Читать книгу: «Повести. «Охотники на привале. Бернар и Матильда», «Эгоистка. Дневник Марты: дети, внуки и прочие гаджеты», «Дайте мне другую маму!»», страница 3

Я не хочу, чтобы он делал вид, что ничего не было.

А зачем тебе это?

Просто не хочу.

Логично.

Даже не так.

Я хочу, чтобы внешне все оставалось, как есть, но… Чтобы внутри мы оба хранили нашу красивую тайну… И чтобы я знала, что та старая история не прошла бесследно. Как в кино.

И чтобы, в конце концов, он не обнимал постоянно у меня на глазах свою бледную Аню. Да-да, не нужно взывать к справедливости! Андрей пусть меня обнимает, а Амиран пусть смотрит на это и вспоминает как это здорово – меня обнимать.

Лика, у тебя с головой все в порядке?

А где вы видели женщину, у которой все в порядке с головой?

Ну что ж, Лика…

– Хочешь? Иди сам. А если призываешь других, то… будь любезен, нести ответственность за тех, кто пошел. Реальную ответственность. А как же «каждый решает за себя»? Да, каждый решает за себя, но без твоего призыва, он, возможно, решил бы по-другому. Ибо любое слово, сказанное вслух – не важно по телевизору, перед стадионом зрителей или в тихом семейном кругу – это уже влияние. Благодаря или вопреки.

– Магия есть вокруг нас. Но настоящие маги предупреждают: есть огромное количество шарлатанья, которое дискредитирует профессию.

– Не нужно строить иллюзий о том, что все, на кого вы делаете или заказываете приворот, приворожатся. А вот сделать плохо себе или объекту своих действий, вы можете очень просто.

– Влюбиться одновременно в нескольких женщин – невозможно. У мужчины начинает ехать крыша…

– Женщины обычно не думают о последствиях…

– Магия не предлагает себя…

– Что такое «Удар молнией или божий гнев»?

– Душевные болезни тоже нужно лечить…

– Вы в самом деле видели женщину, у которой все в порядке с головой?

Глава 6. Ярмарка тщеславия или Остынь, Амиран

И снова – ярмарка.

Будем дружить домами? Или семьями?

– Может быть, я останусь дома? – спросил Андрей без особой надежды на положительный ответ.

– Ни за что! – Лика активно собиралась, доставая удобную обувь и одежду для себя и для мужа. Удобную и практичную. В доме царила приятная суматоха. Лика обожала такие походы, – Звонила Аня. Амиран тоже не хотел идти, но она его уговорила. Вы можете устроиться где-нибудь на солнышке с пивом пока мы будем…

– Скупать без разбора все ненужное? – подсказал Андрей.

– Экономить семейный бюджет, – сформулировала Лика, – Между прочим, мы с Аней могли бы потянуть вас в какой-нибудь дорогущий бутик. Но мы этого не делаем. Будем ходить по ярмарке, считай, по базару, и…

– Скупать все ненужное? – еще раз спросил Андрей.

– Нет, выгодно покупать прекрасные вещи за полцены. Понятно? Ты же знаешь, что только дорогие женщины могут позволить себе покупать недорогие вещи! Я же у тебя дорогая женщина?

– Бесспорно!

– Шутишь?

– А нисколько! Про недорогие вещи – это что-то новенькое.

– Ну ты же знаешь поговорку: мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи?

– Слышал когда-то. А что это значит?

– Это значит, что небогатый человек должен покупать дорогие качественные вещи, чтобы они служили долго. А недорогие вещи – просто капризы, которые просто хочется надеть пару раз – служат недолго. Поэтому их могут себе позволить только дорогие женщины. Теперь понял?

– Твоя личная философия?

– Ага. Философия, которая должна быть выгодна и тебе. При моей-то любви к шопингу… Ты же знаешь, что мне лучше иметь восемь пар недорогих туфель разных моделей и цветов, чем одну универсальную пару. Ты же знаешь…

– Это да…

– Ну так собирайся и пошли.

– А вы не будете таскать нас по рядам и заставлять примерять все подряд?

– Обещаю, не будем.

