Читать книгу: «Перекрестка поворот», страница 3

Жизнь в то время была совершенно беспросветной: почти никакой работы, угрозы Геры, полная безнадега. Вот и решилась. По пути подхватили еще нескольких девчонок. Чтобы пройти без задержек границу, Леха забрал паспорта. Однако, добравшись до Югославии, исчез, продав ихт местному «пимпу»²⁶.

– Красивая татуировка, – кивнул Стефан на руку Марины. – У Бодомира делала?

Марина вздрогнула и натянула рукав свитерка до самых кончиков пальцев. Такие татуировки выбивал девчонкам сын Бодомира. Клеймил, говорил он, смеясь, и высчитывал по сто марок за работу.

– Не бойся, – успокоил Стефан. – Я не из них.

Он положил перед Мариной фотографию с полицейской маркировкой. На ней мертвая девушка лежала на земле с широко раскинутыми руками. По ее правому предплечью и кисти вилась ажурная татуировка.

– Не встречала? – спросил Стефан.

– Нет, – покачала головой Марина. – У Бодомира много баров.

Она слышала, что некоторых девчонок перед тем, как предоставить клиентам, специально готовили. Насиловали, били, заставляли подчиняться любому желанию покупателя. Ходили даже слухи, что на тех, кто сопротивлялся, натравливали обученных стаффордширов-насильников, а особенно упертых просто убивали.

– Меня Степаном Алексеевичем зовут, – протянул руку бородач. – Можно просто С. А. Домой, полагаю, вместе поедем, – говорил он, по-южному смягчая согластные.

Марина спросила про девушку, и С. А. посуровел.

– Дочка, – сказал он и поделился своей нехитрой историей.

Развелся, дочь осталась с матерью, переписывались, иногда встречались. Случайно узнал, что жена погибла в автомобильной аварии, а восемнадцатилетняя дочь стала жить самостоятельно. Пытался связаться, но выяснил, что девчонка подалась на заработки в Боснию. Приехал разыскивать.

В середине разговора вернулся Рэнди и поздоровался со Стефаном за руку.

Через неделю Рэнди уехал, оставив немного денег на дорогу. За два года у Бодомира Марина ничего не заработала, впрочем, была рада, что вообще осталась цела. Так повезло не всем.

Прощание вышло коротким. Поцеловал в щеку, точно сестру, и ушел.

Днем С. А. принес в номер рюкзак и положил на стол билеты до Будапешта. Поезд отходил утром следующего дня.

– Оттуда – домой, – сказал он.

Сославшись на то, что ему надо закончить дела, С. А. ушел.

Вечером по местному телевидению сообщили, что на въезде в город подорвалась на фугасе полицейская машина. Все, находящиеся в ней, погибли. В кадре показали служебные фотографии офицеров, а еще вдов и оставшихся сиротами детей. На одном из снимков Марина узнала брата Бодомира.

В тот же вечер бар самого Бодомира и несколько других, стоявших рядом, сгорели дотла. Говорили, что посетителям и девушкам удалось спастись, а вот Бодомиру – нет. Сгорел заживо. По этому делу оказалось несколько задержанных.

Ни вечером, ни ночью, ни утром следующего дня С. А. не появился. Марина открыла его рюкзак, но не нашла там ничего интересного, кроме небольшой суммы наличных и нескольких фотографий.

На одной из них, черно-белой, слегка примятой, была смешливая девчушка с ямочками на щеках и двумя выпавшими спереди зубами. На другой, уже цветной, та же самая девчушка, но только намного старше. На обратной стороне: Папе в далекое Никуда. Я уже такая. Катя.

Два снимка были военными. На первом С. А., загорелый и улыбчивый, стоял в светлой военной форме с красными эполетами. На втором, совсем свежем, он, небритый, в лыжной шапочке и короткой шинели с повязанной на плече белой тряпкой сидел на корточках перед костерком. Рядом стояла прислоненная к дереву винтовка с оптическим прицелом. Внизу – короткая подпись на сербском: «Белые волки».

– Зарегишься на сайте знакомств под своим именем, – вывел Марину из задумчивости Гера.

– Зачем? – удивилась она.

– Чтобы Жеку Дубровина найти, – ответил Гера. – Помнишь такого?

– Но он же погиб? – Марина с недоумением смотрела на Геру.

