Читать книгу: «Господа, товарищи, сволочи и дамы. Комедии. Драмы. Стихи», страница 5
Все так же продолжает разбирать почту.
МЯТЛЕВ. Ну, телефон-то дайте.
ПОЧТАЛЬОНША. Тебе еще и телефон?
Почтальонша осматривает Мятлева.
ПОЧТАЛЬОНША. Что-то я тебя не знаю.
МЯТЛЕВ. Я вас тоже. Я проездом, в отпуск.
ПОЧТАЛЬОНША. Все вы проездом. Один?
МЯТЛЕВ. Один.
ПОЧТАЛЬОНША. Жилье нужно?
МЯТЛЕВ. Да нет.
ПОЧТАЛЬОНША. «Да нет»… Поклонник Сартра. Тогда 50 рублей.
МЯТЛЕВ. За что?
ПОЧТАЛЬОНША. За «да нет» и аппарат.
Мятлев кладет голову на стойку перед окошечком почтальонши.
МЯТЛЕВ. Знаете, у вас лицо располагающее.
…Я вчера ушел от жены…, бросил работу…, помог одной девушке спрятать труп любовника…, потом переспал с ней…, потом сбежал из города…, ограбил незнакомых людей…, чуть не застрелил человека…, неплохо провел ночь в вашем лесу. Теперь хочу позвонить.
ПОЧТАЛЬОНША. На жалость давишь? Мужик на час – тоже вариант, если денег нет. У нас с этим барахлом не густо.
Почтальонша смотрит на Мятлева. Мятлев вынимает пятьдесят рублей.
МЯТЛЕВ. Тогда лучше пятьдесят рублей. Жене звоню. Вчера хотел ее пристрелить. Сегодня хочу извиниться.
Почтальонша выставляет телефонный аппарат.
ПОЧТАЛЬОНША. Жаль. Но к лучшему. Ни одного нормального дачника не осталось.
Мятлев набирает номер жены.
ГОЛОС ПОЛИНЫ ВИКТОРОВНЫ. Извините, но я сейчас не могу подойти к телефону. Оставьте ваше сообщение после звукового сигнала.
Мятлев кладет трубку.
ПОЧТАЛЬОНША. Отматерила?
МЯТЛЕВ. Лучше. Нет дома.
ПОЧТАЛЬОНША. Бывает. Убивать поедешь?
МЯТЛЕВ. Нет. Зачем?
ПОЧТАЛЬОНША (Забирает аппарат). Насчет комнаты не передумал?
МЯТЛЕВ. Если что, я зайду.
ПОЧТАЛЬОНША. Возьми мою фотографию на память. С телефоном.
МЯТЛЕВ. Я так вас лучше запомню.
Идет к двери.
ПОЧТАЛЬОНША (Ему вслед). Избалованные все.
Мятлев выходит с почты и лоб в лоб натыкается на тех самых Первого и Второго из местных, с которыми встретился в шашлычной. Второй хромает и опирается на палку.
Мятлев пытается убежать. Второй палкой ловко сбивает его с ног. Первый наваливается на Мятлева и выкручивает ему руки.
Потом оба начинают методично пинать Мятлева ногами. Мятлев крутится на земле, свернувшись калачиком, стараясь закрыть руками голову. Второй особенно усердствует палкой.
Мятлев даже не сопротивляется, голова его откидывается, он теряет сознание.
ПЕРВЫЙ. Будя.
Крепкие руки переворачивают Мятлева на спину. Первый заглядывает ему в лицо.
ПЕРВЫЙ. Живой. Огурчик. Как учитель в школе говорил, главное – не переборщить.
Те же руки ловко выворачивают карманы пиджака Мятлева. Вынимают бумажник, ключи от машины. Забрав деньги из бумажника, швыряют его на Мятлева. Второй садится на корточки возле разбитого лица Мятлева.
ВТОРОЙ. В следующий раз не будешь портить людям праздник.
Первый и Второй уходят. Слышен звук отъезжающего мятлевского «Пассата».
Мятлев стонет и с трудом открывает глаза. Садится. Вытирает разбитое лицо.
Почтальонша выглядывает из почты.
ПОЧТАЛЬОНША. Че повздорили-то?
МЯТЛЕВ. А… так…
Встает и, пошатываясь, уходит.
ДОМ КИРИЛЛА. Измотанный Мятлев выходит из леса. Присаживается на крыльце. Вокруг тишина. Мятлев заходит в дом.
Смотрит на кровать, где они спали с Никой. Там тоже пусто. Находит сумку под кроватью. Вынимает пистолет. Садится на пол. Прячет пистолет в карман. Ложится и засыпает.
Появляется следователь в форме. Любуется Мятлевым. Потом садится рядом на пол. Вынимает перышко из подушки на кровати. Щекочет перышком ноздри Мятлева. Мятлев вздрагивает и открывает глаза.