Ярмарка была организована по всем правилам увеселительных мероприятий – музыка, зазывалы, баранки, сувениры, экологически чистые продукты, вышиванки и сарафаны в фольклорном стиле, старинные и современные ремесла, горшки-кувшины, мед «со своей пасеки» с заводской этикеткой и, как водится, обувь, одежда, галантерея – почти все с этническими мотивами внутри или снаружи – все высшего качества из натуральных материалов и за полцены.

– Сумасшествие какое-то, – хором смеялись Аня и Лика, – хорошо хоть ехать далеко не пришлось. Вся эта красота – в двух шагах от Парк Лэнда.

– По-моему сюда приехал весь Киев, – кивнула Аня на вереницу машин, выстроившихся вдоль дороги.

– А мы тут – как дома!

– Все, девушки, у нас тут привел, – Андрей повернул голову в сторону импровизированного кафе – пластмассовые столики, одноразовая посуда, дымок от мангала, – Если будут тяжелые сумки, звоните. Найдем. Дотащим. Но не раньше.

– Примитивная кафеша, – рассмеялась Аня, – Вы тут долго не высидите.

– Все равно это лучше, чем ходить по тряпичным лавкам, – проворчал Андрей, – Альтернативы-то нет!

Лика вздрогнула. Кафеша. Это же было наше с тобой словечко, Амиран! Зачем ты научил и ее так называть всякие заведения? Зачем?

– Как мило, – Лика улыбнулась, глядя на Амирана, – Где-то я уже слышала это слово. Кафеша.

– Амир всегда так говорит, – Аня погладила его по рукаву.

Я знаю, что он всегда так говорит. И не нужно меня об этом предупреждать. Я уже давно, раньше тебя, Аня, знала, что он так говорит.

Лика посмотрела Амиру прямо в глаза. Хорошо, что Аня в это время о чем-то переговаривалась с Андреем. И что-то искала в сумке.

Прямо в глаза.

– Возвращайтесь скорее, девочки, – голос Амира показался ей хриплым и каким-то чужим.

Лика опустила взгляд на его рот и прикусила губу. Очень соблазнительное движение. Хорошо, что Аня продолжала копаться в сумке.

– Ну что, пошли?

И они пошли. Нет, не пошли, а просто рванули по рядам ярмарки. Лика оглянулась только один раз. Посмотреть на Амира. Андрей помахал ей рукой. Издалека невозможно было понять, на кого именно, она смотрит.

И они пошли.

Шли, смотрели по сторонам, мерили всякие нужные и ненужные вещи, обсуждали сумочки из почти натуральной кожи, договаривались что нужно купить по дороге обратно, чтобы не носить с собой.

Через час решили разойтись ненадолго – чтобы не ждать друг дружку у каждой раскладки. Если увидишь что-то стоящее, зови, звони, хорошо? Конечно! Куда ж я без тебя! Ты сюда? Окей. А я – вон туда, к саженцам. Посмотрю что почем. Хорошо? Хорошо!

Еще через час Лика наткнулась в толпе на Амира.

– Вы уже нас ищете?

– Да, пора вас уже забирать отсюда. А то потом придется нести на руках.

– Было бы неплохо.

– Устала?

– Ужасно.

– А где Аня?

– Мы разошлись в разные стороны. Договаривались созвониться. Но здесь звонок не слышен. Из-за музыки. Я пыталась набрать ее.

– Я – тоже.

– О, и Андрей звонил.

– Да, мы пытались дозвониться. Но вы ничего не слышали. Давай пакеты.

– Держи. Думаю, имеет смысл продвигаться к выходу. Там и встретимся. Иначе будем ходить друг за другом до вечера.

– Хорошо.

– Постоим минутку, ладно?

– Конечно. И зачем нужно было так долго бродить?

– Теперь уже сама не понимаю.

– Я говорил тебе, что ты прекрасно выглядишь?

– Сегодня еще нет.

– Сегодня?

– Ну-у-у… Ты мне уже давно такого не говорил.

– Да. Но выглядишь ты просто великолепно. Даже в этих старых джинсах.

– Я старалась.

