Читать книгу: «Феникс Лазурный», страница 13

Глава18 По следу

16 Октября Воскресенье

Ранним утром старший следователь Силицын первым же рейсом прилетел в город Г. В пустынном аэропорту он очень долго отбивался от наседавших на него таксистов, пытавшихся взять его в свое кольцо и не выпускать пока он не выберет кого-то одного из них. Силицын не хотел никому переплачивать, поэтому растолкал их всех, а затем немного подождав, на обычном автобусе добрался до центра города. Здесь Силицын очень быстро нашел нужный ему адрес центральной больницы и теперь шел по коридору одного из ее корпусов в поисках отделения травматологии. Что внутри, что снаружи вся эта больница выглядела, словно капсула времени из 80-х годов прошлого века, которую законсервировали без каких-либо изменений до лучших времен. Обшарпанные стены, запыленный потолок, ржавые койки со старыми, грязными матрасами, переполненные пациентами палаты. Тем не менее лечение даже в таких вроде бы не самых комфортных условиях еще нужно было заслужить, а для этого требовалось выждать свою очередь, поэтому часть пациентов в ожидании появления в палатах свободных мест, лежали прямо в больничном коридоре на старых, ободранных диванах или раскладушках, стоящих вдоль стен.

В такую рань в отделении травматологии находился только полусонный дежурный врач, который оказался несказанно напуган появлением грозного следователя из другого города, поэтому сразу же сообщил Силицыну, что чудом выживший инспектор дорожной службы размещен в палате номер 13, а затем предложил ему дождаться утреннего обхода, чтобы провести допрос под присмотром заведующего отделением. Силицыну ответил отказом, так как ему конечно же совершенно некогда было тратить свое время на подобную бюрократию. «Еще не хватало мне ждать пока проснется твой начальник» – подумал он, и, несмотря на слабые протесты дежурного врача, сразу же направился в указанную палату. Оказавшись на месте, Силицын резко, без стука открыл дверь, вошел внутрь палаты и остановился посредине. В этом совсем небольшом по площади помещении размещалось сразу несколько пациентов с разной степенью тяжести травм и увечий. Все они лежали неподвижно, словно без сознания, по-видимому, еще не отойдя от ночного сна под действием большого количества обезболивающих. Тем не менее один из них вдруг очнулся и при виде странного, очень серьезного посетителя в строгом сером костюме, испуганно съежился под простыней в своей койке. «Нет, нет, это еще не глюки. Я не ангел смерти», – улыбаясь, тихо сказал этому пациенту Силицын, – Я здесь совсем не по вашу душу. Скажите, а где у вас в этой палате лежит самый, самый переломанный больной?».

Испуганный пациент, не произнося ни слова, своей трясущейся рукой показал Силицыну на расположенную в самом дальнем углу палаты белую ширму, за которой, по-видимому должны были находиться места для самых тяжелых больных. Силицын без промедления направился туда. Он зашел за белую ширму и плотно задернул ее за собой, чтобы таким образом, как бы отгородиться от всей остальной палаты. Наконец Силицын увидел лежащего в специальной койке инспектора дорожной службы. Его кровать была огромной, похожей на гору, состоящую из различных подставок, полок, железных тросов, подвесов, гирек и прочих приспособлений, названий которых Силицын не знал. Да и собственно, какое ему было до этого дело, главное это провести допрос, а как лечить или не лечить – уже прерогатива врачей.

Первый делом Силицын подошел поближе и равнодушно, с плохо скрываемым презрением, посмотрел на неподвижно лежащего в своей больничной койке инспектора дорожной службы. «Мда, видок то у него не очень, попробуй-ка, теперь вытяни с этого куска мяса хоть слово», – раздраженно подумал он. Внешний вид инспектора на самом деле представлял собой жалкое зрелище. После падения с высокого обрыва в служебной машине, на его теле почти не осталось живого места. Обе руки инспектора от плеч до ладоней теперь оказались закованы в гипсе, в пятке правой ноги, через сделанное отверстие, был продет трос с подвешенной гирькой для вытяжки, а левая нога чуть ниже колена словно ящик фокусника была вся насквозь пронизана спицами специального аппарата. Даже голова многострадального инспектора дорожной службы не избежала травм. Гладко выбритая кожа на ней зияла свежими нитками швов, наспех замазанными зеленкой, а его лицо сплошь покрывали мелкие царапины. Тем не менее, этот инспектор чудом выжил и был в сознании, а значит, мог дать ценные показания, что для Силицына являлось большой удачей, оставалось только лишь вытащить из него нужную информацию, а затем восстановить, как все произошло на самом деле. Времени на допрос у Силицына как всегда было немного, поэтому он, резко без лишних любезностей, уселся на стул, стоящий рядом с койкой инспектора и с ходу начал задавать свои вопросы:

