Читать книгу: «САМКА. Часть 1», страница 8
Пятая глава.
Киевский вокзал жил своей привычной будничной жизнью. Приезжали и уезжали поезда, выбрасывая на перроны толпы разномастных людей. Кого здесь только нельзя было увидеть и лицезреть. Казалось, все национальности нашей бывшей необъятной родины собрались здесь в одном единственном месте.
Таджики привычно занимались своей привычной работой, катая по перрону тележки и предлагая всем желающим что-то привезти, отвезти.
Хохлы, с большими хозяйственными сумками постоянно что-то щебеча на своём малорусском языке, собирались кучками и, упорно отбиваясь от окруживших их таджиков, тащили свою поклажу с салом, орехами и прочей домашней снедью на ближайший колхозный рынок.
Молдаване с безумно диким, загадочным выражением лица, постоянно пытались побыстрей проскочить сквозь кордон милиции по подземному переходу на ближайшую станцию метро.
Непринужденные и вечно загнанные жители Кавказа, старающиеся что-то купить или продать, наседали на проводников поездов, махая перед ними пачками крупных купюр.
По всему периметру привокзальной площади стояли бабки с пухлыми тележками, предлагая всем желающим купить горячие пирожки с картошкой и капустой, яйцами и грибами. Некоторые особо предприимчивые бабушки занимались исключительно продажей сигарет как дешёвых, так и сигарет дорогих марок, хотя, что те и те делались на одном и том же подпольном заводе, где-нибудь под Москвой из одинакового табака. Этих бабок крышевали местные бригадиры.
А сколько бомжей, убогих, нищих попрошаек и калек не передать словами.
Среди всей этой пёстрой толпы шныряли карманники и милиционеры из местного линейного отделения. И те, и другие выискивали в толпе свои жертвы.
Местные милиционеры, приходя на дежурство с самого утра, всегда заключали между собой пари – сколько сегодня в их дежурство произойдёт карманных краж. Заключают не бескорыстно, а на пиво, которое все покупали тому, кто угадывал правильное количество.
***
"Рыжий" и "Таракан" вылезли из душного метро и сразу решили купить себе свежего пивка и потому двинулись на дешёвый привокзальный рынок к знакомым «хачам», которые также приторговывали «химией». Так сказать совмещали приятное с полезным.
Пока они шли к рынку, лавируя среди снующей перед ними толпы людей, "Таракан" приобнял своего приятеля за плечи и сказал ему:
– Слушай "Рыжий", мы сегодня порядочно бабла намыли, давай оторвёмся вдвоём по полной.
– Опять на ту хату, что ли пойдём? – быстро среагировал с ответом "Рыжий".
"Рыжему" почему-то ужасно не хотелось идти туда, где они торчали вчера. Во-первых, он ничего не помнил, а во-вторых, ему после этого так хреново было, что, сопоставив и сложив эти два факта, он ужасно не хотел туда идти.
– Нет, я туда не хочу идти. Может, чисто вдвоём оттянемся?
– Это как? – спросил его "Таракан".
– Ну, как, как? Как вдвоём оттягиваются, – не зная, что сказать, опешил "Рыжий".
– А, ну ладно, – врубился "Таракан". – Я здесь неподалёку подвальчик знаю грамотный.
"Таракан" что-то продолжал рассказывать, но "Рыжий" его не слушал. Глядя в лицо товарищу, он почему-то подумал: – "Вот всё-таки сволочь. Везде всё знает: где найти, где принять. Ширяется ведь по страшному, а ведь не колбасит не хера. А здесь чуть, что не так, так п…а по утрам приходит".
От таких мыслей его даже затошнило, и он остановился, пытаясь слюной подавить желудочные спазмы.
– Ты чего встал, – "Таракан" прервал свою речь и тоже остановился. – Хреново, что ли?
– Да сам не знаю, братан, но чувствую, герыч мне сегодня не пойдет впрок. Давай лучше колёсами запасемся.
– Колёсами, так колёсами, бабло всё равно есть. И пивка грамотно возьмём, что бы полезней было.
С этими словами они подошли к одному невзрачному павильончику на другом конце базарного ряда, где их встретил знакомый кавказец Ашот.
