Читать книгу: «Призрак в Сети. Мемуары величайшего хакера», страница 7

Глава 7
Поспешная свадьба

Kvoh wg hvs boas ct hvs Doqwtwq Pszz sadzcmss kvc fsor hvs wbhsfboz asac opcih am voqywbu oqhwjwhwsg cjsf hvs voa forwc? ⁴²

Недавно Бонни сказала, что она по-прежнему вспоминает, как интересно было с Кевином, какой он был ласковый.

Те же чувства я испытывал к ней. До нее мне случалось влюбляться и в других девушек, но это были мои первые серьезные отношения, первая любовь, которую я ценил так высоко. Наши вкусы сходились практически во всем, даже в чашечках с арахисовым маслом «Риз», за которыми мы специально заезжали в 7-Eleven по дороге домой. Вам, наверное, знакома та гармония, когда испытываешь абсолютный уют и счастье в компании кого-то. Нет никаких сомнений в том, что именно такое общество было для меня лучшим лекарством после двух увольнений подряд. Я так подолгу бывал у нее дома, что стал постепенно перевозить туда вещи. Не могу сказать, что однажды мы решили: «Хорошо, давай жить вместе». Оно как-то само собой.

Нам нравилось вместе кататься на велосипедах, ходить на пляж с бутылкой вина. Мы любили гулять в заповеднике Чантри-Флэт, в Аркадии. Это прекрасное место с водопадами находится в пределах округа Лос-Анджелес, но напоминает дикий лес. Очень классное освежающее бегство от реальности, особенно для такого бледного парня, дни и ночи просиживавшего за компьютером.

Я даже не замечал, что Бонни, в сущности, была плохой хозяйкой, что в спальне всегда лежала куча ее нестираных вещей. Я никогда не был таким чистюлей, как мои родители, но мне нравится, когда вокруг прибрано и все лежит на своих местах. Мы с Бонни были настолько близки во всех отношениях, что, когда речь заходила о порядке в комнате, на это можно было закрыть глаза.

Поскольку работы у меня не было, я записался на курсы повышения квалификации в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе (UCLA). Он находился в Вествуде, недалеко от нас. Бонни решила проводить меня туда.

Но я лукавил. Впервые за наши отношения я начал ей, можно сказать, изменять. Я уходил по вечерам три раза в неделю, говорил, что иду учиться, а на самом деле ехал на работу к Ленни Ди-Чикко, где мы занимались хакингом практически до восхода. Конечно же, я поступал низко.

По вечерам, когда оставался дома, я все время проводил за компьютером, пользуясь телефонной линией Бонни для хакинга, а она в одиночестве читала, одна смотрела телевизор и без меня шла спать. Я мог бы сказать, что так справлялся с разочарованием от тех работ, на которые «вас-уже-взяли-ой-нет-извините-вы-не-подходите», но это было бы неправдой. Да, я плохо справлялся с этой досадой. Однако реальная причина была не в этом. Просто я был порабощен сильнейшей зависимостью.

Хотя Бонни это наверняка задражало, она мирилась с такими вечерами примерно так же, как и я с беспорядком в доме. Прожив вместе несколько месяцев, мы оба осознавали, что полностью сроднились. Мы любили друг друга, поэтому стали говорить о браке и откладывать деньги. Все, что оставалось от моей зарплаты (меня взяли на работу в компанию Fromin’s Delicatessen, я помогал им усовершенствовать механизм учета), я превращал в стодолларовые банкноты, которые складывал во внутренний карман пиджака, висевшего у нас в платяном шкафу.

Мне было 23 года, я жил на квартире у моей девушки и, пока не спал, практически все время проводил за компьютером. Я был с ПК как Давид, атаковавший Голиафа – сети крупнейших телефонных компаний, раскинутые по всей территории Соединенных Штатов.

