Читать книгу: «Эта, на секундочку, вечность», страница 3
– У нас не намного лучше…
– Эх, затянули демократию. Сталина бы на них…
– Может, тебе денег дать? – Тася сунула руку в джинсы, достала несколько мятых соток и мелочь, – вот… что есть…
– О, у вас новые деньги?
– Ах, да… наверное…
– Мне бы наших денег.
– Где же их взять?
– Надо подумать. Хотя… есть у меня одна мыслишка… Кстати, а ты догадалась окно открыть?
11
Вдох-выдох, смена квартиры. Тася не может удержаться, чтобы не оглянуться. На неё не мигая смотрели уже две пары чёрных глаз, и две тёмные кучерявые детские головки торчали силуэтом в проёме комнаты.
– Ты Лола? – спросила Тася младшую.
– Да.
– А я Тася.
– Мы знаем. Мама говорит не мешать тебе. Мы не мешаем?
– Нет. А тебя как зовут? – это уже к старшей.
– Рада. Ты к бабушке ходишь?
– Да.
Они смотрят на её сумку, полную продуктов.
– Хотите яблок?
Две смуглые ручонки тянутся к ней.
– Вот, держите, – она протянула девочкам пакет с яблоками…
В этот момент световое пятно за девочками перекрыла мощная женская фигура. С первого взгляда было ясно, что это цыганка. На голове красный цветастый платок, в зубах – сигарета.
– Не носи ей продукты, – сказала цыганка, вынимая сигарету изо рта и пуская дымное облачко.
– Почему?
– Продукты из будущего – для неё бесполезны. Проходи, раз зашла. Я Симона.
Тася прошла в комнату. Из мебели там были только круглое зеркало и два больших сундука. На полу ковёр, в углу груда подушек. В них деловито копалась ещё одна девочка.
Симона взяла одну подушку себе, другую протянула Тасе.
– Скажите, а как получилось, что моя квартира… такая? Это вы так делаете? – спросила Тася, когда они уселись на ковре друг напротив друга.
– Нет, не я, – сказала Симона, – просто здесь временной портал, в этом городе… так уж получилось. Мы искали квартиру-портал для себя, а она оказалась загружена ещё и вашими отношениями. Ну что ж, вы нам не мешаете. Разбирайтесь на здоровье.
– А что нам надо делать?
– Откуда мне знать? Это ваша семья.
– А в моём времени, в 2012-м, бабушки Рины… уже нет?
– Никто не вечен.
– То есть я что, общаюсь с покойницей?!
– Никто не умирает насовсем.
– Да, философия… и чем я могу ей помочь?
– Думай сама. Она вообще не хотела, чтобы ты родилась… вернее, твоя мать. Ты можешь изменить эту историю.
– Как?
– Ну, знаешь… У меня своих проблем хватает. Думай сама. Отвечать в конце концов тебе.
– За что отвечать?
– За всё. Там, – она показала пальцем в потолок, – мы отвечаем не только за то, что понаделали в этой жизни, а ещё и за то, чего не совершили! А должны были. Нам все условия создали, а мы так и не решились. Так что иди, сама думай.
12
– А я нашла тебе работу! – сказала бабушка Рина, едва Тася появилась у неё на кухне.
– Какую? – потрясённо спросила Тася.
– Хорошую. В Кремле.
– Где?!
– Ну, в Кремле нашем. У меня там знакомая. Им экскурсовод нужен.
– Ой, я же города почти не знаю…
– Ничего-ничего, тебе всё дадут, ты только текст выучи и говори увереннее.
– А… мне можно тут выходить на улицу?
– А почему нет?
– Я же не в своём времени…
– Ну и что?
– А вдруг я знакомых встречу?
– Каких знакомых? У тебя здесь не может быть знакомых!
– В общем-то, да…
– Ну всё, пойдём, познакомлю тебя с Аделаидой Романовной, она директор музея…
Глава 3. Не требуйте. И не жалуйтесь
1
Когда я приехала с материалом в редакцию, Митя хитро посмотрел на меня и объявил:
– А ты вовремя, Кэтрин! Тут ещё интересное письмо пришло. Из Магадана. Поедешь?
– Не сегодня.
– Ну, тогда завтра?
– Завтра не могу, завтра я буду в Лондоне.