– Не совсем, видать, погиб, – ответил Гера.

– Как это? Ты же сам говорил! – Марина не отрывала от него глаз.

– Теперь это не имеет значения. Его зовут Джек Оуквуд. Он живет в Канаде.

Марина облокотилась на стол, сжала руками голову:

– Значит, он жив.

– Живее не бывает и, кстати, скоро тебя увидит, – Гера затушил окурок в пепельнице и достал новую сигариллу. – Рэнди поможет.

– Зачем? – настороженно спросила Марина.

– Объясню позже, – ответил Гера, затем повернулся к Боксеру и распорядился:

– Забери Ленку. Устроишь на даче в комнате с решетками.

Боксер послушно кивнул.

– Ребят возьми. Пусть поговорят с говновозом. Не нравится он мне.

Глава 5

Начальник управления внутренних дел Сераусполя полковник Егор Данилович Тарабутко явился в столицу по срочному вызову на следующий день после Рождества, но на прием к заместителю министра МВД попасть не смог.

– Занят, – сказала ему секретарь. – Все встречи переносятся, так что устраивайтесь в гостинице и ждите вызова.

По пути к выходу из министерства Егор Данилович встретил нескольких коллег, таких же, как и он, городских милицейских начальников. Все они были в полном неведении о причинах поспешного вызова и лишь строили догадки о том, что им всем сулит такая срочность.

«Не иначе что-то случилось, – думал Егор Данилович, ощущая неприятное волнение, – причем, что-то из ряда вон».

Плотно пообедав в ресторане при эмвэдэшной гостинице и выпив слегка больше, чем полагалось, полковник Тарабутко поднялся в номер, принял душ и заказал на вечер профессионалку из «массажного» салона, обслуживавшего гостиницу Министерства внутренних дел. Перед завтрашней встречей с начальством следовало расслабиться, решил он, и заглушить назойливую тревогу, не отпускавшую с самого утра. Однако не успел Егор Данилович закончить разговор с «массажным» салоном, как завыл милицейской сиреной мобильник. Звонил его заместитель.

– Беда, Егор Данилович, – простонал он.

– Что? – полковник Тарабутко почувствовал страшную сухость во рту. – Что там?

– Депутата Цыганкова насмерть. Снайпер.

– Депутата? Откуда он взялся у нас?

– Утром втихую приехал. А после обеда на выезде из города его снайпер снял.

– Едрит твою мать, – Егор Данилович хватил кулаком по столу. – «Перехват» объявили? Улики?

– В том-то и беда, что сгбшники на место первыми прибыли, словно заранее знали, откуда стрелять будут.

– Тэк-с, – полковник Тарабутко физически чувствовал, как хмель выветривается из его головы.

– Особисты место оцепили. Тело увезли. Охранников задержали. Нам заявили, что расследованием будут заниматься сами.

– Зачем Депутат в городе был?

– Встречался с кем-то.

– С кем?

– Понятия не имею. Номера на его машинах были местные, так что мы ни ухом, ни рылом.

– Так, – полностью придя в себя, сказал Егор Данилович. – Объявляй «перехват», начинайте собственное расследование, узнай, с кем Депутат встречался в городе, во сколько прибыл, в котором часу отбыл. Я вылетаю домой при первой возможности.

Он выключил телефон. Выбил пальцами дробь по столешнице.

– Так, – проговорил еще раз. – Не зря с утра беду чуял.

Перезвонил в салон и отменил «массажистку». Понимал, что теперь не до развлечений. Следом набрал номер Геры и, узнав, что Депутат встречался и с ним, и с Лехой, обматерил покойника с головы до ног, а Гере наказал никому о встрече не говорить, журналистам никаких интервью не давать, а если вызовут в СГБ, то рассказать все как на духу, но добавить, что от предложений Депутата он наотрез отказалcя.

Затем позвонил в министерство и настоял, чтобы его связали с замминистра.

Выслушав рапорт полковника Тарабутко о случившемся и просьбу разрешить срочно отбыть в Сераусполь, замминистра распорядился, чтобы Егор Данилович оставался в столице и ожидал вызова.

Вечером информацию об убийстве депутата Цыганкова передавали по всем каналам телевидения. В ночном выпуске сообщили о записке, оставленной киллером, и подписи «Гражданская оборона». Заместитель Егора Даниловича, просидевший всю ночь в управлении, уверял, что ни о какой записке понятия не имеет, а с главным городским гэбистом связаться не может. Тот как сквозь землю провалился и на связь не выходит.

