долго откашливаться. В дверь постучали снова и, наверное, ногами!

– Перестань ты в конце концов! – рявкнул уже я.

– Виновата я что ли? – вякнула она и начала кашлять в подушку.

– Кури бамбук! – подытожил я и пошел открывать двери. Глаза дежурной были большие и красные, а инцидент был исчерпан.

Через час мы, свежие и отдохнувшие, ушли из гостиницы по-английски, не прощаясь, оставив после себя помятые постели, следы ужина и загадочный случай с постояльцами-невидимками, а еще истерику красноглазой дежурной на пересменке.

По дороге я решился на то, что хотел вчера сделать в первую очередь. Решительно зашел в будку охраны со стоянки машин и через минуту проволочным крючком отжал пружину задней двери Братчиковой «Нивы». Людмила любезно была приглашена в салон, чтобы изнутри открыть дверцы машины. Задание она выполнила на «пять», заодно убедив меня, что полотенца воруют не только из турецких гостиниц. А когда она им зацепилась за пустую канистру, что-то мелкое прошмыгнуло под коврик багажника.

– Вы что, тут яйца возили? – кряхтела она, просовываясь на заднее сиденье и хрустя под коленкой… старой яичной скорлупой… зеленового цвет! Бог мой! Тут было скорлупы лотков от трех!

Я аккуратно приподнял резиновый коврик, из-под него на меня уставились десятка три глаз-бисеринок и тонких мордашек, похожих на ящерок. Они смотрели на меня осмысленно. И как мне показалось, человеческим взглядом измученных существ. Вот тебе фокус! Догадка прожгла меня! Это были… мои дети?

– Ну чего ты там встал как вкопанный, едем или нет? – сгорала от нетерпения Людочка. Я не знаю, когда они вылупились, но край коврика был махровый. Голод не тетка.

– Ты нарезку с тарелки захватила? – спросил я.

– А как же?

– Дай сюда, я после еще достану.

Людмила нехотя вынула из кармана кулек с колбасной нарезкой. Я накрошил её и коврик вернул на место.

Машина завелась как часики и бензина был полный бак, как и оставлял.

– Куда? – спросил я у подружки.

– Налево, – мотнула она головой и начала открывать окно.

Ну дела! – размышлял я, выворачивая рулевое колесо, что теперь с этим делать. Интересно, сколько их? В общей сложности за тысячу? А может и поболее с тульскими!

– Ну ты что, не слышишь? – меня ткнула в бок Людмила. – Приехали уже.

Шадринск – маленький городок, через три квартала у пятиэтажки пришлось остановиться.

– В чем дело?

– Она, – показала мне рукой Людмила на женщину, выходящую на тротуар. За руку худенькая стриженная брюнетка держала маленького мальчика.

– Не путаешь? – спросил я.

– Хочешь окликну? – засуетилась Людмила.

– Подожди, я хочу посмотреть издали.

Все эти месяцы скитаний я представлял, как я встречу Леночку. Радостно брошусь к ней. А в реальности я её не узнавал. Вроде она. А вроде и нет… Моя Леночка младше меня на два года. Эта женщина соответствовала ей по возрасту и по конституции. Даже особая моя гордость – третий номер. Красиво упакованный в кофейный летний костюм, притягивая глаз. Но так, наверное, устроен наш мозг. Я ведь свою Леночку-то видел в последний раз уходящей в вечность. Нет, не мог я её полностью узнать. А что вы от меня хотите, если даже апостолы на третий день после похорон не узнавали своего Спасителя.

– Это точно она?

– Ну, Людка Улицкая, чего тебе еще надо? Я у нее каждую зиму живу, вот уже лет шесть.

– Она что одна? А кто этот мальчик?

– Сын ее, Алешенька. В садик идут.

– Она замужем?

– Нет. Это от любовника её. Она же в конторе работает, помощником бухгалтера. Ну и дела у нее с начальником своим.

