Читать книгу: «Мы», страница 4

Сэппуку

В детстве я приходил к железной дороге, садился на тёплый пригорок и наблюдал, как мимо стучат поезда. Как я завидовал находящимся там людям! Мне казалось, что люди из этих поездов и правят миром. И пока я сижу на пригорке, они всегда на пути между прошлым и будущим – там, где прошлое надоело (или забыто), а будущее тревожит несбыточными надеждами… И мне очень хотелось попасть в этот промежуток «настоящего», узнать, куда это все едут, самому ехать вместе с ними.

Железная дорога подобна океану: никогда не знаешь, что именно выбросят волны под ноги. Подобно этим самым волнам, на мой жизненный путь выбросило одного странного парня по имени Александр.

Познакомились мы довольно просто. Следуя веяниям того времени, я решил заниматься каким-нибудь боевым искусством. И когда открыл газету, первым мне попалось на глаза объявление о наборе учеников в секцию каратэ, где Саня был тренером. Чёрный пояс, все дела… Нужно отметить, что у него действительно оказался недюжинный тренерский талант. Он объяснял приёмы настолько доходчиво, что повторять дважды никогда не требовалось.

Охотно рассказывал о себе. О том, что родом из какого-то бурятского села и верит в Будду. С виду – самый натуральный японец, такой же узкоглазый и щуплый. По идее, должен был закончить свою жизнь, как и прочие односельчане: от цирроза печени. Однако Сашке повезло: мальцом он посмотрел один-единственный фильм с Брюсом Ли и понял, что хочет заниматься по жизни только этим.

Как только закончил восемь классов, сел в поезд и уехал на Дальний Восток. Работал разнорабочим и вообще – кем попало. Потом прибился на баркас к каким-то краболовам и ушел с ними в плавание. Едва судно оказалось у берегов Японии, Саня спрыгнул с баркаса в море и поплыл к мутной кромке прибоя…

По «заграницам» мыкался он почти десять лет. Сумел поучиться у самого Масутацу Оямы. Долго жил на Окинаве. Чудом попал в Таиланд, к мастерам муай-тай. Потом обучался в Китае. Не в Шаолине, правда, но тоже в весьма уважаемой школе. А когда вернулся обратно в Россию, то сразу нашел себе новую историческую Родину – наш маленький городок. Нашёл совершенно случайно. Просто ткнул пальцем в карту и купил билет до нашей железнодорожной станции.

Естественно, его рассказы мы слушали раскрыв рот. Рассказчик он был великолепный, теперь я даже не знаю, что мне нравилось больше – сами тренировки или время, когда он гасил в зале половину ламп, садился, скрестив ноги, в углу, а ученики рассаживались полукругом. Мастер мог бесконечно рассказывать про свои приключения на Востоке, различные боевые искусства. Иногда он затрагивал довольно странные темы. Например, ритуального самоубийства – харакири.

– Смотрите, – говорил он, доставая изогнутый клинок. – Этот короткий меч называется вакидзаси. И носили его, просто заткнув за пояс. Для средневековых японцев он был обыденным предметом – можно порезать мясо, а можно отбиться от разбойников или свести последние счеты с жизнью. Для этого вонзали острие клинка в свои собственные кишки. Смерть, конечно, мучительная. Но вполне в духе дзен-буддизма, поскольку на Востоке центром жизнедеятельности человека и души в принципе считался именно живот, занимающий как бы срединное положение по отношению ко всему телу. Разрезание живота требовало от воина большого мужества и выдержки, так как брюшная полость – одно из наиболее чувствительных мест. Именно поэтому самураи, считавшие себя самыми смелыми, хладнокровными и волевыми людьми Японии, отдавали предпочтение этому мучительному виду смерти.

Про буддизм вообще было много разговоров. Между прочим, красивая религия. Чего стоит, например, обряд «подношения лампад» – потрясающий ритуал! Церемония носила необычное название «зула». Целый вечер мы клеили эти бумажные светильники с крохотными свечами внутри. Наполняясь тёплым воздухом, такие «лампадки» должны были взлетать вверх. Честно говоря, верилось в это с трудом.

– Зула – это благодатный огонь, – говорил тренер. – Запуская в небо горящий фонарь, человек тем самым очищается от злых мыслей, которые постоянно витают вокруг него. Туда же, в небеса, уходят наши молитвы и для благополучия семьи, родственников… Для светлого, для доброго, на благо всех живых существ… Такое учение дал нам Великий и Просветленный Будда…

Как стемнело, мы выбрались из спортзала на улицу, чтобы запустить фонарики в небо. Удивительно, но всех охватило странное волнение, будто мы готовились соприкоснуться с чем-то ещё не изведанным, но очень-очень важным… Хрупкие купола сминались под дрожащими руками, бумага горела. Но постепенно у нас все получилось – фонари взлетели. Тяжело и медленно, как будто и впрямь полные печали… И когда ветер начал относить стайку фонариков в сторону, на юго-восток, откуда и пришло учение Великого Просветленного, нас охватило чувство единения, которое я даже объяснить не смогу, настолько оно было прекрасно. Как будто нас всех в этот момент коснулась рука чьей-то бесконечной мудрости и доброты…

Несмотря на богатый приключенческий опыт, в житейском смысле Саня оставался совершенной бестолочью, наивным ребёнком, уверенным, что деньги появляются сами собой. Единственное, во что он безусловно верил, в своё искусство. И разумеется – в Будду. Тем не менее, как часто бывает по жизни с подобными балбесами, Александру банально везло. Один местный мини-олигарх приютил бродячего мастера, дал кров, зарплату, оборудовал спортивный зал, где тот мог спокойно преподавать. Очень сомневаюсь, что это приносило какие-то деньги, проект был явно убыточным.

Идиллия закончилась неожиданно. Один из самых перспективных учеников вдруг не пришёл на тренировку. Поначалу никто не беспокоился – не пришёл и не пришёл. Дело молодое… Но спустя два недели стало понятно: что-то случилось. Тренер разузнал телефон и позвонил ему домой.

Выяснилось жуткое: Кольку насмерть сбил огромный американский внедорожник, единственный по тем временам в городе. Почему такое произошло, было не совсем понятно. Может, Колька зазевался на пешеходном переходе, а может – владелец джипа. Тем не менее в милиции данного «автолюбителя» оформили как неизвестного, хотя каждой собаке было ясно, что за рулем сидел тот самый мини-олигарх, спонсор секции каратэ.

Александр немедленно отправился к виновнику происшествия:

– Я благодарен вам за вашу доброту, но поступок, какой вы совершили, просто ужасен.

– Тренер, ты чё, опух? Какой «поступок»? Перетрудился что ли?

– Вы убили Николая.

– И что?

– Он был моим учеником. Я отвечал за его душу. А вы его убили…

Мини-олигарх заметно посуровел:

– Слышь, правдоруб! Быстро заткнулся и ушёл отсюда! Никого я не убивал, тебе приснилось, понял? Приснилось!

– Но…

– Пшёл вон! Ещё раз у меня появишься – глаз на пятку натяну!

И вот Саня вбил себе в голову, что «благодетель» должен совершить харакири. Таким, мол, образом сможет искупить свой грех. Но когда Александр попробовал намекнуть работодателю на оптимальность подобного исхода с точки зрения его философии, тот пришёл в ярость.

– Чего, чего мне нужно сделать?

– Харакири, – ответил тренер. – Именно оно послужит вам оправданием перед небом и людьми.

Олигарх выдернул из стоящего рядом металлического шкафа охотничий карабин «Тигр». Вполне возможно, он застрелил бы непокорного каратиста, если бы не вовремя подоспевшая охрана. Александра деликатно выпроводили на улицу и ещё раз настоятельно порекомендовали не нарываться на неприятности.

В тот вечер он провёл особенно напряжённую тренировку. А когда все, как обычно, расселись вокруг него полукругом, Саня произнес странную речь:

– Я не рассказывал, но харакири иногда называют по-другому – сэппуку. На деле это одно и то же слово, записываемое совершенно одинаковыми иероглифами. Разница между ними лишь в порядке чтения. Ну и методики исполнения, конечно. Применяется в основном для таких самураев, которые, будучи готовы к ритуалу харакири, по каким-либо причинам страшатся или не желают его совершать.

Он немного помолчал и продолжил:

– Этот ритуал – своеобразное милосердие Будды для слабых… Только для слабых…

– К чему вы это, учитель? – спросил кто-то.

– Потом поймёте… – махнул он рукой.

По домам расходились с тяжёлым чувством, будто этой безлунной ночью должно что-то случиться. А на следующий день весь городок узнал, что тот самый мини-олигарх погиб, причем в своём коттедже. Происшествие выглядело совершенно таинственным, поскольку вечер тот провел как обычно: поужинал с семьей, немного поиграл в бильярд, затем отправился в мансарду – выкурить сигару перед сном.

Жена заснула, так и не дождавшись супруга. А когда и утром не обнаружила его рядом, поднялась наверх. На истошный крик сбежались все домочадцы. Мужчина лежал в луже крови возле камина, а живот у него был вспорот охотничьим ножом, который валялся тут же.

Незамедлительно вызвали милицию. Прибыли лучшие районные силы и после тщательного обследования вынесли однозначный вердикт: самоубийство. Напрасно родственники и кореша погибшего взывали копать вширь и вглубь. По всему выходило, что олигарх действительно покончил с собой: никто в помещение не входил, а отпечатки пальцев на рукоятке и расположение ножа по отношению к телу неопровержимо свидетельствовали о том, что покойный действительно отдал концы без посторонней помощи.

Потом кто-то вспомнил о странной перепалке с подопечным каратистом. Отправились к нему на квартиру, дабы провести подобающее разбирательство. По прибытии не сразу решились войти. Дверь была слегка приоткрыта, а на требовательные крики никто не реагировал. Когда наконец вошли внутрь, их ожидало разочарование: в комнате было пусто. Не было даже мелких личных вещей, включая туалетную бумагу, будто здесь жил не человек, а какой-нибудь киборг или ангел.

Бойцы олигарха устроили засаду там, а заодно выставились в спортзале. Впустую тянулись часы ожидания. Сэнсей больше не появился. Но одна служащая железнодорожного вокзала сказала, что видела, как Александр садился в какой-то проходящий поезд. Она отлично запомнила выражение лица мужчины: безмятежно-спокойное, как у самого настоящего Будды…

Иногда я прихожу к железной дороге, сажусь на тёплый пригорок и наблюдаю, как мимо стучат поезда. Мне нравится на них смотреть. Раньше мне казалось, что именно люди из этих поездов правят миром. Наверное, это правда. Поскольку на каждый американский внедорожник с карабином «Тигр» всегда найдется свой бурятский парень, которого вдруг вынесет течение океана или всё той же железной дороги. И вдруг этот самый внезапный парень окажется осенённым рукой Великого и Просветленного… Будде всегда виднее, кого именно следует осветить благодатью, а кому даровать сэппуку. Как знать, с кем это произойдёт в следующий раз…

Крыша

Невозможно повествовать о событиях девяностых годов без упоминания «братков», попросту говоря – бандитов. Именно они и стали своеобразной меткой той эпохи. Они целыми днями кружили по «бизнес-комьюнити» в поисках повода к «сотрудничеству», иначе говоря – грабежу.

Как и все люди, бандиты были разными: один умный, кто-то поглупей, этот качался штангой, а другой сидел на игле… Была у них и общая черта – показная жестокость, скорее даже циничное отсутствие жалости, даже похвальба – кто «зверее». Начав «плющить коммерса», останавливаться было нельзя – свои загрызут.

В девяностые все, как Буратины, верили в возможность внезапного обогащения, и, самое удивительное, многим это удавалось. Всё происходило настолько легко, что казалось, будет продолжаться вечно: авантюрные спекуляции, ларьки, разборки и прочие атрибуты туземной бедности и богатства…

В то время у меня с компаньоном был маленький магазин бытовой электроники: телевизоры, видеотехника и так далее. Зарабатывать получалось неплохо, несмотря на то, что располагались в цокольном этаже дома, по сути – в подвале.

Проект был из числа тех, что называют «с нуля». И поэтому отлично запомнился первый покупатель. Ещё не было вывески, витрин, кассы. Даже рекламы не было. Была только партия видеоплееров «Голдстар» и чёрно-белый советский телевизор для проверки товара.

И вдруг вбегает какой-то мужик в дешёвой куртке и насмерть вытертых джинсах. Вожделенно смотрит на стопку «Голдстаров», потом переводит взгляд и говорит:

– Это… Парни… Я слышал, тут «видаки» продают?

Откуда он взялся – реально непонятно. Но именно ему я продал первый видеоплеер.

Магазин встал на ноги довольно быстро. Естественно, периодически появлялась разного рода нечисть, которая пыталась откусить что-то своё. От обычного хулиганья помогал опорный пункт с участковым и мой газовый пистолет, который я таскал в кобуре под мышкой. Серьёзные бандиты на огромных джипах приезжали редко. Мой скромный бизнес не представлял интереса: полным ходом шло акционирование заводов и фабрик. «Бомбить» же ездили откровенные аутсайдеры бандитского бизнеса.

Как раз с ними и было больше всего проблем. Они не стремились «легализоваться», как бандиты старой волны, им это было не нужно. Жить сейчас и сегодня – вот их девиз. Девки и наркота – предел мечтаний. Но именно они, «отмороженные», оставили больше всего трупов по окрестным лесам. Убийство стало идеальным способом решения проблем. Любых проблем, понимаете? Нужна еда – убил, съел. Нужны деньги – убил, отобрал. Нужна машина – тоже кто-то стал трупом…

Общение с подобной публикой оказалось в определённом смысле школой жизни. И я отлично усвоил ключевой принцип: если начинаешь играть по их правилам – обязательно проиграешь. Нужно действовать другими методами, к которым они не привыкли: переговоры, хитрость и компромиссы. А драка, тем более стрельба, означают финал, в котором ты стопроцентно становишься «терпилой». Поскольку это их среда, бульон, в котором они варятся ежечасно…

Однажды в магазин приехала компания на чёрной тонированной «восьмёрке» (по тем временам модная тачка). Трое накуренных молодцов в одинаковых спортивных костюмах «Адидас» со стандартно бритыми черепами. Долго и шумно выбирали себе телевизор («чисто в офис»). Наконец рассчитались, потащили приобретение себе в машину. Я вышел следом покурить.

Пока двое впихивали коробку в багажник, один подвалил ко мне:

– Слышь, а это чё… Твой магазин-то?

– Угу.

– С кем работаешь?

Это подразумевало: «Кто твоя крыша?» Уже тогда у меня был ответ, опередивший своё истинное значение лет на пять.

– С милицией.

– И чё, помогает?

– Хочешь проверить?

– Хочу! – заявил он. – Давай, приводи завтра свою крышу… Перетрём.

В этот момент из своей каморки вышел участковый Андрюха. Как обычно, с невозможного похмелья: фуражка набекрень, рубашка расстегнута, заплывшие маленькие глазки зло смотрят на мир. Бритоголовый улыбнулся, и Андрюха это заметил. Подошёл вплотную, дыхнул перегаром:

– Что-то смешное, да?

Молодец сразу перестал улыбаться:

– Пацаны, у нас тут герой!

Я заметил, что бандиты потянули из багажника блестящие бейсбольные биты, и сунул руку под куртку поближе к рукоятке газового пистолета. Каждый знал, почему эта бита металлическая, а не из дерева, например. Ответ был ужасающе прост: с металла проще отмывалась кровь.

– Ты чего, мент?

Нужно отметить, что отношение к милиции уже тогда было снисходительным, как к великовозрастному, но туповатому, не приспособленному к рыночным реалиям детине. Именно тогда придуман анекдот: «Милиционер застрелил своего сослуживца, затем застрелился сам. Свою вину он пока отрицает…»

– А ну брысь отсюда! – рявкнул Андрюха. – Понаехали тут, босота!

Вообще-то конфликт можно было решить единственной банкой пива. И тогда громилы мгновенно превратились бы из «босоты» в лучших милицейских друзей. Но никто из троицы до этого не додумался. И поэтому обступили, угрожающе размахивая битами. На нас вылился шквал проклятий, в которых прослеживалась основная мысль: смерть – это самое безобидное, что нас ждет.

На что рассчитывал участковый, непонятно: оружие он никогда не носил, поскольку вполне обоснованно боялся потерять его спьяну. Я же незаметно снял газовый пистолет с предохранителя. О том, чтобы ретироваться, даже не думал, прекрасно понимая, что тогда незамедлительно наступит конец света и распад собственной личности (я уже не говорю о магазине – мгновенно разграбят).

Вдруг скрипнули тормоза. Мы повернули головы: рядом остановился огромный японский джип. Для меня уже тогда не было секретом, «зачем люди покупают большие машины» – как раз для того, чтобы исключить разночтения, «кто тут главный». И сейчас было яснее ясного: прибыл демон значительно выше рангом, нежели троица в адидасовских костюмах.

Тонированное стекло опустилось, высунулась круглая физиономия с клочками рыжей растительности на макушке. Пушистые белые ресницы делали её обладателя похожим на подслеповатого поросёнка. Точнее, на злющего кабана.

– Кто старший? – спросил он.

Всё молчали.

– Я спрашиваю, кто здесь старший? – повторил он ещё более внушительным тоном.

Один из молодцов опустил биту, неохотно признался:

– Ну я… А ты кто?

– Я – Сергей Юрьевич. А ты – поди сюда…

Не знаю, о чём они говорили. Разговор шёл вполголоса. Но в итоге вдруг пожали друг другу руки.

«Старший» вернулся к своим:

– Поехали отсюда…

Те молча побросали биты в багажник, забрались в «восьмёрку». Из приоткрытых окон заструился сладковатый дымок марихуаны. Сергей Юрьевич усмехнулся и поднял стекло вверх. Могучий внедорожник плавно тронулся с места, вслед поплелась чёрная тонированная машина ещё того, советского производства…

Как только автомобили скрылись за поворотом, я вернул пистолет на предохранитель, обернулся к участковому:

– Кто это был?

Но Андрюху уже заботили совершенно другие проблемы:

– Пивка бы сейчас… Холодненького… У тебя нет, а?

Разумеется, я проставился: нужно уметь быть благодарным. Ибо шарик, на котором мы все существуем, довольно маленький, и всегда наступает время, когда кто-то прикатывается к кому-то. Естественно, в этот момент положение может быть диаметрально разным: сегодня ты царь горы, а завтра…

Не уверен, как сложилась судьба молодцев из тонированной «восьмёрки», но не без основания полагаю, что всех троих давно нет в живых. Поскольку жизнь у подобных кадров во второй половине девяностых складывалась по трем известным сценариям: застрелили, скололся, убили в тюряге (как вариант – подцепил туберкулез).

Я же отдал магазин бытовой техники своему тогдашнему компаньону, а сам занялся другими направлениями. Время продолжало оставаться весьма привлекательным для разного рода авантюрных спекуляций. Андрюха тоже не стал задерживаться в подвальчике. Однажды, после особенно жёсткого запоя, вдруг изъявил желание навсегда убыть из органов. И убыл, не дождавшись выслуги лет…

Сергея Юрьевича я видел дважды. Первый раз – на похоронах одного парня, который пару лет трудился у меня менеджером. Здоровый амбал, а умер за обидных три дня: менингит. Авторитет же оказался его дальним родственником. Подвыпив, начал блажить: «Ментяры проклятые… Это они тебя убили, Саня! Ментовские сволочи!» И рвал с головы клочки редких волос. Не знаю, что ему там помстилось, но вид у него в этот момент был совершенно безумный.

Второй раз он попался мне на глаза много позже, на презентации фешенебельного торгового центра. Я туда был приглашён как один из перспективных потенциальных клиентов. Прибыв чуть раньше, коротал время возле фуршетного столика и наблюдал за гостями.

Когда к символической красной ленте потянулась торжественная делегация, не сразу поверил своим глазам: возглавлял её Сергей Юрьевич. В шикарнейшем костюме из необычно переливающейся ткани, превосходном галстуке, с дорогущими часами, надетыми «по-президентски» на правую руку. Именно он неторопливо перерезал ленточку, именно ему похлопала публика, именно его покрыли вспышками репортеры.

Затем он толкнул речь.

– Здрасьте… Мы все, значит, под моим руководством, строили этот центр. Центр, короче, получился отличный. Цены тут будут классные, магазинов откроем много. Ну и сервис, понятное дело, будет на уровне – отвечаю… А сейчас вам покажут презентацию, короче, что и как там у нас…

На большом экране замелькали кадры с проектора. Я наклонился к одному из гостей:

– Не подскажете, кто это выступал?

– Председатель совета директоров, – ответил тот. – Очень серьезный мужчина! Авторитетный!

После презентации отправились в экскурсию по торговому центру. Впереди, на правах хозяина, шествовал Сергей Юрьевич, позади шла свита, где каждый отставал ровно на то расстояние, которое полагалось по служебной иерархии.

В толпе я вдруг заметил старого знакомого – бывшего участкового. Отставка явно пошла ему на пользу: округлился, раздобрел, стал хорошо одеваться. Но взгляд остался прежний: ментовской, цепкий. Этим взглядом он мгновенно вычислил меня среди гостей. Немного притормозил, и вскоре я жал ему руку:

– Привет! – сказал он. – Сколько лет, сколько зим!

– Много, – согласился я. – А ты что тут делаешь?

– Так фирмой у брата руковожу!

– Какого брата?

– Известное дело, какого! – он кивнул на переливающуюся спину Сергея Юрьевича. – Родного своего брата, единокровного. Вопросов приходится много решать: и бизнесом заниматься, и производством. Даже крыши ремонтировать, прикинь?

– Какие крыши?

– Нормальные крыши. Над головой. Которые. Чтобы не текли. И всё такое… У тебя самого, кстати, как с этим делом, не протекает?

Я отрицательно мотнул головой.

– Ну тогда ладно… Ты заходи, если что…

Он сунул визитную карточку и поспешил дальше. Я смотрел ему вслед и никак не мог понять, почему спина его кажется затянутой в мышиный милицейский китель. Но, думаю, в его работе это не помешает. Никак не помешает.