– Что-о?! – ой, как прикольно у Мити физиономия вытягивается от удивления. А вы думали, что лучше всех шутить умеете?
– Да, я в Соломенске с одним английским коммерсантом познакомилась, вот пригласил… Виза уже заказана, сегодня должны паспорт отдать. Как думаешь, если я про Биг-Бэн напишу, наши люди читать будут? Или лучше про Тауэр?
– Врё-ошь! – Митя так и сел с открытым ртом на подоконник. А там кактусы, между прочим… Какие-то умники утверждают, что они излучение от компьютера нейтрализуют, вот Алевтина Витальевна и культивирует… заодно с рыбками (которые, кажется, от нервов помогают).
И тут на моё плечо легла тяжёлая ладонь главного редактора.
– Катюша, я материал увижу до Лондона? Или ждать твоей депортации на Родину? – ловким движением эта же рука разворачивает меня и вытягивает из кабинета в коридор.
– Ну, давай, пока они в шоке.
– Что?
– Материал давай.
– А… вот, посмотрите… – я протягиваю ей итоги последних бессонных ночей.
– Угу, – редактор исчезает за дверью своего кабинета, а я остаюсь в коридоре.
Из-за двери доносится восторженно-возмущённое кудахтанье Мити:
– Ну ничего себе активистка! Этак она и до Америки доберётся!
– Все мы активисты, пока с дезактиваторами не столкнёмся…
– Но в Лондон! Это же невероятно!
Пускай, пускай… не буду мешать ему фантазировать, авось что-нибудь и материализуется.
2
За окном чирикают воробьи, сквозь завесу ветвей проглядывает ласковое солнышко. Бабье лето, самое настоящее.
Вдруг входная дверь распахнулась, и яркая девушка, стремительно вспоров пространство коридора, молниеносно исчезла в кабинете главного редактора. Чем-то она показалась мне похожей на… яхту: острым своим носиком, острыми носками туфель, острыми уголками воротничка на блузке… И всё клубилось за ней… распахнутый плащ хлопал далеко позади, как парус, волны волос, взрезанные прямым пробором, оплетали плечи, как пенные буруны огибают корпус корабля, а позади завивался в турбулентные потоки дразняще-манящий аромат дорогих духов. Мгновение, и в коридоре между хлопком входной двери и скрипом главредакторской остался только этот запах и эхо стука каблучков.
Я вошла в свой «Отдел культуры».
– Ребята, там это… кто-то… пришла.
– Судя по глубине твоего катарсиса, это Элла, – констатировал Митя.
– Элла? А кто это?
– Заврекламой.
– А как шла? – уточнила Алевтина Витальевна.
– В смысле?
– Ну, пулей летела или тучей плыла?
– Да уж скорее пулей.
– Хороший знак. Сто к одному, что денег нашла. Может, и зарплата перепадёт…
– Эх, загуляем! – подхватил Митя.
– Знаем мы, как ты гуляешь… Купишь себе сникерсов и пепси-колы… тоже мне, гулянка!
– А чем вам, собственно, сникерсы не нравятся? – удивился Митя.
В этот момент дверь распахнулась, и чудо по имени Элла ворвалось в кабинет, сразу же ставший тесным.
– Привет, трудяги! Танцуйте, у нас купили две полосы!
– Да ну! – воскликнула Алевтина Витальевна, – Элли, неужели дорожка из жёлтого кирпича привела тебя к спонсорам?
– Эх, куда только не приводила меня эта дорожка! Ну да, есть ещё в России добрые богатые люди.
– Удивительное сочетание, крайне редко встречающееся в природе! – подхватил Митя.
– А ты всё хохмишь? Ну-ну! – она щёлкнула его по носу. – Когда делом-то заниматься будешь?
– А я занимаюсь. Вот, новые кадры воспитываю, – он кивнул на меня.
– Да ты что? – она оглядела меня с ног до головы. – А куда старые складывать будем?
– Это ты кого сейчас имела в виду? – встревожено спросила Алевтина Витальевна.
– А не знаю, ещё не придумала…
– Так у нас старых-то и нет, – заявил Митя, – Алевтина Витальевна больше двадцати пяти себе никогда не даст, а я так вообще ещё маленький.
– Ты-то? Да уж, больше, чем на среднюю группу детского сада, не тянешь.
В кабинет заглянула главный редактор:
– Кончайте языки друг о друга оттачивать! Катя, хороший материал, дадим в следующий номер.