– А вроде был у нее Сашка? – спросил я наугад, зная историю настоящей Людмилы Улицкой из Вагулино.

– Давно! Спился мужик. Да они и пожили чуть-чуть. Она всё по психушкам обследовалась. А он гудел по-черному, пока ее дома не бывало.

Она вздохнула, посмотрела на меня каким-то очень уж осмысленным взглядом.

– Все наши беды от вас, мужиков.

– Это с какой стати? – заступился я за наш мужской род.

– А с такой. Посмотри на Людку, ну что вам кобелям надо? И хозяйка, и умница, и красавица. Ну должно уж быть женское счастье. Нет! Всем другое подавай. Ты ведь тоже сейчас сидишь размышляешь. Довесок увидел и взад пятки.

– Помолчи, тут другая история.

– Расскажи.

– Не поверишь ты, Люся, не поверишь. Я и сам не верю в происходящее, – ответил я.

– Ну что мы зря ехали сюда что ли? Мне к ней еще рано, я после снега прихожу!

– Не зря.

Так и следовали мы за парочкой мамы и сына, пока не исчезли в воротах детского садика.

– А живет она в первой пятиэтажке?

– Да, семнадцатая квартира. Двушка.

Через некоторое время настоящая Людочка вышла из ворот детского учреждения. И теперь мне предстояло рассмотреть её в анфас, лишь бы не встретиться взглядом. Да! Это была она! Походку не изменишь. Женщина решительно направилась к нам навстречу. И вдруг вздумалось же ей переходить дорогу прямо перед капотом нашей «Нивы». Ну и Людочка своей красной рожей привлекла её внимание. Она остановилась и, присмотревшись, воскликнула:

– Да ёлки сосновые! Это ты?!

– Ну, выйди к ней, – подтолкнул я разинувшую рот Людочку.

Та нехотя вывалилась из машины, увлекая за собою все запахи гостиничного парфюма, сдобренного коньячным выхлопом.

Тут я пожалел, что у меня нет солнечно-защитных очков, очень не хотелось вот так буднично быть узнанным. Я начал шариться в бардачке и конечно нашел те, выданные нам генералом еще в Подмосковье, со встречным зеркальным слоем. Делать было нечего, и я одел их.

Что они говорят. Было не слышно. Я влазить в их черепушки не хотел. Да и не смог! Вот те на! Видимо встречное отражение не позволяет читать мысли. Это было открытие! Видимо зрением мы не только обрабатываем оптическую часть диапазона, но и мыслящую. И эти очки были надежным подтверждением. Я вообще-то догадывался, ну зачем вы думаете мозгу захотелось напрямую контактировать с окружающим миром через эти две дырки в черепной коробке? Не только же конечно для зрения!

Я вышел из машины. Две эти женщины крепко сцепились языками. Они только обернулись на мгновение и продолжили дальше свой «саммит». Фу, отлегло! Мысли я их слышал отчетливо. Тем не менее, это только подтвержадло мою предыдующую догадку. А чтобы не привлекать внимания настоящей Людочки-Леночки, я занялся багажником. А для этого открыл заднюю дверь «Нивы». В багажнике послышался шелест. Я приподнял резиновый коврик и тут же бросил, отпрыгнув! Очки! Они показывали реальность!

Женщины заметили мою прыть и стали подходить.

– Да палец прищемил канистрой, – пришлось мне соврать.

Они остановились и снова заговорили между собой. Вот сколько у женщин может накопиться новостей за полгода!

– Хорошо, я еще раз открою коврик, – подумал я и решительно его приподнял…

На меня смотрели полсотни человеческих лиц да и сами тельца ящерок были… человеческими! Они были приплюснутые с явным крохотным человеческим позвоночником, с ножками и ручками, кончающимися ящерными лапками вместо ступней и ладоней. Я понял! Они с рождения могли мысленно маскироваться под настоящих ящерок, а мои «зеркальные» очки их выдали! Эти человеческие ящерки что-то жадно жевали. Я пригляделся, они доедали крошенную колбасу. И тут же закрыл коврик. Поднял глаза. Рядом стояли две Людки и улыбались. Настоящая разглядывала меня, а бомжеванша сказала:

– Серега, я всё Людмиле рассказала, – и сделала виноватую физиономию.