Системы управления телефонных компаний были основаны на исковерканной версии операционной системы Unix, с которой я хотел познакомиться поближе. В Северной Калифорнии работала компания Santa Cruz Operation, или SCO. Она разрабатывала операционную систему для ПК под названием Xenix, построенную на базе Unix. Если бы мне удалось достать экземпляр исходного кода, то я мог бы изучить внутреннюю архитектуру этой операционной системы на собственном компьютере. Через Pacific Bell я достал секретные номера дозвона в компьютерную сеть SCO, а потом с помощью манипуляции выведал у сотрудницы ее логин и пароль, который сразу же заменил на свой. Доступ в SCO был открыт.

В какой-то момент, полностью погрузившись в изучение деталей SCO и пытаясь найти исходный код, который меня так интересовал, я обнаружил, что системный администратор следит за каждым моим шагом. Я послал ему сообщение: «Почему вы за мной наблюдаете?»

Представляете, он ответил! Его сообщение гласило: «Работа такая».

Чтобы проверить, насколько далеко администратор позволит мне зайти, я написал ему, что хочу завести собственную учетную запись в системе. Он создал для меня эту запись и даже выдал логин «хакер», который я попросил. Понимая, что системный администратор будет пристально за мной наблюдать, я просто отвлекал его, осматриваясь, но не задерживаясь ни на чем конкретном. Наконец найти искомый код мне удалось, но я так и не попытался его скачать, поскольку мой 2400-бодный модем не справился бы с данной задачей даже за целую вечность.

По вечерам, когда оставался дома, я все время проводил за компьютером, пользуясь телефонной линией Бонни для хакинга, а она в одиночестве читала, одна смотрела телевизор и без меня шла спать.

На этом история не закончилась.

Как-то раз Бонни пришла с работы и обнаружила в доме полный хаос: нас ограбили. Она отправила мне сообщение на пейджер, я позвонил и сразу услышал в ее голосе тревогу и отчаяние.

Я попросил ее посмотреть, не пропали ли из внутреннего кармана пиджака деньги, которые мы откладывали на свадьбу. Однако она почти сразу заметила, что моя стопка стодолларовых купюр – к тому времени удалось скопить уже около трех тысяч – аккуратно выложена на кухонном столе… вместе с ордером на обыск.

Это было не ограбление, а полицейский рейд. К нам наведались офицеры из департамента полиции города Санта-Круз. Санта-Круз! Конечно, я понимал, что этот визит напрямую связан с моими ночными хакерскими похождениями по компьютерам Santa Cruz Operation.

Когда же Бонни сказала, что пропал мой компьютер, а вместе с ним и все диски, мой мир просто обрушился. Я велел ей быстро собрать самые необходимые вещи и одежду и встретиться со мной. Я понял, что впереди большие неприятности, и они только начинаются. Мне нужен был адвокат, чтобы предупредить последствия. И срочно!

Мы с Бонни встретились в местном парке, туда же приехала моя мама. Я сказал им обеим, что бояться нечего, я ведь просто любопытствовал. Я не повредил ни одного файла SCO и не качал исходного кода. Меня не так волновали грядущие юридические проблемы, как те переживания и страдания, которые я причинял этим двум женщинам и еще бабушке, самым важным людям в моей жизни.

Мама уехала домой, а мы с Бонни отправились в близлежащий мотель. Она была в отчаянии, как будто над ней надругались. Если бы она тогда бросила меня, я бы ее не винил. Однако она уже совершенно не нервничала и показала себя как настоящий друг: сказала, что поддержит меня. Она говорила не «что ты со мной сделал?», а «как нам быть дальше?».

На следующее утро Бонни позвонила на работу и попросила отпуск по семейным обстоятельствам за свой счет. Начальник сказал, что приходили офицеры полиции и хотели допросить ее. Я сразу подумал, что, поскольку взлом происходил из ее квартиры и с ее телефона, полиция пришла к выводу, что она и есть хакер. Однако затем мне показалось более вероятным, что они хотели арестовать мою девушку и использовать ее как козырь в переговорах: «Признайся во всем, или твою подружку посадят».

Несколько следующих дней я провел, звоня адвокатам, объясняя ситуацию, составляя планы. Бонни вспоминала об этом так: «Мы много плакали, но беззаветно держались друг за друга».

