Читать книгу: «Реликтовая популяция. Книга 2», страница 30
Малион подождал, когда его нагонит Свим.
В неярком ещё свете утра лицо посланника за Камратом показалось предводителю команды неузнаваемым. Со времени их встречи на берегу оно у него осунулось, появились складки, они словно сдвинулись вниз. Оно постарело у него на сотню лет. Глядя на него, Свим внутренне вздрогнул, ибо перед ним стоял невесть откуда взявшийся старец, чем-то похожий на всех тех забытых смертью и людьми стариков, что доживали свои века в хабулине его отца… а теперь в его хабулине.
«Сколько же ему уже лет?» – непроизвольно мелькнуло в голове Свима.
Старик внимательно посмотрел на молодого дурба.
По-видимому, догадался о его изумлении, усмехнулся, поведя подбородком в сторону, и заговорил. И… опять превратился в прежнего Малиона, средне зрелого человека, с сухим лицом, с острым подвижным, но холодным взглядом.
– Где могут быть ваши друзья? – он спрашивал не только у Свима, но и у Клоуды.
Клоуда с появлением Жаристы и других женщин, издёрганных невзгодами и счастливых одновременно от встречи со знакомыми разумными, не оставляла Свима одного ни на минт. Она старалась в каждом случае оказаться в виде заслона от жаждущих, по её мнению, пообщаться женщин, если ей казалось, что между Свимом и кем-нибудь из них расстояние непозволительно сокращалось. А уж при разговоре Свима с Жаристой она непреклонно стояла у плеча дурба и всем видом давала знать – не пора ли тебе, нахалка, закончить беседу не только на словах, но и глазами, и отойти подальше.
Умом Клоуда понимала неуклюжесть своего поведения. Она порой пыталась сдерживать себя, быть более естественной, в конце концов, никто как будто не посягает на любимого ею человека, но всякий раз обнаруживала себя, словно после недолгого беспамятства, в вызывающей позе, которая кричала: – Это моё!
Оттого, когда Свим ответил Малиону:
– О том лучше знает Жариста, надо поговорить с нею. – Клоуда тут же поддержала его:
– Да, Малион, спроси у Жаристы, она тебе всё расскажет, – а Свима при этом придержала за рукав. Пояснила: – Он сам с ней поговорит, и всё узнает без тебя… Ты знаешь, Свим, у меня сегодня всю ночь…
Она хотела пожаловаться на головокружение, усталость, плохой сон и вообще, чтобы Свим общался только с нею, но он встретил капризные слова рассеянным взглядом.
– Будем надеяться, дорогая, – сказал он задумчиво чуть позже, – что дня через два, ну три… Но ты будешь в моём хабулине и вскоре позабудешь о неудобствах этой ночи… Потерпи ещё немного. Будь умницей. А сейчас…
– Пойдём в том же порядке, как шли до этого, – Малион показал перед собой рукой. – Вдоль берега.
Почти под ногами высвечивала гладь мутно-серой воды, в пяти берметах от берега она переходила в дымку густого тумана, а за ней ощущалась бескрайность.
Кромка воды, не запруженная мглой, тянулась извилистой и прерывистой линией вдаль – туман не рискнул выползти на сушу, а притаился чуть поодаль, скрывая от нескромных взоров, что творится на берегу.
Справа, по крутому склону острова теснили друг друга кусты, а ещё выше – росли деревья.
Перед путниками лежал узкий коридор, одна стена которого представлялась мутной однородностью, а другая – зеленеющим разнообразием. Ветви кустов порой перегораживали проход, их не ломали, а пригибали к земле и либо наступали на них, либо перешагивали. Всё это делалось, чтобы идти как можно бесшумнее, хотя множество ног не было возможности заглушить полностью.
Малион нервно оборачивался, укоризненно качал головой, если кто-то оступался или слишком громко начинал говорить.
Через полпраузы спокойной и довольно быстрой ходьбы из-за зарослей высокой травы выступил с гордо вздернутой головой торн. Дождался подхода команда и заявил:
– Вот и я!
Ослучьям пялил большие глаза на Малиона.
– Видим, – холодно отозвался дурб, мало обращая на Сестерция внимания. Он заботился о другом: остановился, подождал приотставших спутников. – Все на месте?
