Читать книгу: «Аномалия», страница 3

Я пошел к терминалу управления реакторной установкой. Для начала надо понизить температуру во всех отсеках, где есть останки. В отсеке рабов роботы смогут начать работу после включения гравитации, а значит, точно не сегодня. По совету искина – установил во всех отсеках, где сегодня не буду убирать, температуру на одну единицу выше температуры замерзания воды. У Омора температурная шкала была скорее ближе к фаренгейту. В тех отсеке активировал уборочный комплекс, и подошел к останкам капитана. Как бы не было противно, но пришлось копаться в субстанции, в которую превратилось тело. Нашел форм ключ, пенал со страной формы устройствами, чем-то напоминающими земные флэш карты, их там было несколько десятков, разных форм и размеров, только чуть толще, «код ключ», очень похожий на тот, что был у Трака, энергопистолет, в два раза массивнее моего. Выудил из кровяной массы цепочку с еще одной флэшкой, посмотрев, отделил часть массы, засунул в пакет – аналог нашего Ziplok, может, еще пригодится генетический материал. После чего втянул в уборочный комплекс, как в пылесос, остатки тела.

– Что за предметы я нашел? – Обратился я к искину.

– Форм ключ, бокс с кристаллами памяти и банковскими чипами, ключ доступа, энергопистолет модели Di20.

– Замечательно. – Я взял большой ziplok, поместил туда все найденное, запечатал и местным маркером по-русски написал «капитан».

Следующим местом уборки стал жилой отсек, потом кают-компания и санитарный узел с душевыми. Тщательно обыскивая месиво, я собрал коллекцию из девяти пакетов, подписанных по номерам. Что я выуживал из мертвой массы – я даже не разглядывал. Усталость накрывала все сильнее и я, понимая, что вот-вот вырублюсь, все делал механически. Уборочный комплекс отравлен на выгрузку наколенного в переработчик. Пакеты лежат, точнее еле видно парят над столом в кают-компании. Я осмотрелся, понял, что надо чистить скаф. Все равно идти в отсек управления реакторной, чтобы установить нормальную температуру в жилом отсеке. Вот он – минус ручного режима, каждый раз возвращаемся, регулируем руками. Хочешь что-то поменять – ноги в руки и бегом. В тех отделе снял скаф. Поместил на фиксаторы, и, нажав кнопку «очистка», проводил взглядом скаф – за ним разъехалась стенка, скаф углубился в проем, и стенка закрылась. Потом на автомате реакторная. И наконец каюта. Хотелось есть, но спать хотелось сильнее. По данным искина, я был на ногах уже почти двое суток. Сон пришел мгновенно, я успел отметить, как соскучился по нормальной кровати, и все. Отключился.

Проснулся от сильного чувства голода, есть хотелось даже во сне. Я проспал почти сутки. Вот это да. Спросил у искина:

– Все без изменений?

– За время твоего сна ничего не происходило.

Кряхтя, встал и, напевая странную песенку на русском: «тишина на ивановском кладбище, голубые туманы плывут, лишь покойники в беленьких тапочках, на свиданье к любимым идут», – пошел в кают-компанию. Ел я долго. Не торопясь, наслаждаясь каждым удачным выбором блюда, и плюясь, когда выданное синтезатором оказывалось не съедобным. Я перепробовал около 20 блюд, и более десятка напитков. Три четверти блюд было не доступно, синтезатор раз за разом сообщал мне, «данный рацион не предназначен для невесомости, выберете другой рацион». Поэтому мне были доступны аналоги колбас, кусков мяса, котлет. Каких-то овощей. Ничего сочного или того, что крошится. Наевшись до отвала, пошел в душевую. Душ в космосе – это что-то вроде влажного, плотного тумана. Больше похоже, что ты стоишь под вентилятором, и тебя под давлением обдувает мокрой взвесью. Только после третьего подхода я счел себя достаточно чистым, и включил сушку – тот же ветер, но совершенно сухой, быстро меня высушил. Оделся в чистый комбинезон, с удивлением обнаруженный в каюте, где я спал. Вот теперь я снова человек. Надо заканчивать уборку, и включать гравитацию.