– Вах, вах! Миша, заходи дорогой, заходи, – развёл он руками, наверное, позже намереваясь развести и их самих. – Тебе всегда рад, сам знаешь.
– Привет Ашот, это со мной, братан мой, – ответил "Таракан" на дружественное, но и не исключенное лукавством приветствие Ашота, одновременно показывая пальцем на "Рыжего".
Ашот ещё шире расплылся в улыбке. Новые клиенты на дороге не валяются. Нужно было показать всё своё гостеприимство.
– Вах, здравствуй дорогой. Мишин друг – мой друг. Как тебя зовут?
"Рыжему" до того противно было слушать этого морального урода, который ежедневно травит тебя, и при этом мило тебе улыбается. Поэтому он ответил просто и без пафоса.
– Меня не зовут, я сам прихожу.
Ашот почувствовал некую негативную интонацию в его ответе, но был слишком опытен и хитер, от чего сразу поменял манеру поведения. Как бы в недоумении он развёл руками и произнес:
– Вах, тебе плохо? Заходи, заходи, присаживайся. Расскажи Ашоту от чего тебе плохо. Я всем помогаю, всё для тебя сделаю. Тем более первый раз пришёл к Ашоту значит тебе бесплатно в первый раз положено. За знакомство.
"Таракан" между тем ни хрена не мог понять, что происходит с его товарищем. Какую внутреннюю борьбу он ведет сам с собой, и тоже подумал, что тому просто хренова-то. Однако это не помешало ему под шумок стащить бутылочку пивка из стоящих в палатке ящиков и выпить её в два глотка, пока Ашот ублажал "Рыжего".
"Рыжий" был по натуре не глуп и прекрасно понимал, как заманивают пауки в свои сети добычу. Но как-то вдруг он понял, что он пришёл не к этому "петрухе" с Кавказа, а за товаром, от чего несколько снизил свою негативную интонацию и спросил Ашота, но не без ехидства:
– Что, всем помочь можешь?
– Слушай, – вскочил Ашот со своего места, – Ашота все знают. – Тут он стал загибать пальцы на левой руке. – Ребята знают, милиция знает, хорошие люди знают (тут он видимо имел братков), свыше люди, – он ткнул указательный палец в потолок своего павильона, – и те знают.
Пятый палец он просто нагнул и сказал:
– Все знают. Раз Ашот сказал – сделает. Говори что надо, всё достану.
– Марки есть? – ни с того, ни с сего спросил его "Рыжий".
Он когда-то читал, в какой-то газете, что один очень сильно предприимчивый мужик из какой-то скандинавской страны изобрёл оригинальный способ переправки ЛСД в Россию. Всё гениально просто. Он пропитывал почтовые марки в растворе ЛСД и наклеивал их на конверты, а за тем относил на почту. Вот так впервые в нашу страну попал этот психотропный препарат именно в таком виде.
Ашот, отчего-то сделал очень хитрую рожу, поднял указательный палец и погрозил им "Рыжему".
– Всё знаешь, молодец. Уважаю таких, – и тут же с ходу спросил: – Думал, у Ашота нет, такого? Скажи – думал?
– А что, есть? – ухмыльнулся "Рыжий".
Если бы "Таракан" видел, как в данный момент расплылся с довольной улыбкой на лице, Ашот. Как он самодовольно откинулся на спинку стула и с большим достоинством уважающего себя человека, который не бросает слова на ветер, спросил:
– Ашот пообещал тебе, скажи?
– Пообещал, – ответил "Рыжий".
– Держи.
Ашот открыл бумажник и достал почтовую марку с изображением солнышка.
У "Рыжего" даже рот открылся от удивления.
В это время Ашот от марки с изображением солнышка отрезал половину и протянул "Рыжему" со словами напутствия:
– Бери, дорогой. Только от этого ещё половину оторви. Всё сразу не надо, потихоньку пробуй.
Уходили они от Ашота явно довольные провернувшейся сделкой. Они выкупили у него ещё несколько марок, а в довесок тот жестом доброй воли вручил им два пакета с холодным пивом, не забыв при этом, положить туда пустую бутылку, которую выпил "Таракан".