– Можно вас попросить снять очки, – обратилась ко мне Любочка-Леночка.

Я повиновался.

– Вы! – воскликнула попятившаяся женщина…

Глава 4

Голос! Это был её голос! И отнекиваться было поздно.

– Вот видишь, Серега, еще спасибо скажешь. Тебя помнят, – вставила своё слово Людмила – Шкура.

– Серега? – переспросила Людмила-Леночка. – Раньше вас вроде звали Михаилом.

– Я рад, что ты действительно вспомнила, – обрадовался я её фразе.

– Как я могу тебя забыть? Этот человек сломал мою жизнь, – она посмотрела на Людмилу – Шкуру. – Я уже смирилась, а ты, Люська, приперла ко мне мое прошлое.

– Извини, подружка, у меня не было выхода. Да я думаю он хороший человек, тебе не надо беспокоиться.

– У тебя все хорошие, кто наливает, – усмехнулась она, не спуская глаз с меня.

Поймите меня, я бы мог одним взглядом утихомирить эту красивую женщину, но я знал, что за Людмилой прячется моя Леночка и я не мог ей хоть как-нибудь навредить.

– Он наливал коньяк, – вздохнула Шкура и посмотрела на меня с укоризной.

– Надеюсь, этот раз вы не будете ко мне привязываться? – посмотрела она на меня.

– Я прошу вас поговорить со мною один раз, просто один раз.

– Зачем? – спросила она.

– Я проделал большой путь и это было не просто, хотя бы из уважения к моим трудам по розыску вас, – убедительно, как мне казалось, нашелся я.

– С чего бы я должна вас уважать? – задумалась она. – Ну ладно, вечером после работы подъезжайте к моему дому. Вот она знает, – показала она на Людочку – Шкуру и обернулась уходить.

– Люська, пошли со мной, – и они двинулись по Шадринскому асфальту прочь.

Я остался один у «Нивы» и в голове у меня было пусто. Странное ощущение последних дней, как тогда, в подземной комнате. Но там всё глушилось окончательно. А здесь? Здесь на лицо прелесть провинции. Хоть полдня стой, мимо не проедет ни одной машины. Только ветерок в деревьях и налетевшая паутина, да вернувшаяся сияющая, как медный тазик, Людмила, что Шкура. Её можно узнавать по запаху разложившегося коньяка.

– Вот смотри, – она издали побрякала связкой ключей. – Только тебя в квартиру пускать не велено.

– Переживем. Ну теперь надо что-то съесть.

– Ты же колбасу отобрал, – уныло захлопнула дверь Людмила.

Денег у нас действительно не было. Но и рисковать моими возможностями по мелочам не стоило и поэтому я сделал то, что бы сделал любой нормальный мужик. Я решил поискать заначку хозяина машины Сергея Братчикова.

– Слушай, а как тебя зовут-то по-настоящему? Почему Шкура? – спросил я, отдирая коврик и утеплитель под педалью газа.

– Зовут меня действительно Людмила, а фамилия Мездрова.

– Ну понятно теперь, почему Шкура, – процедил я, увлеченный захватом двумя пальцами какого-то пакетика, ущупанного между прокладкой. Так и есть!

– Живем! – обрадовался я, разворачивая Братчиковский клад, достоинством, ах, семь тысяч рублей мелкими купюрами. Слава Богу, купюры были хоть и сморщенные, но действующие.

А через пять минут мы в пустой пельменной пережевывали обжигающие пельмени в уксусе, а кое-кто выклянчил чекушку.

– Ой, Люська-Люська, – покачал я головой. – Тебя это в конце концов убьет.

Но девушка не обращала на меня внимания, вливая в себя шлангозатушивающую жидкость в один глоток.