Клоуда и Тринер тут же присели на землю.
У Тринера появился кашель, и ему приходилось его сдерживать. Невозможность прокашляться выматывала его больше, чем сама ходьба по бездорожью: ноги проваливаются в податливый влажный грунт, трава оплетает ступни и голень, каждый шаг даётся с трудом, а к тому нечаянная напасть – горло готово разорваться.
Пятиминтовому отдыху были рады все. Сидели и мирно отдыхали – обычная загородная картинка любителей покинуть стены города.
Иллюзию мира и покоя нарушил прибежавший К”ньец.
– Они там уже… Нас ждут… Много… Люди.
Выродка стали окружать плотным кольцом те, кто не поленился подняться и послушать новость.
– Ещё раз, К”ньюша, – спокойно проговорил Свим, чтобы дать возможность хопсу отдышаться. – Кого ты видел?
Хопс провёл длинным узким языком по губам, выгнул шею.
– Оприты-люди и путры с ними тоже. Они стоят в трёх канторах отсюда и поджидают нас.
– Та-ак. Почему ты думаешь, что именно нас?
– А кого ещё? Вокруг никого больше нет.
– Разумно, – сказал Малион.
– Сестерций, – позвал Свим, – ты кого-нибудь видел, когда шёл без нас?
Сестерций с ослучьямом, переползшим на его плечо и Жаристой под руку долго раздумывал над вопросом дурба, прежде чем решительно заявить:
– Нет.
– А тебя могли видеть? – спросил Малион.
– Нет… – так же решительно ответствовал торн, но мгновением позже добавил: – Но я не ручаюсь.
– Я так и думал. – Малион повернулся к Свиму. – Его могли видеть и опередить нас.
– Может быть, попытаемся их обойти стороной?
Малион отрицательно покачал головой.
– Там они нас полностью окружат. А здесь, у берега… Сделаем так. У тебя, Свим, дел хватит, а основное мы берём на себя. Мы – это я, Камрат и Невлой. Мы будем прикрывать вас со стороны суши. Ты с Сестерцием и Ольдимом составляешь вторую линию защиты и ведёшь остальных вдоль берега. Но так… Подожди, Свим, я договорю. Так вот, ведёшь так, чтобы я всё время находился у вас впереди и справа, а Невлой должен быть замыкающим, то есть позади вас и тоже справа. По правую руку у вас будет Камрат. Вы должны идти нормальным шагом. Не бежать, но и не останавливаться… С какой скоростью, поймёшь сам. Женщин поставь ближе к берегу… Что тебя смущает? То, что я распоряжаюсь? – на худом лице Малиона задвигались скулы. – Но пойми, так надо. Иначе нам не пройти.
– Ты взялся, мне легче, – дёрнул щекой Свим. – Но почему Камрат?
– А, – кивнул Малион. – Ты, Свим, смотришь и не видишь, поскольку занят другим. А он… Камрат! – позвал он негромко.
– Да, – отозвался кто-то незнакомым Свиму голосом.
Он резко обернулся на звук. К ним направлялся Камрат, но когда малыш подошёл поближе и Свим всмотрелся в него, то от увиденного даже задержал дыхание.
Да, это был малыш, мальчик, Камрат… Тот, с кем он вот уже два месяца идёт бездорожьем, тот самый необыкновенный мальчик, ввергший его в непонятные игры с Тескомом, с Присметом, мальчик, которого как важную особу встречают дурбы…
Это был Камрат.
И всё-таки сейчас Свиму бросились в глаза перемены. Камрат стал как будто выше, лицо потеряло детскую мягкость и округлость, чуть вздёрнутый нос обрел законченное очертание. Сросшиеся на переносице брови усерьёзнили взгляд потемневших глаз…
Камрата последние два дня и две ночи мучили жажда и странные сны.
Питьевая фляга едва успевала наполниться на четверть, как он выпивал её содержимое до капли. Во время еды съеденный тескомовский брикет словно проваливался в него, оставляя чувство голода,
А ночью сны. Беспросыпные, цветные и непонятно о чём, В каждом из них – и это всё, что вспоминалось по утрам – он летал, падал с громадной высоты и не разбивался. Или что-то всё время доставал наверху, оттого тянулся всем телом до хруста в костях и позвоночнике.