Почему она меня тогда просто не бросила? Сегодня Бонни признается: «Я безумно любила Кевина».

Чтобы хоть чуть-чуть снизить градус волнения и беспокойства, в те дни мы много занимались любовью. Мне было очень стыдно, что я втянул Бонни в такую передрягу, да к тому же доставил массу беспокойства маме и бабушке. Полагаю, этот основной инстинкт спасал и меня, и мою любимую.

Тетя Чикки отвезла нас с Бонни в шерифское управление округа Лос-Анджелес «Западный Голливуд». Мы сразу во всем признались, и тетя немедленно внесла за нас залог по 5000 долларов за каждого. Почему-то в полиции забыли нас дактилоскопировать и сфотографировать. Из-за этой крупной процессуальной ошибки ни на меня, ни на Бонни не была составлена регистрация ареста. До сих пор нет никаких официальных данных о том, что меня арестовывали по обвинению Santa Cruz Operation. Только никому не говорите.

В течение следующих месяцев нам пришлось сделать не один визит в суды города Санта-Круз. Каждый раз я вынужден был покупать четыре авиабилета туда и обратно: у Бонни был свой судебный представитель. Я также раскошелился на оплату гостиницы, прокат машины и еду. Оба судебных представителя потребовали выплату гонорара авансом. Оказалось, что на гонорар моему адвокату уйдут как раз те три тысячи, которые я так долго копил. Мама и бабушка одолжили мне денег на оплату услуг адвоката Бонни и все остальные расходы.

Итак, у нас не осталось ни копейки на красивую свадьбу, но это полбеды. Мой следующий шаг был напрочь лишен любви и романтики романтики и нежности: мы должны были пожениться, чтобы она не имела права давать против меня показания в суде, а также для того, чтобы могла навещать меня в тюрьме – я чувствовал, что в итоге там окажусь.

Я подарил Бонни обручальное кольцо с бриллиантом, и нас обвенчал священник, проводивший церемонии у себя на дому в Вудленд-Хиллз.

На церемонии присутствовали бабушка и мама со своим тогдашним мужчиной – Арни Фромином, владельцем гастрономического бизнеса. Никто из семьи Бонни к нам не присоединился: мать невесты, что неудивительно, была в ярости от того, во что я впутал ее дочь.

Это не была та волшебная сказка, о которой так мечтают юные девочки. Бонни выходила замуж в шортах, кофточке без рукавов и резиновых шлепанцах. Она даже не попыталась нарядиться. После церемонии мы отправились в нашу квартиру. Бабушка привезла целый поднос еды.

Юридически наше положение только ухудшалось. Кроме уголовных обвинений, SCO подала на меня иск в размере 1,4 миллиона долларов – во столько был оценен нанесенный мной ущерб. То же касалось и Бонни.

Дела пошли немного на лад. Оказалось, что эти огромные иски были выдвинуты только для того, чтобы на нас надавить. Адвокаты противоположной стороны сообщили, что представители SCO готовы отозвать гражданские иски, если я расскажу им, как проник в систему. Специалисты компании так и не смогли этого понять.

Конечно же, я согласился. Мы встретились с системным администратором Стивеном Марром, который вел себя так, словно мы добрые друзья и собираемся поболтать. Я же относился к встрече не менее серьезно, чем к даче показаний. Он спрашивал, а я отвечал. Но говорить было особо не о чем. Никаких высокотехнологичных хакерских секретов. Я рассказал, что просто позвонил секретарше, выведал у нее логин и пароль, и уговорил поменять пароль на cвой.

Хотя мать Бонни не приезжала на свадьбу, она устроила нам прием по поводу бракосочетания у себя дома в Сан-Димасе. На этот раз Бонни облачилась в свадебное платье, а я надел смокинг, который взял напрокат. На приеме были мой отец и брат Адам, конечно же, мама и бабушка, а также сестра и братья Бонни, даже бывший бойфренд моей молодой жены. Этот день удался больше, чем сама свадьба, на торжестве даже присутствовал фотограф и был настоящий свадебный пирог.