– Что ты сказал? – очнулась она.

– Тебе не надо возвращаться в Челябинск.

– А что? Думаешь, там уже разборки?

– Пока тебя там нет, нет и разборок, но стоит только тебе там появиться, начнутся проблемы.

– Это почему же?

– Язык у тебя длинный.

– А что ты предлагаешь? Может замуж возьмешь? Но ты вроде нашел, что искал.

– Поехали в Красноярск. Пристрою тебя куда-нибудь. У меня знакомых много, квартиру сниму тебе на пару лет. Там сама шевелиться начнешь.

– Не смеши! Что я умею? Воровать да бухать!

– Ну работать научишься, на курсы какие-нибудь устрою. А бухать бросишь.

– Ой-ой-ой! Умора…

А дальше моя подружка не договорила, так и оставшись с открытым ртом.

– Извини, девушка, – шепнул я ей на ушко. – Ничего личного, просто здесь моя женщина, а ты представляешь опасность. А пить ты бросишь, тебя будет рвать от одного запаха. Поняла?

Она покорно кивнула головой.

Я промокнул салфеткой губы и неторопливо вынул из верхнего кармашка ее рубашки связку ключей и переложил в свой. Потом пристально посмотрел ей в глаза и, попрощавшись с кассиршей, смотревшей на нас, вышел. Прощай и ты, Люська. Через пять минут ты начнешь всё в этой пельменной крушить, а когда приедет наряд милиции, завяжешь с ними драку. Думаю, на год они тебе наскребут, отдохнешь от этой гонки со смертью. Одно обещаю, пить ты больше не будешь, это точно.

К пяти часам вечера я нарисовался у знакомого дома и, сидя в машине, следил за дорогой. Патриархальность городка ничем не нарушалась, всё еще летели паутинки, чирикали воробьи, да в багажнике «Нивы» продолжалась суетливая возня.

В пельменной я заказывал три двойных порции, одну на вынос. Этот вынос исчез под ковриком багажника машины и видимо удачно. Возня не унималась уже несколько часов.

Наконец вдали на тротуаре обозначились две фигуры – интересная женщина в летнем костюме и маленький мальчик.

– А где Люська? – спросила она и выражение её лица мыло мягким. Видно было, что сына своего она любит.

– Уехала в Челябинск.

– Как уехала? Она же ключи взяла, вот стервочка. Вот так взяла и уехала. А на чем?

– Попросилась тут к одним, а ключи вот оставила, – я протянул.

– Ну, змея! – забрала связку Людочка-Леночка. – И что так вот запросто напросилась? Ну появится осенью, на порог не пущу!

– Хорошо видимо уговаривала, – улыбнулся я. – А осенью, просила передать, не ждать. Раньше следующей весны не управится.

– Так и сказала? – удивилась женщина. Моя женщина. Я узнал её возглас.

– Да, – ответил я, не уточняя, что слышал только звон разбитого витражного стекла и свист тормозов подъехавшего «воронка».

– Ну что же, я поговорю с вами, только сейчас накормлю Алексея. Учитывая прошлые наши встречи, в квартиру не зову.

– Что вы, что вы…, – успокоил я её. – Я буду ждать, сколько надо.

– Проезжайте во двор, там есть стоянка. Я через полчаса выйду.

– А можно сейчас за эти полчаса съезжу на работу, предупрежу, – соврал я. – А выйдете, мы сходим в кафе.

– В «Старый дворик»? – удивилась она.

– Наверное, если нет другого, – у меня судорожно провертывались шарики насчет того, где раздобыть денег.

– Ну ладно. Через полчаса, – отвернулась она.

Ну вот, где может нормальный человек достать денег в незнакомом городе! Даже не в городе, а городке, пусть не обижаются на меня славные шадринцы. Не воровать же. Опа! И я нарисовался на автозаправке не хулиганить, ни боже мой, я решил дождаться автохама. Учитывая моторизацию российского населения, «уродец» на джипе появится с частотой раз в двадцать минут. Так что шансы у меня были неплохие.