Тяжелый дневной переход не приносил усталости, он мог бы ещё идти и идти. Синий меч и гладиус в руках казались игрушками. Словно стал легче заплечный мешок, а совсем недавно он увесисто оттягивал плечи.
Что-то случилось с горлом и голосом. Слова с губ слетали раскатистые и щекотали нос. Камрат стеснялся их звучанию и старался говорить поменьше, хотя его спутники, занятые своими заботами, мало обращали внимания на его манеру издавать звуки. Лишь Малион скользнул по нему внимательным взглядом – и только.
– Малыш?.. – Свим сделал глубокий вздох, неужели Харан был прав, когда подозревал в Камрате заложенного, а он посмеивался, так как в сказки не верил. – Ты об этом меня предупреждал, – обратился он к Малиону, – когда говорил о времени?
– И об этом тоже.
– Сколько же теперь?
Малион нервно улыбнулся. Потер щёку указательным пальцем от уха к уголку рта и задержал у него палец.
– Знать бы, – сказал задумчиво. – Обычно месяц, а то и два. С ним же… Думаю, ясно будет ещё до того, как мы попадем в Примето…
– Если попадём, – вклинился в разговор Ольдим. Не понимая предмета разговора, он уже несколько раз пытался войти в него. Что дело обстоит именно так, было видно из его неоригинального вопроса. – Но почему Камрат? Лучше я или Свим.
– Может быть, и лучше, зато так мне спокойнее будет… – отрезал Малион. – Помоги Свиму, а ты, Свим, объясни всё женщинам, чтобы не высовывались. Мне надо поговорить с Камратом и Невлоем.
– Куда это я попал? – буркнул Ольдим. – Кто здесь командует? Ты или он?
– Я, – также коротко и резко ответил Свим. – Пойдём со мной, а их оставь…
Ольдим ещё постоял. Когда Малион недовольно обернулся к нему, полу обняв за плечи Камрата и Невлоя, дурб поворчал и поплёлся вслед за Свимом. До него долетело:
– Идём так…:
Ночной отдых и еда пошли женщинам на пользу. Порядок движения, предложенный Малионом и доведённый до них Свимом, встретил решительный отпор с их стороны.
– Мы не привыкли прятаться за спинами мужчин, – с яростным придыханием прошептала Жариста. – В руке у неё уже был зажат кинжал. – И мы не хотим…
– Кто ещё так думает?
Так думали все женщины, они наперебой стали высказываться по поводу ненужных для них указов, где им находиться в схватке, и мужчин в частности, которые им не указ…
– Стоп! – грубо оборвал осмелевших донельзя женщин Свим. – Не хотите, идите от нас отдельно. И подальше! Впереди или позади, всё равно. Без вас нам легче пройти. Так что решайте! Сейчас! Времени нет… Раз… Два… Скажу три и… пошли вон! Не держим. Своих забот хватает… Ну? Говорю три?
Женщины смолкли, Жариста открыла рот, захлопнула его, задышала сквозь зубы.
– То-то, – удовлетворённо подвел итог Свим.
– И как ты умудрился связаться с ними? – неприязненно поинтересовался Ольдим.
Вместо Свима огрызнулась Жариста:
– Тебя не спросили.
– Держитесь друг за друга, оружие держите наготове, – наставлял Свим. – Их там, сами знаете, слишком много на каждого из нас…
Свим не ошибался в расчётах.
Сестерция всё-таки видели и сразу же донесли анахату. Протирая глаза после сна, вожди банд долго не могли взять в толк причину поднятого переполоха. А потом, уразумев в чём дело, разделились на две почти равные группы.
Лемпа категорически отказался не только выступать против тех, за кем гнался Теском, но даже не захотел на них посмотреть.
– Они нам нужны? – скрипуче осведомился он у Монжора, горевшего желанием разобраться со странной группой разумных. – Идут себе и пусть идут. Надеюсь, ты помогать тескомовцам не намерен?
О женщинах в подходящей группе дубров с мальчиком и торном ещё никто не знал, поэтому обсуждался только один вопрос – надо или не надо встать на пути тех, кто занимал умы не только тескомовцев, но и всех, кто мог слышать о беглецах.