Перемещаться на магнитах сильно неудобно. Двинулся на палубу. Там была самая большая часть команды – и охотники, и пилоты, и техники. Процесс пошел по отработанной схеме: тщательный обыск бывшего телом блина, укладывание всего найденного в ziplok, всасывание в уборочный комплекс. Четыре раза его отправлял на выгрузку в переработчик. Для уборки в шаттле пришлось сходить за уборочным инструментом в мед бокс. Большие раструбы технического комплекса не подходили для уборки интерьера внутренних отсеков и кабины шаттла, да в ботах тоже обнаружил останки и размазанную субстанцию по борту и панели управления. Еще раз похвалил себя, что не стал включать гравитацию, иначе бы кровь затекла в щели систем управления, и сто процентов что-то сломалось.

– Кажется, все, – выдохнул я.

– Ты еще не открыл рубку корабля, а там должны быть члены экипажа, находящиеся на дежурстве.

– Точно. Про этих я забыл. Пошли открывать рубку.

– Федор, ты единственный кто может «пойти», я не могу понять, к кому ты обращаешься?

Я улыбнулся, – К тебе. Мы же с тобой общаемся, значит нас двое.

– Я отвечаю на твои вопросы. Ввиду отсутствия у тебя нейросети, озвучиваю аналитические данные. Я не являюсь личностью, и поэтому мы не общаемся.

– Ну это философский вопрос. Передача информации – может быть звуковой, изображением или мыслеобразной. Процесс передачи информации – это коммуникация. А коммуникация и есть общение, значит, мы общаемся. Так как я пойду к рубке – ты тоже переместишься туда. Значит, я пойду туда не один. А раз я не один – значит, нас двое. А если нас двое, то мы опять же можем общаться.

На коммуникаторе загорелся значок обработки информации, и он начал мигать.

– Эй, ты чего? Не вздумай сломаться! Лучше скажи, нам надо освободить уборочный комплекс, или нет? – Коммуникатор мигнул и наконец отреагировал.

– Да. Необходимо очистить уборочный комплекс.

Попытка проанализировать сказанное тобой привела к критической ошибке. Я не предназначен для решения вопросов, которые ты назвал философскими. Если бы ты не задал технический вопрос – мое ядро искусственного интеллекта было бы разрушено из-за исключающих друг друга алгоритмов.

– Понял, больше не буду с тобой обсуждать такие вопросы, я без общения с тобой быстро сойду с ума.

– Я же говорил мы не общаемся, я не обла..

– Я понял. Считай мой термин «общаемся» как замену термина «передаем информацию звуковым методом.

– Принято. Такая замена допустима.

– Ну и ладушки.

– Что такое «ладушки»

– Бли-ииин. Это выражение, поговорка с моей планеты. Непереводимое на язык Оморо.

Дальше я пошел молча. Искин называется, от простого разговора чуть не сгорел, как утюг, который заставили разогреть холодильник. А вот если его спросить, кто победит – холодильник или утюг, он тоже зависнет или начнет узнавать технические параметры устройств? Тьфу, что за мысли в голову лезут!

С помощью форм ключа рубка действительно открылась. Все-таки хорошо, что капитан исполнял требование инструкций. С другой стороны – из-за этого я не могу попасть в его каюту. Хотя, тут, наверное, не инструкции виноваты, а патологическая жадность и боязнь, что кто-нибудь что-нибудь свиснет из каюты, в его отсутствие. Вот и закрывал, как бункер.

В рубке было четверо. Обзорные иллюминаторы закрыты бронепластинами. Увидеть, что нас окружает, не удалось. Системы визуального контроля не запускались без корабельного искина. В принципе – вся рубка работала через шину питания, на которой был корабельный искин.

– Я могу отключить питание искина так, чтобы остальная часть рубки работала? Ведь по идее искин могут повредить, хакнуть, взломать, и тогда надо, чтобы корабль работал без искина.

– Это возможно. У меня есть базовая информация о возможности отключения питания корабельного искина на физическом уровне без отключения питания остального функционала. Но это делается при штатной работе реакторной установки, и у меня нет доступа к схемам систем управления. Скорее всего, эта информация находится в блоке данных предыдущего оператора.