МЯТЛЕВ. Вы мне снитесь?
Следователь добродушно улыбается и говорит с Мятлевым ласково, как с ребенком.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ну, вся наша жизнь в какой-то мере сон.
МЯТЛЕВ. Где Ника?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. С Никой все хорошо. Она в безопасности. Вам до нее не добраться.
МЯТЛЕВ. Что мы будем делать?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Я никуда не спешу.
МЯТЛЕВ. Я тоже.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Есть предложение.
МЯТЛЕВ. У меня пусто.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. А стаканы?
МЯТЛЕВ. Чашки у Кирилла.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Чудесно.
Мятлев приносит чашки. Следователь вынимает бутылку коньяка.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вот ты – профессор. Чему ты кого-нибудь в жизни научил?
МЯТЛЕВ. Ничему. Не знаю. Все, чему можно научиться, умные знают лучше меня, а дураков учить бесполезно.
Следователь многозначительно поднимает указательный палец.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Во…, зряшный человек.
МЯТЛЕВ. Перед тем, как из города уехать, к церкви подходил. Хотел зайти. Побоялся.
Следователь уверенной рукой разливает по стаканам коньяк.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. А чего побоялся?
МЯТЛЕВ. Старухи смотрели… как на чужого. …Ну их, думаю, загрызут еще…, зашикают… Стыдно. Слишком интимно.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Не то, что дуракам лекции читать. Согласен.
МЯТЛЕВ. Что это ты со мной как говоришь? Или глупые допросы устраивать.
Выпивают.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Я в церкви два года сторожем служил. Милое дело.
МЯТЛЕВ. Ты?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. До службы.
МЯТЛЕВ. Зачем же бросил?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Деньги. Престиж.
МЯТЛЕВ. Это хорошо, что не сразу в следователи.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ну, что ты. Я филолог по образованию. В некотором смысле, коллега. Мне потому и поручили.
МЯТЛЕВ. Я, когда прощался, плюнул ректору в лицо. За Марину. Нервы.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Завидую. Мне тоже один раз плюнули в лицо. Начальник по пьяни разошелся. Тоже нервы. Стерпел.
МЯТЛЕВ. Всякие бывают унижения и оскорбления. Меня однажды на вечеринке с балкона выбросили. Пошутили. Свои же приятели. При жене. Я слегка перебрал. Они меня с балкона раз – и выбросили. Лучшие друзья. Со второго этажа. Невысоко. Потом все долго смеялись.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Смешно.
МЯТЛЕВ. Представляешь, если бы все всегда говорили правду? Как мы с тобой. Что в уме, то и на языке: только подумал, и сразу непроизвольно выговорил. Даже и сам не хотел, а против воли тут же выговорил. Наркотик правды. Ох, какое замечательное время бы наступило! Сколько шекспировских диалогов захлестывало бы кухни, улицы, площади, дома, помойки. А на работе – представляешь, на работе? Бедные сотрудники языки бы себе вырывали только чтоб место сохранить, не проговориться.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Я первый. Чего ты хотел?
МЯТЛЕВ. Вырвать себя с корнем из прошлой жизни, и начать новую.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Глупец. Начать новую жизнь можно только из кубиков, молекул, кусочков старой. Для этого не нужно никуда бежать.
В чем твоя боль? В чем твое страдание? Нет у тебя никакой боли, нет никакого страдания.
МЯТЛЕВ. В том, что жизнь мелькнула. В том, что все уходит, как вода сквозь пальцы. В том, что не заслужил спасения и даже сострадания.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. А у кого иначе? Не те времена. Заслужил, не заслужил – живешь и слава богу. Хныкать не надо, ныть не надо. Радуйся тому, что цел.
МЯТЛЕВ. Значит, ты мне тоже не поможешь. Один раз мне показалось, что если она меня полюбит таким, какой я есть, то я еще смогу измениться.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Ты ошибся.
МЯТЛЕВ. Все было как поток жизни. Естественно.
Мы научились жить, не замечая, что мы живем. Иначе надо все время думать о смерти. И страдать, ныть. Все равно, что жить с невыносимой зубной болью.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Человек – существо хрупкое. Его просто так трогать нельзя.
МЯТЛЕВ. Я прожил больше сорока лет. Я очень сильно расстроен, как это произошло. И напуган. Правда. Единственное, что я делаю в жизни с удовольствием, – пытаюсь понять и рассмотреть: а что же там, потом? С удовольствием и даже блаженством, близким к ужасу.
Оставил ли я тебя? Конечно, оставил. О чем речь? И близко никогда не был. Лишь о своем благополучии заботился. Надеюсь ли на тебя, на твое прощение? А больше и надеяться не на кого. В этом только и состоит продление моей жизни. Простишь – буду жить. Не простишь – отправлюсь на удобрение.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Это хорошо, когда есть раскаяние. Полезно для правосудия.