Весь следующий день сюжет, связанный с расстрелом депутата Национального собрания из фракции «Братство», открывал каждый выпуск новостей и обрастал все новыми подробностями. Журналисты вели прямые трансляции из Сераусполя. Егор Данилович видел на экране растерянное лицо своего заместителя и слышал его невнятные обещания сделать все возможное для поимки преступников. Затем транслировали брифинг в местном управлении Службы государственной безопасности, где до омерзения киношный руководитель пресс-службы давал уверенные ответы на вопросы репортеров и, помимо прочего, сообщил, что за таинственной организацией «Гражданская оборона», о которой местная милиция слыхом не слыхивала, числится несколько убийств известных в республике криминальных авторитетов.

– Врешь, гад! – бесился Егор Данилович и тряс перед экраном кулаками. – Никогда не было такой организации!

В полдень выступил президент и грозно пообещал покончить с разнузданным криминалом раз и навсегда. Кого он имел в виду – «Гражданскую оборону» или само «Братство» – полковник Тарабутко так и не понял.

Около трех часов ему позвонили из министерства и велели прибыть утром следующего дня.

 
                                           * * *
 

Марину не отпускали из офиса до тех пор, пока не возвратился Боксер и не сообщил боссу, что Ленку забрали, а «говновоза» допросили. Гера тут же позвонил Лехе.

Он включил громкую трансляцию, чтобы Марина слышала разговор. Из всего сказанного ей стало ясно, что Гера начинает операцию, детально продуманную и на каждом этапе выверенную до мелочей. Вокруг стояли доверенные люди, знавшие свои роли, и лишь Марина чувствовала себя винтиком, который решительно вкручивали неведомо куда.

– Что происходит? – спросила она Геру, когда тот закончил разговор с Лехой.

– Ты хотела уехать, – ответил Гера. – Вот я все для этого и делаю. По старой, так сказать, дружбе.

– Не понимаю.

– А тут и понимать нечего.

Гера вытянул сигариллу и пододвинул портсигар ближе к Марине.

– Кури, у нас впереди куча работы.

– Я не понимаю.

– Хорошо, – затянулся Гера, – объясню. Но тогда, – он сделал паузу и взглянул исподлобья, – обратного пути не будет.

– А если?..

– Марина, – Гера привстал и взял ее за подбородок, – это игра больших мальчиков. Тот, кто уходит, уходит совсем.

Он больно сжимал Марине подбородок и, склонившись, сверлил серым взглядом:

– Ты меня понимаешь?

– Мне больно, – Марина подалась назад и вырвалась.

– Короче, – сказал Гера, – Оуквуд мне нужен в Канаде. Есть дело, хорошие деньги, он должен помочь.

– А я причем? – усмехнулась Марина.

– Ты станешь миссис Оуквуд, женой канадского гражданина Джека Оуквуда. Не бедного, кстати, человека. Наш приятель времени не терял, – сказал Гера.

Марина тяжело сглотнула. Облизала пересохшие губы. Потянулась за куревом.

– Пока там дела провернем, посидишь здесь, – сказал Гера. – В качестве гарантии, так сказать.

– Он ненавидит меня, – покачала головой Марина.

– Может быть, – согласился Гера. – Я бы ненавидел. Но всякое случается.

– Уверена, что ненавидит, – повторила Марина. – Я обманула его. Послушала тебя, а ты…

Она вскочила, смяла в кулаке сигариллу и швырнула на стол. Потом вскинула руки к лицу, закрыла ими глаза, словно хотела стереть, забыть, не видеть прошлое, и медленно опустилась на стул.

Гера, с кривой ухмылкой наблюдавший за ней, поднялся, обошел стол и встал у Марины за спиной. Он положил горячие руки ей на плечи и принялся их мягко массировать.

– Он тебя не забыл, – сказал Гера без всякой злости. – Тебя трудно забыть.

– Ты испортил мне жизнь, – всхлипывала, спрятав лицо в ладони, Марина. – Растоптал все, что было. Все, что могло быть.

– Забудем старое, – вкрадчиво сказал Гера. – Я хочу помочь тебе и освободиться самому. Столько дряни на душе.

Он оставил Марину, подошел к окну и долго смотрел на море.