– Вот же ....

Обыскал все четыре крово-блина, почистил все панели управления. Урожай находок тут был побогаче. Кроме привычного ключа доступа и боксов с кристаллами, тут, как и у капитана, боксы были заполненными разными кристаллами, в то время как у простых членов экипажа в основном были только банковские чипы. У всех было табельное оружие, коммуникаторы на каждом теле, и какие-то чемоданчики. Один оказался переносным мед боксом, который, в отличие от полевых аптечек, мог не только обезболить или впрыснуть какую-нибудь химию для поддержания жизни, – этот переносной мед бокс в автоматическом режиме делал не очень сложные операции. Синтетический хирург, анестезиолог и травматолог в одном чемодане. К сожалению, работать с ним без нейросети, невозможно. Второй чемоданчик оказался какой-то мощной системой удаленного взлома, третий – набором для хакера, только уже для работы непосредственно с устройствами. По данным моего искина, с помощью этого можно взламывать искины даже корабельного и станционного класса. И все бы хорошо, но только для меня это все равно чемоданы с непонятной фигней. Красиво, но бесполезно.

Все, можно включать гравитацию. Думаю, в каюте капитана не было никого. И осталось провести уборку в рабских отсеках. Проходя мимо лестницы в кают-компанию, подумал о еде, но решил, что при гравитации все будет удобнее. Привычным уже путем добрался до терминала ручного управления энергопитанием. Включил гравитацию на корабле. Тут же почувствовал вес тела и скафа. Теперь я понимаю зачем команда тренировалась на палубе в скафандрах. В невесомости скаф чувствуется по-другому. Ну, человек и к не такому привыкает. Включил автоматику дверей. Следующая остановка – техотсек, тут активировал всех роботов-уборщиков. Поставил им задачу уборки с приоритетом начала в отсеках рабов, с последующим поддержанием чистоты. С дройдами обслуживания все оказалось сложнее. Они не получали данных от искина корабля. У меня не было возможности ими управлять – как обычно – нет нейросети, нет базы данных управления техническими дройдами. Ну, и черт с ними. Время у меня есть, даст бог – разберемся. Теперь есть и спать. Утро вечера мудренее.

Проснулся я опять с чувством голода. Что-то на меня жор напал. Ем за двоих, и все больше хочу есть. С другой стороны, и последние трое суток у меня выдались потяжелее работы уборщиком и помощником пиратов. Хорошо бы сегодня открыть каюту капитана, узнать, где нас выбросило из гипера, а то, может, мы летим на полной скорости прямо на звезду.

– Искин, а после выхода из гипера корабль останавливается, или продолжает движение?

– При штатном выходе из гиперпространства корабль продолжает движение со скоростью 33,33 в периоде % от скорости, которую имел корабль до перехода в гиперпространство. После чего скорость гасится маршевыми двигателями, или корабль продолжает полет.

– Меня просто мысль посетила, что мы можем по инерции влететь в какую-нибудь звезду. И надо как-нибудь узнать, куда мы летим, а то, может, мы скоро сгорим вместе с кораблем.

– На то, чтобы долететь до звезды в результате дрейфа, уйдет очень много времени, так как гравитационное поле звезды препятствует выходу из гиперпространства. В связи с чем даже в случае неверных расчетов для гиперперехода корабль выходит из гиперпространства за пределами зоны гравитационного ограничения звезды. Кроме того, при опасном приближении к звезде мы почувствуем гравитационное воздействие звезды. Намного больше вероятность столкнуться с планетоидом, кометой или астероидом. Случаи таких столкновений не редки при переходах в неизведанные секторы космоса.

– А нам от этого будет легче. Или ты хочешь сказать, что корабль переживет такое столкновение?

– Нет. В случае столкновения с любым массивным космическим телом наш корабль неминуемо погибнет

– Вот и я про тоже. Искин … Блин, надо тебе имя какое-то дать.

– Имя? Ты не забыл, что я – по сути вычислитель?