Большинство сторонников Монжора как раз и подогревались любопытством.
Действительно, не каждый день Теском всеми своими силами вот уже столько времени старается кого-то поймать.
И кого? Мальчика! И старую женщину…
Устраивает засады, погони, говорит во всеуслышание. Дикие Земли полнятся слухами и домыслами – десятки погибших тескомовцев. Стараются, а поймать не могут. Как тут пройти мимо, если самому можно всё узнать из первых рук. Впрочем, у жаждущих встречи цель её представлялась предельно туманной: то ли посмотреть и простым созерцанием потешить свой интерес, то ли ещё нечто другое.
– Э, нет! – потому-то отвечал Монжор на предложение Лемпы. – Теском так просто за ними бегать не будет. Его опередить было бы неплохо.
– Опередили. Что потом? И как опередили?
– Потом, потом… – Монжор потянулся здоровым полным сил телом. Как объяснить этому старику жажду постоянно действовать, что-то предпринимать, искать новое и, главное, находить. А тут такое… На опостылевшем острове… и под рукой! Не-ет уж, упускать такое не следует. Монжор наставительно заметил: – Потом может и не быть.
– Как это? – Лемпа остро глянул на него и осуждающе качнул головой, но промолчал, не сказал того, что хотел.
Он с горечью вспомнил, что когда-то сам был таким же – раскованным, горячим и безрассудным. Кто бы мог его тогда уговорить? Никто.
– Да ладно тебе, – повеселевшим голосом сказал Монжор. – Мы на них просто посмотрим, расспросим.
– Так они тебе и ответили.
– Ну-у… – у молодого вождя забегали глаза. – Ответят. Куда им деваться, сам посуди? Бежать некуда, взывать не к кому. Что-нибудь да ответят.
– Всё так, а может, не так. Тескомовцы им тоже хвост прижимали, да мимо.
– Мы прижмём посильнее.
Лемпа отвернулся от Монжора и направился к своей банде – горстке людей. Следом за ним ушли ещё трое предводителей опритов.
– Мы будем на той стороне острова, – почти нечленораздельно бросил издали Лемпа и поманил за собой людей и путров – не менее сотни тех и других.
Но столько же осталось с Монжором.
«Если не сегодня, то брошу всё», – Присмет уныло жевал брикет, не ощущая вкуса еды. Сколько можно вот так валяться на земле, есть одно и то же? И гоняться за птицей в небе? Что ему Свим и этот… Бланка? Да и Бланка ли? Придёт, де, Бланка и исправит… Исправит – что? Люди сами сочиняют небылицы, и сами же в них верят… Да, Бланка… Дед его, Потор, тоже говаривал о Бланке. А деду его дед, а у того, естественно, был свой дед с разговорами о Бланке. Все верили в его появление.
Появился! И что?
Рассказывают, как лет двести тому назад так же ловили очередного Бланку. Тогда сами Бланки как будто ещё были живы. Они, якобы, и заявили, что ловят не то самозванца, не то призрак неведомый.
Сейчас опять ловят. Кого?..
Тлуман заботливо подсунул ему очередную порцию еды. Какую же это по счёту?
Хорошо бы всё это кончилось сегодня!
Ошалелая птица вылетела стремглав из-за недалёкого куста и понеслась, петляя в воздухе.
– Степ, Калек! – позвал Тлуман и распорядился: – Посмотрите там!
Бойцы кинулись к кусту.
Возможно, там кто-то и сидел, и спугнул птицу, и наблюдал за крином, но тескомовцы обнаружили лишь примятую траву. Она распрямлялась на глазах, значит, её притоптали совсем недавно.
– Кто-то там таился, – неуверенно доложил Калек.
Был он высок, средних лет. Запоминались живые зеленоватые глаза. Он повёл их в сторону напарника.
Степ в знак согласия кивнул непропорционально большой головой и непомерно широким лицом. У него явно существовали сложные отношения с Кругом Человечности, – непроизвольно подумал Присмет и вспомнил о сыне.
Шевельнулась спасительная мысль: он там, в столице, во время беспорядков, может быть, нарвался на чей-нибудь меч. В таком случае проблема сама собой решится… Мотнул из стороны в сторону головой, отгоняя видение: сын убит, и не надо смотреть в ужасные глаза членов Круга, вызывая жалость и презрение…
Его жест головой Тлуман понял по-своему.