МЯТЛЕВ. Не верю я в ваше правосудие. Даже в его правосудие плохо верю.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Твои проблемы.
МЯТЛЕВ. Да, мои. Знаешь, как я думаю про то, что будет в конце? Когда все начнется… ну, в точиле перемалывать, делить на праведных и неправедных, судить и рядить, кого воскрешать, кого нет – один какой-нибудь случайный из праведных, из избранных, из тех, что спасены, что в раю останутся, тоже…, тоже к отвергнутым бросится… Мол, и меня – в точило! Из солидарности, из жажды справедливости. Потому что не делятся люди на праведников и грешников. Может такое быть?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Очень сомнительная идея. Вряд ли. Очень даже делятся. Тем более, там.
МЯТЛЕВ. Что пугать и так перепуганного насмерть? Я вообще против запугивания.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Без этого нельзя. Для профилактики. Заболтались. И коньяк допили.
Следователь застегивает на руках Мятлева наручники.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Так лучше.
ДОМ КИРИЛЛА незаметно превращается в КОМНАТУ ДЛЯ ДОПРОСОВ.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Продолжим. «Она выстрелила, вы выскочили из угла»… Дальше.
МЯТЛЕВ. Я уже все рассказывал. Я отвез ее к мосту. Там мы сбросили труп в реку.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вы сбросили?
МЯТЛЕВ. Я сбросил. Потом поехали к моему приятелю. Ника пыталась покончить с собой. Я вытащил ее из ванной, отобрал пистолет.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. И?
МЯТЛЕВ. Так получилось, что мы… оказались в постели. Потом она уснула, а я уехал.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. С пистолетом?
МЯТЛЕВ. С пистолетом.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Куда?
МЯТЛЕВ. Домой. Сначала я хотел его выбросить. Но… не смог.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Дома вас встретила жена?
МЯТЛЕВ. Да.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вы пытались ее убить?
Пауза.
МЯТЛЕВ. Это слишком… неточно, однобоко. Я не знаю, как ответить.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Да или нет?
МЯТЛЕВ. Да…, но… Я не решился…, у меня не получилось. …Я сам не понимаю, чего я хотел. Послушайте, что вы хотите от меня услышать?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Правду. Правду о том, как и за что вы убили Романа Тимофеева.
МЯТЛЕВ. Но я его не убивал. Его убила Ника.
Следователь грустно смотрит на Мятлева.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Не для протокола. Вы сами-то, Мятлев, верите тому, что говорите? Ну, допустим. Допустим, она на ваших глазах его убила. Но дальше. Вы увозите труп. Вы избавляетесь от него. Вы затаскиваете якобы пытавшуюся покончить с собой девушку в постель. Потом берете пистолет и едете к жене. Через несколько часов подстреливаете, как куропатку, человека в придорожном кафе.
МЯТЛЕВ. Они приставали к Нике…
Следователь поднимает телефонную трубку.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Введите Громову.
Заходит Ника.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Присаживайтесь. Расскажите, Ника, что произошло в тот день в классе.
НИКА. Я увидела, как Глеб Иванович и Тимофеев зашли в класс. Я пошла за ними. Когда я вошла…, Роман лежал на полу. Глеб Иванович с пистолетом стоял рядом. Он приказал мне помочь затащить Романа в его машину и ехать с ним. На мосту он выбросил труп и повез меня на квартиру к своему приятелю. Потом…
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Достаточно.
Ника смотрит Мятлеву прямо в глаза. Он не выдерживает ее взгляда. Отводит глаза. Смотрит в пол.
НИКА. Я свободна?
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Да, конечно. Абсолютно.
Ника уходит.
СЛЕДОВАТЕЛЬ. Итак?
Мятлев падает в обморок со стула.
КОМНАТА ДЛЯ ДОПРОСОВ превращается в ЗАЛ СУДЕБНОГО ЗАСЕДАНИЯ.
ГОЛОС. Судебное заседание продолжается.
В качестве свидетеля допрашивается ректор.
РЕКТОР. Мне сразу показалось, что Мятлев в тот день был…, как бы это сказать…, не в себе. Сцепиться на лекции со студентом – это, знаете, ни в какие ворота. Почему именно Тимофеев? Мне это непонятно. Ведь письмо в деканат подписал весь семинар. И вообще, он был очень странный. Весь нервный, весь издерганный. Этот рассказ о вокзальной проститутке… Глупо.
В качестве свидетеля допрашивается Марина Борисовна.
МАРИНА БОРИСОВНА. Собственно говоря, мне нечего сказать. В тот день я попросила Глеба Ивановича зайти ко мне в учебную часть. Я не знала, что он уже написал заявление. И о его ссоре с Тимофеевым я тоже ничего не знала. Но мне кажется, он не мог убить…, это не он. Мне сердце подсказывает.
СУДЬЯ. Скажите, а позже, ночью, он приходил к вам домой?