– Ну, воспринимай это как уникальный номер, позывной. – На вопрос, как назвать невидимое говорящие создание, разум откликнулся образом маленькой феи «Динь». Но там была девочка, а у нас тут явно мужик. – Будешь отзываться на Дин.

– Принято, Федор.

– И так, Дин! У нас с тобой несколько задач. Подчинить корабельный искин, для чего надо вскрыть каюту капитана и найти ключ код. Узнать, где мы, и куда нас несет. Открыть бронепластины, закрывающие все, через что можно было бы осмотреться – мы не можем. Поэтому надо двигаться к какому-нибудь шлюзу.

Мысль о выходе в открытый космос вызывала во мне противоречивые чувства. С одной стороны –воодушевление, вызванное рассказами земных космонавтов, с другой стороны – чувство страха, как перед чем-то страшным и опасным. Я понимал, что космос не простит ошибок новичка, и надо подстраховаться по максимуму. Одно дело – перемещаться по закрытому кораблю в невесомости и совсем другое – в открытом космосе.

– Дин! При выходе в космос есть какая-нибудь система страховки, чтобы не улететь от корабля, чтобы можно было вернуться обратно в шлюз?

– Скафандр техников наиболее приспособлен для работы в открытом космосе. Прежде всего – это магниты на ногах и в перчатках, магнитный гарпун на тросе лебедки длинной 500 сигов. Кроме того, можно использовать комплекс техников, он имеет усиленный экзо-скелет и коррекционные двигатели. Но без практики я бы не советовал его использовать. В его случае не обязательно использовать нейросеть, но именно она обычно делает все расчеты для применения корректоров положения.

– А есть какой-нибудь трос, прикрепленный к кораблю? – Дин секунду подумал.

– Ты можешь примагнить гарпун к корпусу корабля сразу после выхода из шлюза, но это сильно ограничит тебя при передвижении.

– Ну все лучше, чем улететь в открытый космос.

– Если у тебя паническая атака, то лучше не выходить в космос.

– Паники нет. Я справлюсь, просто я еще не разу не был в космосе. А понять, где мы – нам необходимо.

– Ты сможешь определить местоположение корабля?

– Я – нет, но ты же мне поможешь?

– В меня не заложен алгоритм позиционирования, и в моих базах данных нет звездных карт. Для этого используются или вычислители навигационных систем, или корабельные искины. Я всего лишь искин наручного коммуникатора. Ели вскрыть капитанскую каюту, ты, может быть, найдешь ключ код. Тогда сможешь активировать корабельный искин, и он уже сможет провести позиционирование.

– Эээ… тут я понял, что рационально согласиться с Дином, но меня так и тянуло выйти за борт. Толи это было простое желание испытать то, о чем рассказывали земные космонавты, толи еще что то, но мне прям надо было туда, и при чем поскорее. – Я не могу объяснить почему, но мне надо проверить, что у нас за бортом. Все, двинули.

Я направился к шлюзовой на палубе.

– Ты решил обойтись без гарпуна?

– Нет.

– Тогда сначала зайди в тех отсек, и установить Гарпун на скафандр.

С раздражением крутанулся и пошел в техотсек.

Гермодверь за мной закрылась, началась откачка воздуха, пропала гравитация. Сердце ускоренно забилось. Да что со мной, как мальчик 12-ти лет перед тем, как подойти к девочке. Ты взрослый мужик, тебя похитили инопланетяне, ты был их рабом, ты всех их отправил в переработчик, перед этим копался в их останках, а теперь не можешь просто сделать шаг, и осмотреться. И я нажал панель открытия внешней гермодвери.

Глава 3

«Мало знать, надо и применять. Мало хотеть, надо и делать.»

Иоганн Вольфганг фон Гёте.

Но иногда надо просто иметь саму возможность применять то, что ты знаешь.

Я ожидал увидеть звезды, планеты, астероиды, пустоту, наконец. Но увидел я – корабли. Много космических кораблей. Как-то сразу понял, что это космические корабли. Они были разных форм и размеров. Угловатые сигары, диски с выведенными двигателями, как в Стартрек, и просто в форме дисков, квадратные и пузатые, похожие на прогулочные морские яхты, и огромные мега-танкеры, похожие на то, что рисовали наши фантасты.