Уголовный процесс по поводу взлома SCO разрешился куда лучше, чем я рассчитывал. С Бонни были сняты все обвинения, а мой судебный представитель, который был знаком с государственным обвинителем Майклом Бартоном, выбил мне хороший приговор. Для кого-то другого, то, что я совершил, было бы расценено как «мелкое правонарушение». Формально говоря, это был мой первый конфликт с законом, поскольку данные о моих проделках до совершеннолетия были опечатаны.

Однако поскольку я был Кевином Митником, отпетым хакером, государственный обвинитель сначала пытался вменить мне тяжкое преступление, несмотря на то что юридически мое противоправное проникновение в сеть SCO было мелким нарушением. Я согласился признать незаконное проникновение, чтобы уладить дело и снять все обвинения с Бонни. На этот раз мне не пришлось провести за решеткой ни дня, я только уплатил скромный штраф в 216 долларов и получил «условное осуждение» в два с половиной года. При нем я не должен был отчитываться перед инспектором по надзору за условно осужденными. Было еще одно очевидное условие: мне пришлось пообещать не совершать преступлений.

Адвокаты противоположной стороны сообщили, что представители SCO готовы отозвать гражданские иски, если я расскажу им, как проник в систему.

Через несколько дней я съездил в Санта-Круз, чтобы забрать имущество, которое было изъято при обыске. Полицейские отдали мне компьютерный терминал, но не диски. Меня это очень беспокоило, поскольку на этих дисках были компрометирующие меня данные о взломах систем в Pacific Bell, а также о визитах в другие интересные места. А вот другую коробку полицейские вернули, видимо, не удосужившись осмотреть: там были заначки марихуаны и трубка для ее курения, которые принадлежали Бонни. Хотя чего я хотел от департамента полиции захолустного Санта-Круз?

У истории этой был свой эпилог. Как я и опасался, следователи решили повнимательнее изучить те диски и передали в Pacific Bell информацию о том, что я делал в их системах. Отдел безопасности Pacific Bell был настолько встревожен, что распространил специальную служебную записку между всеми менеджерами. Познакомился я с ней самым что ни на есть необычным способом. Один из сотрудников Pacific Bell по имени Билл Кук также был оператором любительского радио и использовал пресловутый регенератор сигнала ⁴³, который работал на частоте 147,435 МГц в Лос-Анджелесе. Он-то и прочитал эту записку в эфире, просто чтобы меня очернить.

Разумеется, я должен был увидеть записку сам. Но как мне ее заполучить? Я позвонил на работу Льюису де Пейну и попросил его временно перепрограммировать стоявший у него в офисе факс так, чтобы отвечал на входящие звонки как аппарат отдела безопасности компании Pacific Bell.

Затем я дозвонился на коммутатор компании, которая оказывала услуги телефонии отделу безопасности Pacific Bell, и перепрограммировал линию их факса так, чтобы входящие звонки на этот номер переадресовывались на номер факса, что стоял на работе у Льюиса. На этом приготовления закончились.

Потом я позвонил в офис Фрэнка Спиллера, вице-президента компании Pacific Bell. Ответила его секретарь-референт. Я сказал, что звоню из отдела безопасности Pacific Bell, и представился одним из реальных следователей по вопросам посягательства на внутреннюю безопасность. Кажется, я назвался Стивом Догерти. Я спросил:

– Фрэнк получил служебную записку по делу Кевина Митника?

– А там про что? – спросила секретарша.

– Да про хакера, который взламывает наши компьютеры.

– А, точно. Вот она, у меня.

Я сказал:

– Кажется, я переслал вам старую версию, мы ее уже дополнили. Можете переслать вашу версию обратно по факсу мне?

Я дал ей внутренний номер факса отдела безопасности Pacific Bell, в Северной Калифорнии.

– Конечно, – сказала она, – сейчас сделаю.

Как только Льюис получил факс, он переслал его мне. Потом мы вернули факсы в исходное состояние.

Вот список того, что согласно служебной записке было найдено на моих гибких дисках:

– расшифровка информации, незаконно полученной мной со всех компьютеров коммутационных центров (SCC) и центров обслуживания электронных систем (ESAC) Южной Калифорнии; в файле перечислены имена, логины, пароли и номера домашних телефонов сотрудников, которые работают в центрах обслуживания электронных систем, со всей Южной и Северной Калифорнии;

– номера дозвона и документы для опознавания каналов связи коммутационных центров и кабелей для синхронизации ПК;

– команды для тестирования и занятия соединительных линий (транков) и каналов;

– команды и логины для коммутационных центров COSMOS Северной и Южной Калифорнии;

Через несколько дней я съездил в Санта-Круз, чтобы забрать имущество, которое было изъято при обыске. Полицейские отдали мне компьютерный терминал, но не диски.

– команды для прослушивания линий и инициации сигнала «ответ станции», то есть длинного гудка;

– упоминания о маскировке под агентов службы безопасности Южной Калифорнии и сотрудников центров обслуживания электронных систем с целью добычи информации;

– команды для активации «ловушек» – устройств записи данных о звонках, как на местном коммутаторе, так и на стороннем;

– адреса комплексов компании Pacific Bell, коды для открытия электронных замков следующих центральных офисов Южной Калифорнии: ELSG12, LSAN06, LSAN12, LSAN15, LSAN56, AVLN11, HLWD01, HWTH01, IGWD01, LOMT11 и SNPD01;

– корпоративная электронная переписка, которая описывает новые процедуры входа в систему и введения пароля, а также меры безопасности;

– рабочая таблица о разработке хакерской программы для считывания шифрования UNIX; в случае успеха, такая программа могла бы взломать любую систему на базе UNIX.

Представляю, какое множество сотрудников компании было шокировано, оценив, насколько глубоко я проник в их системы, аккуратно преодолев все выверенные уровни защиты. Учитывая, что именно было найдено на этих дисках, как в мою дверь еще не стучали люди из ФБР?

Через несколько месяцев, осенью 1988 года, я снова стал работать у Дона Дэвида Уилсона во Franmark. Бонни продолжала работать в GTE, хотя и была уверена, что отдел безопасности этой компании пытался собрать против нее улики и обвинить во взломе. Мы снова копили деньги. На этот раз пытались отложить достаточно, чтобы сделать первый взнос на собственный дом. Нам уже попадались несколько приятных жилищ по карману, но они были настолько далеко от города, что у нас бы не хватило терпения и нервов постоянно кататься туда-сюда.

Пытаясь поддержать наше стремление обзавестись собственным жильем, мама предложила переехать в свободную спальню у нее дома, чтобы мы могли не платить за съем и собрали наш первый взнос быстрее. Хотя эта идея не особо нравилась ни мне, ни Бонни, мы решили попытаться.

К маме мы переехали зря. Несмотря на ее старания, чтобы мы чувствовали себя как дома, у нас не было никакого личного пространства. Позже Бонни оставила маме личную записку, в которой жаловалась, «с какой неохотой и даже… обидой» она там жила.

Мы все сильнее отдалялись друг от друга, я все глубже и глубже уходил в хакинг, проводя все рабочие дни во Franmark, а ночи почти до рассвета – в компании Ленни Ди-Чикко. В основном нас интересовал взлом корпорации Digital Equipment Corporation (DEC).

Когда Ленни рассказал, что записывается на компьютерные курсы в близлежащем колледже Пирса, я решил, также запишусь за компанию – несмотря на то что прежде мне довелось повздорить с деканом факультета информатики, благодаря которому меня исключили из программы. Оказалось, что администраторы меня не забыли, но тогда я этого еще не знал.

Как-то раз мы с Ленни пришли в студенческий компьютерный класс. Там была установлена группа терминалов, подключенных к системе виртуальной памяти MicroVAX. Мы быстро взломали машину и получили полные привилегии. Ленни написал скрипт, позволявший нам сделать копию всей системы. Мы не собирались никак ею пользоваться, для нас это был просто трофей. Итак, как только мы вошли в систему, Ленни вставил кассету с магнитной лентой в ленточный накопитель и запустил скрипт. Он начал резервное копирование, и мы ушли. Мы собирались вернуться через несколько часов, когда копирование завершится.