И такое явление нашей современности не заставило себя долго ждать.

Первый же «лендкрузер» подкатил к заправке под землетрясительные звуки сабвуфера, в простонародье «бочки». Двери распахнули с обеих сторон. С водительской стороны выпал тщедушный мужичок, галопом кинувшийся к окошечку заправки. А с пассажирской стороны высунулись волосатые ноги в кроссовках. Они в такт колебаниям почвы пинали дверь и загораживали проезд других машин к шлангам. Сразу же нарисовалась толпа из двух человек и начали ругаться с «волосатоногом». Он ржал и никого не слушал. Напрашивался!

Я тут же вмешался в ситуацию. В общем, на мое предложение выпить полстаканчика уксуса по приезду домой «волосатоног» кивнул одобрительно головой, а за заманчивое предложение тут же расчитался всей наличностью из тугого портмоне. В общем, мы расстались довольные друг другом и через десять минут я вновь стоял во дворе знакомого мне дома.

Людочка-Леночка вышла из подъезда в костюме цвета морской волны и такого же цвета босоножках и сумочкой. Женщина преобразилась на сто процентов. Она молча разместилась на переднем сиденье.

– У нас в «Старом дворике» дорого, – смерила она меня взглядом.

– Это ничего. Вы извините, что я не переоделся, в командировке.

– Ну поехали, – откинулась она на сиденье.

– Куда?

– Я покажу. Вы что не знаете Шадринска?

Я пожал плечами.

– Ну тогда поехали.

И мы поехали. Шадринск в прошлый раз я действительно не видел. А город хорош! И пока добрались мы до таблички с надписью «Октябрьская, сто одиннадцать», увидели и красно-белую трубу ТЭЦ, реку Исеть с зарослями ивняка и тала, памятникам Ленину без вытянутой руки, торговый центр, стадион, несколько скверов, пересекли довольно оживленную улицу, увидели Собор Преображения Господня и много скверов. Даже из окна машины я разглядел Шадриснких девушек и у меня возник внутренний возглас: «Ничего себе провинция!»

В общем, разместившись за столиком и дожидаясь заказа, я хорошенько изучил Людочку-Леночку. Она! Несомненно она!

– Ну и о чем вы хотели поговорить? – долгим взглядом посмотрела она на меня. Клянусь, чем угодно, это был взгляд учительский. Наследственный. Взгляд Августы Яковлевны! Это еще раз подвтерждало мои догадки. И окончательно.

– Ну и долго я буду ждать ответа? – спросила она еще раз.

– Извините, – покачал я головой. – Просто задумался. Давайте сперва подкрепимся. Я с утра ничего не ел.

На этот раз я не врал, есть действительно хотелось до чертиков, а главное, очень хотелось немного узнать, о чем она думает. Конечно, это было свинством с моей стороны воспользоваться своим «даром», но в любви и на войне все средства хороши. Я же был на войне. Или вы сомневаетесь?

Она пожала плечами в знак согласия, и мы слегка закусили. Я, конечно, предложил сперва Людмиле-Леночке вина, объяснив, что сам не могу выпить, и мне еще рулить всю ночь.

– Вы что же сегодня уезжаете? – обрадовалась она. Ничто так не радует женщину, как то, что вынужденное свидание не будет иметь продолжения. И она даже подумала: «Слава Богу! Не будет надоедать долго».

– Всё правильно, всё правильно. Дорогая Леночка. Не буду назойливым, – подумал я, но пришлось сказать другое.

– Да, начальство посылает в офис за документацией. В ночь уезжаю.

– Вы без водителя?

– Фирма у нас небольшая. Монтируем электрооборудование, но мы лишь часть, подразделение. А сама контора солидная – «Красноярск – Энергоремонт», не слышали? Что вы, у нас дюжина электростанций и всего остального, – начал я выдавать информацию о своей прежней работе.