– Федор! У тебя проблемы с дыхательным аппаратом? – Дин вывел меня из ступора.

– С чего ты так решил?

– Ты не осуществлял вдохов в течении 63 тиков.

– Ты видишь то же, что вижу я?

– Я получаю изображение с камеры скафандра.

– И что ты видишь?

– Космические корабли

– И тебя это не удивляет?

– Федор! Я искин, я не могу удивляться. Если ты хотел узнать, есть ли у меня объяснение тому, что передает камера, то нет. В моих базах отсутствуют данные, способные объяснить это. Более того, я не могу опознать ни один из кораблей, что захватывает камера.

– Ладно. Давай посмотрим по сторонам.

Я примагнитил гарпун к борту корабля, проверил, все ли сработало, и оттолкнулся от шлюзовой камеры. Страх и растерянность прошли, как будто их и не было. Я придал небольшое вращение телу автоматически, и теперь, медленно вращаясь видел, что разные корабли окружают нас со всех сторон. Они были сверху, снизу, с правого борта и с левого, и их было так много, что они перекрывали то, что должно было быть горизонтом. Только если смотреть строго назад от нашего корабля, можно было увидеть слабое рассеянное свечение, как в тоннеле. Что-то привлекло мое внимание, но обзор сместился. Я остановил ход лебедки. Трос натянулся и ослаб. Вращение прекратилось. Меня повернуло по направлению к носу корабля. Я увидел странный корабль, расположенный практически вплотную к нашему кораблю. Огромный шар, раз в десять больше длинны нашего корабля, словно модель атома, окруженный орбитальными кольцами электронов, только кольца очень близко к шару, и они не ровные и гладкие, а все состоят из завитушек. Вот на одном из таких колец, мигнув, появился человек в скафандре, помахал мне рукой и застыл. Потом еще раз мигнул и помахал.

– Дин! Походу мы тут не одни. Ты же видишь этого человека?

– Вижу. Но это не обязательно человек.

– Да пофиг, главное, что он есть. Вот только как общаться будем? – Я помахал в ответ.

– Такой тип корабля, на котором он расположилсят, я вижу впервые, наверняка возникнет языковой барьер. Советую быть осторожнее. Это существо может быть враждебным.

Человек помахал снова, но теперь словно подзывая, или приглашая к себе. Я осмотрелся вокруг, и развел руки в жесте, который в моем понимании показывал, что я не знаю, как это сделать, и только потом понял, что часть жеста я выполнил мимикой лица, которого не видно под шлемом. Человек еще раз повторил приглашающий жест, а потом указал на себя, и протянул руки по направлению ко мне.

– Он что хочет к нам? – Спросил я Дина.

– Я не специалист в межвидовых коммуникациях, но в любом случае лучше, чтобы он отдалился от своего корабля, а не мы приблизились к нему.

Я сделал приглашающий жест. Человек мигнул, и оказался в полутора метрах передо мной. Я вздрогнул, еле сдержался, чтобы не активировать лебедку. Он вытянул ко мне руку, и над рукой появился полупрозрачный маленький экран, на котором схематично, но довольно реалистично изображалось, как я иду по борту нашего корабля, дохожу до точки наиболее близкой к его кораблю, отталкиваюсь, долетаю до его корабля, в котором открывается шлюз, и я в него вхожу. Картинка сменилась. Я стою, от моего шлема исходят волны, которые достигают какой-то коробочки. По коробочке бегут какие-то странные символы. Потом появляется он, подключает коробочку к своему скафандру, и теперь уже из его шлема идут волны. Картинка сменяется, мы с ним стоим напротив друг друга, и из наших шлемов поочерёдно идут волны.

– Он хочет изучить систему звукового общения.

– Да понятно, что он хочет. Вопрос в другом. Он приглашает нас к себе на корабль, а у нас, по сути, и выбора нет. Если он сможет понять и освоить мой язык, то я его язык точно не осилю. Ты вот мой русский вообще не понимаешь.