– Значит так. Начнем. Я следователь. Веду это дело. Ты меня слышишь? В состоянии говорить? – громко прокричал он инспектору. Тот слегка кивнул головой и что-то очень тихо пробормотал. Любое движение причиняло инспектору сильную боль, поэтому даже говорить он толком не мог, лишь хрипел что-то еле слышно, по-видимому ему мешали сломанные ребра.

–Понятно, – произнес Силицын, еще раз оценивающе посмотрел на инспектора, а затем продолжил, – Давай сейчас поступим так. Раз тебе трудно говорить, то я расскажу тебе свою версию событий. Скажем так, то как я все это себе представляю, а ты подтвердишь, так все это было или нет. Затем подпишешь бумагу с показаниями, что с моих слов все записано верно, согласен?»

– В ответ Инспектор что-то промычал и отрицательно мотнул головой.

– Нет? – удивился Силицын. – Да все нормально, я уже поговорил с твоим начальником майором Палканяном. Он дал добро, так что подписывай, ничего не бойся. Или хочешь я сюда его вызову?

Увидев, как при упоминании начальства округлились от ужаса глаза инспектора, Силицын понял, что нащупал его слабое место, за которое при случае всегда можно будет ухватиться.

–Раз с формальностями покончено, может тогда начнем? – решительно спросил Силицын у инспектора.

–Тот в ответ утвердительно качнул головой.

–Итак, вчера ты дежурил один на трассе. Сколько был твой план на день? Я это не буду писать, просто интересно, так что просто говори, как есть, – начал допрос Силицын

– Инспектор вначале сделал вид что ничего не понимает, но при повторном упоминании начальства все же нехотя показал Силицыну в ответ растопыренную пятерню своей правой руки два раза.

–Ясно, сказал Силицын, – Тот, кого ты остановил что-то нарушил? Или ты его просто так остановил? Подумал, что с него можно будет заработать. У него были какие-то документы с собой?

Инспектор отрицательно качнул головой. Тогда Силицын достал из своей папки распечатанный снимок подозреваемого в убийстве программиста Злобина и показал его инспектору дорожной службы, со словами: «Посмотри, похож твой обидчик на вот этого или нет?»

–Взглянув на этот снимок, инспектор утвердительно качнул головой.

–Так, ясно, сказал Силицын. – А с рукой ты не помнишь, что у него было? На левой руке не было бинтов или гипса?

–Были, с трудом, прохрипел инспектор

–Отлично, сказал Силицын, – Тогда продолжим дальше. Затем он предложил тебе деньги, ты не отказался, и отпустил его к себе в машину?

Инспектор снова утвердительно качнул головой и весь затрясся, словно переживая заново события того дня, о котором ему напомнил Силицын.

– Ясно. Я тогда это не буду указывать, лучше тогда напишу, что он пошел искать в машине свои документы,– Снисходительно произнес Силицын.

– Что было дальше? Ты остался сидеть в своей машине, а затем тебя неожиданно столкнули с обрыва? Все верно? Если да, то подпиши, что записано с моих слов верно, в самом низу. С этими словами, Силицын протянул инспектору ручку и лист бумаги с записанными показаниями. Недоверчиво покосившись на Силицына, инспектор дорожной службы большим и указательным пальцами правой руки, торчащими из гипса, кое-как зажал ручку и нацарапал на листе с показаниями свою подпись.

Дальнейшая судьба инспектора дорожной службы не особо интересовала Силицына, поэтому он быстро покинул палату, и, двигаясь к выходу по больничным коридорам, снова погрузился в свои размышления. Итак, думал он: «Приметы водителя машины схожи, даже рука в гипсе. Неужели это тот самой программист-покойничек Злобин из офиса? Неужели его рук дело? Значит, машину он не продал, а уехал из города, сменив на ней номера. Куда же он едет и зачем? Пока неясно. Нужно срочно обзвонить все ближайшие заправки, ведь этот «покойничек» должен был останавливаться где-то. Значит, его могли записать камеры видеонаблюдения. Сколько же еще времени может уйти на его поиски? Возможно дни, а может и недели. Это неприемлемо для руководства. Нужно искать быстрее. Остается вариант, что его или его машину все-таки оперативно найдут в каком-то из близлежащих городов».