У выхода из бухты, охваченной пологим берегом и бетонными волнорезами, виднелся темный край горизонта. Поблескивая свинцовыми боками, по бухте метались волны. Не найдя выхода, они бросались на гранитную набережную, обрушивались на нее всей тяжестью и вздымались миллиардами брызг. Потом плашмя падали на каменные плиты и, пришибленные, уползали обратно в море.

– Я тоже хочу уехать, – сказал наконец Гера.

– Куда? – спросила Марина.

– К теплому морю, – Гера кивнул на фотографию, – туда, где остров с пальмами и невесомая жизнь.

Марина промолчала.

– Для этого нужны деньги, – продолжал Гера. – Много денег. Чтобы жить с удовольствием.

Марина молчала.

– Короче, – встряхнул головой Гера, – ты помогаешь мне – я помогаю тебе.

– Хочешь?..

– …чтобы ты Оуквуда в себя влюбила, – закончил фразу Гера, – и убедила поработать на меня.

– А если не получится?

– Что? – спросил Гера.

– Жеку влюбить, – ответила Марина.

– Выбора нет, – глаза Геры снова отливали сталью.

– Почему?

– Ленка останется со мной, – он изобразил улыбку. – До конца дела.

Марина нахмурилась.

– Если что не так, – продолжал Гера, – лично ей башку оторву. – Помолчал и добавил, словно выстрелил: – С радостью.

– По закону … – начала было Марина.

– Заткнись, дура! – взорвался Гера. – Тут я закон! Понимаешь? Захочу – раздавлю. Кому станет дело? А ты, – он ткнул в Марину пальцем, – подо мной ходишь. Запомни!

Марина знала эти вспышки бесконтрольной ярости, когда Гера мог сделать все, что угодно. Даже убить.

Она сидела, затаив дыхание, и не сводила с него взгляда, но в глаза старалась не смотреть.

Гера успокоился так же внезапно, как и вспыхнул. Провел ладонью по волосам, глубоко вздохнул, достал из бара виски и плеснул в стакан.

– Сможешь Ленку видеть, когда захочешь, – уже спокойно сказал он. – А теперь, – выпил виски, – к Лехе.

– Что со Степаном Алексеевичем?

– Жив, – сказал Гера. – Пока.

А потом добавил, точно для себя:

– Не нравится он мне.

 
                                           * * *
 

В офисе компании интернет-знакомств «Helen International, Inc.» Марину с Герой ждали деловитый фотограф в жилете со множеством кармашков и визажист, худощавый парень с ужимками гея.

Сам Леха, толстый, шумный, говорливый, радушно встречал гостей у входа.

– Аркадий, – представил он визажиста, который зарделся, словно девушка, и едва не присел в реверансе, – очень талантлив. Победитель областного конкурса. Будет работать с Мариночкой.

Гера брезгливо отвел глаза от визажиста. Боксер смерил Аркадия тяжелым взглядом, и тот, оробев, отступил в сторону.

– Петр, – Леха показал на парня с цифровой камерой на шее, – фотохудожник.

– Снимки, – сказал Гера, – сам отберу.

– Конечно, – закивал Леха: – Прошу в студию.

В большой студии был накрыт стол для фуршета. На скатерти, свешивавшейся почти до самого пола, стояли тарелки с микроскопическими канапе, нарезкой, марокканскими апельсинами и турецким виноградом.

У Марины засосало под ложечкой.

– Слегка перекусим, – предложил Леха, открывая бутылку шампанского, – потом за дело.

В дальнем конце комнаты размещались зеркало во всю стену и парикмахерское кресло. Угол справа был оборудован под фотостудию. Стены выкрашены в темно-серое, причем одна сторона гладкая, а другая – фактурная.

– Если стены белые, – объяснил Петр, заметив Маринин взгляд, – свет практически неуправляем и контраста нет.

– Понятно, – она улыбнулась фотографу.

В том же углу стояли отражатели и софтбоксы, крепления с бордовыми, фиолетовыми, синими, зелеными и белыми драпировками, высокие стойки студийного света.

– После вчерашнего расслабиться никак не могу, – пожаловался Гера. – Тебе Полковник звонил?

– Вечером. Материл Депутата на чем свет стоит.

Гера скривился:

– Что-то Полковник пугливым стал. Виски есть?