"Рыжий" и "Таракан" долго кружили в районе Киевского вокзала, ища в окрестных домах местечко, где бы они могли оторваться, не пугая при этом тихих горожан, и не попадаясь в лапы Московских ментов.
Встреча с ними грозила для них рядом неприятных минут. Во-первых, они лишились бы всех своих денег, а их у них оставалось ещё довольно таки предостаточно, да и последующий допрос оперов не предвещал бы им ничего хорошего.
"Таракан" один раз попал в руки оперуполномоченных, и в его памяти ещё не стёрлись фрагменты пытки электричеством, когда оголенные провода привязывались к лодыжкам, а вилку через реостат включали в розетку.
Он тогда выдал всю цепочку, где брал героин и пообещал сотрудничество участковым операм взамен на личную неприкосновенность. Но так как был не дурак, старался под кайфом дома не появляться – он знал про регулярные рейды милиции и про план, который спускали на них сверху. Если бы в один из таких рейдов он попался бы под кайфом, то без всяких прикидов отбывал бы сейчас срок в девственных лесах Коми АССР.
Для ментов в этот день не существовало никаких правил – нужно было сделать показатели. Как любил говорить его ведущий опер: – "Кто не спрятался – я не виноват".
Потихоньку он стучал операм, и те его до поры до времени не трогали. В этом была и своя польза – опера регулярно давали ему адреса наркопритонов, чтобы он втерся в доверие к поставщикам, да и так к мелким дельцам. И он мог всегда приобрести товар для себя и для своих друзей, которых он по уму для себя не сдал, но и им не рассказал про свои злоключения. Да ко всему прочему за хорошо проделанную работу, то есть за стукачество, и от оперов кое-что перепадало.
"Таракан" совершенно забыл, где находился тот грамотный подвальчик, который он обещал показать "Рыжему" и они продолжали кружить по району в поисках нужного места.
Наконец они наткнулись на серый дом, построенный ещё в Сталинскую эпоху. В широкой парадной они открыли кем-то незапертую дверь, ведущую в подвал и, освещая себе, путь спичками, стали медленно спускаться по лестнице вниз.
***
Ярко-желтый "Ягуар" несся по набережной, маневрируя среди плотного потока машин. Ища проходы, он ловко вклинивался в свободное пространство между ними и, обгоняя машины, движущиеся справа и слева от него, вновь менял полосу движения ни на сколько не сбрасывая и так уже большую скорость.
Машина отлично слушалась руля, оправдывая огромные деньги, вложенные в ее покупку. Водитель явно был лихим наездником и куда-то очень сильно спешил.
Управляющий "Ягуаром" мужчина в строгом деловом костюме, не выпуская руль из рук, одновременно разговаривал по мобильному телефону с кем-то из очень дорогих его сердцу людей. Ежеминутно он посылал комплименты и бросал слова любви невидимому собеседнику.
– Да милая, я уже еду, скоро я буду дома, – говорил он в маленький, закрепленный на тонкой серебристой пластинке микрофончик, находящейся слегка снизу и сбоку от его лица. – Время у меня не так много, много дел накопилось, но пообедать я успею. Да и я тебя очень люблю и целую. Давай встречай.
Закончив разговор, он протянул правую руку к магнитоле, на мгновение, оторвав свой пристальный взгляд от дороги, и включил погромче музыку, льющуюся из динамиков.
Отличная дорогая стереосистема в его машине настроилась на любимую волну и он, тут же, утонул в ритмичной музыке окутавшей сладкой пеленой едущий по дороге автомобиль.
***
– Марочки, марочки, – потирая ладони "Таракан" ухмыльнулся. – Сейчас покайфуем.
– Ты раньше галлюциногены пробовал? – спросил его "Рыжий".
– А как же, – ответил «Таракан». – Особенно грибочки, регулярно на север собирать езжу. Но это по сравнению с марками ерунда, как травка с герычем.
Он расстелил на поставленные перед трубами деревянные ящики газету и выставил на нее бутылки с пивом. Затем с довольным видом вытащил из заднего кармана джинсов маленький полиэтиленовый пакетик, сквозь прозрачные стенки которого виднелись две небольшие почтовые марки.