3
Через неделю мы сидели нашей маленькой дружной компанией и праздновали получение зарплаты.
– Ну, за рост тиража! – провозгласил Митя, держа стакан с пепси-колой.
– За рост тиража! – подхватили мы, поднимая чашки с кофе.
Я любовно поглядывала на номер с моим материалом о Соломенске. Как-никак, собственный репортаж из командировки, статья на целую полосу, с фотографиями…
– Эх, повезло тебе, Китти, ты свободная, творческая личность, – сказал вдруг Митя.
– А ты что, не творческая?
– Не, я так, журналюга заказная.
– Да ладно…
– Нет, я же циник. Вот сейчас ваяю статью о лекарстве, про которое даже отдалённого понятия не имею. Мне сказали – написать, я и пишу. А вдруг оно не лечит? Вдруг это всё лажа, заколачивание бабок, разводилово? А люди прочитают и поверят мне? Я же этого лекарства вообще не видел ни разу, и знать не могу, работает оно или нет! И даже пробовать не собираюсь!
– Не бери в голову, – сказала Алевтина Витальевна.
– Я и не беру. Я же циник. Но! Я знаю, что кто-нибудь этим лекарством точно вылечится. Или потому, что оно лечит, или просто на самовнушении. А кто-то всё равно умрёт, даже если это не подделка. Ну, если время его придёт…
– Эка завернул!
– Кстати, мне тут фильм с Джеки Чаном дали посмотреть… «Пьяный мастер» называется. Это стиль кун-фу такой… Там Джеки Чан в пьяном виде всех негодяев мочит… Прико-ольно-о… Хотите глянуть?
– Да чего ж мы там не видели? – спрашивает Алевтина Витальевна, – Я буквально вчера с этим самым пьяным мастером общалась, на тему протечки… Это ж любимый стиль наших сантехников!
– Да, вас не удивишь, как я посмотрю… А вот скажите, трудно романы писать?
Алевтина Витальевна смотрит на него, как на приставучего мадагаскарского таракана, но это на Митю никак не действует.
– А правда, дайте почитать что-нибудь своё.
– Действительно интересно, или так, поржать чтобы?
– Ну что ж вы так плохо о нас думаете?
– Не о вас, а о тебе конкретно, лоботряс ты эдакий.
– Вот вы меня оскорбляете, – деланно надулся Митя, – и думаете, что мне это безразлично…
– Да нет, тебе не безразлично. Тебе на это просто наплевать.
– Эх… угадали, – он хлопает себя по колену, – Ну ладно, дайте почитать что-нибудь, скучно же!
И тут Алевтину Витальевну внезапно прорывает:
– Да вы знаете вообще, как пишется роман?!
– Ну, понеслось… – тихо присвистнул Митя.
– Вы же даже не представляете, что это такое на самом деле! Это когда вся твоя жизнь, каждое дыхание, водоворотом на бумагу затягивается. И не хочешь писать о себе, а пишешь, пишешь… Всё о себе пишешь… и всё для себя. Кто для читателя пишет, тот не писатель. Только тот по-настоящему писатель, кто сам в себе, как хирург, копается, и так, дурак, радуется, когда вот сердце собственное у него на ладони бьётся, или ещё что-нибудь барахтается напоказ… Читателю – что? Он прочитал, и дальше пошёл… или в метро поехал… А ты стоишь весь наизнанку, и долго ещё в себя обратно всё складываешь… А там уже и фантазии понаприлипло, как ракушек на корабль во время дальнего плавания, и ещё чего-то. И обратно-то всё это уже – не помещается… И надо опять доставать, изучать, рассматривать… в общем, новый роман писать.
И только я, широко открыв глаза, начинаю понимать, что передо мной, возможно, новое и пока неоценённое явление в русской литературе, как Митя берёт меня за руку и как бы невзначай произносит:
– Да, Катарина, хотел тебя предупредить, что окружающие всех великих и прочих писателей тоже «прилипают» и «затягиваются»…
Надо сказать, Митя всё ещё не оставил затеи подобрать мне подходящее звучание моего имени, и периодически зовёт меня то Китти (спасибо Толстому), то просто Кот… Сейчас, надо думать, новый этап. Катарина. В целом неплохо. Шекспир, однако…
– Эх, дети, дети… – покачала головой Алевтина Витальевна.
– Видела, как она на тебя посмотрела? – нарочито громко шепнул Митя, – уже запомнила твоё выражение лица, причёску, свитер… а я, пожалуй, отойду, а то тоже в «историю» влипну… – он демонстративно отодвинулся и продолжал, – А как ты думаешь, кем она нас видит? Братом и сестрой? Друзьями? А может, любовниками?
– Идиот! – сказала я и села за свой стол.
– И тут оскорбления…
Повисло молчание, прерываемое только шелестом клавиш под пальцами Алевтины Витальевны.
– Алевтина Витальевна, – Митя никак не мог успокоиться, – А вот когда вы живых людей в романах описываете, не боитесь, что они узнают себя и претензии предъявят?
– Не боюсь. Я проверяла.
– И что?
– Не узнают.
– Нет, ну вы точно гений!
– Иди пиши про лекарства… Да, и название напомни, чтобы я случайно не купила.
4
На следующий день Митя прибежал с новой идеей. Чувствуется, что она, эта идея, грызла его всю ночь, и теперь ему не терпелось поделиться своим мазохистским счастьем с нами.
Он рассказывал увлечённо, в лицах, стараясь произвести впечатление на публику. Из «публики» – одна я.
Алевтина Витальевна терпела наш трёп какое-то время, но потом не выдержала.
– Слушайте, локализуйтесь уже куда-нибудь, оставьте меня, наконец, в покое! – патетически воскликнула она.
И тут Митя безо всякого предупреждения, не включив даже поворотника какого-нибудь, развернулся к ней и заложил новый вираж беседы:
– А вот вы знаете, например, что именно те, кто постоянно требует оставить их в покое, потом жалуются, что они никому не нужны? – вкрадчиво произносит он тоном проповедника-фанатика, и глаза его фосфоресцируют от зеленоватой подсветки аквариума.
– О, какие глубины мысли! –Алевтина Витальевна посмотрела на него поверх очков, а поэтому весьма исподлобья. Типа, и не таких видывали.
– Да ладно, простая статистика… –отмахнулся Митя, и добавил после паузы, – А вот какие практические выводы из этого следуют…
– Что, много выводов? – усмехнулась она.
– Да, целых два!
– И какие же?
Надо полагать, Митя почувствовал, что наконец-то завладел всей аудиторией, хитро прищурился, сделал вид, что отвлекся на барбусов, но следил за нами краем глаза. А мы – за ним.
– Первый вывод – не требуйте. И второй – не жалуйтесь.
– Гениально! – Алевтина Витальевна поднимает глаза к потолку, – Повесим этот лозунг над окошком кассы.
– Ну что вы сразу всё на деньги переводите? Это, может быть, вообще универсальные понятия, причём связанные между собой сильнее, чем это кажется на первый взгляд.
– Тебе бы в политики…
– Нет, там сразу убьют.
– А тут?
– А тут ещё помучают немного…
Глава 4. Московский поезд прибывает в семь утра
1
– Не спи, не спи… Слышишь? Уже почти семь, сейчас московский пройдёт. Может, кто к нам заскочит. А там и домой побежишь.
Валентина совмещала должности ночного администратора, барменши, официантки и ещё успевала присмотреть за Лерой (как будто за ней надо присматривать!). При случае Валентина и вышибалой могла бы стать, но пока повода не было.
– Какое домой, в универ надо. Вот как залягу на последнюю парту, да как начну похрапывать с присвистом… – фантазировала Лера.
– И не думай – отчислят, – твёрдо возражала Валентина.
Голос у неё внушительный, как и вся фигура.
– Не отчислят – я на платном учусь. Платников отчислять – себе зарплату урезать. Они ж не идиоты.
– А экзамены как сдавать?
– Да сдам я, не волнуйся… Уже кое-какие зачёты есть, а сессия только в июне.
– Да уж июнь-то не за горами!
– Не переживай! Ещё три недели!
– Эх, в наше время не было платных факультетов, учились на совесть!
– Да нормально я учусь. Кстати, существует теория, что во сне информация поступает напрямую в подсознание, – улыбается Лера.
– Тогда бы в аудиториях не парты, а кровати стояли.