МАРИНА БОРИСОВНА. Да.
СУДЬЯ. Зачем?
МАРИНА БОРИСОВНА. Он попросил денег. Мы с мужем одолжили ему небольшую сумму.
СУДЬЯ. У него при себе был пистолет?
Марина Борисовна молчит.
СУДЬЯ. Повторяю вопрос. У него при себе был пистолет? Он показывал его вам?
МАРИНА БОРИСОВНА (Плачет). Да.
В качестве свидетеля допрашивается Полина Викторовна.
СУДЬЯ. Что произошло между вами и вашим мужем накануне, за день до убийства?
ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Утром мы встретились в частной гостинице. Он со своей любовницей. Я со своим…, с Андреем. Меня это так рассмешило. Я решила, что достаточно строить из себя благополучную семью. Сказала Глебу, что нам пора расстаться. И привела Андрея в дом. Глеб не устраивал никаких сцен. Я спросила, есть у него, где жить? Он сказал, что есть. На следующий день…
СУДЬЯ. В день убийства?
ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Да, в день убийства. …Мы собрали его вещи. Вечером он пришел снова.
СУДЬЯ. И что случилось на этот раз?
ПОЛИНА ВИКТОРОВНА. Мы разговаривали на кухне. Он ел борщ. Потом он набросился на меня, повалил на стол. Это было ужасно. И глупо. Я пыталась ему объяснить. Но он был как безумный. Короче, он заставил меня заниматься с ним любовью. А потом…, через некоторое время…, после всего…, когда я подняла голову, я увидела направленный на меня пистолет.
…Он не смог выстрелить и убежал.
В качестве свидетеля опрашивается дворник.
ДВОРНИК. Если хотите знать мое мнение, то виновата, конечно, жена. В таких историях женщины всегда главные подстрекатели. А у него явно крыша поехала. Я сразу понял. Я с ним пытался поговорить. А он словно не слышал. Машину опять не там поставил.
СУДЬЯ. Вы видели, как он уезжал из института?
ДВОРНИК. А как же! Это моя работа – все видеть. Я ему и ворота открыл.
СУДЬЯ. Что он вам сказал, уезжая?
ДВОРНИК. Я говорю, чего, мол, вы так рано? А он мне так и сказал: «Отстрелялся уже». Я, конечно, тогда не понял.
В качестве свидетеля допрашивается Ника.
НИКА. Я не могу говорить…
СУДЬЯ. Что? Что вы сказали?
НИКА (Заученно). Я увидела, как Мятлев и Тимофеев зашли в класс. Я пошла за ними. Когда я вошла…, Роман лежал на полу. Мятлев с пистолетом стоял рядом. Он приказал мне помочь затащить Романа в его машину и ехать с ним. На мосту он выбросил труп и повез меня на квартиру к своему приятелю. Потом…
СУДЬЯ. Достаточно.
Оглашение приговора.
СУДЬЯ. На вопрос «Виновен ли подсудимый в убийстве Романа Тимофеева?» все присяжные единогласно ответили: …«Виновен».
КОЛОНИЯ. УМЫВАЛЬНИК. Мятлев на коленях драит тряпкой кафельный пол. В умывальник вваливается другой зэк.
ЗЭК. Вот ты где. Я не понял, слышь, ты, коцаный, где мои носки? А? Ты че, оглох? Помойник свой сжевал?
МЯТЛЕВ (Встает). Я постираю…, я сейчас постираю…, я не успел…, мне велели здесь убраться…
ЗЭК. Че? Че ты сказал? Тебе велели? Ты че, совсем припух, гнида? Ты – мой раб. Понял? Кто тебе велел? Не слышу!
МЯТЛЕВ. Дежурный офицер…
Зэк подходит к Мятлеву и несколько раз профессионально, по-боксерски бьет его, как грушу – в живот и по носу. Мятлев охает, поскальзывается на мокром полу, бьется головой об умывальник и затихает на полу.
Зэк пинает его.
ЗЭК. Встал! Встал, я сказал!
Мятлев лежит. Зэк наклоняется к нему, переворачивает. Мятлев не шевелится.
ЗЭК. Бля…
Дверь в умывальник открывается. Заходит дежурный офицер.
ЗЭК (Быстро подскакивает к офицеру). Товарищ лейтенант, ЧП! Я слышу крик в умывальнике, заскакиваю – а он…, вот…, поскользнулся, видать…, туалет драил по вашему приказанию…
Дежурный офицер смотрит на зэка, потом на Мятлева.
ДЕЖУРНЫЙ ОФИЦЕР. Бля, опять в мою смену. Я тебя сгною, Кирилюк!
ЗЭК. Я-то причем? Я с утра за порядком слежу. Как пчелка, туда-сюда, туда-сюда.
ДЕЖУРНЫЙ ОФИЦЕР. Сколько раз говорил, чтоб этих …в отдельный барак. Доложить по форме.