– Ты не ставил задачу освоить твой язык. Для этого существует методика. Но она требует времени. А ты был занят с момента аварии.

– Потом буду учить тебя русскому языку. Сейчас надо научиться понимать этого …эээ, Инопланетянина. Попробуем лингву, она все-таки более распространена, чем язык Оморо, и уж точно более русского.

Я пожал свои руки, показывая жест договора. Не знаю, понял ли он меня. Но он мигнул, и оказался опять на кольце своего корабля. Ну что, попробуем добраться до него. С помощью лебедки я подтянул себя к борту корабля, включил магниты, и, как жук, пополз по борту корабля. Я далеко не сразу решился выпрямиться. Логически я понимал, что тут нет силы тяжести, и поверхность подо мной – все равно, что пол, но мой мозг просто отказывался поверить, что я не упаду, если пойду по борту. Только выбравшись на верхнюю часть корабля, я смог заставить себя встать. Вернул гарпун в лебедку и пошел, медленно, неуверенно, примеряясь к каждому шагу. Инопланетянин спокойно наблюдал за моими акробатическими упражнениями. Обливаясь потом, хотя внутри скафандра была комфортная температура, я добрался до места, где надо было опять переходить на почти вертикальный, в моем понимании борт. Я снова активировал гарпун, без него никак не мог заставить себя пойти по вертикали, как по полу. Вот с ним все получилось. Пересилив себя, все-таки двинулся в перед, и вскоре приблизился к кораблю инопланетянина на минимальное расстояние от нашего корабля. Дальше надо прыгать. Матеря себя за страх перед прыжком, переключил лебедку в свободный ход. Оттолкнулся и поплыл к шару. До него оставалось не менее пяти метров, когда я почувствовал легкое сопротивление, и увидел в радиусе двух метров от себя какое-то свечение. Оно обволокло меня и пропустило, полностью покрыв мой скафандр. И снова стало невидимым.

– Кажется, мы прошли через силовое поле. – Сказал Дин.

Мне было не до разговоров. Я, словно жук, в полном сосредоточении, направлял руки и ноги с активированными магнитами на приближающуюся поверхность. Есть! Я прицепился всеми четырьмя конечностями.

– Фууух! – громко выдохнул, – Прошли, и прошли. Что в этом такого?

– Ну, вообще-то, силовое поле обычно или отталкивает, или уничтожает, аннигилируя все, что пытается его преодолеть. На корабле Джага рей силовое поле поглощает все путем разрушения, аннигиляции. Зачем надо иметь силовое поле, которое все пропускает?

– Аа. Ну или это силовое поле различает, что надо пропустить, а что нет. Или это было не силовое поле.

– Я, даже находясь внутри скафандра, своими не самыми продвинутыми сенсорами и сенсорами скафандра регистрирую энергоколебания непонятного происхождения. Это точно силовое поле – но оно нас пропустило. Это недоступная даже теоретически технология.

– Ну, для меня технология искусственной гравитации тоже не доступна, но она есть. Теперь ты увидел то, что недоступно для Оморо.

Я разогнулся, и все-таки стал на орбитальное кольцо. Только теперь я заметил, что кольцо не статично. Было ощущение, что оно состоит из густой ртути золотого цвета, ну или из жидкого золота. Оно непрерывно двигалось, менялось, но сохраняло форму. Инопланетянин подплыл ко мне, стенка шара частично втекла внутрь, образовав проем, достаточно большой, чтобы пройти, очень похожее я наблюдал на видео, которое он мне показывал. Я шагнул в перед. Стенка шара оказалась толщиной около трех метров. Нехилая броня. На выходе из прохода свечение силового поля стекло с меня, и я почувствовал гравитацию. Стена заполнилась жидким металлом, скрыв проход.

– Мы в воздушной среде. Воздушная смесь пригодна для дыхания. Только уровень кислорода слегка повышен. – Сообщил Дин.

– Ну что. Или он дышит той же атмосферой что и я, или он сделал ее для меня.