– Кровати много места занимают… и на посторонние мысли наводят. К тому же учёные пока не открыли, как эти знания из подсознания по мере надобности выковыривать, например, на экзаменах… Да ладно, Валь, не переживай, не сплю я в универе.
– Иди, глянь, повар там в адеквате? Ох уж эти ночные смены… А вот уже и клиенты чапают, – и Валентина начала с таким усердием протирать фужеры, словно от их стерильности зависела жизнь посетителей.
Светильники в такт движению запрыгали в стёклах её очков…
Работа в кафе «Импресьон» Лере нравилась.
Заведение вполне соответствовало своему названию. Дизайнеры постарались, совместили дух времени с новейшими технологиями.
Под белым потолком перекрещивались тёмные дубовые балки, светлые стены понизу и на углах были отделаны декоративной плиткой «под кирпич», над каждым столиком –бра с витражным абажуром бросали вокруг тёплые цветные блики. В нишах с мягкой подсветкой висели несколько вполне приличных, (даром что студенческих), копий с работ Мане и Сислея.
Форма официанток соответствовала стилю: сочетание изысканности и простоты. На девушках строгие бордовые блузки с коротким рукавом, такого же цвета юбки по колено, мягкие туфли-балетки позволяли ходить бесшумно и быстро, не убивая ноги к концу смены. Длинный молочно-белый полотняный фартук прямого покроя придавал официанткам стройность, и даже дородная Валентина в униформе преображалась, обретала элегантность, а Лера, с её тонкой талией, балетной осанкой и изящной посадкой головы, оттянутой назад массивным пучком каштановых волос, и вовсе казалась заблудившейся принцессой.
2
Итак, московский поезд прибывал в семь утра.
В этот ранний час только командированные заходили в кафе, расположенное в двух шагах от Вокзальной площади, чтобы убить время до начала деловой жизни. А те, кто приехал к родным или знакомым, сразу шли поднимать их с постели, не заглядывая ни в какие заведения.
Так и сегодня. В «Импресьон» зашли две пожилые супружеские пары и мужчина лет тридцати, из тех, что всегда выделяются из толпы.
В нём чувствовалась, как говорится, порода. Правильные черты лица, выразительный взгляд, красивой лепки губы, обрамлённые тонкой бородкой. Артистичность облику придавали модная причёска с мелированием, идеально сшитый пиджак, дорогой галстук. И, – ну надо же! – джинсы, что, впрочем, не так уж и странно, поскольку удобно и вроде как демократично. Всё это Лера заметила мельком, не вглядываясь в подробности. У неё уже выработалась привычка распознавать людей с первого взгляда – важнейший для ночной официантки навык. Ей было ясно: мужчина обеспечен, относительно неглуп и весьма доволен собой. И даже пытается делать вид, что окружающие что-то значат в его жизни.
«Коммерсант», – подвела Лера итог первого взгляда.
Мужчина попросил кофе и бутерброды, сопровождая заказ мягкой улыбкой. Он не сводил с Леры внимательных глаз цвета густой заварки и вдруг предложил:
– Я вижу, вы устали. Не хотите выпить со мной кофе? Я угощаю.
Нет, ну что за наглость! Наверняка знает, что официанткам посиделки с клиентами запрещены. Впрочем, будем вежливы в любом случае.
– Извините, я на работе.
– Ах, ну да, конечно… – он отвернулся к окну.
«Самовлюблённый нахал», – подвела Лера итог второго взгляда.
Мысленно она уже была по дороге в универ. Уже пришли её сменщицы, дневные официантки Маша и Даша, а к обеду должны были подойти ещё сестрёнки Мила и Лена…
Лера переоделась в подсобке, натянула любимые джинсы и футболку, бросила на плечо сумку с тетрадями, и пошла через зал к выходу. Про посетителя она благополучно забыла.
– Девушка! – раздался за спиной мягкий голос, – А сейчас вы уже не на работе?
Лера оглянулась. Мужчина с улыбкой смотрел на неё. Нет, никак ему не тридцать, это бородка добавляет солидности. Глаза гораздо моложе.
– Ну же, присаживайтесь! Два кофе, пожалуйста, – это уже не ей, а Валентине, – Что вам заказать?
После бессонной ночи мир немного сместился, расфокусировался и пытался выскользнуть из ощущений, удрать из поля зрения. Да, чашечку кофе не помешало бы… Но каков нахал! А хотя… ну и пусть.
Она присела за столик, слегка боком, давая понять, что не задержится.
– Как вас зовут?
– Лера.
– А меня Артём. Будем знакомы?
– Будем.
Обыкновенный бабник. Да, красив, очень возможно, что и богат, вон «ролекс» на руке поблёскивает… и парень активно всем этим пользуется. Чего же тут плохого? Гуляй, пока молодой! Только она здесь не при чём. Не надо было садиться. Это всё бессонная ночь…
– Куда вы спешите?
– В университет.
– Тут есть университет? – удивлённо поднял брови.
И снова заученно-позитивное выражение лица. Он что, думает, если городок маленький, и университета быть не может?
– Филиал.
– Понятно. Платный, конечно?
– Конечно.
– И вы подрабатываете тут на учёбу? – он окинул взглядом кафе.
– Да.
К чему этот интерес? Какое ему дело, где учится официантка. Валентина принесла кофе. Посетитель внимательно посмотрел на Леру и заказал ещё круассаны со сгущёнкой. И ведь угадал, она это любит.
– А я вас, кажется, где-то видел. Да-да, ваше лицо мне знакомо…
Ну, всё по законам жанра, пошёл мозги пудрить… Да пусть соловей поёт, пока круассаны ждём… Удивиться, что ли, для приличия.
– Неужели?
– Да-да, точно! Я видел вас в Москве, на железнодорожной платформе… Да, вы стояли в таком длинном-предлинном, вот как эти ваши форменные фартуки, платье… синего цвета, кажется. Точно, совершенно василькового оттенка! Вам так это шло! И белый кружевной воротничок… и ещё белая сумочка в руках, маленькая такая…
– Да?
– Точно-точно! Я ещё подумал, что непременно надо подойти познакомиться!
– И что же не подошли?
– Так я не мог, вы стояли на противоположной платформе. А потом сели в электричку.
– Вы уверены, что это была я?
– На двести процентов!
– Так вот, у меня никогда не было длинного синего платья. И белой сумки. Это непрактично.
– Я тоже так подумал. Но это так красиво! Такой контрастный цветовой акцент – белое на синем! Возможно, без этой белой сумочки я бы не заметил вас в толпе… впрочем, нет, заметил бы! У вас такое одухотворённое лицо.
Валентина принесла круассаны, посмотрела укоризненно. Лера понимала, надо отчаливать, но он так красиво врал! Чисто артист…А главное, к чему эти подробности про сумочку, воротничок?
– Спасибо за комплимент, но это была не я.
– Ну, значит… значит, вы очень похожи… Нет, точно, я вспомнил! – новый всплеск эмоций, со щёлканьем длинными холёными пальцами и вскидыванием бровей, – Я видел вас на пляже, в Геленджике! Я загорал на песке, а вы выходили из воды, просто как эта… Афродита из пены морской… Кстати, у вас потрясающая фигура! И мокрые волосы вам очень идут!
– Я никогда не была в Геленджике.
– Это неважно… Ну, может быть, в другом городе на море… я могу ошибаться…
– Вы действительно ошибаетесь. Это была не я.
– Нет-нет, я бы ни за что вас ни с кем не перепутал! У вас был такой приметный купальник, жёлтого цвета, только не лимонного, а более тёплого, солнечного, словно одуванчик. Я не мог этого забыть!
– У меня никогда не было такого цыплячьего купальника.
– Да бросьте! Но я всё равно вас где-то видел. У вас потрясающие глаза, похожие на тёмный янтарь… с этими, как их…
– Мошками? – шутливо подсказывает она, а в глазах после бессонной ночи, и правда, словно насекомые скребутся…
– Нет, ну что вы, с искорками света! И вы так забавно сердитесь! Но ваша улыбка мне нравится больше!
Неужели он всё ещё надеется её закадрить? Что за глупость! Может, и правда, артист, роль какую-нибудь повторяет… Нет, так-то он симпатичный, но… чушь всё это, в универ пора. К чему слушать этот вздорно-вдохновенный словесный поток? А давно ей не делали комплиментов… Пора уходить. Это всё бессонная ночь, она странным образом действует на волевую сферу. Тяжело двигаться, принимать решения… хочется просто плыть по течению… Впрочем, горячий кофе уже начинает действовать. Лера решительно допила последний глоток и поднялась.
– Это всё интересно, но оставьте немного и для других девушек. А мне пора. До свиданья, – сказала она.
– До встречи! – откликнулся он и посмотрел на неё каким-то оленьим взглядом, ласковым и удивлённым одновременно, искренним и манящим…
«Определённо, бабник», – подумала Лера и вышла на улицу.
3
История, философия, английский…
На первой паре очень хотелось спать, но историчка орлиным взором непрерывно сканировала территорию, следя, чтобы конспектировали все.
На перемене Лера устроилась в аудитории за партой, опустила голову на руки и хотела было вздремнуть, но тут рядом села Тася.
– Ты на прошлом уроке была? Что рассказывали? – спросила Лера.
– Разбирали немецкую классическую философию Канта.
– Боже, я даже не читала… О чём там, если вкратце?
– Канта кратко не перескажешь.
– Ну, хоть какие-то вещи?
– Вещи можно… Про «вещь в себе» слышала?
– Нет. А что это?
– Одним словом, это объективная реальность, которую мы не в состоянии познать. Вот, – она открыла конспект, – цитирую: «Нам даны вещи как вне нас находящиеся предметы наших чувств, но о том, каковы они сами по себе, мы ничего не знаем, а знаем только их явления, т.е. представления, которые они в нас производят, воздействуя на наши чувства».
Столкновение с наличием непознаваемой, но объективной реальности застало Леру врасплох. Мозг её явно пытался отключиться.
– Дай-ка я лучше глазами… – она притянула к себе конспект и некоторое время его изучала, – То есть… это значит, что как бы мы ни парились, понять что-либо по-настоящему не сможем никогда?
– Примерно так.
– Возьму на заметку… При случае так и скажу преподу на экзамене, что, мол, увы… объективная картина мира непознаваема, а своей субъективной картинкой грузить вас не вижу смысла. Так спать охота… Сегодня с интересным типом познакомилась. Красавчик. Но сволочь, конечно же.
– Что-то уж больно категорично.
– Зато по делу. Все красавчики – козлы.
Подружка пожала плечами, но спорить не стала.
После университета Лера успела поспать часов шесть, пока будильник со всей своей механической безжалостностью не напомнил ей о том, что пора на работу…
4
Ночная смена прошла без приключений.
В семь утра прогремел московский поезд. Значит, скоро домой и два выходных – спи, не хочу!
С поезда зашли всего четыре человека. Трое держались вместе, дружно и весело. Отдельно устроился за столиком мужчина средних лет. Заказал кофе, омлет и бутерброды с красной рыбой. Лера поставила заказ на столик, развернулась, и вдруг услышала за спиной:
– Девушка, я вижу, у вас клиентов не густо… Может, составите мне компанию?
И этот туда же. В Москве женщины закончились, что ли?
– Извините, я на работе.
– А, понимаю…
Ну вот, ещё двадцать минут… пятнадцать… десять… пять… пора домой!
Лера переоделась и пошла через зал на улицу.
– Девушка, ваша смена уже закончилась? Тогда, может, всё-таки кофе?
Просто дежа-вю какое-то.
А почему бы и нет? К хорошему быстро привыкаешь. К бесплатным завтракам вот, например… Когда и накормят, и комплиментов наговорят, и ничем не обязана… Она оглянулась.
– Вы хотели что-то спросить?
– Я хотел угостить вас чашечкой кофе. С чем вы предпочитаете?
– Спасибо, конечно, но…
– Не волнуйтесь, я не маньяк. Просто вижу, что вы после смены, устали, вот и предложил подкрепиться. Это не запрещено? Или вы торопитесь?
– Ну ладно, на чашку кофе времени хватит… – она присела за столик.
К первой паре по любому успеет. А даже если нет – не велика беда.
Это всё бессонная ночь. И какое-то странное зудящее любопытство… Как-то неспроста это всё…
Но опасности нет, опасность она умеет чувствовать.
Посетитель жестом подозвал Валентину.
– Девушка, два кофе, пожалуйста! И… что-нибудь из выпечки.
Валентина принесла кофе с круассанами и посмотрела на Леру ещё более неодобрительно, чем вчера.
«А что я?! – взглядом ответила ей Лера, – Я, что ли, их приглашаю?»
– Надеюсь, у вас не будет неприятностей, вы ведь уже не на работе? – заботливо поинтересовался источник этих самых неприятностей.