ЗЭК. Заключенный Кирилюк, третий отряд. Заключенный Мятлев поскользнулся на куске мыла, упал и… умер.
ДЕЖУРНЫЙ ОФИЦЕР (Растерянно). Ему тут письмо. На, прочитай. Я без очков.
ЗЭК (Берет письмо и читает). «Здравствуй, любимый. Это я, твоя Ника. Наконец-то могу держать в руках ручку. Роды были тяжелые. Но самое главное – у нас с тобой теперь сын. Вылитый ты. Я назвала его Глеб. Думаю, ты не против? Теперь, я знаю, ты меня простил. У меня на свете только два родных человека – он и ты. Когда смогу, приеду. С сыном. Мне сказали, что тебе обязательно дадут свидание. Люблю. Целую. Надеюсь, ты ждешь». …У меня тоже на воле хмара. Письма пишет – обоссышься.
Конец пьесы.
СВАДЬБА-ПЕСНЯ, или Подставная невеста
Действующие лица:
ПУЗЕМКИН Петр Дмитриевич
АРХАРОВ Николай Капитонович
АРХАРОВА Марья Михайловна, жена
АРХАРОВА Елена Николаевна, дочь
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Спальня молодоженов. Кровать заправлена новым белоснежным покрывалом, на покрывале – горкой несколько подушек. Всюду цветы и подарки. В спальню торопливо вбегает раздраженный Пуземкин в костюме жениха. Он сильно пьян и растерян. За ним – Архаров, новоиспеченный тесть. Архаров с двумя рюмками, бутылкой водки и тарелкой с закусками. Из зала слышится нестройная песня хора гостей, в котором солируют мать невесты и невеста. Пуземкин бросается на стул. Архаров зачарованно слушает песню, с середины начиная подпевать.
ПЕСНЯ ГОСТЕЙ (За сценой, солируют Елена и Архарова).
Зачем, мой голубь сизокрылый, мое ты сердце разорвал?
тебя любила я, Иуду, а ты со мною лишь играл.
Пришла я в платье белоснежном, накрылась пышною фатой,
а ты уж думал о разлуке и надругался надо мной.
Стою одна среди позора и слезы катятся, звеня.
Из слез моих родится море чтоб от позора скрыть меня.
(Архаров вступает)
Гори, гори ты, ангел драный, гори в аду, гори в огне!
Чтоб расквитаться за обиду отец свой нож наточит мне!
И под кровавою зарею в саду мы встретимся опять,
но уж тогда тебе, голубчик, придется свой ответ держать.
Воткну я в сердце тебе ножик, напьюсь я красного вина
и напою тебя, злодея, твоею кровью допьяна.
На свадьбу гости соберутся – А где невеста? где жених?
…Они найдут в траве примятой лишь бездыханных молодых!
Ты не хотел любви невинной, с обманом ты ко мне пришел.
Мой полюбовничек проклятый, ты сам нарвался на рожон.
ПУЗЕМКИН. Что это за песня, а?
АРХАРОВ. Народная. Свадебная. Веселая. Для настроения.
Какая свадьба, женишок мой дорогой, а?! Чудо-свадьба! Землетрясение! Симфония! Хорошая свадьба – она…, она… как песня. Льется – ничем не остановить. Вот ты думаешь – что? Кто тут главный? Ты, жених? Невеста? Или мы, родители? …Ерунда! Свадьба, она – сама по себе! У нас в прошлом году, у Митрофановых, как было – жених сбежал, невеста с горя топиться бросилась, дура, а свадьба – и не заметила! Все еще два дня гуляли и веселились! Свадьба – она как стихия, как ураган! Это, я тебе скажу, такая симфония – врагу не пожелаешь… Что-то я расфилософствовался с тобой, куда-то меня не туда…. Как говорится, у нас – товар, ты – купец, и давай за это выпьем.
ПУЗЕМКИН (Раздраженно). Я не понимаю!.. Где Елена Николаевна? Где моя невеста? Что это за свадьба? Куда она пропала после ЗАГСа? Вы говорили, она сейчас будет. Прошло четыре часа! Вон гости уже расходятся. В каком я положении?! Это неприлично!
АРХАРОВ. Ну, успокойся, успокойся. Ну, что ты разошелся? Женские дела, понимаешь – то-сё поправить, то-сё переодеть… это такая, знаешь, у них ипохондрия. Придет. Куда она теперь от мужа денется? Обделали дельце, Петр Дмитриевич, – и ладно. И молодцы! Свадьбу отыграли – что надо, чин-чинарем. Давай лучше еще по рюмашечке? С селедочкой? (Разливает водку и тычет Пуземкина рюмкой) На! Вот так! За нас! (Выпивает сам и заставляет выпить Пуземкина) Сладко… то есть, горько… все равно… Разреши-ка я тебе галстучек поправлю? Галстучек у тебя слегка набок съехал, зятек ты мой дорогой.