– Вот они родные. Смотри, только передоз не сделай, – обратился он к "Рыжему". – Одна четвёртая марки, не больше. Я раз половину сожрал – чуть в окно не вышел.
"Рыжий" ни разу не пробовал психотропные вещества и поэтому переспросил:
– Что, значит, не вышел?
– Понимаешь, – в попытке что-то объяснить, попытался напрячь свои разрушенные мозги "Таракан". – Когда кайф пойдёт, ты как будто в мультфильме очнёшься. Всё сам своими руками, почище любого волшебника из параллельных миров нарисовать сможешь. Поднимешь руку и представляешь, что в ней окутанная голубым сиянием искрится волшебная палочка. Вообще сам попробуй – обалдеешь. Главное не переборщить. А то я себе мост в окно нарисовал – хрустальный такой, прямо не расскажешь. Мне так захотелось по нему пройтись – хорошо пацаны удержали, а то бы и вышел в окно.
Они удобно расположились на теплых трубах и открыли бутылки с пивом. Пробки дружно взмыли под потолок и отскочили куда-то в противоположный темный, неосвещенный угол.
– Ну, братан, давай погоним.
"Таракан" чокнулся пивной бутылкой с "Рыжим" и сделал большой глоток прохладного, пенящегося напитка. Пиво приятно охладило его пересохшее горло.
Аккуратно вытащив из пакетика марку "Рыжий" согнул её и оторвал половину. Потом ещё раз согнул и снова оторвал от оставшейся части половинку.
– На, держи, положи под язычок – так кайф быстрее придёт. А затем пивком запей.
С этими словами он положил свою четверть под язык и обильно смочил марку слюной. Затем снова сделал большой глоток пива.
Волна новых ощущений нахлынула на него так же неожиданно, как и в первый раз. Стоило только закрыть глаза и, открыв их, он уже находился в параллельном мире.
Краски стали ярче, будто кто-то покрыл их люминесцентным раствором. Подвальные стены вспыхнули и затрепетали жёлтым пламенным огнём.
Он посмотрел на "Рыжего" и представил себе, что у того больше нет этих длинных чёрных патлов на голове и они, как по волшебству, вдруг, упали на пол, открыв голый череп.
"Таракан" засмеялся.
"Рыжий" тоже находился под кайфом. По его удивленному лицу было видно, что он даже по рассказам своих знакомых корешей не мог себе представить ту полноту ощущений нахлынувших на него. Всё было прекрасно, как во сне.
Стены двигались и качались. Деревянные ящики деформировались, приняв очертания стеклянного столика, на месте наваленного мусора и вороха старых газет появилась деревянная кадка с небольшим ярко зелёным побегом. Побег прямо на глазах начал быстро расти, превращаясь в роскошную пальму. Уткнувшись в потолок помещения, он раскинул над их головами широкие листья и зацвёл красными пылающими цветами.
Слегка привстав со своего места "Рыжий" протянул руку, чтобы прикоснуться к волшебному чуду природы но, "Таракан", рассмеявшись, остановил его.
– Ты чего "Рыжий", – сквозь смех произнес он. – Глючишь? В потолке открылся люк – не пугайся это глюк. Что ты там увидел?
"Рыжий" сел, глупо ухмыляясь, и произнёс:
– Ничего себе!
– Вот так-то братан, ты главное не забывай что это не в натуре.
– Да, кайф, – протянул "Рыжий".
Дальше каждый из них погрузился в свои грёзы, методично потягивая из горлышка бутылки свой любимый напиток – пиво.
***
Она долго шла по старому канализационному каналу, перемешивая текущую вонючую жидкость под своими ногами. Ей нужно было уйти как можно дальше от места ее постоянного пребывания.
Жалко и тоскливо ей было покидать любимые места, места, где она выжила и выросла, но чувство самосохранения вело её вперёд, в пугающую неизвестность.
Справа и слева к основному туннелю, по которому она передвигалась, периодически примыкали новые каналы и водостоки, неся в себе все нечистоты и грязь от крупного района столицы. Петляя по туннелям, периодически сворачивая то вправо, то влево, она двигалась вперёд, всё сильнее и сильнее запутывая свои следы под землёй.