Чуть позже, когда мы шли по кампусу, мне на пейджер пришло сообщение от Элиота Мура, моего старинного друга, с которым я долгое время не общался. Я пошел к таксофону и перезвонил ему.

– Ты в колледже Пирса? – спросил он.

– Да.

– Ты вставлял кассету в накопитель?

– Ох, черт, да… – сказал я. – А ты-то откуда знаешь?

– Не возвращайся в кабинет, – ответил он, – тебя уже ждут.

По счастливой случайности Элиот оказался в компьютерном классе в тот момент, когда инструктор заметил мигание индикатора на ленточном накопителе MicroVAX. Не было никаких сомнений: кто-то вставил в компьютер кассету и копировал какие-то файлы.

Преподаватель информатики Пит Шлеппенбах сразу заподозрил нас. Элиот позвонил мне сразу же, как только случайно услышал разговор преподавателя с другим сотрудником. Не предупреди он нас, мы пришли бы прямо в расставленную ловушку.

Позже колледж сообщил об этом инциденте в лос-анджелесский департамент полиции.

Поскольку мы так и не вернулись за кассетой, у полиции не было никаких доказательств и нас не отчислили. Мы продолжали ходить на занятия и работать в компьютерном классе. Однако полиция за нами внимательно следила: она разместила свою группу на крышах аудиторий и наблюдала за нами несколько дней подряд. Похоже, все их силы были брошены на то, чтобы пресечь копирование студенческих работ. Будто у них поинтересней дел не было. По вечерам они провожали нас до работы Ленни, где мы до утра просиживали за хакингом. Полиции было известно, что ничем хорошим мы там не занимаемся, но доказательств у них не было.

Видимо, сотрудники колледжа Пирса не желали сдаваться. Как-то раз я заметил на парковке колледжа служебный автомобиль компании DEC. Тогда я позвонил в местное отделение DEC по Лос-Анджелесу, представился сотрудником отдела оплаты счетов из колледжа Пирса и спросил, c чем это они нам содействуют.

«Ох, – ответил парень на проводе, – помогаем вам поймать парочку хакеров».

На терминале в компьютерном классе я проверил нужный адрес в памяти своего аккаунта, и узнал, что моя учетная запись была под «служебной проверкой» Ленни проверил свой аккаунт тем же образом – он тоже был под наблюдением. Сотрудник DEC сидел в специальном кабинетике с компьютером и принтером и наблюдал за всеми нашими действиями со студенческих аккаунтов. Я понял это, когда пришел как-то раз пораньше, до техника, и проследил его путь до той самой комнатки. По-моему, это был перебор, ведь на этой системе студенты всего лишь выполняли лабораторные работы, она не была подключена ни к каким сетям. Однако я нашел чем занять этого шпиона: написал очень простой скрипт, который снова и снова перечислял файлы у меня в каталоге. Поскольку при служебной проверке безопасности требовалось посылать подробное уведомление о каждом файле, который открывался либо считывался, я знал, что его принтер будет работать без устали. Я прямо представлял себе, как этот парень сидит в клеточке и рвет на себе волосы из-за того, что бумага так быстро кончается. А как только тот заряжал в аппарат новую бумагу, содержимое папки бы вновь распечатывалось.

Через некоторое время преподаватель выставил меня и Ленни из компьютерного класса и обвинил нас в том, что мы вводим неразрешенные команды. Я спросил: «Мне что, не разрешено составлять список файлов своего каталога?» Нас с Ленни отправили к декану для дальнейшего разбирательства.

В течение нескольких следующих недель администраторы Пирса устроили настоящий судебный фарс со слушанием нашего дела. Они все еще подозревали нас во взломе, но не могли ничего доказать. Не было свидетелей. Не было отпечатков пальцев. Не было признаний. Несмотря на это, нас с Ленни отчислили из колледжа на основании косвенных улик.