– Известная песня. Командировочные всего хвастаются своей работой.

– Ну зачем вы так? Я ведь не по поводу моей работы. У меня к вам другое дело.

– Какое другое? – блеснули её глаза, что говорило о качестве подаваемого вина.

Я налил еще вина. Она отпила и салфеткой промокнула губы.

– Понимаете, я сейчас один, – начал я.

– Извините, – перебила она. – Извините, Михаил. Вы ведь Михаил? – засветились её глаза.

– Да.

– Извините, Михаил. Не подумайте, что я такая грубая и бессердечная. Я хочу спросить, как у вас в тот раз? Вы решили свою проблему? Её кажется звали Еленой?

– Да, в тот раз всё получилось. Я её нашел, и она родила мне дочь. И мы жили счастливо. И снова потерял. И снова ищу.

– И поиски опять привели ко мне? Она, что же, ушла от вас?

– Нет, она умерла.

– Извините, – как-то суетливо от неожиданного ответа взглянула она. – Еще раз извините, я ведь не знала.

– Ничего, я уже привык. Вернее, это произошло так давно.

– И вы стали искать меня? Но это же глупости, я совершенно другой человек! Зачем вам это надо? В прошлый раз должно было быть понятно.

– Что понятно? – спросил я.

– Что вы не мой тип мужчины.

– Жаль, – вздохнул я и еще раз налил ей бокал. Короткая стрижка шла этой женщине. У Леночки были красивые мочки ушей, и они украшены маленькими звездочками сережек.

Мысли её спутались. Это интересно, хоть и нечестно слышать, о чем думают подвыпившие женщины. Открою вам секрет. Они начинают оценивать мир. Мужчины, наоборот, успокаиваются и становятся великодушными. В женщинах же просыпается бес любопытства. Вот и сейчас она, скушав пару глотков красного вина, запустила мысль, что не такой я и противный, каким был в прошлый раз и ей интересно узнать, на что бы я был способен.

– Я способен на многое, – прервал я тут же развитие её мыслей.

– Как вы это делаете? – прищурила удивленные глаза красавица.

– У вас сейчас глаза хищницы.

Она молча уставилась на меня.

– Ну ладно, это сантименты, что-то я расслабилась. Лучше скажите, зачем вы меня позвали. Только серьезно.

– Не буду врать. Я хочу быть с вами. Для этого и разыскивал столько времени. И поверьте, это серьезно.

– Будете снова убеждать, что я не я? – усмехнулась она.

– Нет, не буду. Теперь не буду. Я понял свою прошлую ошибку.

– Долго же времени понадобилось, почти жизнь.

– Ну зачем так мрачно? – теперь усмехнулся я. – Мы ведь не старики. Наш возраст называется самым расцветом сил.

– Я примерно понимаю, зачем я вам. Не думаю, что это хорошая идея.

– Уверяю вас, Людмила, – произнес я, хоть мне очень хотелось назвать её Леной. – Идея неплохая. Разрешите хотя бы навещать вас? Вдруг у вас переменится мнение?

– Ну ладно, навещайте, – согласилась она и вдруг подумала такое, от чего у менее опытного мужчины покраснели бы уши. Я понял, что от греха подальше её лучше доставить домой.

Между прочим, это добавило пикантность и таинственность в наших отношениях – всё это я «услышал», пока вёз даму до дома. И то хлеб. Теперь предстояло узнать, как её вылечить.

Часа через два я остановил машину, потому что понял, что начинаю засыпать. Свернув на первый же съезд, я заглушил двигатель, оставив только габаритки и отпустил спинку сиденья. Ночное августовское небо накрыло меня через лобовое стекло, подмигивая отблеском фар редких проезжающих мимо машин. Это была первая осенняя ночь августа и через какое-то время машина остыла, и я сквозь сон чувствовал, как что-то тепленькое подсунулось к моей спине и под бок. Тоненькое и хрупкое…