– Кто их знает, сегодня они там были или раньше. Мерещится всякое. А с другой стороны, куда их такая прорва подевалась?
И вправду, куда?
Кругом наслежено, могилы свежие… Кого бы поймать, расспросить. Так нет никого вокруг!
Хорошо бы сегодня всё это кончилось!..
Крин выправился в цепь, двинулся, словно протягивая редко ячеистый бредень в мутной воде – крупная рыба не уйдёт.
Глава 32
Вот они… Ого!
Монжор непроизвольно присвистнул. Откуда же их столько? Дозорные доносили… А, Жариста, оказывается, со своими женщинами к ним примкнула… Дикая кошка!
– Эти… с ними та, что убила Пустора, – пересохшим горлом проговорил Тарпун и громко глотнул.
– А построились, – заметил неприязненно Кривой Палец, – смотри, как идут! Задумали что?
– Их всего-то, – пренебрежительно бросил кто-то из людей за спиной Монжора.
– И вот за ними гоняется и никак не догонит Теском? – говорящий явно был разочарован.
Монжор слышал реплики опритов. Их можно было понять. Он сам жадно всматривался в подходящих, и старался подавить в себе чувство обманутого ожидания.
К ним приближались обыкновенные люди.
И мальчик, конечно.
Вот он – мальчик, идёт по внешнему краю их странного построения. Кто-то из них дурб с лягушачьим именем – Свим. Этот или вон тот? Торн…
Да это же Сес из банды Хлена! Он-то как оказался в гонимой Тескомом компании? Хлен ведь так гордился, что у него в опритах ходит настоящий регламентированный торн! Любопытно, что там с Хленом стряслось, если его покинул Сес? На призыв собраться на анахат он не отозвался. И хорошо…
– Слушай, Монж, – теребил его за рукав Тарпун, выводя из размышлений. – Это же Сестерций с ними. Помнишь?
– Помню и вижу. А вон ту… рожу… узнаёшь?
Тарпун передёрнулся от ненависти.
– Ржавчина его возьми!.. Ну, я ему сегодня устрою то же самое, чем он наградил меня. Долго я ждал, дождался!
Слышавшие его оприты засмеялись.
Монжор тоже усмехнулся уголками чувственного рта.
История, когда дурб с обезображенным лицом пришёл на помощь купору тескомовцев и ткнул мечом вдогонку убегающему Тарпуну ниже спины, была известна, пожалуй, всем опритам. С тех пор подручный сидеть нормально не мог, что служило причиной бесконечного зубоскальства.
– Для этого он должен от тебя убегать, – уронил Монжор, не оборачиваясь к подручному. – А дурбы, ты знаешь, редко делают подобное.
– Некуда ему тут бежать, – зло прошептал Тарпун. – Остальные пусть хоть в пустыню Снов, а этот не должен пройти! И не пройдёт!
– Женщины тоже, – добавил Синдей, молодой вождь банды в полтора десятка разумных, в основном путров, а люди, что были у него, пострадали от кинжалов подруг Жаристы.
– Видно будет, – уклончиво отозвался Монжор.
– Ничего нового видно уже не будет, – капризно заявил Кривой Палец. – Зря с вами ввязался…
Малион тем временем, не умаляя длину шагов, подходил к первой шеренге опритов, в которой были одни люди: высокие и низкие, бородатые и напрочь лишенные бороды с помощью бритвенного капилла. Вооружены стандартно – мечи, чегиры, ножи…
Не доходя шагов пять, Малион остановился. Вся ведомая им группа прекратила движение.
– Нам надо пройти, – негромко сказал Малион, но его услышали все.
На мгновения повисла тишина, даже птицы перестали гомонить в соседних кустах. Красные лучи едва взошедшего солнца освещали наискось две группы разумных призрачно-тревожным светом. Создавалась иллюзия завершенности всех действий в этой композиции с длинными расплывчатыми тенями, хотя она только-только начинала развиваться.
«Посмотрели на них достаточно и пусть себе идут, пока на них не напали тескомовцы», – метнулась у Монжора мимолётная, однако не убедительная, мысль.