– Специально для тебя, Герман Альбертович, – отставил шампанское Леха, – бурбон из Кентукки, пойдет?

– Валяй.

Леха махнул рукой Аркадию, и тот мгновенно исчез, чтобы появиться с бутылкой виски и ведерком льда.

– Молодец, – похвалил Гера. – Знаешь дело.

– Стараемся, – скромно принял похвалу Леха. – Иностранцы каждую неделю приезжают. Устраиваем встречи прямо на фирме, чтобы лицом в грязь не ударить. Сам понимаешь.

– Понимаю, – сказал Гера, бросил в стакан несколько кубиков льда и налил виски. – Мне Полковник тоже звонил.

– Разве он не вернулся? – Леха удивленно поднял брови.

Гера отрицательно покачал головой:

– Пойдем. Поговорить надо.

– Угощайтесь и арбайтен, арбайтен, арбайтен²⁷, – позвал присутствовавших к столу Леха и призывно захлопал в ладоши.

Сам же вместе с Герой направился к выходу. Марина проводила их долгим взглядом.

Возвращаясь из Боснии, она мечтала найти Леху. Всю дорогу обдумывала план мести, воображая одну кару страшнее другой. Но не надумав ничего особенного, налила в баночку соляной кислоты, чтобы спалить гаду глаза, и отправилась по его адресу.

Хозяина на месте не оказалось, зато в квартире Марину встретил целый выводок детворы. Жена, растрепанная деревенская клуха, объяснила, что муж в командировке, и когда приедет, неизвестно. Узнав, что Марина знакомая Лехи, только-только приехавшая из-за границы, пригласила в гостиную.

– Проходите-проходите, – приветливо тараторила она, – хоть побалакаем чуток.

Жили они скромно и тесновато.

«На что деньги уходят? – подумала Марина. – Ведь не копейки заколачивает».

Жена Лехи собирала чай и трещала, не переставая. Рассказала, что муж из командировок не вылезает – бизнес требует много времени. Сообщила, что дети, а их оказалось пять, отца почти не видят и очень скучают.

– Вот, со средним хотел на рыбалку пойти в субботу, да не знаем, успеет ли вернуться, – говорила она. – Мальчишка извелся, отец обещал спиннинг из загранки, вот и ждет, места не находит.

«Из загранки, – подумала Марина. – Знает ли эта тетка, чем благоверный занимается?»

– С катушкой удочку привезет, – похвастал мальчишка, крутившийся под ногами. – Ультралайт. На окуня пойдем.

– Куда? – по инерции спросила Марина.

– Как куда? – удивился он. – К татарам на озеро.

– Около горы есть озерцо, – объяснила Лехина жена. – Семья татарская живет. Харчевню держат. Плов, манты, чебуреки.

Леха, по ее словам, любил там рыбачить. Тишина, покой, горы в воде отражаются. Воздух пряный.

– Устает он, – посетовала жена, разливая чай. – Угощайтесь. Сейчас Ленусика привезу. Чтоб за компанию.

Марина вздрогнула.

Тезкой ее дочери оказалась девочка лет двенадцати в новенькой инвалидной коляске.

– Здравствуйте, – тихо, словно камыш на ветру, прошелестела девочка.

– Здравствуй, – сказала Марина.

– Вы с папой работаете? – спросила Ленусик.

Марина растерялась, не нашлась, как лучше ответить, и потому лишь утвердительно кивнула.

– Проблема наша, – вздохнула жена Лехи, пододвигая к Марине чашку с чаем. – Все, что зарабатываем, на нее уходит.

– Папа обещает, – сказала Ленусик, – что я буду ходить.

– Деньги на Германию собираем, – вздохнула жена Лехи. – Клинику нашли. Только очень дорого.

Тем временем Боксер, взяв бутерброд, отошел вместе с фотографом к студии. Тот объяснял ему, как регулируется освещение при съемке и какой свет лучше, постоянный или импульсный.

Аркадий взял Марину под руку и модельно продефилировал к парикмахерскому креслу. Усадил, легким движением завернул ее в невесомую накидку по самый подбородок и поинтересовался, не давит ли. Потом внимательно посмотрел на Маринино отражение в зеркале, обошел вокруг, пощупал волосы, чуть взбил их, на мгновение закрыл глаза, а вслед за этим артистически взмахнул рукой и объявил:

– Сначала стрижка.