За все те годы, проведённые ею в канализации, она привыкла ходить по каналам, утопая ногами в текущей жиже. И сейчас это ни сколько не затрудняло её движений. Она шла вперед, отгоняя от себя гнетущее её чувство приближающейся опасности.
Внезапно она остановилась.
Слева от себя она заметила покрытую толстым слоем ржавчины металлическую лестницу, ведущую куда-то вверх под самый свод канала.
Она умела проворно лазить по лестнице. Этому она научилась ещё в далёком детстве, когда лазила по металлическим оградам подземного водохранилища. Взбираясь по ним под самый потолок огромного подземного озера, она прыгала оттуда в бурлящую внизу воду, норовя сломать себе шею при каждом неосторожном падении.
Подойдя поближе к первым виднеющимся ступенькам лестницы, она поставила на одну из них свою мускулистую ногу и всмотрелась в темноту над собой. Высоко вверху она заметила тёмную массивную дверь, закрывающую собой, как она догадывалась, какой-то неизвестный ей проход в бурой кирпичной стене.
Подтягиваясь руками, она полезла по лестнице вверх, глубоко втягивая влажный воздух своими широкими ноздрями. Старая ржавая лестница скрипела и дрожала под её ногами, еле выдерживая собой огромную свалившуюся на нее массу. Вплотную приблизившись к массивной стальной двери, она прислушалась.
Стояла тишина.
Лёгким движением руки она толкнула дверь вперёд и та, протяжно скрипнув давно не смазанными петлями, стала медленно открываться.
***
На огромном, занимавшем всю стену, экране в подземном помещении центра слежения внезапно замерцала одна из ламп датчика слежения.
Сергей, быстро среагировав, переключил экран монитора, выведя на него всю информацию, приходящую с места расположения этого датчика. Датчик находился недалеко от места нахождения отряда. К тому же он был на пути его передвижения. Сопоставив эти данные, он включил микрофон и вызвал командира отряда:
– "Дюк", это "Крот", – высчитывая на компьютере расстояние между двумя мигающими точками, он быстро произнес в микрофон. – Вижу перед вами движение, на вашем уровне.
– Подробнее, – тут же услышал он голос командира.
– В шестнадцатом секторе вскрыта дверь к дороге на четвёртый объект.
Сергей прервался на несколько секунд, что бы щелкнуть пару раз на клавиатуре. Получив ожидаемые результаты расчётов, он спросил:
– "Дюк", пойдёте в сектор?
– Посмотрим. Передавай данные.
Сергей посмотрел на кривую линию, начерченную на экране монитора, и продолжил передачу информации:
– "Дюк", передаю вам маршрут движения.
У всех бойцов спецназа на внутренней стороне глухого шлема высветилась карта района с расчерченной красной кривой линией.
– "Крот", – стоя по колено в грязной жиже произнес командир. – Всё в порядке, информация получена. Сколько по времени туда идти?
Ответ последовал незамедлительно:
– Около часа, в зависимости от темпа движения, – ответил Сергей и отключился.
***
Представший ее взору туннель освещенный матовыми лампами под стеклянными колпаками, был абсолютно сухим и теплым.
Влажный воздух, ворвавшийся сквозь приоткрытую ею дверь, колыхнул до этого неподвижно висевшую вокруг воздушную массу. Вихрем пронесся по бетонному коридору, взметая на своём пути столбики накопившейся вековой пыли и, наконец, исчез где-то вдали, скрывшись за крутым поворотом.
Она втиснула своё тело сквозь приоткрытую дверь и огляделась.
Никого не было видно.
Войдя в освещенное перед собой пространство, она прикрыла за собой дверь и опять неподвижно замерла, чутко прислушиваясь.
Какие-то приглушённые звуки, раздающиеся откуда-то справа, от того места, где она стояла, привлекли её внимание и, оставляя четкие следы на бетонном полу, быстрыми шагами, она направилась в их направлении.
Не пройдя и пятидесяти метров, она уперлась в глухую кирпичную кладку, перегораживающую туннель. Звуки раздавались из-за стены.
