Читать книгу: «Наёмник храма», страница 2

Диалог 4

– Как Вы себя чувствуете, милсдарь?

– ….

– Перестаньте притворяться мертвым жуком, я знаю, что Вы в сознании! Как Ваша голова? Борг заверил меня, что ударил в полсилы. (Значит, крепыша зовут Борг. Кстати, раз нас раскусили – выдаем на гора порцию страха.)

– Лучше бы он ударил по спине, сударь. Головой я иногда думаю, да и шляпу придется менять.

– Новую шляпу я Вам не обещаю. А старая вон валяется в углу, пригодится Вам вместо подушки, и куртка Ваша тут же, только, уж извините – без лезвий. Да и не о шляпе Вам сейчас следует беспокоиться.

– Извините, сударь, с кем имею честь вести столь куртуазную беседу?

– Меня зовут Гант Воган, я – маг Ордена. А теперь Вы будете отвечать на мои вопросы. Кто Вы, чем занимаетесь, зачем пришли в Зоррент?

– Для меня большая честь, мой господин, получить аудиенцию у мага достославного Ордена! Имя мое – Геп, фамилию родителя своего не знаю, так как рано остался сиротой. На жизнь зарабатываю самым заурядным способом: охраняю и защищаю человека, готового платить мне за это скромную, но достойную плату. А пришел я в ваш гостеприимный город как раз таки в поисках такого человека.

– Что ж, примерно такого ответа я и ожидал. Судя по твоему облачению и амуниции – последние месяцы были для тебя не самыми удачными, Геп?

– Вы правы, сэр. Мой последний наниматель отправил меня с поручением, за время моего недолгого отсутствия успел получить пять ножевых ранений и умер, оставив меня без работы и без рекомендаций. А без хорошей рекомендации трудно найти приличную работу, вот я и перебиваюсь случайными заработками.

– Где ты научился бегать по стенам, Геп?

– Помилуйте, сударь, от страха люди и не на такое способны! (Не забывать чувствовать страх!) Одна моя знакомая, милое миниатюрное создание, пока муж поднимался в спальню на второй этаж, умудрилась засунуть пьяного здоровенного любовника в комод и раскинуться на кровати в безмятежном сне.

– Язык у тебя подвязан хорошо, Геп. Но меня что-то в тебе настораживает. Для охранника средней руки ты слишком хорошо знаешь свое ремесло и, мне кажется, слишком хорошо образован.

– Грамоте меня обучал один добрый монах, а про ремесло – мне стыдно, что я не смог увернуться от простой дубины. Позвольте узнать, мой господин, в чем причина столь пристального внимания Ордена к моей скромной персоне, и чем я прогневал могущественный союз благородных рыцарей?

– Ты хорошо скрываешь свой страх, Геп. А то, что ты боишься – я знаю. И это в какой-то мере говорит о твоей правдивости. Да и ложь я бы почувствовал. Где и когда был убит твой последний хозяин, и как его звали?

– Это произошло с полгода назад в Лонгве, а звали моего хозяина Волинг, был он купцом 2-ой гильдии. В Лонгве его хорошо знали многие, а его слуги подтвердят мой рассказ.

– И долго ты служил у этого купца, Геп?

– Почти год, сударь.

– А до этого?

– Сопровождал обозы, что переходят через Древние горы. (Мудрые наставники учили меня избегать откровенной лжи, на полуправде и недоговоренностях поймать трудно.)

– Нам потребуется время, чтобы проверить твою историю. Пока же тебе придется побыть у нас в… гостях. Когда выяснится, что ты тот, за кого себя выдаешь, мы отпустим тебя и выплатим э… гонорар за испытанные неудобства. Я доложу Магистру Ордена о твоем деле.

– Вы хоть развяжите меня, мой господин?

– Я оставлю свечу в углу на камнях. Твоих талантов должно хватить, чтобы перекатиться и пережечь веревки до того, как свеча догорит.

Монолог 6

Ну, что. Перспективы у меня незавидные. Торчать в этом каземате месяца два-три. Да и нет гарантий, что они вообще собираются меня выпускать, даже если у них исчезнут сомнения по поводу моей личности. А если Магистр захочет, чтобы меня допросили с пристрастием? А оно мне надо? Кто мной интересуется уже понятно до слез. Дело мое не ждет. Да и вольнолюбивая натура странника громко протестует против такого расклада. Короче, надо отсюда выбираться. Распутываем веревки. А да, не забыть их пережечь, пока горит свеча. Зачем нам лишние подозрения. Так, теперь посмотрим, точнее, ощупаем дверь. Дверь серьезная, внизу маленький лючок, как раз для миски с едой. А замочной скважины с внутренней стороны двери нет. Молодцы, Рыцари! Скважина только снаружи, ручки изнутри тоже нет. И это правильно. А то начну сейчас за ручку дергать и кричать: «Отпустите меня, ради бога, люди добрые!» Ладно, шутки в сторону. Щель между дверью и коробкой есть, небольшая, но есть. Эх, как бы сейчас мне лезвия мои пригодились! Ну, ничего, у меня еще один инструментик имеется. Цепочка, на коей крестик висит. Не стали слуги рыцарские цепочку с единоверца срывать. Грешно это было бы с их стороны! Да и цепочка-то даже не серебряная, обычное железо. На вид. Только вот звенья, если присмотреться, не круглые, а прямоугольные. Еще одно изделие моего друга-гнома. Цепочка, она же гибкая пилка по металлу. Слабо, господа Рыцари? Расцепляю замочек цепочки, кладу крестик в карман. Перекидываю один кончик цепочки за язычок замка. Теперь надо чем-то подцепить тот кончик и притянуть сюда, вовнутрь. Ага, соломиной с пола. Есть, оба конца цепочки у меня в руках. Ну, поехали! Пилите, Геп, пилите!..

Вжик! Цепочка провалилась вниз. Все! Часа два промучился. Не язычок у этого замка, а язычище! Вешаю мою волшебно-восхитительную цепочку на шею. Одеваюсь, куртка, шляпа. Меча с ножнами нет, ясный пень. Значит, дальше будем бороться за свободу практически голыми руками. Стоп! А что с бечевками? Щупаю голенище, вот она бечевочка. Ну, хоть так. Пора! Сейчас по идее – раннее утро. Самое сонное для охраны время, то есть самое время сматываться для меня. Подсовываю пальцы под дверь, тяну ее вверх, чтобы меньше скрипела, и медленно открываю. В коридоре почти также темно, как в камере: слева – тупик, справа в конце слабый свет. Пошли! Бесшумно доходим до угла и осторожно выглядываем: за углом помещение для охраны. Стол, лавки по двум его сторонам, два факела на стенах. За столом четыре охранника дремлют, уронив головы на руки. Нехорошо, служивые! Один хотя бы должен бдительностью радеть! Что тут еще? Справа – лестница наверх. По ней меня, надо понимать, и спускали. Слева – еще лестница, и тоже наверх. Прямо как в древней сказке из прежнего мира: налево пойдешь, направо или прямо – все равно козленочком станешь! Наши действия? Пойду-ка я по той, что слева. Ибо та, что справа ведет к выходу, а там еще может быть охрана и может даже бодрствующая. На цыпочках проскальзываю освещенный угол и наверх, наверх! Хорошо, ступени тут каменные, а сапоги у меня мягкие – никто даже не всхрапнул.

Лестница винтовая, ни дверей, ни окошек. Один этаж, второй, третий. Да это же башня! А вот и дверь, не заперта. Приоткрываю, выглядываю: смотровая площадка под конусной крышей. Слава богу, ночью господа Рыцари часового на башню не поставили. И то правильно, свалится еще спросонья. А на свободе уже рассветает. Розовая полоска света окаймляет еще темные холмы на востоке. Надо торопиться! Внизу внутренний двор, отгороженный от переулка довольно высокой стеной. За стеной стоит сосна. Люблю я сосны; и запах приятный, и пользы при моей профессии куча: хочешь – слазь, хочешь – залазь. Если умеешь. До сосны футов двадцать. Отлично! Снимаю сапог, достаю из-под отворота голенища чудо-бечевку. Раскручиваю конец бечевки над головой, и… оп! Недолет! Узковата площадка. Подтаскиваю бечевку назад. Ах ты, господи! Крючок зацепился за камень с внешней стороны стены. Проверяю: зацепился надежно. Ну что ж, значит, съедем для начала на стену. Обматываю другой конец бечевы за столб крыши, завязываю специальным узлом: он от сильного натяжения не развяжется, а раз десять несильно подергаешь – распустится как миленький. Надеваем перчатки и поехали! Подъезжаю к стене, запрыгиваю на нее верхом, подергиваю бечеву. Ну, давай же, милая, давай, развязывайся! Есть! Наматываю бечевку на руку, крючок перецепляю с внешней стороны стены на внутреннюю, спускаюсь по стене, сдергиваю бечевку и все: упражнение выполнено! До новых, надеюсь, нескорых встреч, господа Рыцари!

Теперь любой на моем месте постарался бы по быстрому убраться из города. А поручение Настоятеля кто будет выполнять? Лорд-наместник? Нет! Поэтому, придется поступить наоборот: добраться, наконец, до моей любимой соборной площади и забраться на колокольню. От звонаря, небось, легче будет прятаться, чем от Рыцарей с их наемниками.

Вон она, колокольня собора. Захожу с тыльной стороны, осматриваюсь – никого, забрасываю крючок на крышу соборной пристройки, дергаю: зацепился, можно лезть…

В три приема забрался я на колокольню, тут и ниши, и проемы, и балки перекрытия под куполом – есть, где скрытно уединиться одинокому верхолазу. Какой отсюда роскошный обзор будет, когда совсем расцветет! А пока можно немного вздремнуть…

Монолог 6. Продолжение

Чу! Слышу, как кто-то шаркает на колокольню. Вот он, звонарь. Да, нелегко дедуле сюда взбираться, но такая у него служба: неопасна, но трудна. Молодец! Четко, по-военному отзвонил к заутрени и зашаркал вниз. А внизу город уже расшевелился, торговцы с тележками покрикивают, служанки из задних дверей помои в сточные канавы выплескивают, а нечастые еще прохожие их за это обругивают. Стоп! Что-то меня на лирику потянуло, а не до нее нам сейчас: думу надо думать прямо на голодный желудок. Что надо делать, чтобы самому ничего не делать? Это первый вопрос при вступлении в гильдию лентяев. Правильный ответ: найти кого-то, кто за меня все сделает. А кого мы имеем в этом суетном (для меня, по крайней мере) городе? За вчерашний, он же первый день пребывания в Зорренте (кстати, согласитесь, очень насыщенный событиями день: одних схваток учебно-боевых две с общим счетом 1: 1 в мою пользу) я частично проникся доверием к моему загадочному союзнику монаху и полностью проникся симпатией к Юне, которая оказалась Рысью и дала понять, чтобы я держался от нее подальше. Большинством голосов выбираем монаха. Что должен делать добросовестный союзник при пропаже своего соратника? Как минимум он должен начать его разыскивать. А для этого передвигаться по городу. Вот отсюда с высоты колокольного звона я и буду его высматривать, а заодно и наблюдать за поисковыми действиями Рыцарей, если они уже меня хватились. По логике еще не должны. Утреннюю плошку с едой добрый служивый самаритянин может мне уже и поставил, но удивятся они, что она не тронута где-нибудь к вечеру (вряд ли у них в «гостинице» трехразовое питание). Вот только дверь! Я то ее прикрыл плотно, но при открывании нижнего лючка она может и приоткрыться. Так что сейчас у них там может происходить самая веселая паника: куда делся, чем перепилил замок, кто обыскивал, кто проспал? Короче, не завидую я ребятам – останутся они сегодня без сладкого, а также соленого и кислого.

Народу на улицах становится все больше, но моего таинственного монаха пока нигде не видно. Продолжаю круговое наблюдение, благо основные улицы сходятся к соборной площади радиально, обеспечивая прекрасный обзор.

Ну а пока, дорогие мои воображаемые слушатели, пора вам рассказать, что за дело мне поручено. История не короткая, так что отхлебните, у кого, что есть на столе и внимайте.

Монолог 7. Переход

Начну издалека. Семь веков назад произошел Переход. Как нам объясняли в «Зверинце», наша планета одновременно существует в разных мирах или, наоборот: на планете существуют разные миры. Ситуация сугубо философская, то есть непонятная. Сколько их, одновременных – неизвестно. Но минимум два (или две). Этот мир и тот, откуда перешли наши предки. Существуют они как бы со сдвигом во времени и пространстве. Поэтому друг о друге не подозревают. Хотя теперь уже подозревают. Возможно, случайные мелкомасштабные переходы случались и раньше. Ведь о древних народах (гномах, эльфах, троллях и т.д.) в том мире бытовали легенды и сказки. Но в них мало кто верил. А зря.

Что произошло семь столетий назад, никто толком не знает. Вроде бы в том мире люди напридумывали таких сложных и опасных машин, что в один прекрасный (или ужасный) день произошел какой-то сбой, авария или взрыв. В общем, какое-то широкомасштабное и резкое изменение. В результате часть людей и животных того мира переместились из своего мироздания в это. Причем планета осталась та же – Земля-матушка, и Солнце и Луна – те же. А вот коренное население – совсем другое, как раз как в тех сказках, что оказались не сказками, а другой реальностью, жутковатой для невольных переселенцев. Гномы, эльфы еще ладно. Все-таки, пусть другая, но цивилизация, язык, культура, ремесла. Но есть еще всякие-разные ведьмы, кикиморы, лешие, кентавры, джинны, циклопы, грифоны и даже, говорят, драконы. Первому поколению переселенцев пришлось хлебнуть лиха по самые эти, в общем, вам по пояс будет. Переместились как бы представители всех основных рас и народов, мужчины, женщины, дети, старики. Отбирал ли их кто для перехода и, если да, то по какому принципу и почему именно этих людей – непонятно. Среди переселенцев оказалось изрядно далеко не лучших представителей соответствующих народностей и классов общества. Так в чем еще веселуха: все, что было сделано машинами или из неприродных материалов границу двух миров за редким исключением не прошло. Из одежды на переселенцах по неволе осталось только то, что было сшито или связано руками из шерсти, льна, хлопка, мехов. А так как руками в том мире, судя по всему, мало что делали, то сюда большинство попало практически голышом.

В идеале в момент перехода надо было быть завернутым в шкуру, скажем медведя и держать в руке хороший слиток золота. Так кто ж знал! Драгоценности и самоцветы, у кого с собой оказались, «таможню» прошли. А больше – ничего! Представляете, бац! – и ты теряешь все, что нажито непосильным трудом, а сам оказываешься голым с кольцом на пальце в дремучем лесу, а перед тобой стоит натуральный свирепый гном, размахивает неслабым топором и орет что-то непонятное, но явно воинственное?! А почему воинственное? А потому что в этом мире у древних народов тоже были сказки, но уже про людей, причем довольно страшненькие. Так что отношения переселенцев с древними на первых порах складывались ох как нелегко!

Люди, попавшие сюда, говорили на разных языках, а древние расы говорили и говорят на одном – всеобщем древнем. И люди постепенно перешли на всеобщий, теперь редко кто помнит что-то из языков прежнего мира. Письменность тоже местную освоили (оттуда лишь у немногих остались с собой какие-то заметки, сделанные карандашом или чернилами). С веками много чему у местных научились, кое-какие свои ремесла вспомнили, и полезные в хозяйстве механизмы здесь дотоле неведомые смастерили. Церковь Единого, правда, за учеными мужами, что пытаются всякие умные приспособы ваять, пристально следит. Ибо кто его знает, что за машины привели к столь драматическому катаклизму в прежнем мире!

Некоторые животные и птицы из того мира тоже сюда попали, только почему-то не в те места, где раньше обитали. Пришлось им менять свои повадки под новую среду, страусы, например, отрастили себе оперение на ногах и стали на мелких животных охотиться, а в том мире, сказывают, совсем безобидная птица была. Пумы у нас появились, но им то приспосабливаться особо не пришлось – они и так были, судя по моему приятелю, серьезными бойцами за выживание.

Географически переселенцы попали примерно в те же места, где они жили в прежнем мире. Светлокожие попали сюда, в Вестландию; в прежнем мире этот континент называли Европой. Желтокожие – в Истландию (Азия). А темнокожие – в Атлас, это южное побережье Среднего моря, а еще южнее там жизни нет – Великая пустыня. В том мире еще были обширные земли далеко на западе, но есть ли они здесь, мы не знаем. Из тех, кто туда поплыли на удачу, никто обратно не вернулся.

С религией получилось довольно интересно. У древних рас религии как таковой не было, уважали они, конечно, высшие силы, но святилищ им не строили, жертв не приносили, жрецов не выбирали; считали, что живут с высшими силами в единении и согласии: веди себя по древним законам своего племени – и высшие силы будут тобой довольны. Нарушил – получи наказание, распишись. Хотя может и обойтись, у высших сил своих забот хватает, высших. Природа, короче, сама рассудит. А люди принесли с собой не одну, а несколько религий, между собой, как правило, не терпимых. В Вестландию – веру в бога Единого, в Истландию – несколько разных, одна другой замороченнее, в Атлас – веру Пророка; да еще внутри каждой имелись свои разногласия. Древним расам поначалу шибко понравилась сама идея, что можно выбрать себе высшую силу и конкретно ей поклонятся, а она за это будет тебя плотно опекать, а после смерти еще и хорошее место для духа твоего подыщет.

Стали они, в основном гномы и эльфы, вникать в пришлые религии. Они то в своем мире везде живут, могли сравнивать. Вникали, вникали, сравнивали, сравнивали, лет сто у них на это ушло. А куда им было торопиться – эльфы вон до трехсот лет по нашим меркам легко дотягивают и больше могут, да устают, говорят, от жизни; у гномов тоже – в пятьдесят лет отроду ты еще право голоса на Совете не имеешь, а лишь с 77, то бишь с совершеннолетия.

Кое-кто из древних за это время, подумав не торопясь сломя голову, принял одну из религий. Но очень немногие. Потому как древним трудно оказалось выбрать, какая религия правильная, а какая – великое заблуждение есть. Адепты каждой стучали себя в грудь, что именно их религия единственно правильная, потому что верная. Немногочисленными новообращенными оказались в основном гномы, существа импульсивные, под хороший жбан пива способные на резкие поступки, о которых по прошествии времени могут и сожалеть. И начались между ними распри: атласские гномы своих северных соплеменников стали обзывать неверными собаками, а те атлассцев – неумытыми сарацинами, хотя что это за сарацины такие были, сами не знали. В конце концов, на Советах племен и те и другие получили всеобщее неодобрение и запрещение вносить религиозные распри в стройные гномьи ряды. Надо сказать, что и священнослужители пришлых религий тоже оказались в смятении: а благое ли дело обращать к своему божеству столь странных существ? У жрецов Пророка совсем тяжелый случай приключился: джиннам шибко понравилась их религия, и потребовали джинны быстренько их обратить в эту веру. А по той вере – джинны суть порождение темных сил! Что прикажете делать сынам Пророка? Пораскинули сыны, чем было и додумались таки до мудрого решения: верьте, мол, господа джинны, на здоровье в нашего дорогого и любимого, мы тут запросик Ему послали, как ответик придет, что с вами делать, так и примем вас непременно. Вот уж лет шестьсот пятьдесят ждут бедные джинны высочайшего решения по их насущному вопросу.

Со временем в церкви Единого произошло размежевание: часть духовников ратуют за то, что Единый из того грешного мира сюда перебросил избранных (хотя народишко всякий-разный сюда попал). И благодарить надо Единого, и жить, как живем, заповеди его исполняя. Эту линию проводит Храм и Монастырь его.

Другая часть божьих слуг считает, что надо искать путь назад в тот мир, к истокам нашей религии и культуры. Эту позицию занимают Рыцари, поэтому все странные вещи, которые непонятно как из того мира сюда все же попали, Рыцари собирают, изучают и настоятельно рекомендуют всем «потусторонние» артефакты сдавать им на благое дело поиска пути назад. Вот я свою бечевку и храню в тайне. Рыцари ее пощупают – пощупают, да на гвоздь и повесят, а меня она, сами видите, сильно выручает.

Ну, вот. Про Переход я вам рассказал, а монаха моего союзного пока не видно. Расскажу теперь про дело мое секретное и, судя по началу, рискованное.

После безвременной кончины последнего моего работодателя, решил я было уже обратно в Древние горы податься, наняться в охрану обозов, что спускаются к Среднему морю. Да не получилось. Гонец от Настоятеля Храма меня нашел; приглашает, мол, тебя Настоятель на беседу. Человек я свободный, живу сам по себе, но уважение к Храму нам в Монастыре привили основательно. И отказывать Настоятелю мне и в голову не пришло.

За месяц без малого добрался с попутными обозами до северных предгорий Тирольских гор, где находится город Лемберг. Там то и стоит на самом высоком холме собственно Храм в архитектурном смысле: огромный собор-крепость, потрясающий своим величием и строгостью форм. Принял меня Отец Настоятель по-доброму, про жизнь мою кочевую расспросил, а потом завел разговор про Переход.