– Надеюсь, – как можно более беззаботно ответила Лера.
– Тогда давайте, что ли, познакомимся? Меня зовут Аркадий Михайлович.
– А меня Лера.
– Прекрасное имя!
Лера впервые внимательно посмотрела на мужчину. Возраст, что называется, средний. Но держится молодцом, подтянутый, энергичный. Глаза умные, слегка насмешливые. Седина широкими светлыми прядями серебрится в короткой ухоженной бородке, на висках, да и всю его каштановую гриву сплошь пронизывают белые ниточки… Всё-таки мужчины седеют куда эстетичнее, чем женщины. Нос тонкий, ноздри чуткие, мгновенно выдают перемену настроения… Интересный тип. А вот маньяк или нет – разберёмся.
– А знаете, Лера, вы мне кого-то напоминаете… Словно я видел вас раньше. Не припоминаете?
– Как-то нет.
– А мне всё-таки кажется, что видел, – он смотрел внимательно, словно и правда вспоминал.
– Ну, мало ли вы встречали официанток…
– Нет-нет, вы не поняли… не в кафе… Точно, вспомнил! На платформе! Вы ждали электричку, и я сразу обратил на вас внимание… Вы были в таком… длинном синем платье…
– В длинном синем платье? – Лера подумала, что дежа-вю, похоже, не только не собирается заканчиваться, а прямо-таки нагло набирает обороты. Или она совсем отстала от жизни, а в Москве уже давно всех девушек охмуряют только «длинным синим платьем»? И правда, чего фантазию напрягать? А может, это пароль такой? – Вы уверены, что именно в синем?
– Да-да, практически васильковом!
– С белым кружевным воротничком? – уточнила Лера.
А вот тут он опешил.
– Да… – медленно ответил посетитель и как-то странно на неё посмотрел.
– И с маленькой белой сумочкой, правда? – как ни в чём ни бывало, продолжила Лера.
– Да… – а этого он, похоже, совсем не ожидал. – А откуда вы знаете?
– Что знаю?
– Про белую сумочку… – Аркадий Михайлович вдруг поставил чашку, отстранился от стола и посмотрел на Леру совершенно другими глазами. Не осталось в них уже светского интереса, интеллектуальной внимательности, того беса, который в ребро, (а ведь он там был, точно был всего минуту назад). Теперь он смотрел на Леру с жутковатым удивлением, как школьник, перед которым фокусник только что распилил живую тётеньку, и ещё с какой-то беззащитностью, что ли, словно эта тётенька была не ассистентка фокусника, а его родная бабушка… и ещё неизвестно, сумеет ли фокусник вернуть всё, как было.
– Откуда я знаю про белую сумочку? – переспросила Лера.
А вот интересно, если войти в роль и продолжить этот спектакль, что тогда?
– Так это же была моя сумочка… – сказала она, – которая очень подходила к синему платью с белым кружевным воротничком.
– Правда?
– Ну, конечно! Это же так красиво!
– Да, очень красиво, – вздохнул Аркадий Михайлович то ли грустно, то ли облегчённо. Судя по всему, воображаемый фокусник сумел собрать воображаемую бабушку обратно, а вот радоваться этому или нет, пока было неясно.
– Так что же вы не подошли ко мне на платформе? – Лера взяла инициативу в свои руки.
В ней проснулся азарт. Раньше по отношению к мужчинам она чувствовала себя больше дичью, впрочем, в хорошем смысле… в том плане, что задача мужчины – охмурить девушку, а задача девушки – не позволить ему это сделать. А сейчас, пожалуй, инициатива внезапно перешла к ней. Что делать, она не знала, поэтому начала безо всякой системы дёргать за те ниточки, что попали в руки.
– Почему не подошёл? Не мог…
– Почему?
– Вы стояли на другой стороне, между нами были пути. К тому же вы-то меня не заметили… а потом сели в электричку и уехали, – произнося знакомый, явно знакомый и многократно повторенный текст, мужчина постепенно успокоился.
– Жаль, что я вас не заметила, – неожиданно для самой себя сказала Лера. – Вы очень интересный собеседник.
– Да нет, ну какой из меня собеседник… особенно с девушками. При вас я вообще теряюсь. Но всё-таки мне кажется, что я видел вас уже раньше…
Бесплатный фрагмент закончился.