ПУЗЕМКИН (Растерянно). Вы мне так и не ответили, где моя жена?
АРХАРОВ. Может, наряды свои в порядок приводит. Может, слезы вытирает. Ты раздевайся, ложись, отдыхай. Щас придет.
У нас все без церемоний, по-простому. Видал, сколько гостей на свадьбе было? Я из них половину первый раз в жизни видел. В другой день и на порог бы не пустил. А сегодня – пожалуйста! Сегодня праздник! (Пуземкина перекашивает) Ты что? Тебе плохо? Ты что-то слабоват? Смотри кровать не запачкай. Может, тазик принести?
ПУЗЕМКИН. Ничего… не надо… это от нервов. Оставьте меня. Идите лучше Лену найдите.
АРХАРОВ. Не-а-а… тебе сейчас одному нельзя…
В спальню испуганно и робко входит Елена Николаевна в наряде невесты.
АРХАРОВ. Ну, вот. Ну, вот, и Леночка…
Пауза. Пуземкин сначала непонимающе, потом изумленно смотрит на Елену. На какое-то мгновение бедняга даже теряет дар речи.
АРХАРОВ. Ну, что? Что застыл? Вот тебе твоя Елена Николаевна!
ПУЗЕМКИН. (Изумленно выдавливает) К-к-как?.. к-к-кто?.. (Тупо смотрит на Елену) …но это… вы… а… это не она…
АРХАРОВ. Ты что, перепил? То есть, как «не она»? Ты, парень, ври, да не завирайся, соображай, что говоришь?
ПУЗЕМКИН (Кричит, страшно и мгновенно трезвея). Да не она!!! Вы что?! Вы за кого меня принимаете?! Что здесь происходит?! Кто это?!
АРХАРОВ. Что ты так орешь-то? Что ты голос-то показываешь? Не будь ребенком! Давай лучше еще по рюмашке, вот, с солеными груздями! (Тычет ему вилку с соленым груздем в лицо)
ПУЗЕМКИН. Не надо мне тыкать в лицо! Не надо мне вашей водки! Кто э-то та-ка-я? Кто? Я ее в первый раз вижу!
АРХАРОВ. Вот чудак-человек… Гости еще не разошлись, а он уже скандалить начинает… Ну, что ты, как школьник, представления устраиваешь? «Первый раз вижу»! «Кто такая»! «Она», «не она»! Цирк какой-то! Садись, садись! (Пытается усадить Пуземкина) Да сядь ты, малохольный! Щас выпьем и разберемся!
ПУЗЕМКИН. Не трогайте меня! Не прикасайтесь! И пить я с вами не буду! Кто эта женщина?! Что, вообще, происходит? Что за глупые шутки?!
Елена Николаевна стоит со слезами на глазах.
АРХАРОВ. Вот упрямый! Никак не угомонится! (Смотрит на Елену; морщится, как от зубной боли) Ты извини, ты иди пока к гостям… чтоб все там расходились, и все такое… Нам тут немного поговорить надо, обмозговать… а потом приходи.
Елена Николаевна с рыданьями выскакивает из спальни.
АРХАРОВ. Ты что ж это, паршивец, с моей дочерью делаешь? Ты что ж ее до слез довел? Ты что это такое выдумал?
ПУЗЕМКИН. Я выдумал?.. Я??? Да вы, Николай Капитонович, белены объелись! Вы кого мне подсовываете? Слыханное ли дело! Вы кого мне подсовываете?
АРХАРОВ. Да ты остынь, остынь немного. Сделанного не вернешь. Женился, стал членом нашей семьи, – так живи по нашим законам. Нечего ерепениться. Нечего свои порядки заводить.
ПУЗЕМКИН (Вскакивает). Вы что, серьезно? Вы это все серьезно? Вы эту комедию – серьезно? Да ноги моей в этом доме через минуту не будет. Я женился на одной. А мне в спальню подсовывают другую.
АРХАРОВ. Так. Чувствую, разговор будет долгий..
ПУЗЕМКИН. Да никакого разговора. Какой разговор? Сейчас же, немедленно, слышите, ухожу, и никто меня не остановит.
Я вас последний раз спрашиваю – где моя законная жена? Где Елена Николаевна? Где ваша дочь?
АРХАРОВ. Да вот она сейчас и была тут моя дочь и твоя, стало быть, законная супруга. Перед тобой стояла! В рыданьях из-за тебя из спальни выскочила!
ПУЗЕМКИН. Да я первый раз ее в жизни… Вы что меня, за сумасшедшего держите? Я хоть и выпил, но еще соображаю.
АРХАРОВ. Плохо, значит, соображаешь. Давай так. Тебя что не устраивает? Девушка положительная, хозяйственная, к домашней работе приучена. Не пьет, вышивает, за парнями не бегает. Три курса института когда-то закончила.
