Читать книгу: «Белый Камень. Чёрный Серп», страница 2
Он подошел к воронке. Огонь прогорел, и дым рассеялся. На дне ямы было пусто, если не считать грязевой каши. Копаться в ней у Клюева не возникло никакого желания. Следовало подумать, что делать дальше. Наверняка в полку слышали взрыв. Вот-вот здесь могли показаться наши.
Наши! Клюев с горечью понял, что отныне для него нет наших. Теперь он – враг народа, и любой боец обязан застрелить его на месте. Но не к финнам же податься!
Иван направился вдоль узкого края болотца. Главное сейчас – уйти подальше, а там придумается что-нибудь. Миновав валун и сосенку, он углубился в лес, досадуя, что нет метели. Морозная тихая погода, которой любовался Иван в последние, как ему представлялось, минуты жизни, обернулась сейчас против него: на снегу оставался отчетливый след. Найти беглеца труда не составит.
Он шел в тыл, на северо-восток, подальше от мест сражений, туда, где, по его расчетам, было меньше вероятности наткнуться на кого-нибудь.
Клюев прислонился к дереву передохнуть, поднял порванный воротник шинели. Зря он побрезговал шапкой помполита. Мороз хватал за уши. До вечера требовалось найти убежище, иначе к утру можно замерзнуть до смерти.
Он пошел дальше.
Сосны вскоре расступились, Иван спустился к речушке. Пройдя по обледенелым камням на другую сторону, он поднялся на пригорок и снова углубился в лес. Прибавил шагу и через некоторое время вышел к озерцу. Опасаясь идти берегом, свернул к деревьям в обход.
Словно прочитав его мысли, погода начала портиться. Дунул ветер – предвестник близкой метели. Иван подумал, что при небольшом везении следы заметет раньше, чем до него доберутся.
Миновав склон, Клюев вышел на поляну и почти дошел до ее середины. Сделав очередной шаг, почувствовал, как проваливается правая нога. Попытался выдернуть сапог – и понял, что застрял. Под снегом нельзя было разглядеть, что его держит. На капкан не похоже. Сапог по щиколотку будто ушел в какую-то щель. Клюев матюгнулся. Судьба явно играла с ним. Сначала чудесное спасение, теперь нелепая задержка.
Можно было вытащить ногу из сапога, но тогда он лишился бы обувки, а сейчас не лето. Глухо дернулась земля. Иван замер. Неужели землетрясение? Почва снова поползла под ним. Ногу сильно сдавило. Он вскрикнул от боли и с ужасом почувствовал, как затягивает и второй сапог. Гул из-под земли нарастал. Снежный покров вокруг ушел вниз, и Клюев мгновенно провалился по пояс. Стал лихорадочно грести руками, в отчаянии хватая снег. Совсем не так представлял Иван свою кончину. Видимо, судьба спасла его от комиссарской пули для такой вот дурной смерти. Происходящее было нелепым, словно кошмарный сон в перерывах между боями. Может, это ему снится? Но во сне боли не бывает. И ледяного снега, забившегося под одежду, тоже нет.
– Господи, помоги мне! – успел крикнуть Иван и ухнул в тартарары, увлекая за собой снежный поток и камни. Его сильно ударило по голове, и он отключился. На этот раз надолго.
Придя в себя, Клюев застонал. Лежал с закрытыми глазами, не решаясь пошевелиться. Пытался сообразить, что произошло. Вспомнив, немного успокоился. С головой, кажется, все было в порядке. А вот с телом? Оно болело гораздо сильнее, чем когда его хряпнуло о сосну.
Однажды осколком авиабомбы покалечило сержанта из их полка. Раненый упал на спину, вытаращил глаза. Левую ногу оторвало по колено. Хлестала кровь. Клюев сорвал с себя ремень и перетянул культю. Но самым страшным было не это, а взгляд сержанта, еще не увидевшего, но уже понявшего, что случилась непоправимая и ужасная беда.
Вспомнив о том, Клюев стиснул зубы и пошевелился. В ребрах сильно кололо, но руки и ноги послушно двигались. Он провел ладонью по голове, стирая липкую кровь. Стряхнул с себя мелкие камни. Все-таки судьба и в этот раз сберегла его, а могло быть и хуже.