– Стрижка? – удивилась Марина. – Но у меня есть стрижка.

– Нет, Мариночка, – Аркадий прижал руки к груди, – у тебя нет стрижки. Я покажу, что такое настоящая стрижка.

Он нежно вымыл ей волосы пахучим шампунем и также нежно вытер мягким розовым полотенцем.

– Стричь будем горячими ножницами.

– На самом деле горячими? – засмеялась Марина.

Вместо ответа Аркадий достал прямые ножницы, формой похожие на обычные, но только с черными накладками на лезвиях и проводом на одном из колец ручки. Расправил провод и воткнул вилку в розетку.

Улыбка сползла с лица Марины.

– Очень популярно теперь, – объяснил он, – и полезно для волос.

Через полчаса Аркадий отошел в сторону, взглянул на Маринину стрижку и довольно заулыбался.

– Здорово, – смотрела в зеркало Марина. – Просто здорово.

Она давно не чувствовала себе так легко и уверенно.

– Аркадий, ты – гений.

– Ну, не совсем, – скромно замялся он, – просто могу кое-что лучше других.

Марина увидела позади себя Петра и Боксера. Фотограф одобрительно кивал, а Боксер растянул толстые губы в улыбочке и сочно цокнул. Точно так же цокали визитеры у Бодомира, когда прохаживались вдоль сцены, на которой танцевали вокруг шестов девчонки в нижнем белье. Настроение разом испортилось, и мимолетная радость сменилась усталостью.

Аркадий это заметил и погнал зрителей прочь.

– Теперь визаж, – сказал он.

– Где ты всему этому научился?

– Ах, – легкомысленно взмахнул рукой Аркадий, – везде понемногу. В школе визажа и на курсах стилистов, у нас и даже в Италии. Алексей учебу оплатил.

– Итак, – Аркадий потер пальцы друг о друга, – приступим.

Когда Леха и Гера вернулись, Марина была готова к съемке.

– Поздравляю, – потрепал Аркадия по щеке Леха, – отличная работа. Не женщинка, – он посмотрел на Геру, сжимавшего в руках спиннинг, сложил пальцы в горсть и поднес к губам, – цветок.

– Как твоя дочь? – спросила Марина у Лехи. – Поправилась?

– Ленусик? – удивленно переспросил тот.

– Да, старшая, с больными ногами.

– Сделали операцию, – с гордостью сказал Леха. – Теперь танцует. Пишет стихи.

Он горделиво улыбнулся:

– Выпустила книжку. Мне посвятила.

– Хорошо, – сказала Марина. – Интересно было бы почитать.

– Замуж собралась, – продолжал Леха. – Парень стоящий. Чистый.

– Передавай привет и поздравления, – сказала Марина.

Она вспомнила, как распрощавшись, вышла во двор Лехиного дома, достала банку с кислотой и вылила под дерево. Лужица зашипела, задымила, ударила в нос резкой вонью. Марина отвернулась и с размаха швырнула пустую банку в стену.

Гера глядел на Марину с нескрываемым удовольствием, словно рыболов, оценивающий блесну. «Клюнет, – говорил его взгляд, – обязательно клюнет».

– Сходите в примерочную, – распорядился Леха. – У нас для съемок любой гардероб найдется.

Фотосессия продолжалась еще полтора часа. Сидя в кресле и стоя, гордо подняв подбородок и скромно потупив глаза, в легкомысленной шляпке и в темных очках.

– Принимайте, – наконец сказал Петр, выведя снимки на дисплей компьютера.

Гера лично пересмотрел все фотографии несколько раз. Наконец выбрал три.

– Я бы взяла эту, – сказала Марина, показывая еще на одну.

– Нет, – отсек Гера. – Только эти.

– В системе уже зарегистрировали, – сказал Леха, – анкету заполнили, сейчас добавим фотки, и дело сделано.

– Можно посмотреть, что вы там про меня написали? – вмешалась Марина.

– Зачем? – посмотрели на нее Гера и Леха. – Когда ответит, тогда и будешь смотреть.

– Иди домой, – сказал Гера. – Завтра в девять будь здесь. Ты теперь на Леху работаешь.

– Только без опозданий, – со смешком предупредил Леха. – Я этого не люблю.

Он повернулся к Гере:

– Ну что, в это воскресенье на озеро?