ПУЗЕМКИН. Послушайте…, я не понимаю… вы вообще… вы в своем уме? Какая девушка? Что вы городите? Я ее не знал, не знаю, и знать не хочу. Отдайте мою невесту!
АРХАРОВ. Вот ведь упрямый какой попался! Заладил, как заведенный: «Отдайте да отдайте!». Да никто у тебя ее не отбирал. Просто недоразумение вышло, ошибка, перепутал ты сгоряча.
ПУЗЕМКИН. Что перепутал? Что сгоряча? Что вы из меня идиота делаете? Нынче утром в ЗАГСе я с вашей дочерью Еленой Николаевной кольцами… того… обменивался, шампанское пили, вы же меня поздравляли, целоваться лезли с перегаром своим недельным! Было или не было?
АРХАРОВ. Все было, Петр Дмитриевич, все было. Перегар у нас, между прочим, одинаковый. Как ты говоришь, все так и было. И во всех книгах записано, и все печати проставлены. И вот тебе моя дочь единственная Елена Николаевна, бери ее, властвуй, любите друг друга, и десять тысяч рублей денег в придачу даю.
ПУЗЕМКИН. Сколько?
АРХАРОВ. Десять тысяч. Это я сейчас решил… подарок, так сказать, сюрприз.
ПУЗЕМКИН. Так не та же!!!
АРХАРОВ. Тут ты, зятек, немного ошибаешься. Та, та самая, единственная, любимая, с пеленок выращенная, вот уж скоро как сорок лет на моих глазах.
ПУЗЕМКИН (Изумленно). Сколько?
АРХАРОВ. Тридцать два.
ПУЗЕМКИН. Вы сумасшедший. Дайте мне пройти, я ухожу.
АРХАРОВ. Никуда ты не уйдешь.
В дверь просовывается голова жены.
ГОЛОВА ЖЕНЫ. Лена спрашивает – вы скоро? Можно ей заходить?
АРХАРОВ (Злобно кричит на нее). Да не мешай ты! Обожди! (Запирает дверь на ключ) Какие бабы все торопливые!
Давай сначала… Чтоб не путаться. Неделю назад ты приехал в наш поселок в командировку. Налаживать на фабрике станки? Так?
ПУЗЕМКИН. Я не понимаю, о чем вы… При чем тут это?
АРХАРОВ. Ты меня не путай. Ты говори – так?
ПУЗЕМКИН. Ну, так. Где моя невеста?
АРХАРОВ. Да подожди ты! Ко мне в бригаду. Меня над тобой старшим поставили. Я тебе во всем помогал. Комнату в доме бесплатно предоставил, чтобы ты на гостиницу не тратился. Да и нет у нас в поселке гостиницы. Ты с моей дочерью познакомился. Любовь у вас началась, шляния по садам и огородам. Так? Так или не так?
ПУЗЕМКИН. Но она же – это… не она!
АРХАРОВ. Давай напрямик. В каком-то смысле, не она. Но это как посмотреть. Потому что по документам – тут не подкопаешься, тут точно она.
ПУЗЕМКИН. Я не понимаю…, у меня голова закружилась…
АРХАРОВ. Так я ж тебе, дураку, объясняю. Если ты насчет той Насти, что с тобой гуляла… ну, как бы заместо моей Ленушки… так ты не переживай – она давно этим делом промышляет. Это у нее бизнес такой. Ну, она вроде как приманка. Ну, подсадная утка, что ли. Вот ты охотник?
ПУЗЕМКИН. Какая Настя? Какая подсадная утка?
АРХАРОВ. Ты притворяешься, что ли, таким дураком? Вроде почти инженер, в станках кумекаешь… Я тебе битый час толкую. Эта Настя, что с тобой вместо Ленушки гуляла, – она так с каждым приезжим. Она у нас… ну, как бы тебе объяснить?.. она пять лет этим, стерва, промышляет. Об этом у нас каждый знает. Здорово приноровилась. За пять лет уже на восьмой свадьбе так подрабатывает. И ни одной осечки.
ПУЗЕМКИН. Да какая Настя? Что значит подрабатывает?
АРХАРОВ. А ты думал, она за просто так себя за мою Ленушку перед тобой всю неделю строила? За просто так с тобой по рощам да по сараям таскалась? Она, брат, такая стерва ученая, что кого хочешь за нос проведет. Я сам, брат, грешным делом с ней того… однажды… Так чуть потом дома расхлебался!
Пять тыщ с меня за тебя и за Ленушку содрала, как с куста. Да еще завтра, увидишь, на свадьбу, бесстыжая, явится.
Эта Настюха – огонь. Ей палец в рот не клади. Да ты с нами поживешь, сам про нее все узнаешь. Вот талант у бабы – мужиков охмурять. Любого за два дня окрутить может. А у самой никого нет. Одноразовая, паскудная бабенка.