Иван открыл глаза – и ничего не увидел. Кромешная тьма. Неужели он ослеп?
– Спокойно, без паники, – пробормотал Клюев, попытался привстать и охнул. Кое-как оперся на локте, приподнялся и стукнулся макушкой. Нащупал сверху шершавые камни. Пошарил везде, куда смог дотянуться: тоже камни. Выходит, его завалило. Плохо дело.
Но в другой стороне было как будто не так темно. Вытянув руку, он пополз туда и вскоре уперся в стену. Поднял голову и увидел вверху маленькое пятнышко тусклого света – да так высоко, словно сидел он на дне глубокого колодца. Неужели он грохнулся с такой высоты? Неудивительно, что все ребра перемял.
Иван встал на колени, вытер рукавом шинели лицо, проверил в кармане маузер. Стены этой дыры были корявыми, всюду выступали камни, и подняться наверх труда не составило бы. Морщась от боли, он ухватился за нижний выступ, охнул и опустился на землю.
Сколько прошло времени, пока он лежал без сознания? Если его следы не замело – наверху есть вероятность столкнуться с преследователями. А если поднимется вьюга, куда ему ночью деваться? Да и оклематься после падения нужно. Не лучше ли отсидеться здесь до утра? Даже если его след и приведет кого-то к этой яме, никто сюда сунуться не посмеет.
Клюев почувствовал легкий ветерок. Теплый воздух шел от того места, где он очнулся. На четвереньках осторожно, то и дело переводя дух, Иван пополз в темноту, навстречу теплу. Вскоре его руки нащупали низкий и узкий проем: веяло оттуда. Клюев лег на спину – так ползти было легче и ребра меньше болели – и, отталкиваясь ногами, залез в проем, не забывая нащупывать перед собой землю: не хватало снова ухнуть в пропасть.
По его ощущениям, прополз он метров десять. Стало теплее и сырее, и мрак уже не был таким густым. Лаз поворачивал направо и уходил немного вниз. Иван завернул за угол. Метра через три нора стала выше, и Клюев смог встать на колени. Впереди явно угадывался свет.
Он немного передохнул и пополз на четвереньках.
Внезапно потолок ушел вверх, и Клюев поднялся с колен. Проход стал шире и снова повернул – на этот раз влево. Иван шагнул туда и остановился, забыв о боли и не веря глазам.
Он оказался у входа в большую пещеру. Ее противоположная стена была испещрена синеватыми светящимися пятнами, словно там горели яркие диковинные фонарики. Сильно веяло теплом. Ручейки воды стекали отовсюду, и на полу блестели лужицы. С потолка свисали красно-желтые каменные гроздья, облепленные крохотными частицами синего света. Клюев завороженно разглядывал эту красоту. У дальней стены он заметил невысокую каменную площадку, ребристую по торцу и похожую на сложенные одно на другое колеса «газика».
– Что это такое? – тихо спросил себя Иван и сам же ответил:
– Не знаю!
Синий свет чуть заметно мерцал, словно живой. Несомненно, это было какое-то диковинное явление, как кладбищенские голубоватые огоньки, которыми деревенская ребятня пугает друг дружку. Но, в отличие от могильных огней, это синее свечение не было страшным. От него шло умиротворение и спокойствие.
Иван прислушался: тишина; лишь едва слышно журчит и капает вода. Он достал из кармана маузер и осторожно пошел к каменному постаменту, обходя лужицы. Слева, возле боковой стены, плоские камни образовывали прямоугольное ложе. У стены напротив был маленький водоем, из него поднимался пар.
Дойдя до постамента, Клюев обнаружил в нем сверху выемку, а то, что он принял за ребристость по торцу, оказалось высеченными рисунками. Здесь были похоже на человеческие фигурки непонятные засечки, волнистые линии и еще знаки странные: как закрученные противотанковые ежи или лабиринты.
Иван заглянул внутрь постамента. Там, в глубокой выемке, лежал белесый камень, похожий на гусиное яйцо, немного неправильной формы. Клюев протянул к нему руку – и каменное яйцо тускло засветилось. Иван испугался, отпрянул и вскинул маузер. Камень потух. Он снова потянулся к диковинке. Камень послушно загорелся. Иван тихонько подцепил его пальцами и вытащил из выемки. Покрутил перед глазами. По весу – обычный булыжник, а на вид и по ощущениям – приятный: с крапинками, гладкий и немного теплый.