Силицын теперь постоянно думал об этом «покойнике-программисте», пытаясь определить его маршрут и цель назначения, чтобы попытаться найти хоть какое-то логическое объяснение этим действиям. А самое главное понять, что же этот странный, далекий от провинции, сугубо городской человек ищет здесь, в этом забытом богом и государством месте? Из явных причин Силицыным пока рассматривались только две: либо этот программист Злобин совсем глуп и думает, что здесь его не найдут, поэтому едет к кому-то из своих знакомых или друзей, чтобы спрятаться в глуши, либо он совсем поехавший психопат и действует по какому-то своему плану, предугадать и просчитать который почти невозможно. После того как Силицын увидел, что случилось с инспектором дорожной службы, то стал больше склоняться ко второй версии. Это пугало его. Ранее, в своей служебной деятельности Силицыну еще не приходилось с таким сталкиваться. Во всех его прошлых расследованиях, мотивы преступников были всегда самыми простыми и примитивными: деньги, женщины, тупые обиды, месть. Но в этом деле, все было иначе, перед Силицыным был нестандартный тип преступника – не маргинал, не бандит, не белый воротничок, а нечто среднее между маньяком и идейным бунтарем. А самая главная нестыковка в этом расследовании была в том, что по всем документам, официально, человек, которого искал Силицын, уже давно умер, но при этом в реальности он продолжал ходить по земле и совершать преступления, словно зомби или живой покойник. Если Силицыну удастся поймать его, то все равно его ждем множество длительных разборок с больницей и моргом по поводу того как так получилось, и кто в этом виноват или не виноват. Хотя, скорее всего, – думал он, – Это дело замнут, и получится как обычно, что никто не виноват.

Силицын вышел из здания центральной больницы города Г., и, пройдя несколько десятков метров по улице, остановился у железной будки-киоска, где продавали шаурму. Эта дешевая и сытная еда была весьма популярна у местных жителей. В народе даже часто шутили о том, что ради экономии средств, владельцы подобных заведений используют в качестве одного из основных ингредиентов для такой еды – мясо бродячих собак, кошек и прочей бесплатной городской живности. Силицын не ел со вчерашнего дня, поэтому даже несмотря на мерзкий запах, шедший из трубы над крышей киоска, идея поесть в этом месте показалась ему не такой уж безумной. К тому же и бродячих собак поблизости не было видно. Сквозь пыльное оконное стекло киоска Силицын видел внутри полусонного продавца, стоящего за прилавком, который голыми руками перемешивал вчерашние остатки нарезанных овощей и снова выставлял их на витрину, а также сидящего на стуле одинокого клиента, с банкой пива в руках. «Нет, не стоит сюда заходить, – решил Силицын, – Не хватало мне еще отравиться и слечь. Потом вообще отсюда не выберешься. И как только местные это едят? Ума не приложу? Лучше дойду до отделения полиции, а там посмотрим».

Силицын находился в городе Г. всего один день, но ему уже казалось, что он живет здесь всю свою жизнь. Даже местная депрессия какая-то стала накатывать. Приехав сюда рано утром, он успел обойти почти все, что могло представлять в этом городе хоть какой-то интерес. Как и во многих населенных пунктах схожего размера, через местный центр пролегала одна более-менее ухоженная, парадная улица, упирающаяся в прямоугольную, закатанную в асфальт центральную площадь со статуей вождя, который своей рукой указывал куда-то вдаль. На этой площади размещалось здание администрации, а напротив нее стояла церковь. На этом цивилизация в таких местах обычно заканчивалась, и начиналось какое-то безумное нагромождение хаотично настроенных домов, кривых улиц и бесконечной грязи. Были у этого городка, конечно же, и свои плюсы, все нужное для жизни находилось рядом, поэтому дорога от больницы до отделения полиции заняла у Силицына от силы десять минут неспешным шагом. Он еще не знал, где сегодня будет ночевать, но это было для него не так важно. Расследование сдвинулось с мертвой точки и теперь, несмотря на все эти бытовые неудобства, Силицыну требовалось пробыть в городе Г. еще некоторое время, как минимум несколько дней, пока не обнаружатся какие-либо другие следы угнанной машины и ее водителя. То, что его найдут Силицын уже не сомневался, слишком заметным человек становится в том месте, где очень мало людей.

У Силицына почти закончились личные деньги, а обещанный генералом Бобровым перевод командировочных средств он так и не получил. Силицын уже даже начал подумывать о том, что при таком раскладе, сегодня ему придется переночевать в комнате дежурного в местном отделе полиции, поэтому остаток этого дня он провел у телефона, названивая в бухгалтерию своего следственного отдела, для того чтобы выбить себе хоть какие-то деньги. Ближе к 8 часам вечера на телефон Силицына наконец пришла заветная смс о переводе денежных средств. Он уже собирался уходить из отдела, чтобы пойти ночевать в гостиницу, когда на выходе его остановил дежурный офицер. «Нашли вашу машину» – гордо сообщил он, словно сам лично принимал участие в поисках и протянул Силицыну лист бумаги с каким-то текстом. Схватив эту бумагу из рук дежурного, Силицын с жадностью принялся изучать полученный текст. Как оказалось, это была телеграмма из соседнего города К.

«Сегодня в 19.20 сотрудником дорожной полиции И. был остановлен и доставлен на штрафстоянку автомобиль марки ……с г/н №, схожий по описанию с разыскиваемым. Водитель также задержан. Документов на автомобиль и удостоверяющих личность при себе не имеет, ведется установление личности водителя».

«Бинго – радостно подумал Силицын. Бля. Неужели он вот так тупо спалился? Просто ездил по городу в открытую? Странный финал для человека, который умудрился проделать столь долгий путь и при этом оставался непойманным. Что же тем интереснее будет пообщаться с данным персонажем».

Теперь вместо сна в гостинице и полноценного отдыха Силицыну предстояло как можно быстрее проделать путь до соседнего города К., чтобы, наконец, встретиться с тем самым, неуловимым до сих пор, преступником.

Глава 18 Ревность

15 Октября Суббота

Вот уже второй раз за этот, кажущийся бесконечным вечер, Ханжин остался один в пустой квартире. Его жена Оксана снова ушла из дома, только теперь не в неизвестном направлении, а на встречу со своим старым знакомым, который внезапно объявился в городе. Со слов Оксаны, ее и этого знакомого когда-то давно связывали отношения, что непроизвольно переводило их встречу в разряд свидания. Ханжин до последнего мгновения надеялся, что Оксана не решится на это. Он думал, что жена просто пугает его и в самый последний момент она резко передумает и останется. Но все вышло иначе, Оксана ушла так легко и свободно, словно ее вообще никогда не связывали какие-либо семейные отношения. Так что теперь, Ханжин сидел за кухонным столом и мысленно ругал себя за собственное малодушие, говоря себе: «Бляяя, какой же ты дебил. Надо было ей «леща» дать. Не сильно, а так «слегонца», и затем не выпускать никуда, просто запереть в комнате на ключ и все». К сожалению, теперь уже ничего нельзя было изменить. В отчаянии Ханжин положил свою голову на стол и так сидел еще некоторое время, затем, словно спохватившись, поднялся на ноги, достал из-за холодильника, спрятанную там от жены чекушку водки, и, открыв ее, сделал несколько больших глотков прямо из горла. Он надеялся на то, что алкоголь хоть немного поможет ему успокоиться и обдумать происходящее. А задуматься нужно было о многом, ведь, Ханжин еще сам до конца не понимал, как так получилось, что он вот так трусливо позволил своей жене пойти на встречу к ее знакомому. Ханжину даже не хотелось об этом думать, но своим умом он прекрасно понимал, что Оксана, скорее всего, переспит с этим богатым выскочкой из большого города. Поначалу Ханжина трясло только от одной этой мысли, но затем, после некоторых размышлений, такой вариант развития событий показался ему намного лучше, чем тот, другой, при котором его жена выбрала бы себе в любовники кого-то из местных жителей города – соседей, сослуживцев с работы или общих знакомых. Это была неизбежная месть Ханжину за все его проступки и прегрешения в прошлом. То, что, рано или поздно этот день придет, он знал, но не думал, что это будет так унизительно.