Я посмотрел на все также парившего передо мной в скфандре инопланетянина, и снял шлем. Его скафандр даже на вид был на порядок круче и технологичнее не то что моего, а боевых скафов Оморо, недоступных мне из-за отсутствия нейросети в моей голове. Его покрытие было гладким, как металл, и в тоже время абсолютно не сковывало его, материал почти блестел, при всем этом оставаясь матовым. Я не знаю, как это можно объяснить, это надо увидеть. В нем явно были скрыты какие-то устройства. Их наличие можно было определить только по силуэтам чего-то, что было сверху покрытия, или элементам, выглядевшим, как украшения, но явно указывающим на то, что из этого места может что-то выскочить. Мы были в круглом пустом зале. Свет исходил отовсюду, от стен, потолка, и даже пола. Но при этом он был рассеянный, и не слепил. Воздух был пьяняще свеж. Вслед за мной инопланетянин снял с себя шлем. На меня смотрело человеческое лицо, что там человеческое, он был словно Славянский воин с картинок моего мира. Русый блондин с голубыми глазами, с темной русой щетиной в виде бороды. И прямо-таки лицом Русского князя, сильно похожего на изображения Александра Невского.

– Вау, – подумал я про себя, – Приветствую! – сказал я на лингве.

– Увер тя мои чертг, – послышалось от инопланетянина.

Стоп, что???? Я его, кажется понял. Ну, не совсем понял, но это явно был какой-то неправильный, но похожий на славянский, или древне славянский язык.

– Я, кажется, тебя немного понимаю, – сказал я на русском.

– Той рети разуми лоче.

– Ёпт. – Вырвалось у меня. Лигва отменяется! Будем учить его русскому. – Я – Человек, Федор. – На слове Федор указал пальцем на себя.

– Че-ло-век, Фе-дор. – Повторил мой собеседник.

– Ты? – Я пальцем указал на него.

– Ярил син, – произнес он, показывая на себя.

Сзади меня из пола сформировался стул. Потом сзади него такой-же.

– ВедОти той рети.

– Ведоти, ведоти. – Бормотал я. – Ведаешь! Понимаешь?

Он покачал отрицательно головой, показал одной рукой жест открывание рта, второй указывая на меня.

– Че-ло-век Фе-дор грита, – потом жестом показал себе на голову, – Ярил син ведОти.

– Ага! Понял! Я говорю – ты ведаешь, изучаешь. Ну, тебе виднее.

– «Стул», – я показал пальцем на стул. Сел на него.

Инопланетный витязь тоже сел на свой стул. Между нами появился экран, сдвинулся немного влево относительно меня. На экране появилось изображение человека.

– «Человек», – сказал я.

Он посмотрел на меня. Потом на экране появились изображения отдельно стоящих мужчины, женщины, ребенка.

– «Мужчина, женщина, ребенок», – проговорил я, указывая поочередно на изображения, Изображение изменилось, и теперь они стояли рядом. – «Люди», – сказал я, и, поняв, что так запутаю его, уточнил, – «человеки».

Так мы провели несколько часов. Он показывал картинки, я говорил, что на них изображено. Я понял, почему все говорят, что русский язык сложный. Мне самому было сложно объяснить, что совсем маленький – это младенец, чуть побольше – ребенок, еще больше – подросток. А вместе они – дети. Легче было, когда он показывал элементы природы. Вода есть вода, огонь –это огонь, песок – это песок, камень – это камень, несколько камней – камни, и так далее. Но через несколько часов Дин напомнил о себе.

– Федор, это очень познавательный процесс, но мне кажется, что ты не сможешь весь свой язык объяснить в один подход. Кроме того, заряд скафандра давно ниже 20 %, если ты хочешь использовать лебедку и магниты, то советую отправиться обратно.

Я посмотрел на часы и понял, что провел в гостях уже 12 стаков. А это больше 14 часов. Пора и честь знать. Тут же почувствовал голод. Если жажду я утолял через трубочку, подсоединённую к емкости с водой в скафандре, то поесть с собой не было ничего.

– Мне пора идти обратно, на корабль, – сказал я, сопровождая все жестами. – Надо есть и спать. Завтра я приду опять.

Витязь задумался, потом кивнул мне. За мной снова появился проход. