Читать книгу: «Служба по контракту. ГСВГ – Потсдам», страница 2
Приступаю к службе
Утром после завтрака я, бодрый, сытый и гладко выбритый, шел на службу. Погода стояла прекрасная, воздух чистый и свежий, середина июня. Впервые, в новенькой повседневной форме, под скрипящие звуки сапог и портупеи. На мой взгляд, да и не только на мой, как оказалось, впоследствии, действительно, не хуже средневекового принца. Жаль только погоны без единого просвета* и фуражка без желтого шнурка*.
Все случайно идущие на встречу солдаты и сержанты активно мне козыряли. Эта ситуация в душе смущала и смешила одновременно, настолько это было непривычно. Не один подвох пришлось бы пережить, узнай они мой настоящий срок службы. На территории гарнизона, никто тем временем на нового прапора совершенно не обращал внимания. Скорее всего, наверное, потому, что три части находилось за одной загородкой. Можно было только вблизи различить, что околыш фуражки и петлицы хоть и черные, но они бархатные.* Ну, плюс еще эмблемы. А с учетом того, что народ беспрерывно тасуется, то и тем более, можно и месяц бродить по военному городку и никто тебя не спросит, кто ты такой.
Но в настоящее время я шел в ПМП, туда где меня уже успели не только зафиксировать, но некоторые даже удивиться. Туда, где мне предстояло прожить, прослужить, провести одни из лучших, почти трех лет жизни. Захожу, на территории порядок. Поднимаюсь на крыльцо,
навстречу выскакивает мужчина, уже не солдатского возраста, в халате и с повязкой дежурного.
– Товарищ прапорщик! Дежурный по медпункту старшина Макаров! -бодро, с залихватской выправкой, рапортует он.
– Здравствуй, Макаров. Будем знакомы, Влад.
– Николай, – спокойно, но с признаками официальности, ответил он.
– Коля, давай на будущее без всяких формальностей, я не в таких высоких званиях и не настолько старый, чтобы мне выкали ровесники и старшие по возрасту. И передай пожалуйста это пожелание остальным прапорщикам и сверхсрочнослужащим.
– Хорошо, согласен, – оживился Макаров. Я интуитивно почувствовал, что передо мною мужик порядочный, армейская косточка, и не ошибся. Был он ниже меня ростом сантиметров на пять. Худощавый, жилистый и подтянутый. Лицо украшали чапаевские усы.
– Коля, а начальник где?
– Вот, вот должен подойти.
– Ну, тогда познакомь меня пока с коллективом медслужбы и с медпунктом.
– Пошли, вот они, красавцы, все перед тобой. В коридоре, на стульях, перед кабинетом начмеда сидело человек пять- шесть сержантов, старшин и прапорщиков. В основном, срочной службы, но были и сверхсрочники.
– Я прапорщик Озерянин, имя Владимир, между своими можно Влад. Прибыл к вам, с Крампницкого медсанбата на должность фельдшера медпункта.
Присутствовавшие смотрели на меня кто как. Кто-то с неподдельным интересом, что, мол за гусь. Некоторые с полнейшим безразличием, удостоив кратчайшего взгляда или вообще не удостоив такого.
– Кутмеров, твой тезка-Володя, санинструктор БУ и АР, первым протянул руку и представился низкорослый крепыш с густой, волнистой шевелюрой и пышными гусарскими усами, со старшинскими погонами.
– Иван, Махлай, – начальник аптеки. Протянул пухленькую кисть, моего роста, но с уже хорошо выраженным брюшком и плутовской ухмылкой на жирной роже, прапорюга.
– Санинструктор седьмой батареи, сержант Добренко, -вытянулся передо мною, длинный, но нескладный, с обильно усеянным угрями лицом в грязно- сером халате, медик.
– Постираешь халат, Добренко, и мне завтра представишь.
– Это не мой халат, товарищ прапорщик!
– Отставить пререкания, товарищ сержант. Чтобы я вас и кого – либо еще последний раз видел в грязном халате или форме, вы меня поняли?
– Так точно, товщ… прапщик, – глотая сопли, прошамкал последние слоги сержант.
Оставалось еще несколько сержантов срочной службы, но до них очередь познакомиться не дошла. Макаров в этот момент начал докладывать прибывшему начмеду. Старлей вырулив из-за угла, сверкнул стеклышками своих очков, и криво ухмыляясь, прокаркал:
– Здорово, куски! Проходите в кабинет.
Я удивился такому обращению, но все остальные приняли это, как должное. Прошли, расселись по, видимо, заранее определенным местам, потому что я, сев поближе к столу начальника, внес небольшую заминку. Но перечить никто не стал.
Совещание проходило по типу маленькой пятиминутки, с докладом меняющегося дежурного о состоянии дел за сутки и с передачей дел новому заступающему. Затем постановка задач каждому присутствовавшему индивидуально. Через минут десять мы с начальником остались наедине. На заданные вопросы я доложил, как устроился.
– Товарищ старший лейтенант, разрешите вопрос немного не по существу?
– Валяй.
– Как это вы сумели построить взаимоотношения с равным по званию начвещем, что он выполняет поставленные вами задачи, чуть ли не под козырек?
– Ха, элементарно. За ним столько грехов по службе, да и в личном, семейном отношении, что он готов мне сам сапоги чистить, лишь бы я молчал. Учись, Влад, у меня, присматривайся, авось, это тебе когда- нибудь пригодится. Ты же, как я понимаю, не собираешься в прапорах засиживаться?
– Вы угадали, Владимир Федорович, мечтаю поступить в медакадемию, но ведь это так не реально.
– А ты, главное, с мечтой не расставайся, и крест на себе не ставь. Служи примерно, веди себя скромно и прилично. Тебе ведь для поступления нужен стаж, три года, вот их и вытерпи, продержись. Я ведь и сам собираюсь поступать на командный факультет. Глядишь, мы еще встретимся, или в академии, или где – нибудь по службе в другом месте. Только ты об этом никому не говори, на хрена нам лишние разговоры. Когда он произносил эти фразы, было заметно, что говорил это ради приличия или с бахвальства, но как оказалось, через приличное количество лет, разговор этот был пророческим. Мало того, я еще способствовал в какой-то мере и ему при поступлению в академию.
– Ну, Озерянин, мы сильно отвлеклись с тобой, это все лирика. Перейдем к суровым будням. Ты обратил внимание на то, что наш медпункт стоит на семи ветрах, проходной двор, а не медицинское заведение. А все из-за отсутствия забора между нами и столовой. Ты мою мысль улавливаешь?
– Так точно, его нужно построить.
– Вот ты его и построишь, это будет твое первое боевое крещение. Я давно жду, когда начальник ПМП этот забор построит, но понял, что не дождусь никогда, поэтому поручаю тебе.
Поможет сержант Пшенов на первых порах, он здесь все и всех знает. До сих пор исполнял обязанности старшины, а теперь будет твоим помощником. Правда, он на тебя обижается, но это делу не помеха. Вы по характеру должны сойтись. И еще раз напоминаю, мне твой подход к работе с личным составом по нраву, продолжай в том же духе. Дери их, как сидоровых коз, чтобы они от тебя шарахались, как черт от ладана. Ты, старшина подразделения, ты, целый прапорщик, и этим все сказано.
По штату в полку было порядка 10—12 должностей санитарных инструкторов батарей. Практически все они были укомплектованы, но должности фельдшеров дивизионов оставались вакантными. На батареях было несколько уже упоминаемых выше сверхсрочников, а в основном, сержанты срочной службы. При этом несколько человек имели фельдшерские дипломы, а остальные или с учебок* или доморощенные. Основная их масса круглые сутки околачивалась в медпункте. Да, своих штатных медпунктовских трое, да, постоянных энурезников* – неограниченное количество, личный состав, в основном, из них и состоял.
Медпункт сам по себе маленький, а народу в нем порой не продохнуть. Вот здесь я быстренько пробегусь по расположению ПМП, чтобы в дальнейшем к этому вопросу не возвращаться каждый раз. И так, две палаты, общей емкостью, примерно, на двадцать коек при необходимости. Обычно, больных лежало меньше. Одна палатка на две кроватки под изолятор, а использовалась, в основном, для ночлега дежурного медперсонала. Кухонька, она же и столовая, пищу получали из солдатской столовой, а здесь только разогревали. Пост в коридоре за перегородкой, рядом кабинет стоматолога. Дальше аптека, кабинет НМС, перевязочная, напротив- физиотерапевтический кабинет, он же кабинет младшего врача полка. Дальше по коридору кабинет «неотложной помощи».
Поднимемся на чердак. Основная его часть пустовала, но не совсем, На натянутых шнурах висели рваные, грязные пропитанные мочой многих поколений энурезников, вонючие матрацы и одеяла. Даже дышать там было тяжело, практически невозможно, несмотря на проветривание. А в меньшей левой половине, находился медсклад «НЗ» и каптерка. На чердак вела деревянная, рассохшаяся лестница. Над лестницей помещалось «гнездо вперед смотрящего». Там в дневное время постоянно сидел солдат, что-то по типу дневального, из числа все тех же ночных ссыкунов.
В его задачу входило наблюдение за появлением в поле зрения лиц командного и начальствующего состава. Под рукой у него была кнопка электрического звонка. Сигнал был выведен в кабинет НМС и на пост дежурному. Соответственно, при подъезде «Уазика» или подходе кого – либо из старших начальников, подавался сигнал, и начальник, если он был на месте или дежурный в его отсутствие всегда вовремя выскакивали навстречу с докладом. Чья это была выдумка, никто не помнил, но срабатывала почти безотказно и всегда положительно.
В течении последующих трех дней, я доказывал начальнику медслужбы, что в отличии от начальника ПМП не лыком шитый, то есть упорно строил забор. И построил. Забор вышел вполне приличный, со всеми полагающимися к нему наворотами. И уже по собственной инициативе, под моим руководством солдаты сколотили ящик под мусор. Большую помощь в этой работе оказал сержант Пшенов и другие сержанты и солдаты. Это они, все тем же пресловутым хап способом нашли стройматериалы, и они его строили. Начальник остался доволен.
Вечером по моему составленному графику я заступал на дежурство по медпункту. Инструктируя, начальник напомнил, что строительство заборов и поддержание порядка в медпункте – это не основное в моей службе. Основное, это медицинская работа. Работа в перевязочной, процедурном и физкабинете, дежурства и оказание неотложной помощи, если она понадобится, а еще обеспечение стрельб и вождений, маршей и физподготовки, И это не все, в связи с отсутствием штатных фельдшеров, ты еще и внештатный фельдшер третьего самоходно-артиллерийского дивизиона.
Что это такое и с чем его едят, я растолкую по ходу службы. Пошли серые будни, разгар лета. Полк готовился к выходу в летние лагеря. Личный состав был на подъёме, летний выход в поле воспринимался всеми, как праздник. Я тоже воодушевился на новые впечатления.
– А ты не радуйся, – остудил мой пыл начальник. – Ты в лагеря не едешь. Немой вопрос возник у меня: «Почему?»
– Будешь ремонтировать медпункт.
Надежды на месяц службы в военно- лагерном санатории сорвались не родившись.
Я впервые принимал участие в погрузке полевого военного имущества на транспорт. В штате медпункта был свой ГАЗ-66 с прицепом и УАЗ-452. Кузов и прицеп грузовика нарастили по высоте готовыми полами палаток. В образовавшийся большой объём поместились все относительно скудные полевые пожитки медпункта. Мелочевку из имущества и личный состав разместили в «санитарке». Чтобы добраться до полигона «Ютербог», им еще предстояла погрузка на платформы эшелона.
* сверчек (арм. сленг) -сверхсрочнослужащий.
* энурезник-военнослужащий болеющий ночным недержанием мочи.
*учебка- шестимесячная подготовка санитарных инструкторов в специальных учебных заведениях. (тоже касаемо и всех других военных специальностей).
* БУиАР- батарея управления и артиллерийской разведки.
Ремонт
см. фото: Так выглядит территория полка сейчас. Там где овальное кольцо, видимо разворот транспорта, был полковой медпункт и солдатская столовая.
Перед отъездом начальник проинструктировал меня в плане моей задачи по ремонту здания ПМП. Он хитро подмигнул мне и добавил:
– Во первых, ремонт косметический, а они, «команда выздоравливающих», маляры-штукатуры по образованию. Во вторых, насчёт материалов я уже договорился с кем надо, а солдаты знают, где их забрать
В – третьих, в твоем распоряжении аптека, а там стоит четыреста граммов спирта для оплаты расходов.
«Невелик бюджет, " – подумал я, но промолчал.
– Озерянин! Я уже практически все решил и сделал на девяносто процентов за тебя. Твое дело – присмотреть за солдатами и за общим ходом работы. Понятна задача?
– Так точно!
Скажу наперед, что все так и было. И наружные и внутренние работы были выполнены качественно и в срок. Спирт ушел по назначению тем, у кого брали цемент, песок, охру, инструмент и прочую мелочевку. Да, мое присутствие было необходимо для присмотра за солдатами и общим руководством хода работ. Все это время я жил в медпункте, а питался, как обычно, в офицерской столовой.
За все это время никаких интересных вещей не произошло. Родным и знакомым я по – прежнему продолжал писать, как будто, со срочной службы, только вот номер полевой почты поменялся, мол, по неизвестной для меня причине. Я не хотел разглашать свою тайну до отпуска. Пару раз ко мне в медпункт наведывался НФС* полка. Он тоже, по неизвестным для меня причинам, остался на зимних квартирах. Приходил он в разведку насчет спирта, так как оказался большим любителем усугубить. Пришлось отбиваться водкой, заодно и познакомились накоротке. Он казался простым рубахой парнем и своим в доску, но, как оказалось, в будущем, только по отношению ко мне он поступил более-менее прилично.
Полк возвратился в целости и сохранности. Начальник походил, посмотрел, похмыкал. Ни замечаний, ни благодарностей по поводу проделанной работы не последовало.
– Это в его манере, – объяснили мне знающие. – Хорошо хоть без выговора.
Позже до меня дошло, что это была проверка меня на «вшивость», т.е. на самостоятельность в решении поставленных задач.
НФС*-начальник финансовой службы.
Желтый шнурок на фуражке
см. ФОТО: Зам. командира полка перед строем прапорщиков. Обратите внимание на повседневные фуражки.
В полку и у нас в пмп молодое – свежее пополнение. В полк прибыли молодые лейтенанты. А в медпункт пришел новый фельдшер. Старший сержант сверхсрочной службы Николай Ткачук. Сверчек* перевелся к нам из инфекционного госпиталя. Там он служил срочную, там остался, но по неизвестной для меня причине был переведен к нам. Высокий, стройный, выше меня на голову, розовощекий. Винницкий хохол-красавец. Почему он ушел с идеального для службы фельдшером места, я его спросил, но он как – то невнятно ответил, и я не стал переспрашивать.
Остров Капут*, с ударением на «а». В переводе с немецкого-«голова». Небольшой островок посредине реки Хафель, протекающей через весь город. В центре Потсдама, и в то же время изолированный водной преградой. На нем давно немцы построили капитальные корпуса инфекционного госпиталя. Я возил туда пару раз солдат с подозрением на дизентерию. Очень уютное местечко. Половину острова занимает шпиталь*, вторую половину -католический монастырь. Вроде мужской, монахов не видел, но впритык с кпп госпиталя находился ихний костел. И мне довелось несколько раз с улицы послушать органную музыку. Впечатлило. А все кто там служил могли наслаждаться ею постоянно.
Молодые офицеры-артиллеристы шумною толпою заселились к нам на этаж. Дело было в субботу, после обеда. Я в спортивном костюме валялся на койке, смотрю, в комнату ввалилась орда. Они ходили всем табуном по кубрикам и знакомились с жильцами. Мне тоже представились по очереди… л-т Гогель, л-т Репях, л-т Доброхотов… Я с интересом разглядывал их молодые, свежие, румяные лица. Пожимал руки и тоже представился. По имени. Они были слегка взволнованы, только что от командира полка. Представились тоже. Вижу, видимо, уже где – то по дороге или в комнате опрокинули по пару грамм. С неподдельным интересом разглядывали нашу суровую холостяцкую обстановку. Я краем глаза заметил, как лейтенант Доброхотов, метр с кепкой, скользнул глазами по верху наших шкафов. Там, выстроившись в два ряда, стояли наши повседневные и полевые фуражки. Полевые, соответственно, занимали второй, задний ряд.
– А… че, у вас на фуражках еще не сменили ремешки на шнурки? Так вроде здесь в ГСВГ наоборот должны были раньше всех обеспечить? -с недоумением спросил недомерок- летеха. Краткое отступление. В те годы на офицерских фуражках (как и сейчас) желто-золотой змейкой сверкал плетеный шнурок. А на фурах прапоров и прочих сверчков (и у солдат срочной службы) был обычный клеенчатый черный, плоский ремешок. Он раздвигался, и при необходимости (например при езде в открытом кузове автомобиля),его можно было переместить в область подбородка, и он удерживал этот головной убор от полета за борт. Офицерам в таких случаях было неудобно. Или придерживай ее руками на голове, либо держи в руках и езжай на ветерке без головного убора.
Все дружно посмотрели на меня, затем на лейтенанта…
– Так это… это наверное фуражки прапорщиков, – неуверенно высказал предположение лейтенант Гогель. Все снова посмотрели на меня. Я молча кивнул. Новоиспеченные молча, дружно заторопились на выход из комнаты. Господам не о чем было больше говорить с плебеем. Вот такими деталями в форме одежды, специально подчеркивалось положение различных категорий военнослужащих.
Любому военному за несколько сот метров хорошо видно, кто именно движется ему навстречу. На мундире все расписано. Звание, род и вид войск, срок службы и т. д. И это очень удобно для всех, кто носит погоны. Все разложено по нишам и по полочкам. В армиях СНГ у прапорщиков теперь шнурок на повседневной фуражке тот же, что и у офицеров. Без разницы. Убрали «умные» головы один из стимулов для самосовершенствования.
Этот малозаметный, для постороннего ока инцидент засел в моем мозгу очередным неизвлекаемым шурупом:
«Надо учиться. Эх как много еще надо мне учиться, чтобы стать на одном уровне с этими зазнавшимися ровесниками.»
*сверчек- общая уменьшительно презрительная кличка всех сверх срочно служащих.
*шпиталь-госпиталь.
Быт
см. ФОТО: Прабабушка стиральных машин, на службе у советских военнослужащих.
Потихоньку осваиваюсь на новом месте службы. Завязываются знакомства среди молодых офицеров и прапорщиков разного возраста. Никто не удивляется, что я, вроде, как молодой еще для прапора… Просто никто и не интересуется, кто я и откуда взялся. Погоны и форма нивелируют возраст. Будь я даже с погонами капитана, все бы решили, что просто хорошо сохранился.
За небольшой период прапорщицкой службы скопилось с полмешка грязного белья и форменной одежды. Спрашиваю у бывалых:
– Как они выходят с этого положения.
– Да, никаких проблем, – отвечает прапорщик Гвоздев, начальник склада ГСМ*.«Высыпаешь свой мешок на пол и роешься в барахле. Среди сорочек ищешь ту, у которой воротничок почище и одеваешь. Так же поступаешь с трусами и носками. И так по кругу каждый раз, когда возникает желание сменить что – то на более чистое…
– Это такой армейский анекдот, среди холостяков. А если реально, – продолжает он, уже всерьез. – Зайди в умывальник. Там в углу стоит стиральная машинка. Купи стирального порошка или лучше попроси у наших химиков* и вперед…
Иду, ищу, нахожу. В углу относительно просторного умывальника ютилось что- то похожее на деревянную кадку, но на подставке. Объемом минимум литров на тридцать, возможно, и более. На днище кадки – обычный «пропеллер», как и во всех более поздних поколениях ее сестер. Сбоку, снаружи возле дна, обычный электромоторчик, а рядом вижу какую-то овальную медную табличку. Присел. Читаю: «Waschmaschine* -1903год».
– Ну, ни фига се! – самопроизвольно вырывается возглас удивления. Вот это старушка! 74 года. И жива, и работает? Да еще как исправно работает!
Как, оказалось, подобрана, как и все подобное на городской свалке, отреставрирована умельцами, и исправно служит уже не первый год на благо холостякам. Один шланг – из крана в бадью. Второй – от соска возле днища на слив. Рядом посреди пола решетка сточной канализации. Обычно для такой работы кооперировалось два-три соседа по комнате или этажу. Сначала нижнее белье, затем рубахи..и т. д. По нашим тогдашним меркам и нашим мужским понятиям, вроде все отстирывалось как надо. Проблема была снята.
Waschmaschine* (нем.) -стиральная машина.
ГСМ*-горюче смазочных материалов.
химики*-представители службы противохимической защиты. У них был порошок для дезактивации одежды. Отстиривал любые загрязнения.
Патруль по городу
см. ФОТО: (извините за качество фотографии).Я с одним из патрульных, в центре города. И улицы-маршруты моего патрулирования.
В полку жизнь била ключом, часто по голове, как любят выражаться в армии. В понедельник с утра меня ошарашили двумя новостями.
– С сегодняшнего дня ты исполняешь обязанности начальника аптеки, так как штатный уходит в отпуск, -озадачил меня на пятиминутке начальник. А через минут двадцать, когда я уже принимал аптеку и медсклад у прапорщика Махлая, прибежал посыльный со штаба и довел под роспись, что я сегодня заступаю в патруль. В аптеке для меня ничего нового и непонятного не было, это мы уже проходили в медроте. Правда, Иван заострил внимание на медсклад, особенно «НЗ*». Этот, если можно так выразиться, склад существовал под честное слово плохо информированных военных людей.
Представьте себе конуру на чердаке, отгороженную тоненькими листами фанеры в нахлыст, даже не скрепленными между собой, которые можно свободно сдвинуть без особых усилий даже младенцу. И бери себе кто желает, например, «ПРОМЕДОЛ», «МОРФИН» в шприц-тюбиках, «ЭФЕДРИН» в таблетках и тому подобное. Вот уж, действительно, наркомании в Советском Союзе не было. А те, что были, видимо, были плохо информированы о том, что имелось тогда на военных медицинских складах.
Сейчас ничего этого просто нет в наличии, поэтому я так свободно об этом пишу, не боясь рассекретить перед ордами наркош военные тайны.
– Влад, ты, главное, никому и никогда не говори, что на нашем складе имеется, и тогда ничего не произойдет. До нас он стоял, многие десятки лет и при нас, авось, все будет в ажуре.
Наперед забегая, скажу, что слава Богу, все обошлось. А я еще не один раз оставался за аптекаря.