Думал Ханжин также и о том, почему же в последнее время все стало так сложно в их с Оксаной отношениях. Причиной тому была довольно распространенная проблема, которая часто разрушает немало семей. В последнее время Ханжин почти перестал спать со своей женой. Этот процесс в их семейной жизни теперь случался лишь изредка, когда Ханжин чуть ли не набрасывался на свою жену и брал ее силой, при этом занимались сексом они всегда в одной позе, не произнося ни слова, и стараясь особо не смотреть друг другу в глаза. За несколько лет брака, особенно в период после рождения дочери, их отношения в этом плане очень сильно угасли и если поначалу они могли целыми днями не вылезать из постели, то теперь лишь изредка занимались тем самым, что раньше так влекло их друг к другу. Ханжин даже стал ловить себя на мысли, что ему проще просто «подрочить», чем тратить целый час на то, чтобы пытаться хоть как-то разнообразить этот унылый процесс старания одного и нежелания другой. Больше всего Ханжина раздражало в этом то, что все его попытки хоть как-то сменить обстановку или что-либо разнообразить в процессе исполнения супружеского долга, его женой категорически отвергались. Казалось, что сам процесс ей опротивел настолько, что теперь она воспринимает все происходящее в постели как мучительную каторгу. Почему так произошло, он не знал и не мог получить от своей жены хоть какой-то внятный ответ, поэтому часто винил во всех этих бедах рождение их ребенка.

Как это часто бывает в таких случаях, любой нормальный мужчина, пытаясь куда-то излить свой избыток плотского желания, начинает активно искать варианты на стороне. Ханжин часто подумывал об этом, но специально никого не искал, в его случае все случилось как-то само собой, без особых усилий. Вот поэтому «грех прелюбодеяния», который в небольшом городе нельзя просто так скрыть или забыть, уже давно висел на Ханжине и теперь с этим ничего нельзя было поделать. В первый раз это случилось почти год назад, на дне рождении одного из знакомых Ханжина, куда он пришел после очередной ссоры со своей женой. Причиной конфликта тогда стали их взаимные материальные претензии друг к другу по поводу трещавшего по швам семейного бюджета. В тот момент в их отношениях все действительно было очень сложно: дочка часто болела, ей постоянно требовались лекарства, процедуры, консультации врачей, а денег на все это не хватало. Когда претензии жены из просто слов превратились в истерики, в один из вечеров Ханжин не выдержал. Он схватил свою куртку, ключи от машины, и быстро покинул их общую квартиру, громко хлопнув дверью. Оказавшись на улице, Ханжин немного остыл и захотел вернуться обратно, но не знал, как помириться со своей женой, кроме того ему было стыдно возвращаться так быстро, словно побитая собака с поджатым хвостом. Мужская гордость говорила Ханжину, что ему нужно выдержать паузу как минимум несколько часов, но для этого требовалось найти место, где можно было бы перекантоваться. Не зная, куда ему податься, Ханжин долго сидел в своей машине. Идти ему было некуда, а ночевать в холодном салоне автомобиля не очень хотелось. Затем Ханжин вдруг вспомнил, что в тот день вроде бы должна быласостояться вечеринка в честь дня рожденья одного из его знакомых. Для того чтобы выяснить так ли это на самом деле, Ханжин позвонил своему «корешу», который тоже собирался идти на эту встречу, тот подтвердил, что все в силе и сообщил ему адрес куда нужно было приехать, но в итоге сам так и не пришел.

Итак, Ханжин, неожиданно для себя, оказался в гостях среди мало знакомых ему людей. Более-менее, из всех присутствующих, он знал только именинника – молодого парня лет 25, который с размахом праздновал свой день рождения в огромном трехэтажном, загородном коттедже, щедро оставленном ему в пользование от родителей, уехавших погреть свои старые кости на южных морях. Своему сыну перед отъездом они предложили, казалось бы, выгодный вариант, продать этот коттедж и на вырученные деньги купить несколько квартир для сдачи в аренду. Схема вроде бы отличная, вот только, к сожалению, в городе К. покупателей с такими деньгами уже давно не осталось, а продавать такой дорогой дом за бесценок никто не собирался. В итоге огромный коттедж из хорошего подарка превратился в тяжелое бремя, которое нужно было кому-то нести. Содержание такого жилья, особенно зимой, вставало в копеечку. Молодой хозяин коттеджа при этом толком нигде не работал и жил в основном тем, что сдавал его в аренду на различные вечеринки для больших компаний, а сам ютился в маленькой комнате на первом этаже, чтобы поменьше тратиться на отопление.

Чтобы не приходить на чужой праздник с пустыми руками, Ханжин по пути заехал в «алкомаркет», где купил самый дешевый коньяк, рассчитывая немного выпить на вечеринке, а затем быстро уйти спать, но на его беду среди гостей оказалось немало молодых, интересных женщин. Волей случая, Ханжин почти сразу же оказался рядом с одной из них – стройной, худощавой девушкой с белоснежной кожей и черными волосами. Он предложил ей виски, она не отказалась, и они, словно поймав общую волну, сразу же разговорились. Девушка представилась ему как Ника и как бы невзначай сообщила о том, что буквально накануне рассталась со своим парнем, поэтому сейчас ей очень грустно, а затем стала активно налегать на спиртное. Ханжин понял намек и не на шаг не отставал от нее. Примерно через час, после нескольких «медляков», а также чередований дешевого вина и виски с колой, новая знакомая по имени Ника, уже почти без сознания, висела у Ханжина на шее. Она была очень сильно пьяна и плохо контролировала свои действия, поэтому Ханжин, решив, что это его шанс на легкий секс, начал действовать. Недолго думая, он потащил свою нетрезвую спутницу наверх, в специальную комнату для уединений на втором этаже коттеджа. В отличие от своей новой знакомой, сам Ханжин выпил совсем немного, только для храбрости, поэтому в тот момент алкоголь едва начал действовать, давая ему неистовую энергию и желание. Когда Ханжин и его новая знакомая по имени Ника оказались одни в комнате, он сразу же повалил ее на кровать, срывая с нее одежду, и брал жестко, без прелюдии, вкладывая в свои движения всю силу, словно это был последний раз в его жизни. Такой подход немного протрезвил и Нику. Она стала просить Ханжина менять позы, кричать и извиваться под ним, что еще сильнее распаляло его. Наконец, отдав все, что можно Ханжин без сил рухнул на кровать рядом с Никой. А через некоторое время, немного отдохнув, они снова продолжили свои утехи, и так продолжалось до самого утра.

Почти целую неделю после той случайной встречи, Ханжин получал от Ники, двусмысленные сообщения о том, что она была бы совсем не против, еще раз встретиться, чтобы «позаниматься» вечером. Догадаться чем она хотела бы позаниматься, было совсем нетрудно. Поняв, что теперь эта девушка без комплексов от него так просто не отстанет, Ханжин согласился на встречу с ней, намереваясь просто поговорить, но сам не успел заметить, как снова оказался без трусов в ее постели. И опять все повторилось: ночь феерий, чередований грубости и нежности, безумный марафон плотского желания до полного изнеможения собственного тела. После этой встречи, Ханжин сдался и перестал сопротивляться своим желаниям. Он и теперь уже его любовница Ника стали встречаться регулярно, по нескольку раз в неделю, и никто из них не хотел, да и не особо пытался это остановить. Вечера и ночи, проводимые с Никой, стали отдушиной Ханжина от скучной семейной жизни. Она удовлетворяла его и себя, ничего не прося за это взамен, видимо большего ей и не нужно было, а в сексе позволяла Ханжину невиданную до этого свободу – любую позу, c любым окончанием. Все это конечно же очень нравилось Ханжину, но он знал, что независимо от того будет ли их роман продолжаться дальше или нет, рано или поздно все непременно раскроется. Такова неизбежность жизни в маленьком городе. В условиях ограниченности информации и постоянного нахождения в кругу одних и тех же людей, мозг человека испытывает острую потребность в новых впечатлениях. Это меняет поведение людей и чаще всего не в самую лучшую сторону. Они непроизвольно начинают следить друг за другом, замечать ранее невидимые детали, лезть в чужие отношения, с удовольствием смакуя подробности различных ссор и семейных дрязг, а некоторые доходят даже до того, что начинают распускать и вовсе несуществующие слухи и небылицы.