ПУЗЕНКИН (В ужасе глядит на Архарова). Вы что… хотите сказать, что она… что вы с ней… что это не она… что она вовсе не ваша дочь… Как же я с ней неделю в вашем доме чай с молоком пил? Как же я с ней кольцами менялся?
АРХАРОВ. Мы тут все родня. Регистраторша в ЗАГСе – свояченица жены. Какая ей разница, кому кольца надевать и с кем под Мендельсона закусывать?
Ты войди, брат, в наше положение. Мужиков молодых стоящих в поселке, считай, не осталось. Разбежались, кто куда. До города двести километров. Кругом – глушь, леса, волки воют. А нам, семейным, бежать некуда. Хозяйство не бросишь. Ладно, фабрика еще трепыхается. Да командировочные на нее иногда приезжают. Я тебе, Петр Дмитриевич, даже так скажу, начистоту. У нас в поселке все командировочные на два года вперед расписаны. Ты думаешь, вы сюда станки налаживать приезжаете? Да пропади они пропадом, эти станки!
ПУЗЕМКИН. Я не понимаю.
АРХАРОВ. А чего тут не понимать? Я же говорю, за пять лет восьмую свадьбу играем. Всё Настена! Талант у бабы. Актриса! Шульженко, стерва!
ПУЗЕМКИН. Так это все… обман? Вы меня, выходит, обманули?
АРХАРОВ. Зачем ты так? Наоборот, из беды выручили. Вместо гулящей – вона какую супругу тебе выискали. От сердца отрываем.
ПУЗЕМКИН. Так!.. Так, так, так!.. (Кружит по комнате) Дожили, Петр Дмитриевич. А? Не смешно ли? В этой глухомани решили меня вокруг пальца обвести! Да вы хоть понимаете, что я с вами всеми сделаю?
Так. Все. Видеть вас не могу. Вызывайте милицию! Или я сам сейчас в пункт охраны порядка побегу!
АРХАРОВ. И бегать не надо. У меня там братья двоюродные. Скоро сюда придут, сменятся и придут.
А моей Ленушке ты сразу приглянулся. Она молчит. Но я-то вижу, отец все-таки. Сердце мне подсказывает, поладите вы, душевно заживете. У нас девки не избалованные, не то, что городские. Им много не надо, а уж за ласку всегда отблагодарят.
ПУЗЕМКИН. Я там в зале фотографа видел, он еще не ушел, журналиста из местной газеты. Я шум подниму. Люди! Караул! Люди! Помогите!
АРХАРОВ. Тиши! Тише! (Прислушивается) Не кричи, милый, не кричи. Не позорь себя перед гостями. Прошлый жених у Макарихи сильно возмущался и кричал, так его сначала наши же мужики побили, а потом в больницу сдали. Три недели йодом мазали. Пока не образумился. Я же тебе только добра хочу. Видит бог, о тебе забочусь. Гости много выпили, у людей праздник. У нас народ добрый, но когда ему кто поперек, могут и не сдержаться. Всем сейчас трудно, понимать надо.
ПУЗЕМКИН. Плохо вы меня знаете! Плохо вы меня знаете! Я просто так не дамся!
Пуземкин бросается к окну и распахивает его. На окне – толстые железные решетки.
АРХАРОВ. Предусмотрено. Не в первый раз. Ты, может, забыл, что у тебя и паспорт отобрали. И бумажечку ты в ЗАГСе подписал.
ПУЗЕМКИН. Какую бумажечку? Вы о чем это? На что намекаете?
АРХАРОВ. Это нас регистраторша после второго случая надоумила. Брачный уговор, что ли, называется. Мол, если ты сейчас без причины какой крендель выкинешь, мы с тобой что хошь сделать можем. Хоть в тюрьму, хоть деньгами. По конституции.
ПУЗЕМКИН. Я ничего не подписывал.
АРХАРОВ. Прям вместе со свидетельством о браке и подмахнул. Свояченица – баба ловкая.
ПУЗЕМКИН. Не может быть! Скажите, что мне все это снится, что вы меня разыгрываете? Мы же с вами вчера до двух часов ночи о жизни говорили, в шахматы играли.
Да как вы только могли?! Да кто вы после этого?.. Ах!.. (Хватается за сердце)
АРХАРОВ. (Ловко наливает ему пол стакана водки) Вот выпей скорее, полегчает. Молодец! Закуси грибочком!
ПУЗЕМКИН. (Не сообразив, отхлебывает; закашливается) Я спешу… мне срочно на автобус… меня ждут…
АРХАРОВ. Да-да-да, успокойся, успокойся. Все предусмотрено. Начальница автостанции – подружка невесты.
ПУЗЕМКИН. Что?
АРХАРОВ. Они с моей Ленушкой однокашницы. Со школы – не разлей вода.