Клюев задумался. День сегодня явно чудной, кому расскажи – не поверит; и теперь еще эта находка; может, финские штучки какие – вроде передатчика? Или гитлеровское секретное оружие? Да нет, вздор! Какое оружие, тем более по нашу сторону границы! Здесь явно что-то древнее.
Он шагнул к стене, осторожно провел по ней рукой: тепло, скользко, но не противно. Оставшиеся на коже прозрачно-синие водянистые комочки продолжали светиться. Иван вытер пальцы о шинель. Будь он темным и необразованным, подумал бы об адском огне и антихристе. Но божественные силы Клюев не очень-то признавал. Лишь в крайние случаи, когда сильно припекало, срывалось с языка: «Господи, помоги! Господи, пронеси!». Вот и вся религия. А если исключить бога, сатану и фашистов, то остается одно объяснение: научный феномен.
А рисунки? Кто их сделал? Люди? Кто-то же постамент соорудил и камень туда положил…
Говорят, много веков назад наши предки верили совсем в других богов и жили по иным законам. Еще до войны ему попалась на глаза брошюрка на эту тему. А услышал он впервые про язычников, когда был маленьким.
Ивану вспомнились рассказы старух у церкви, куда по воскресениям до революции хаживали родители. Его брали с собой. Пока прихожане слушали попа, он тихонько выбирался к выходу. На паперти сидели нищенки. Иван доставал из карманов цветные леденцы и совал им в руки. От бабок этих он и услышал страшный рассказ, что до Господа Христа нашего жили люди как звери: по деревьям скакали, камням поклонялись и человеческую плоть ели. Одна из нищенок повернулась к маленькому Ивану и прошипела, погрозив скрюченным пальцем:
– И на тебе грех будет, коль от бога отступишься! Иди! – она указала на церковь. Иван в ужасе бросился по ступеням, протиснулся сквозь толпу прихожан и прижался к матери…
Вспомнив про язычников, Клюев снова принялся разглядывать находку. Или камень так сделал, или организм у Ивана был сильный – пока он держал в руках этот странный предмет, боль в теле пошла на убыль. И голова прояснилась. Словно не хряпало его о сосенку и не падал он с высоты в яму. Иван для проверки несколько раз присел: как новенький! Даже легкость приятная появилась, будто после баньки хорошей. Ай да камень! Это что же получается: как в сказке, нашел он диво дивное, чудо чудное?
Чудеса чудесами, но спать все же хотелось. Клюев снял шинель, постелил у боковой стены на ложе, попутно заметив, что и здесь все испещрено непонятными рисунками. Лег на одну полу, а другой прикрылся. Камень засунул под рубаху. Маузер положил под ладонь. Подумал и скинул сапоги. Закрыл глаза и вздохнул. Тепло, тихо, уютно – век бы так лежать! Недавние события казались призрачными. И его полк, и гаубицы, и война с немцами и финнами были далеко-далеко, будто все это случилось много веков назад и к настоящему дню не имело никакого отношения.
Что-то необычное пригрезилось ему. Деревянный низенький город у реки. Иван стоял возле него на лугу, и вокруг были какие-то люди: мужчины с крепкими телами, непоседливая детвора и женщины, изящные и тонкие, с цветными лентами в волосах. Все чистые, светлые, веселые, в ярких свободных одеждах, похожих на те, что еще можно увидеть в деревнях. Прыгали они через костры, а потом держались за руки и водили хороводы вокруг искусно вырезанных из дерева диковинных статуй, увешанных гирляндами васильков. И еще девица пышноволосая была там, такая белая и красивая, что у Клюева во сне дыхание захватило. Застыла она посреди луга и все смотрела вперед, словно сквозь Ивана. И камень этот странный сиял у нее в ладонях. А потом он понял, что девица смотрит на небо, тоже повернулся и увидел вдалеке, на юго-востоке, большую темную тучу, грозно ползущую на луг и закрывающую солнце. И чем ближе подходила туча, тем ярче и жарче горел камень в руках девицы. Вот она крикнула что-то – Иван не разобрал, – и камень вспыхнул, словно молния, ударили из него в тучу лучи света, разгоняя мрак. И снова солнышко засветило.