Прижавшись всем голым телом к кирпичной кладке, она прикоснулась к шершавой стене щекой и напрягла свой слух.
За стеной слышался чей-то смех и приглушенное бормотание.
"Люди". – Эта догадка молнией пронеслась в её воспаленном мозгу.
Сразу же заурчал голодный желудок.
Она вспомнила, что уже давно не принимала пищу, да и много энергии было потрачено на восстановление ее истерзанного тела, прошитого автоматными очередями. Ей необходимо было, подкрепится и набраться сил. Нужно было как-то действовать.
Отойдя несколько шагов назад, она быстро рванула вперёд и, сгруппировавшись в высоком прыжке, всем корпусом упала на кирпичную кладку.
Перекрытие не выдержало силы удара и рухнуло, подняв красное облако кирпичной пыли.
***
Сидя на тянувшейся вдоль подвальной стены тёплой трубе центрального отопления, "Таракан" и "Рыжий" несколько опешили, когда кирпичная кладка, прямо напротив них, рухнула, подняв красное облако пыли.
В образовавшемся на её месте освещенном кругу, из груды обвалившихся обломков кирпичей поднялась человеческая фигура. Постояла немного и медленно двинулась к ним.
– Ни хрена себе, братан, – обратился "Таракан" к своему товарищу, неотрывно продолжая следить глазами за приближающейся фигурой.
– Это что было? – в ответ, обратился к нему "Рыжий".
Ловя обрывки каких-то своих мыслей, "Таракан" уверенно ответил:
– Вот это и называется передоз.
В этот момент она подошла к стоящим перед ребятами деревянным ящикам и остановилась, глядя своими большими желтыми глазами на их отупевшие лица. Она не спешила их убить и утолить свой голод. Это она могла сделать в любую минуту. Жертвам некуда было бежать от неё. Просто она их изучала, она всегда изучала свои жертвы, пока те ещё были живые.
Сконцентрировав своё внимание на подошедшее к ним существо, ребята осмотрели тварь с ног до головы, затем посмотрели друг на друга и дружно рассмеялись.
Тыча пальцем в направлении стоящего перед ними монстра, "Рыжий", захлебываясь от непрерывного смеха наконец-то смог произнести:
– Монстр с титьками, ой не могу!
Больше он был не в силах что-либо произнести, согнувшись пополам от приступа непроизвольного смеха.
"Таракан" также громко хохоча, произнёс:
– Щас я вас потрогаю. Идите ко мне мои милые.
С этими словами он, качаясь, привстал с трубы и, наклонившись над деревянными ящиками, протянул свои руки в направлении колышущихся от тяжёлого дыхания твари её крупным грудям.
Перехватив, тянущуюся к ней, дрожащую руку добычи своей ладонью, она выпустила когти на другой руке и, медленно проведя ими снизу вверх по телу жертвы, ловко, вспорола ему живот.
Дымящиеся внутренности вывалились из живота "Таракана" и он сразу же замолчал, тупо уставившись на свисающие на пол кишки.
В этот момент что-то, наверное, прояснилось в его разрушенных мозгах. Он опустился на колени и попытался собрать валяющиеся в пыли внутренности, тщётно загребая их руками.
Она прервала его бесполезные усилия одним мощным ударом руки, раздробив кулаком основание черепа.
Тело задергалось в предсмертных конвульсиях, суча ногами по бетонному полу.
Она посмотрела на "Рыжего"…
***
– Ну не плачь, маленькая, – произнесла красивая молодая женщина, отключив мобильный телефон. – Скоро папа приедет.
С этими словами она обращалась к маленькой девочке, сидящей в детской кроватке и постоянно трущей крошечными кулачками заплаканные покрасневшие глазки.
– Знаешь, какая у нашего папы красивая машинка, – продолжала разговаривать со своей дочкой мама. – Давай мы с тобой посмотрим в окошко, как папа подъедет к подъезду.
Девочка перестала плакать и, лишь негромко всхлипывая, протянула к маме свои тонкие ручки.
Мама взяла ее на руки и, пройдя сквозь большую, обставленную дорогой мебелью комнату, подошла к зашторенному окну. Отдернув шторы, они смотрели за окно.
Панорамный вид с восьмого этажа открыл их взору широкую набережную, по которой быстро проносились разноцветные автомобили, Москву реку, зажатую с обеих сторон в каменные стены.
Ярко-желтый "ягуар", вынырнув из общего потока движущихся по набережной машин, повернул в боковой проезд и, двигаясь по узкой асфальтированной дорожке, направился к их дому. Вскоре он остановился у подъезда.
– Маленькая, – обратилась мама к девочке.
Та оторвала своё личико от светлого окошка и повернула его к своей маме.
– Вот и папа наш приехал, – продолжала говорить ей мать, показывая пальцем на остановившуюся у подъезда машину. – Смотри, какая у него красивая машинка.
В это время из автомобиля вышел высокий мужчина в темном деловом костюме и, посмотрев вверх на окна дома, заметил стоящих за окном близких.
Помахав им рукой, он быстро вошёл в подъезд.
Припаркованная у подъезда машина два раза ярко вспыхнула фарами, включив дорогую сигнализацию.
Держа на руках маленькую девочку, мама задернула на широком окне шторы и вновь пересекла большую комнату. Поцеловав свою крошку в обе щёчки, она посадила её в кроватку и дала ей в её протянутые ручки мягкую китайскую игрушку.
Девочка сделала недовольную гримасу и уже готова была разреветься, но её мама поднесла палец к своим губам и произнесла:
– Тише, не плачь, я пойду, открою папе дверь и скоро вернусь.
Улыбнувшись притихшей малышке, она направилась в прихожую, чтобы открыть входную дверь и встретить отца семейства.
***
"Рыжий" попеременно переводил свой отупевший взгляд с нависшего над ним кровожадного существа на дергающегося на грязном полу "Таракана" и ничего не мог понять.
Он тупо смотрел как "Таракан", дернув ногой в последний раз, затих, скорчившись на полу перед ним в месиве бурой крови и разорванных кишок, от которых повсюду распространялся невыносимый противный запах сероводорода.
Наклонившись вперёд, она вырвала из жертвы кровоточащую печень и, громко чавкая, стала откусывать острыми зубами красные кровоточащие куски. Не прожевывая, она проглатывала их, стремясь побыстрей заглушить в себе чувство голода.
Что бы утолить его, одного куска вкусной печенки было маловато и, более долго не раздумывая, слегка придушив, она схватила вторую жертву за горло. Вонзив глубоко в тело жертвы свою руку с выпущенными когтями, она немного покопалась в его животе и выдернула оттуда окровавленный кусок печени. Отпустив свою добычу, она принялась смачно её есть, одновременно наблюдая за корчившимся под её ногами от невыносимой боли "Рыжим".
Наконец-то и он затих.
В этот момент она проглотила последний кусок мяса и почувствовала что насытилась. Теперь стоило осмотреться. Нужно было понять, куда занесла ее судьба. Она огляделась вокруг себя.
Если не считать того проёма в стене, который проделала она сама никаких входов и выходов она больше нигде не обнаружила. Хотя нет. Немного в стороне у дальней стенки подвала, она заметила полуобвалившиеся ступеньки, ведущие к какой-то массивной деревянной двери. Аккуратно ступая ногами по бетонному настилу, она подошла к ней и слегка её приоткрыла. За дверью тянулся длинный неосвещенный коридор, в самом конце которого виднелись слабые лучи света. Она направилась туда.
В тот момент, когда она вышла в подъезд сталинского дома, где-то за парадной входной дверью раздался приглушенный шум подъезжающего автомобиля, стук закрывающейся дверцы машины и быстро приближающиеся шаги быстро идущего человека.
***
Молодой мужчина засунул правую руку в карман пиджака и достал приличную связку ключей. Подойдя к парадным дверям подъезда, он протянул руку с находящимися в ней ключами к магнитному замку, запирающему дверь в подъезд но, тут вспомнил о том, что оставил папку с важными документами в своём автомобиле. Тихо ругнувшись про себя, он отвернулся от двери и, спустившись по ступенькам, подошёл к своей припаркованной машине.