– Ты старалась? У тебя получилось. Я засыпаю и просыпаюсь с мыслью о тебе. Зачем ты это делаешь?

– Я? Делаю? Опомнись, Амиран. Какие высокопарные слова! Раньше ты просто говорил, что я пахну конфетками. Это было очень мило. И не так пафосно.

– Ты и сейчас ими пахнешь.

– Ах оставьте, это духи. Дорогущие, между прочим.

– Нет, это не духи. Это – ты.

– Возможно. Не буду спорить. Ну что, идем?

– Что, уже?

– Пора.

– Да? А зачем ты сказал, что засыпаешь и просыпаешься с мыслью обо мне?

– Потому что это правда.

– А я только хотела предложить тебе все рассказать нашим.

– Нашим?

– Ха-ха, ну… твоей и моему.

– Зачем?

– Чтобы это не вылезло наружу в самый неподходящий момент. Случайно. Тем более, что это было давно. И уже прошло.

– Видимо не прошло.

– Остынь, Амиран. Твоя Аня – просто прелесть.

– Ни секунды в этом не сомневался и не сомневаюсь.

– Вот видишь?

– Вижу.

Ну что, Лика, можно праздновать победу? Гей-гей, я победила, я добилась своего? Он засыпает и просыпается с мыслью о тебе? Правда, и то и другое происходит в обществе Ани, но мысли-то о тебе, Лика? Радуешься?

Да, радуюсь. Как радовалась тогда Матильда из фильма «Соседка», автор сценария и режиссер Франсуа Трюффо… Радовалась и боялась одновременно.

Да, какие-то звонкие пузырьки лопаются внутри. Один за другим. Как в бокале с шампанским. И немного страшно. И сладость победы с привкусом безусловного торжества. Сладость и слабость… Ты и в самом деле похожа на эту актрису, Фанни Ардан. На Матильду из фильма «Соседка». Грустный фильм. Мелодрама. Чисто женское кино. Страсть. Любовь. Убийство.

– О, опять звонит Андрей. Сейчас попытаюсь ответить. Да, дорогой. Мы уже двигаемся к выходу. Встречаемся возле кафешки, да? Отлично провели время. Честно. Устала, конечно, до чертиков. Я тебя целую. Соскучилась. О, вот и Аня. Все, мы идем…

Почему ты смотришь в сторону, Амиран? Встречаешь взглядом свою Аню? Или тебе не нравится то, как я сказала «целую» своему мужу?

Удар молнией или божий гнев?

Или это просто ярмарочная суета благополучных дамочек неподалеку от уютного коттеджного городка?

– О, как хорошо, что я вас нашла, – простонала Аня, нагружая мужа своими пакетами, – сейчас придем куда-нибудь, покажу, какие кеды с цветочками мне попались! Необыкновенные просто! И саженцы георгинов с инструкцией как сажать!

– Как хорошо, что ты нас нашла, – рассмеялась Лика, – Как хорошо!

Почему ты смотришь в сторону, Амиран? Мне показалось или…?

– Задумывались ли вы когда-нибудь о том, что в глазу обязательно должна быть слеза, – мадам Жужу была необыкновенно серьезна, – Иначе – глаз не живет. Когда ты попадаешь в старинную усадьбу или какое-то другое уютное место, поневоле думаешь – как прекрасно, и чего ж не жить?

А вот нет. Люди ссорятся, делят что-то назло друг другу, влюбляются безнадежно, говорят тяжелые слова… А почему бы и не жить? Мирно, в любви и согласии…

Какое странное выражение – протянуть руку… Можно протянуть ее для приветствия, а можно – для милостыни. Жесты разные, слова одни и те же. Все-таки не все решают слова и буквы, правда?

Ну что ж…

– Слабость и сладость… Одна буква…

– Дорогие женщины могут позволить себе покупать недорогие вещи!

– В глазу обязательно должна быть слеза… Иначе – глаз не живет.

– Когда ты попадаешь в старинную усадьбу или какое-то другое уютное место, поневоле думаешь – как прекрасно, и чего ж не жить? А вот нет. Люди ссорятся, делят что-то назло друг другу, влюбляются безнадежно, говорят тяжелые слова… И красота вокруг не помогает.