Клюев открыл глаза. В пещере все было по-прежнему. Он слез с каменной постели, зачерпнул ладонью воды из маленькой лужицы. Принюхался: кажись, нормальная. Осторожно сделал глоток: вкусная, словно родниковая, только теплая очень.
А в водоемчике водица оказалась и того теплее. Не раздумывая, Иван скинул одежду и погрузился в него, постанывая от удовольствия. Мог ли он предположить, мечась по лесу в глубоком снегу, словно преследуемый зверь, что вскоре будет принимать теплую ванну! Нет, есть все-таки бог! Иначе как объяснить все то, что случилось с ним?
Понежившись как следует, Клюев стал думать о будущем. Как бы ни казалось хорошо в пещере, но долго здесь не усидишь. Хотя бы потому, что захочется есть. И самое главное: судя по всему, из пещеры выход только один – вверху, откуда он и свалился. Счастье, если выкарабкаться получится, а чтобы назад спуститься потом – об этом нет и речи. Так что устраивать тут жилье нельзя.
Не без сожаления он вылез из воды, растер тело руками. Рана от пули на ключице затянулась, и Клюев с благодарностью посмотрел на чудесный камень. Оделся и положил его во внутренний карман шинели. Повернулся к светящейся стене и поклонился.
– Не знаю, кто хозяин здесь и есть ли таковой. Но спасибо тебе за помощь да за помывку. Пора, как говорится, и честь знать.
Он полез к выходу. В этот раз путь показался ему короче. Дополз до места, где упал. Задрал голову. Увидел ясное синее небо.
– Наверх! – скомандовал себе Иван.
Осторожно двигаясь, он переставлял ноги на выступах, подтягивался руками. Дополз до середины и чуть не сорвался, когда узкий выступ вдруг обломился под пальцами. Отдышавшись, полез дальше. У самого верха все начало крошиться, и куски каменной породы летели вниз, едва Клюев хватался за них. Он сменил тактику: оперся спиной и ногами в стены и так, рывок за рывком, дополз до края. Перевалился на грудь и откатился от дыры.
Светило яркое солнце, морозец бодрил, и на душе у Ивана стало тепло и весело. Он поднялся, отряхнул одежду, обернулся к дыре – и замер. Его следов в снегу не было, их замело недавней метелью. Но от провала к ближайшему плотному ельнику тянулся свежий путь. Похоже, топтались туда-сюда не один раз.
Клюев нащупал в кармане маузер, но не успел достать, как раздался выстрел, и о камни щелкнула пуля. Из-за ельника показались двое красноармейцев с винтовками.
– Руки вверх! – скомандовал один из них.
Клюев подчинился. Удача снова повернулась к нему задом.
Бойцы, держа его на мушке, подходили ближе. Иван прищурился от бьющего в глаза солнца, пытаясь их разглядеть. Один показался знакомым.
– Сидоркин, дружище, это ты? – спросил он.
Боец насупился.
– Я тебе не дружище! Повернуться спиной, руки не опускать!
Второй солдат поглядывал на своего напарника. Видимо, Сидоркин в их маленьком отряде был главным.
Иван лихорадочно соображал: Алексей Сидоркин, из разведроты, хороший парень, личной неприязни быть не должно. Другого бойца он видел впервые.
Иван сделал шаг, намереваясь встать за провал.
– Слушай, Сидоркин, я знаю: тебе приказано взять меня. Живым или мертвым, но взять. Только ошибка вышла, я ни в чем не виноват. Ты же знаешь меня, Сидоркин!
Клюев встретился с Алексеем взглядом и понял: тот сомневается. Но второй солдат тоже почувствовал это.
– Ты чего, ты чего, Сидоркин! – угрожающе проговорил красноармеец, видя, что Алексей готов опустить винтовку. – Вместе с этим под трибунал захотел?
Сидоркин, очнувшись, крепко сжал оружие.
– Сдавайся, Клюев. Идти тебе некуда. Побежишь – открою огонь, – тихо произнес он.
Нет, не верил Иван, что Алексей сможет его застрелить! Вот если бы не второй боец, можно было договориться по-хорошему. Если бы только этот напарник послушался Сидоркина!
Клюев почувствовал тепло в груди. Возникло странное ощущение, словно часть Ивана отделилась от него самого, стоящего в снегу с поднятыми руками, и заскользила к напарнику Алексея, заползла ему в голову. Иван отчетливо ощущал злость и решимость Григория – а бойца этого, без сомнения, звали Григорием – пристрелить Клюева на месте.
«Нет, ты не выстрелишь, ты не хочешь убивать меня, ты знаешь, что я прав» – каким-то непостижимым способом Иван сделал хитрое умственное усилие и втиснул эту мысль в сознание Григория.
Боец воткнул оружие в сугроб и ошарашено поглядел на беглеца.
«Неужели?!» – пронеслось в голове у Клюева. Он сунул руку в карман и вытащил разогревшийся камень. На солнце легкое свечение не было заметно. Но Иван не сомневался, что к происходящему сейчас камень имеет самое прямое отношение.
– Эй, ребята, вы чего? Вы это бросьте! – Сидоркин оторопело перевел взгляд с напарника на Клюева и вскинул винтовку. – Потапов! Потапов! Гришка, мать твою, ты чего творишь! – он ткнул прикладом в бок Григория. Тот ошалело крутил головой, не приходя в себя.
Клюев сделал шаг назад.
– Сидоркин, Сидоркин, уходите, от греха подальше! Скажешь: не нашли никого, – скороговоркой уговаривал Иван, держа камень в вытянутой руке. Алексей уставился на камень, потом на Клюева.
– Ты эти фокусы оставь! Я выстрелю, клянусь тебе, выстрелю! – крикнул он и вдруг обессиленно опустился на колени.
Возле провала глухо стукнуло, и дернулась земля.
– Стоять! – послышалось за спиной. Клюев оглянулся: из леса, метрах в тридцати, к ним бежал третий солдат, на ходу вскидывая оружие. Краем глаза Иван заметил, как Потапов, сбросив наваждение, вытащил из сугроба винтовку. Гул нарастал. Края провала начали обваливаться. Повернувшись к бежавшему бойцу, Иван собрался проделать еще одно внушение, но не успел. Солдат выстрелил. Пуля больно ударила по пальцам, камень вырвало из руки, и он скакнул к провалу, стукнулся о края, еще и еще раз – и нырнул вниз. Иван выхватил маузер и, почти не целясь, пальнул. Солдат упал. Повернувшись к Потапову, Клюев опередил того на секунду – и пуля вошла Григорию точно в грудь. Сильно тряхнуло, Сидоркина потащило к дыре.
– Помоги! – завопил он. Иван бросился туда, но ни Алексея, ни тела Григория уже не было. Земля воронкой уходила вниз. Клюева сбило с ног. В слепом инстинкте выживания он цеплялся за трещины в земле, обнажившиеся коряги – и выбрался-таки. Отполз на четвереньках к соснам и оглянулся, прижимая к телу окровавленную руку. Там, где раньше чернел узкий провал, образовался котлован, неглубокий, но широкий, словно пересохший пруд. В его центре лежали валуны.
Клюев закричал и рухнул лицом в снег. Чудесный камень был потерян навсегда.
Глава вторая
На отдых
Он стоял возле бронированного панорамного окна, полуприкрытого плотными шторами из темного китайского шелка. Это сегодня слово «китайский» произносится как всепобеждающее проклятие. А в его молодость «сшито в Китае» звучало почти так же магически, как «производство Югославии» и «сделано в Чехословакии».
Впрочем, и теперь в Поднебесной продолжают кое-где творить настоящие вещи. И шторы на окне были сотканы в тихом местечке, недалеко от границы с Японией; там не одно столетие разводили тутового шелкопряда, поставляя изысканную ткань к императорскому дворцу.
Хмурился ненастный день, ветер бросал в стекло потоки дождя, и по окну ползла прозрачная пелена, искажая знакомый московский пейзаж до сюрреалистической картины: набережная извивалась змеей, Кремль походил на оплавляющийся торт, Спасская башня корчила рожи курантами, напомнившими ему сейчас прилипчивую мазню Сальвадора Дали. Его картины он видел прошлым летом в Лондоне, где встречался с партнерами по бизнесу. Ему очень не понравилось это художество, но он его запомнил: в жизни все может пригодиться.
Он разглядел время на башне: двенадцать двадцать. Находясь в рабочих апартаментах, он принципиально не смотрел на другие часы и всегда подходил к окну, взглянуть на куранты. У него даже была любимая шутка для тех, кто входил сюда. Когда по ходу беседы требовалось уточнить время, он шел к окну со словами: «Ну-ка, глянем, сколько там на моих» – и, взглянув на куранты, поворачивался к собеседнику.
– Четверть первого. Специально для вас процент будет низким – всего двадцать пять миллионов евро.
Или так:
– Уже без двадцати три. Ваш тропический островок в качестве залога недвижимости мне совсем не нужен, а замок на Луаре подойдет.
Или даже так:
– Четыре часа, не отстают, и бой хороший. Передайте мое почтение высочайшему шефу и сообщите, что и я лично, и мое скромное хозяйство всегда готовы помочь нашему государству. Свои люди – сочтемся.
Но сегодня шутки о курантах в голову не шли, и не потому, что он находился в кабинете один. Все было слишком серьезным. Вернее, все стало таким два месяца назад, когда он получил первые доказательства. И теперь факты или окончательно подтвердятся, или… Если нет – то придется начинать сначала. Ему и в голову не приходила мысль бросить давно начатое. Такая перспектива его не устраивала.
Он прошел к бару и достал из-за шеренги бутылок графин с отменным, сделанным домашним поваром самогоном, который приходилось пить исключительно в одиночестве, – высокие партнеры и клиенты не поняли бы этого пристрастия, – и плеснул в бокал. Выпив, подцепил пальцами из хрустальной вазы с рассолом простейший соленый огурчик – кислый, но в меру, – а съесть не успел. В кабинет постучали.
Кинув огурчик в вазу, он захлопнул бар, выудил из кармана платочек, вытер пальцы и собственноручно открыл двери.
На пороге стояла молодая женщина. Брюнетка в сером брючном костюме. Худощавая, но мускулистая. Тонкая серебристая лента перехватывала тугой хвостик волос.
Он вцепился в визитершу взглядом. Она молча прошла к столу. Повернулась, посмотрела ему в глаза и тихо сказала:
– Александр Иванович, все подтвердилось. Они нашли. Ваш человек позвонил мне. Сказал, что забрал его и сейчас проверяет, позже свяжется с вами, – голос у нее был бархатный, с приятной хрипотцой, какой заставляет мужчин поворачивать головы в сторону его обладательницы.
Хозяин кабинета и одного из крупнейших банков России с несколько двусмысленным названием «К-Банк» Александр Иванович Клюев тяжело задышал. Подошел к окну, прижался лбом, положил руки на стекло. Брюнетка ждала.
– Десятилетия работы, нервы, поиски, надежды, ошибки, – хрипло произнес банкир. – Сотни перелопаченных книг, куча мифов, фольклоров. Деньги. Много денег. И вот…
Он повернулся к ней.
– Зинаида, ты понимаешь всю важность?
– Александр Иванович, грядет новая эпоха, – чуть улыбнулась она.
Банкир щелкнул пальцами, шагнул к помощнице. Оскалившись, прищурился.
– Да! Эпоха! Хорошо сказала. Конечно, если все пойдет правильно. Только не расслабляться. Это еще не победа, мы пока лишь нашли к ней ключ. А потерять его легко!
Зинаида кивнула.
– Это так. Прикажете доставить его сюда?
Александр Иванович с минуту подумал.
– Нет. Это рискованно. Мы поступим по-другому. Ты пока иди. К семнадцати ноль-ноль жду тебя. Нужно кое-что подготовить.
– Поняла, – четко сказала Зина и вышла.
Зазвонил спутниковый телефон. Клюев посмотрел на входящий номер, сделал глубокий вдох, размашисто перекрестился и решительно поднес трубку к уху.
– Слушаю.
– Александр Иванович, это я! – произнес взволнованный голос.
– Говори! Ну! – Клюев сжал телефон так, что тот затрещал.
– Я все проверил. Он действует. Как вы и предсказывали. Что мне делать?
– Спрячь и жди! Я перезвоню.
Он зашагал по кабинету, пытаясь справиться с лихорадкой.
Успокоившись, Клюев достал из кармана ключ, подошел к картине в нише и сунул палец за увесистую раму. После щелчка рама поднялась, открывая доступ к сейфу. Банкир набрал шифр, приложил к сканеру палец, повернул ключ и вытащил из сейфа старую фотографию и пожелтелый лист бумаги, закатанные в жесткий прозрачный пластик. Положил их на стол, налил еще самогона и тяжело опустился в кресло. Взял фотографию. С карточки глядел пожилой мужчина в штатском, с изможденным грустным лицом.
– Я нашел его. Ты был прав, отец. Царствие тебе небесное! – банкир провел пальцами по фотографии и залпом выпил. Взял другой листок. На нем от руки была зарисована карта местности, с деревьями, речкой и водоемами. Возле склона и ельника стоял выцветший бледно-красный крестик.
Клюев потянулся к мобильнику.
– Глеб, ты мне нужен. Приезжай немедленно, – приказал он. – Нет. Позже нельзя. Я сказал немедленно! Занят – так освободись. Да. Все. Жду тебя, сын.
Банкир взглянул в окно. Дождь стихал. Кремль уже не колыхался в пелене воды и выглядел реально. Клюев смотрел туда и ясно чувствовал, что теперь возможно все.
Возле ворот большого ангара стоял молодой человек в одежде защитного цвета, без знаков отличия, на ногах – высокие армейские ботинки; неподалеку лежал кожаный пятнистый рюкзак с золотыми пряжками.
Человек стоял неподвижно, расставив ноги и заложив руки за спину, вглядывался в предвечернее, но еще яркое небо, где вдалеке шел на посадку военно-транспортный самолет.
Его внимание переключилось на вертолет поодаль, выделяющийся на серо-зеленом фоне аэродрома строгими, хоть совсем не в военном стиле, синими и красными линиями, сходящимися на корпусе в знакомый с детства логотип: «К-Банк». Возле вертолетной площадки возился персонал.
– Группа, ко мне! – негромко, но твердо приказал человек в форме и сделал зверское лицо, выпятив квадратный подбородок. К нему из ангара вышли двое: высокая блондинка с рюкзаком розового цвета, не гламурно-розового, вид которого у нормального человека вызывает мысль о перемятой вперемешку со слюной жвачке, а вполне такого сносного – с серым оттенком; за девушкой виднелся длинноволосый брюнет с серьгой в ухе. В руке он держал гитару.
– Полноте выпендриваться, Глеб Александрович! – укоризненно покачала головой девушка. Тот пропустил ее слова мимо ушей, продолжая корчить зверскую рожу.
Девушка бросила на землю рюкзак, достала заколки, сняла бейсболку и стала собирать волосы в две задорные косички.
– Тебя все равно никто не видит, так что расслабься, – улыбнулась она.
– А тебе идет, окей! – оценивающе сложил пальцы кольцом длинноволосый. – Настоящий коммандос!
– Пошутил я, пошутил. Уже и пошутить нельзя! – поднял в знак примирения руки Глеб. – Инга, Вэл, смотрите, какой красавец! – он кивнул на вертолет.
– Первым делом, первым делом вертоле-е-ты-ы!.. – хорошо поставленным баритоном пропел Вэл и взял пару аккордов. Инга рассмеялась, перевела взгляд вглубь ангара и чуть заметно показала туда взглядом гитаристу. Тот вздохнул и направился к длинным зеленым ящикам, на которых сидела, надувшись, миниатюрная шатенка в бесформенном цветастом балахоне. Она нервно теребила пеструю фенечку непонятного назначения.
– Ну, Ленусь, чего ты! – Вэл присел рядом и обнял подругу. – Хомячок все еще грустит? Весело же будет. Смотри, какая компания хорошая собралась, – принялся уговаривать он.
Девушка пожала плечами.
– Нет, Вэл, ну ты представь! Я предлагала Баргузинский заповедник. По храмам бы походили, там поселок есть, знаешь, какая там культура! Как в Тибете! Это вообще другая страна! – оживилась она. – А братцу обязательно нужно в Карелию, да еще так внезапно. А я уже была там, ну, не там, а в Финляндии, а это одно и то же! – с негодованием кивнула Лена в сторону Глеба.
– Этим летом обязательно побываем в Забайкалье, никуда и заповедник не денется, только ты и я, – успокоил ее Вэл. – А в Тибете, говорят, небезопасно. Там китайцы злые лам гоняют. Так что давай скажем спасибо Глебу. Организовал такой эксклюзивный расслабончик! – он достал из внутреннего кармана плоскую фляжку, отвинтил крышку.
– Хочешь?
Лена махнула рукой.
– А, черт с ним! Пусть Карелия! Будем смотреть на жизнь проще и выбирать посередине, как завещал великий Будда! – она отодвинулась поглубже в тень и сделала порядочный глоток. Вэл выдернул фляжку и тоже хлебнул.
– Не рановато для аперитива? – услышали они за спиной ядовито-вкрадчивый голос.
Вэл оглянулся на чернявую девушку в темных брючках и блузке, хорошо скрывающих легкую полноту.
– Юлька, ты всегда так подкрадываешься или только когда выпить хочешь?
Юля проигнорировала вопрос и присела рядом. Кивнула на двери ангара.
– Хорош!
Лена фыркнула.
– Это ты о моем братце?
– Я о вертолете, Леночка! – сделала обиженный вид Юля. – Мне есть кому комплименты говорить, – кокетливо помахала она рукой парню возле стены. Тот сосредоточенно проверял рюкзак, что-то поправлял в нем. Однако жест Юли он заметил и послал ей в ответ воздушный поцелуй.
– Игнатик, идем к нам! – крикнула Юля.
Игнат закивал, показывая, что сейчас закончит и подойдет.
– Молодец Игнат, – сказал Вэл, одобрительно наблюдая за ним, – подготовился! Как на Северный Полюс. Наверное, даже спутниковый маяк захватил на случай катастрофы.
Лена пихнула его в бок.
– Какая катастрофа, балда! Тебе, конечно, все, кроме музыки, пофиг. Вот нападут на нас инопланетяне! Или какая-нибудь гадость мезозойская из пещеры вылезет – посмотрим, что ты делать будешь.
Игнат уже подходил к ним и последние слова Лены хорошо расслышал.
– Э-э-э, да вы курнули, что ли? – удивился он и чмокнул в щечку Юльку.
Лена искоса смотрела на них. Ну и мезальянс! Где он ее нашел! В метро на эскалаторе познакомились! Оно и видно. Правду говорят, что в метро ездить вредно. Жаль Игната: такой чувственный парень, очень умный, но характером мягковатый. А Юлька – настоящая волчица, своего не упустит. Тем более провинциалка. У нее на лице написано: хочу хорошо устроиться в жизни. Только ни внешности, ни интеллекта боги не дали, ведет себя как дура. Учится на психолога. Какой из нее психолог! Хотя рвения Юльке не занимать. Родители Игната – люди серьезные, и квартиру сыну обеспечили приличную. Вот Юлька и появилась на горизонте. Всех уже достала своим ехидством. Даже брата с Ингой.
Лена посмотрела на Ингу и Глеба. Они о чем-то говорили в сторонке, но вид у подруги был отстраненный. В последнее время не ладилось у них. Глеб всегда был лидером, но в отношениях с Ингой старался смягчать жесткие патриархальные взгляды на жизнь. А ей не нравилось слепое подчинение. Она и на съемочной площадке могла сорваться и послать куда подальше всю группу во главе с режиссером, если на нее начинали кричать и давить. Но когда ты по-настоящему талантлив, ты можешь позволить себе быть собой. Жаль, что Глеб не хочет этого понимать.
– Ты, братец, настоящий альфа-самец, – сказала однажды Лена, когда Глеб зашел к ней в магазинчик показать заколку с желтым турмалином. Он купил ее по случаю именин Инги. Ювелирный салон был по соседству с магазинчиком Лены.
– Да, сестренка, и это факт! – подтвердил Глеб. – Но в твоих устах это звучит как ругательство, – он расхохотался.
Лена критически осмотрела заколку.
– Мог бы и покрупнее камень выбрать, – язвительно заметила она. Но Глеба смутить было нельзя.