***
Она стояла в просторном холле подъезда сталинского дома и внимательно смотрела на парадную дверь подъезда, из-за которой раздавалось бряканье ключей. Она была сыта, и встреча с кем-либо из людей в данный момент была ей абсолютно ни к чему.
Когда шаги человека стали удаляться, она быстро юркнула на лестничную площадку, находящуюся позади неё, и быстрыми шагами стала подниматься по лестнице вверх, всё выше и выше поднимаясь по этажам дома.
Из-за некоторых дверей на других, более высоких этажах, распространялись доселе неизвестные ей ароматы, щекоча ее ноздри приятным запахом свежеприготовленной пищи. Широко раздвигая ноздри и глубоко вдыхая воздух своими могучими легкими, она изредка замедляла свой подъем, а иногда и останавливалась, жадно принюхиваясь к незнакомым ей запахам жареной картошки, разогретого свиного бифштекса или наваристого борща.
Она поднялась на последний этаж и остановилась. Далее проход выше перегораживала металлическая решётка, закрывающая собой всё лестничное пространство.
Где-то внизу хлопнула дверь подъезда, и раздались звонкие шаги идущего по кафелю человека. Через секунду что-то протяжно загудело перед ней за стеной и стало плавно удаляться вниз.
Момент открытия дверного замка одной из квартир за её спиной совпал с вызовом лифта на первый этаж. Полностью переключив все свое внимание на издающий металлический скрежет, спускающийся агрегат, она не уловила своим тонким слухом тихий щелчок где-то позади себя, и громкий вскрик молодой женщины заставил ее подпрыгнуть и выпустить лезвия когтей. Бешено стуча в груди, её могучее сердце, сильными толчками, разносило по ее восстановившимся мышцам мощный заряд адреналина, выброшенный в кровь. Испуг породил безумную ярость, заполнив её разум ненавистью ко всему живому.
Развернувшись в воздухе, она остановила крик ужаса, сорвавшийся с губ молодой женщины при виде внезапно появившемся перед ней чудовищем, мощным ударом когтей, вонзив их с обеих сторон в тело женщины. Вырывая куски мяса из трясущегося тела, она вновь втыкала лезвия когтей в тёплое туловище и рвала и резала его с такой силой, что вскоре лишь груда шевелящихся ошметков лежала перед её ногами.
Краем залитого кровью глаза она заметила, как двери лифта разъехались в разные стороны, открыв небольшое освещенное тусклым светом ламп пространство в котором стоял человек.
Мужчина не поверил своим глазам, увидев демона во всем своем обличии. Весь залитый кровью тот повернул свою голову и посмотрел на него. Быстро среагировав, мужчина ударил кулаком по кнопкам лифта.
Дверки лифта стали закрываться.
Она протянула руку вперёд и, вонзив когти под подбородок жертвы, вытащила мужчину на лестничную площадку.
Вниз лифт поехал один, без пассажиров.
Жертва пыталась сопротивляться, хватаясь своими ладонями за набухшие мышцы её руки. Но все усилия были бесплодны. Ещё никто и никогда не уходил от неё. Перевернув тело в воздухе, она несколько раз ударила жертву головой об обильно покрытую брызгами темной крови свежевыкрашенную стену.
При каждом таком ударе отчётливо слышался хруст ломающихся костей. Каждый такой удар был смертелен, но она, методично, продолжала бросать и бросать тело своей жертвы на железобетонные перекрытия окружающие её со всех сторон.
Наконец-то и она устала. Измазанная кровью она стояла среди груды растерзанного мяса и рычала, глубоко вдыхая воздух могучими легкими.
За соседней дверью послышался еле слышный шорох. Лучик света, слегка просачивающийся из дверного глазка, потух. Кто-то наблюдал за ней.
***
Пенсионерка Клавдия Петровна сидела перед окном за столом в своей однокомнатной квартирке, в которой прожила всю свою жизнь и, переворачивая картонные листки фотоальбома, вглядывалась, ослепшими глазами, в старые пожелтевшие фотографии. Она с грустью, а иногда и с улыбкой на морщинистом лице вспоминала все те моменты своей прошедшей жизни, запечатленные теперь на этих листках.