Когда он противостоял уговорам Лемпы не связываться с беглецами, так себе и представлял: увидеть тех, кто так интересует извечного врага опритов – Теском, и, пожалуй, всё.
Наконец увидели. И что дальше? Усхаль его о том сейчас как раз спрашивал… Мальчик как мальчик. Тот, что обратился с просьбой пропустить, может быть, Свим. Тоже личность на вид заурядная…
Всё так, но как поступить сейчас, сей минт? Посмотреть-то посмотрели…
Монжор тоскливо окинул взглядом панораму. Рядом сопел и подталкивал плечом нетерпеливый Тарпун, его распирала жажда мщения. За спиной и рядом ожидали его дальнейших действий или какого-то знака вожди и рядовые оприты.
– Нам надо пройти, – ровно повторился Малион и обвёл взглядом бандитов.
Свим вспомнил противостояние с бандой Хлена. И о его подарке. Он обещал невозможное – помощь со стороны бандитов. Но почему бы не испытать на практике его утверждение?
– Кто из вас… старший? – спросил он и поравнялся с Малионом.
Посланник за Камратом вопросительно посмотрел на дурба.
– Сейчас поймёшь, – глухо ответил Свим.
По коротким непроизвольным взглядам опритов он выделил высокого, хорошо сложённого человека.
– Ты? – Свим вынул руку из объемистого пукеля с зажатым в ладони шаром. – На вот, лови!
Жёлтый шар описал пологую дугу и оказался у Монжора в руке.
– Друба! – качнулись к нему вожди с нездоровым любопытством, да и другие оприты, услышав известное слово, вытянули шеи, чтобы рассмотреть вещицу, брошенную Монжору. Большинство из них знали о друбе – Знаке Доверия Вождей – лишь понаслышке, видели же её единицы.
Монжор не менее других был поражён появлением шара.
Друба передавалась вождём особого союза Шестнадцати в руки кого бы то ни было в исключительных случаях, да и то другим вождям или доверенным опритам. А тут она оказалась у какого-то дурба и даже, по всему, не многоимённого. Было отчего поразиться.
– Чей? От кого? – свистящим шёпотом поинтересовался Тарпун.
– Покажи! – требовали вожди,
Монжор раскрыл ладонь и покатал по ней шар.
– Четвёрка?
– Вот это да! – подручный Монжора знал субординацию Знаков, У самого вождя его банды друба имела цифру четырнадцать. – Это же Хлен!
– Он, – нехотя подтвердил Монжор, – То-то Сес у них ошивается. – Он крепче охватил пальцами шар, подозрения, что с бандой Хлена что-то случилось, крепли. – Откуда это у тебя?
– Из рук в руки от Хлена. Его банда промышляет у Суременных гор, – чётко проговорил Свим.
Оприты громким ропотом выразили недовольство словам незнакомца. Они не любили, когда о них отзывались как о бандитах, а о свободных группах, в которых они состояли с начала ранней весны до поздней осени как о бандах. Оприты, то есть свободные в переводе, якобы, с какого-то древнего языка, так они предпочитали называться.
Свободным считать себя намного приятнее, чем бандитом.
– Эй, податель друбы, не забывайся! Перед тобой свободные разумные! И не тебе говорить о них плохо! – выразил общее негодование Синдей, по молодости заносчивый и нетерпеливый.
Для него ещё всякие союзы, Знаки, анахаты, договоры и прочие мероприятия, ущемляющие, по его мнению, опритов, были внове. Одновременно жгучая зависть к тем, кто мог так легко и непринужденно перебрасываться друбой, увиденной им впервые, переполняла его через край, переходя в ненависть, и он не сдержал её, выкрикнул:
– За подобное оскорбление можешь получить мечом ниже подбородка.
Оприты не стройно, но поддержали его.
– От тебя, что ли? – осклабился Свим.
– Заткнись! – яростно цыкнул на Синдея Монжор. И Свиму: – Хлен не дурак, чтобы просто так кому-то отдать на попечение этот Знак… Эй, Сестерций, признайся, ты украл друбу у Хлена?
Обвинение в неблаговидном поступке торн отметил лишь гордым подъёмом головы, отвечать что-либо он не считал нужным. Хлен никогда не любил этого выскочку – Монжора, и Сестерций давно проникся представлениями бывшего своего вождя о многих опритах. Оттого Монжор ему тоже не нравился. А его заявление о краже подтверждало подозрение о нечестности и неразборчивости в отношениях с другими разумными.