Глава 7. В мыслях, на устах, в сердце… или Я – с тобой?

– Не смотри на меня так.

– Как? Что ты сейчас чувствуешь?

– Я еще не разобралась. Пока все очень сумбурно.

– Я – тоже.

– Что теперь будет? У меня сложилось такое впечатление…

– Ну разве я отвечаю за впечатление, которое ты сама себе сложила?

– А разве нет?

– Не знаю.

– О чем-то жалеешь?

– Нет. А ты?

– Я еще не решила. Но чувство вины есть.

– Перед Андреем?

– И перед Аней тоже. А что вообще это было? Эпизод?

– Давай решим, был ли это эпизод или начало интересной истории.

– Начало?

– Продолжение.

– Ужасно не хочется ничего решать.

– Узнаю мою любимую Лику.

– Да, это точно. Моя черта: всегда надеюсь, что все решится само собой. И даже иногда так и происходит. Нужно только подождать. Я редко берусь что-то предпринимать.

Гостиничный номер, несмотря на внешнюю чистоту и аккуратность, казалось, хранил следы всех предыдущих постояльцев. Возможно не всех, но многих. И запах в комнате стоял тоже какой-то гостевой, инородный, не домашний. Запах чужой любви. Хотя и белье, и покрывало, и паркет, и даже какие-то безделушки на ночном столике – все было новым, чистеньким, довольно милым. Вроде бы даже создавало уют.

С одной стороны…

Бернар и Матильда.

С другой стороны…

Лика натянула на себя простыню. Платье, колготки, шарф свисали со стула. Уныло и безнадежно. Не имели никакого значения!

Люди постоянно меняются. Банально звучит, правда?

Проходит час – и ты уже другой человек. Человек, проживший этот час. Даже если ничего не произошло. Даже если ничего не случилось. Даже если ни одной новой мысли не пронеслось у тебя в голове. Час прожит. Он – позади. Ты – другой человек.

А иногда та-а-ак хочется вернуться во вчерашний день. Знакомое чувство, правда?

А уж если за этот час что-то произошло…

Что-то произошло…

Амиран сидел рядом с ней на кровати и гладил ее плечо. Потом приложил руку ко лбу, к губам, к груди.

– Помнишь?

Помню. Это был наш с тобой знак. «Я – с тобой в мыслях, на устах, в сердце». Конечно, они не сами придумали этот прекрасный жест. Прочитали где-то и стали использовать. Фу, какое неподходящее слово. Использовать.

Они говорили друг другу этим жестом все, что не могли сказать словами. После ссор, после размолвок и разногласий, перед разлукой кто-то один должен был подойти к другому и приложить руку ко лбу, к губам и к груди. Это означало: я – с тобой. Несмотря на то, что ты – вредная и, конечно же, опять наговорила много лишнего. Несмотря на то, что ты опять задержался после лекций и даже не извинился. Несмотря на то, что ты беззастенчиво улыбалась профессору, хотя ему едва ли не стукнуло восемьдесят лет. Ты же видела, что мне это неприятно. Несмотря на то, что ты отказался наотрез заниматься со мной бальными танцами, хотя там ужасно не хватало парней. А ты отказался. Наотрез. Несмотря на…

Я – с тобой. В мыслях. На устах. В сердце.

Я – с тобой.

Это было красиво. Тем более, можно было ничего не говорить вслух. Это означало: я простил и я простила, я больше не злюсь, я надеюсь, что ты все понял и поняла…

Я – с тобой.

Они вместе посмотрели фильм «Соседка» с Жераром Депардье и Фанни Ардан. В кинотеатре. Потом шли по темной весенней улице и наперебой обсуждали главных героев. Обсуждали страсть, боль, убийство и красоту…

А потом? А потом за ней начал ухаживать один из преподавателей. Молодой. Симпатичный. Перспективный. Лика не принимала ухаживания, но и не отталкивала его.

Они с Амиром снимали комнатку в коммуналке, главной радостью была любовь на продавленном диване, и в этой грошовой студенческой жизни появился какой-то лучик шика: преподаватель в галстуке, в костюме, с дипломатом. Ухаживал красиво. Зачеты ставил автоматом. Целовал ручки прямо в институтском коридоре. Лика посмеивалась. Было приятно.

Амир злился и ревновал.

Лика посмеивалась.

И где-то переборщила.

Ставила сама себя в тупик вопросами. Я что, делаю что-то плохое? Я что, виновата, что он – преподаватель, а ты – студент? Он всего лишь подержал меня за руку, а ты думаешь Бог знает что. Почему ты ревнуешь так некрасиво? Ведь это можно делать гораздо изящнее?

Выход, конечно, был. Даже два. Остаться с Амираном на продавленном диване, понимая, что теперь будет ревновать к каждому столбу. Или разорвать отношения полностью и не мучить друг друга. Собственно говоря, не так уж нужен был ей этот преподаватель. Просто надоело все: и бедность, и ревность, и…

«Какая же ты модница!» – говорил Амиран с ноткой осуждения. Считал, что наряжаться можно только для него. Для остальных лучше быть серой мышкой. Чтобы, как говорится, никто не позарился…

Амиран собирался ехать в стройотряд чтобы за лето заработать денег. Лика решила, что будет нечестно, если он будет вкалывать на стройке ради них двоих, а потом обнаружит, что любовь прошла.

Поэтому она объявила ему свое решение до его отъезда.

Это было грустно. Но честно.

Амир сказал «ну что ж…» и вышел хлопнув дверью.

Лика подождала минут двадцать. Он не вернулся. Не сказал жестом «я – с тобой». Не спросил в чем причина. Наверное, ему было все и так понятно.

И Лика тоже сказала «ну что ж…»

Больше не виделись. Почти двадцать лет она винила себя в том, что заставила его страдать. Потому что тогда, почти двадцать лет назад, у нее все наладилось достаточно быстро. Причем, не с преподавателем, а с новым парнем, который тоже ревновал, но очень изысканно. А потом встретила Андрея. Тут уж вообще все стало на свои места.

И вот…

Три часа назад. Лика спокойно сидела в офисе и просматривала бумаги.

– Привет, это Амиран. Можешь спуститься? Я здесь, внизу.

– Что-то случилось?

– Нет, не волнуйся. Просто спустись вниз. Можешь? У тебя нет никакого там совещания?

– Хорошо. Сейчас.

Лика подкрасила губы, подхватила сумку и вышла на крыльцо. Погода располагала к романтическим приключениям. Весна, знаете ли, еще и не на такое способна.

– Ты откуда здесь, Амир? Опять деловая встреча?

– Нет.

– А что?

– Только не смейся, ладно?

– Ну что ты?! Объясни, зачем ты приехал?

– Так захотел тебя увидеть, что не было сил оставаться на месте.

– Да неужели?

– Я же просил: не надо хихикать.

– Хорошо, не буду.

– Пошли.

– Куда?

– Расскажу по дороге.

И тогда Лика поняла, что это неизбежно. Как говорил умный маг? Женщина никогда не думает о последствиях? Так, да? Она вдруг поняла, что должна, просто должна испытать еще раз то, что вычеркнула из жизни почти двадцать лет назад.

Так захотел увидеть тебя…

У Амира дрожали руки, когда он брал ключи от номера. А Лика старалась смотреть в сторону и не встречаться глазами с дежурной по этажу.

Потом все было как в сказке. Сказки же тоже разными бывают. Это была сказка-вихрь. Суматошная, нежная, острая до потери сознания.

– Не смотри на меня так.

– Как? Что ты сейчас чувствуешь?

– Я еще не разобралась. Пока все очень сумбурно.

– Я – тоже.

– О чем-то жалеешь?

– Нет. А ты?

– Я еще не решила. Но чувство вины есть.

– Перед Андреем?

– И перед Аней тоже. А что вообще это было?

Что же это было, Амиран?

– Лика, любимая, давай встретимся завтра здесь же?

– Амир, мы сходим с ума. Это невозможно.

– Почему?

– Это неправильно. Невозможно. Одно дело – гулять по ярмарке, и совсем другое – встречаться в номерах. Я должна подумать.

– Подумай.

– Я не знаю, как буду Ане в глаза смотреть.

– Почему мы должны лишать себя того, что нам нужно? Нам двоим! Почему?

– Потому что у тебя есть жена, а у меня – муж. Дай мне встать, пожалуйста. И отвернись.

– Лика, разве ты не хотела этого с того самого момента, когда мы встретились в супермаркете? Разве нет?

– Не этого. Нет. Не знаю. Возможно, хотела. Но это ничего не значит. Спать друг с другом, а потом грызть себя за это? Хорошенькое удовольствие.

– А давай не грызть? Мы отняли себя друг у друга много лет назад. Так давай вернем себя друг другу?

– Ничего не нужно возвращать…

Но, выходя из номера, она уже знала, что придет сюда завтра.

– Неужели Аня ни о чем не догадывается?

– Не знаю. Не похоже. Не думаю. Вчера опять рассказывала мне как ты похожа на Фанни Ардан.

– Я чувствую себя ниже плинтуса.

– А Андрей?

– Молчит. Я как-то мало замечаю его в последнее время.

– А что тебя мучает постоянно? Я же вижу.

– Неужели непонятно? То, что происходит между нами, должно возносить до небес, а у нас… Ужасно неприятный осадок. Видишь, я не могу не говорить об этом. Подозреваю, что скоро тебе это надоест.

– Что надоест?

– Слушать о моих угрызениях совести. Странное слово – угрызение, правда? Используется только с совестью.

– Мне не надоест. Но… Лучше не будем об этом говорить.

– Я вчера пересматривала старые фотографии. И нашла парочку таких, где ты есть на заднем плане. В группе. Хорошо, что Андрей не любит смотреть старые фотки со мной. Аня бы, наверное, узнала.

– Да ладно… Кто рассматривает чужие фотографии так уж внимательно? Не думаю.

– Тяжело на сердце.

– Не печалься, любовь моя.

– Скажи еще раз.

Вместо ответа Амиран приложил руку ко лбу, к губам и к сердцу.

Но она все равно подумала: «Будущего нет»…

Бернар и Матильда…

Ведь…

– Проходит час – и ты уже другой человек. Человек, проживший этот час. Даже если ничего не произошло. Даже если ничего не случилось. Даже если ни одной новой мысли не пронеслось у тебя в голове. Час прожит. Он – позади. Ты – другой человек.

– Иногда та-а-ак хочется вернуться во вчерашний день. Знакомое чувство, правда?

– Хороший знак: «Я – с тобой в мыслях, на устах, в сердце». Я – с тобой. В мыслях. На устах. В сердце. Я – с тобой. Очень хороший знак.

– Почему ты ревнуешь так некрасиво? Ведь это можно делать гораздо изящнее?

– Одно дело – гулять по ярмарке, и совсем другое…

– Тяжело на сердце. Не печалься, любовь моя. Скажи еще раз. Не печалься. Нет, про любовь скажи… Будущего нет…

Глава 8. Шикарные птицы или Бернар и Матильда

– Зачем ты позвал меня сюда?

– Ноги не промочила?

– Какая разница? Причем тут мои ноги? Чего молчишь?

– Холодно. Не хочу, чтобы ты простудилась.

– Тем более… Зачем мы пришли сюда?

– Не знаю. Может быть, для того, чтобы объясниться. Или посмотреть друг на друга. Или что-то сказать. Не знаю. Ты замерзла?

– Мы пришли сюда, чтобы это выяснить?

– Послушай…

– Я слушаю.

– Наверное, не все можно сказать словами.

– Скажи не словами. Скажи как-то по-другому. Зачем все это? Ты же понимаешь, что у меня создается впечатление… Что ты хочешь мне сказать что-то очень важное… Вот в одной строчке получилось «что» три раза. Некрасиво как-то.

– В какой строчке?

– Не важно. У меня создается впечатление… Ты, конечно, скажешь, что не отвечаешь за впечатление, которое создается у меня. Ты так скажешь?

– Нет. Я отвечаю. И за впечатление тоже. Потому что оно создается у тебя.

– Ты смеешься?

– Нет.

– Тебе меня жалко?

– Нет.

– Ты меня ненавидишь?

– Нет.

– Так что же?

– Очень захотел тебя увидеть. Вот и все.

– Мы что, больше не увидимся?

– Увидимся.

– Никогда?

– Нужно постараться, чтобы никогда. Но увидимся.

– «Зачем же с ней, как с нищенкой?..»

– Что?

– Я не помню автора. Но это цитата. Стихотворение. Смысл такой: если любовь приходит поздно, на закате, зачем же с ней поступать как с нищенкой…

– С любовью?

– Да.

– Не называй это так.

– Почему? Это так и есть. Бросаешь монетку и хочешь отделаться поскорее. Чтобы не смотреть, какая она несчастная. Чтобы потом не стояла перед глазами в своих лохмотьях.

– Да, что-то в этом есть.

– Что-то в этом есть. Всего-то навсего мир взял и пошатнулся. Не рухнул, нет. Просто пошатнулся.

– Ты не замерзла?

– Спроси еще разок.

– Хорошо, больше не спрошу.

– Замерзла. И ноги промочила, пока добиралась сюда, в эту глушь.

– Какая же это глушь? Это даже и не лес. Просто посадки. Вон даже дорога видна.

– Видишь, как все глупо и поверхностно. Даже и не лес.

– А чего ты без шапки?

– Прическу берегла. Накинь мне капюшон. Все равно от укладки ничего не осталось. А, впрочем, я сама надену. Не помогай. Я справлюсь. Раз уж ничего не осталось.

– Ничего не проходит бесследно. Осталось.

– Да? Что? Эти голые ветки даже не леса, а каких-то посадок вдоль дороги? Эта унылая сырость и серость? Эти тоскливые сосульки, которые тают прямо на глазах?

– Воспоминания, наверное. Ты спрашивала, зачем я позвонил и привез тебя сюда? Думаю¸ именно для этого: зафиксировать воспоминания. Вот такая ты и будешь стоять у меня теперь перед глазами: в капюшоне, без прически, мокрая и замерзшая, среди голых веток.

– Как нищенка?

– Ну зачем ты так?

– Ой, и правда, зачем я так? Посмотри на этих ворон, которые ходят грязному снегу. Не правда ли, они прекрасны? Они просто шикарны. Каждая из них – в маленьком черном платье. И никогда не скажешь, сколько им лет. Ну а то, чем они питаются, так это просто предрассудки. И потом… Нужно же им как-то жить? И еще: что, лучше живую жертву заклевывать? А во всем остальном… Очаровательные птицы. Разговаривать умеют. Посмотри… Видишь?

– До твоих слов – не видел. Теперь – вижу.

– Ну что, кто из нас первый скажет «поехали по домам»?

– Думаешь уже пора?

– Думала, ты скажешь «давай побудем здесь еще немного».

– Давай побудем здесь еще немного?

– Думаю, пора…

– Окей, поехали. Не хочу, чтобы ты заболела.

– Конечно. Уже темнеет.

– А что все-таки это было?

– Кино такое. Все, как в кино.

– Почему?

– Нет, в кино все еще хуже.

– Почему?

– Приедешь домой – посмотри фильм «Соседка». Легко найдешь. Там блистают Фанни Ардан и Депардье.

– Я смотрел.

– Посмотри еще раз. Я тоже включу. Посмотрим вместе. Ты – у себя, я – у себя.

– Хорошо.

Оказывается, можно и так:

– Можно ведь делать что-то вместе, только… Ты – у себя. Я – у себя…

– Кто отвечает за впечатление, которое у меня создается? Я или ты?

– Если любовь приходит поздно, на закате, зачем же с ней поступать как с нищенкой?

– Всего-то навсего мир взял и пошатнулся. Не рухнул, нет. Просто пошатнулся.

– Посмотри на этих ворон, которые ходят грязному снегу. Не правда ли, они прекрасны? Они просто шикарны. Каждая из них – в маленьком черном платье. И никогда не скажешь, сколько им лет.