Вскоре, произошло то самое, чего так боялся Ханжин, кто-то через кого-то все же сообщил о его измене Оксане. Вы спросите: «Как Ханжин понял, что его жена обо всем узнала?». Да просто в один из дней пришел домой и почувствовал это. Несмотря на то, что внешне в поведении Оксаны все осталось по-прежнему, что-то изменилось в ее взгляде и в выражении лица. Изменилось настолько, что теперь, Ханжин стал бояться смотреть ей прямо в глаза. Он понял, что Оксана все узнала и для того, чтобы попробовать хоть как-то оправдаться, той же ночь в супружеской постели попытался взять ее силой, но ничего не вышло. Оксана сжала свои ноги и отвернулась, а Ханжин сделал вид, что ничего не случилось и в ту ночь больше ничего не пытался предпринять. После этого дня в отношениях Ханжина и его жены Оксаны начался кромешный ад. Зная характер жены и ее острый ум, Ханжин каждый день стал ожидать от нее мести – какого-либо сообщения, намека или слуха по городу, о том, с кем же она переспала в ответ. Дикое смешение азиатской и европейской крови в характере Оксаны располагало к тому, что месть будет по-настоящему изощренной и хитрой. То, что это будет так, Ханжин даже не сомневался. Вопрос был лишь в том, где и когда это случится. Хуже всего, конечно, если это произойдет с кем-то из круга общих знакомых. Для своих подозрений Ханжин даже выбрал себе несколько кандидатов. Особенно его доставал рослый, плечистый сосед, живущий соседнем подъезде их пятиэтажки, который каждый раз здоровался с Ханжиным со странной ухмылкой на лице, как бы насмехаясь над ним, мысленно говоря: «Да, я уже «трахал» твою жену и не один раз». Но теперь, как оказалось, все это были всего лишь домыслы, в реальности же случилось другое – Ханжин можно сказать, что сам разрешил своей жене изменить ему. Станет ли после этого в их отношениях лучше, он не знал, да и не хотел загадывать. Он устал от своих мрачных мыслей, и решил отправиться спать.

Ханжин перешел из кухни в комнату, где лег не раздеваясь на кровать и долго пытался уснуть, но у него ничего не получалось. Так всю ночь он и пролежал с открытыми глазами, ожидая услышать звуки открытия входной двери и шаги своей жены. Как себя вести при ее появлении Ханжин не знал. В душе он страстно желал убить и свою жену и того другого, незнакомого человека, который появился из ниоткуда и влез в их семейную жизнь, окончательно превратив ее в полный кошмар. «Что же теперь с нами будет дальше? – тревожно думал Ханжин, – Вдруг Оксана захочет забрать нашу дочь и уехать вместе с ним? А я останусь здесь и буду всю жизнь платить алименты непонятно кому. Нет, нельзя допустить этого. Нужно сделать так, чтобы этот богатый уебок навсегда исчез из нашей жизни».

Ранним утром, когда Оксана, наконец, вернулась домой, Ханжин тихо встал с кровати, и начал собираться, делая вид, что спешит на работу. Оксана тихо вошла в комнату, где находился Ханжин, и, проходя мимо него, как бы невзначай упомянула адрес: «Проспект жизни, 18, квартира 47», а затем зашла в соседнюю детскую комнату, где спала их дочка, и закрыла за собой дверь.

«Зачем она сказала мне этот адрес? – услышав ее слова, удивленно подумал Ханжин, – Неужели она хочет, чтобы я отомстил за нее и тем самым реабилитировался в ее глазах? Что же пусть будет так, – решился он, – Видимо другого варианта здесь быть не может. Нужно спешить, пока богатый упырь еще не уехал из города».

Ханжин покинул квартиру почти бегом. Выйдя во двор дома, он быстро сел в свою машину и сразу же принялся звонить одному своему старому «корешу», имевшему определенный опыт и «положение на районе». Когда-то давно, еще по малолетке, этот «кореш» убил таксиста, и, отсидев свое, перешел на менее тяжелые статьи по уголовке. В последнее время он занимался выбиванием долгов из торговцев на рынки и местных алкашей. Не то чтобы этот знакомый был прямо гангстер, но никого другого с опытом в подобных делах Ханжин не знал. Когда в трубке телефона прозвучал грубый, хриплый голос этого «кореша» с вопросом: «Аллэ бля, это кто?». Ханжин, не зная, как представиться, начал быстро, вспомнить все те случаи, когда он с этим «корешом» пересекался вместе, чтобы его собеседник, понял, кто ему звонит. Как назло, Ханжину в этот момент ничего не приходило на ум, поэтому он просто сказал:

–Здаров, это я, Леха перекуп, мне срочно помощь твоя нужна. Деньги у меня если что есть.

–Какой еще нахуй Леха? А я понял, с авторынка что ли? Ладно, давай приезжай, только быстро» – сказал Ханжину голос в трубке, и, тот завершив вызов, помчался на встречу.