Сестерций промолчал на реплику Монжора, но заставил с удивлением оглянуться на него и Свима, и Малиона. Свиму появление торна в команде казалось уже таким давним событием, что он позабыл думать о нём как о некогда бывшем оприте в банде Хлена. Малион же просто ничего этого не знал.
– Сестерций покинул банду Хлена, – Свим не склонен был смягчать своих представлений о бандитах, и новый окрик Синдея пропустил мимо ушей, – но присутствовал при передаче шара мне из своих рук добровольно. Хлен сказал, – Свим вдруг понял шаткость своего высказывания – не поверят же, но договорил: – покажи его, и тебе помогут.
Монжор, хмуря густые брови, повертел в руках вещицу от Хлена. Опять подумал: – вот возможность закончить встречу миром и разойтись. Но… Если бы друба не принадлежала Хлену, а вокруг не стояли бы чужие вожди и оприты. Они уже выражали праведное нетерпение. От нехорошего предчувствия у Монжора заломило шею. Он покрутил головой – отгоняя боль. Подбросил шар в руке.
– Держи! – швырком послал он в направлении Свима друбу, тот едва подхватил ее у самой земли. – Хлен нам не указ!
– И что теперь? – Свим засунул шар в пукель и выжидающе посмотрел на вождя бандитов.
Монжор медлил с ответом.
Среди опритов началось движение, вперёд проталкивались самые нетерпеливые. Раз друба вождём не принята, значит, дело миром не кончится. Они готовились порезвиться за счёт незнакомцев. Пока шёл анахат, а потом наводнение, многие соскучились по драке.
Монжор поднял руку, останавливая их.
– Ничего особенного теперь не будет, – изрёк он громко. – У нас к вам претензий нет. Можете идти, куда вам угодно. – Сказав, Монжор криво улыбнулся. – А вот женщин вам придётся оставить. Мы с ними кое о чём не договорили.
Оприты радостно отметили условие, выдвинутое вождём. Каким бы отродьем бандиты не были в большей своей части, они хорошо понимали замысел Монжора. Те, кто называли себя дурбами и носили меч, не примыкали ни к бандитам, ни к тескомовцам, хотели они того или нет. Но они были вынуждены соблюдать некий неписаный кодекс, нарушать который дурбы старались в редких случаях, да и то если подобные отступления оставались на совести самого отступника и не выносились на обсуждение другими. Так что брось дурбы сейчас женщин перед лицом угрозы со стороны опритов – и грош им цена, а не согласятся с предложением Монжора – им же хуже,
– Мутные звезды! Зачем они вам? – Свим ещё не договорил вопрос, как осознал всю его нелепость,
– И эту образину оставьте! – выкрикнул Тарпун. – Я с ним тоже хочу поговорить. Эй ты, рожа рваная, иди-ка сюда!
Малион оттеснил Свима.
– Встань туда, куда я тебя поставил, – процедил он сквозь зубы и вновь ровно и так, чтобы его слышали развеселившиеся бандиты, произнес: – Нам надо пройти!
Выждав несколько мгновений и видя, что напротив него люди и путры толпятся вокруг вождя и не думают уступать дорогу, Малион оглянулся на Свима, потом посмотрел на Невлоя, кивнул ему головой, Невлой ответил тем же.
– Пошли, как договорились, – обронил Малион и шагнул вперёд на плотную толпу бандитов.
Меча он не вынимал.
В течение тех пяти шагов, которые мерно и уверенно преодолевал Малион, время вокруг будто сгустилось, вобрав в себя множество действий и движений со стороны противников.
Смолкнувшие оприты с недоумением вглядывались в дурба-самоубийцу, рискнувшего, вопреки логике, пойти одному против нескольких десятков вооруженных разумных. К тому же, не робкого десятка, умеющих профессионально владеть оружием, и побывавших в схватках. Потому знали – один боец ничего не сможет сделать, когда перед ним несколько противников.
Замешкался Свим и сбил порядок движения команды. Он, подобно опритам, также недоверчиво относился к идее Малиона идти напролом, да ещё таким необычным манером, как тот с завидным самообладанием осуществлял в данный момент…
Зашумели женщины – им натерпелось обидчикам вновь показать своё владение кинжалами. На них грубо прикрикнул Ольдим, поставленный Свимом для наблюдения за ними…
Торн покрылся розоватой аурой, а Жариста оставила женщин и подсунулась под левую руку Сестерция… П”лияна проверещал имя Матери Пути и Исхода – его нечленораздельный возглас надолго лишил Жаристу слуха – и взобрался на самый верх чалмы Сестерция, принял угрожающую позу – нелепую и смешную…
Утробно захохотал Невлой и тихо вздохнул Тринер, он до сих пор чувствовал себя в команде Свима лишним, а длинные переходы и водные переправы не давали возможности восстановить ему силы…
– А-а, – на пределе человеческих возможностей закричал Синдей и кинулся навстречу Малиону.
Казалось, меч оприта уже достал до тощей плоти дурба и сейчас проткнет её насквозь.
Так всем показалось со стороны.
– Малион! – вскрикнула Клоуда. – Берегись!
В следующее мгновение, рассеченное пополам тело Синдея отлетело на добрых три шага от дурба. Как всё это произошло, не заметил никто: ни того, когда Малион достал оружие, ни особого замаха, чтобы с такой силой произвести удар, ни самого удара.
Сам Малион даже не сбился с шага. Оприты после мгновенного оцепенения возбудились праведным гневом.
Монжор успел крикнуть:
– Близко не подходить! Окружай!
Но его призыв потерялся в вое и улюлюканье бандитов. Многие из них сами догадались, как следует поступить, и устремились обхватить команду Свима со всех сторон. Многие из них надеялись вломиться во внутренние ряды команды через мальчика. Он казался самым слабым звеном. Мальчик не может устоять перед опритами.
– Камрат, смотри! – предупредил Свим и хотел прийти ему на подмогу.
Его остановил окрик Невлоя:
– Свим, держи строй!
– Держу! – огрызнулся совершенно сбитый с толку Свим.
Он боялся за малыша, а его поставили с внешней стороны, самой опасной. Мастерское владение мечом Малиона его не убедило – в бою разное бывает: раз получится, два сойдёт, а на третий либо времени не хватит, либо кто исподтишка нанесёт рану. Да и не привык он, чтобы на него со всех сторон покрикивали и указывали что делать. Всё это накладывалось на неприятное чувство собственной неуверенности и растерянности: суетится, что-то пытается делать не то, что следует.
Тем временем на мальчика набегали два оприта – человек и путр. Они с широко разинутыми ртами и глазами удивительно были похожи друг на друга – нечто среднее между всеми разумными. Их мечи угрожали направленными на малыша заостренными клинками. Свим напрягся и не мог оторвать от Камрата взгляда, боясь пропустить мгновение, если вдруг мальчик не выдержит первого наскока сразу двух противников, и надо будет всё-таки вмешаться и спасти его от неминуемой гибели.
Не будь рядом с ним Клоуды, он бы, наверняка, упал на неровности дороги. Клоуда едва удержала его. Свим на некоторое время отвлёкся и пропустил момент, когда оприты достигли мальчика. Лишь краем глаза он отметил синюю молнию, она промелькнула справа от него – значит, малыш отразил атаку.
Или нет?
– Спасибо, Кло, – пробормотал он и повернул голову к мальчику.
Камрат, явно подражая Малиону, таким же ритмичным шагом продвигался вперёд, хотя шаг его уступал шагу дурба. Два трупа опритов катились по земле за его спиной.
У Свим от удивления и в то же самое время от противного холодка в груди – мальчик, похоже, одним взмахом меча поразил сразу двух взрослых и опытных разумных, покачал головой. Нет, сегодня в трёх берметах от него находился не Камрат, а кто-то другой, неизвестный.
Теперь язык не повернётся назвать его малышом…
Крики, стоны и проклятия бандитов удавалось перекрыть женщинам. Они визжали от страха за себя и своих защитников, на бандитов обрушился шквал ругательств и обидных прозвищ. Их словесной фантазии мог бы подивиться любой – откуда у горожанок, у многоимённых появился такой богатый запас уничижительных эпитетов и едких фраз?
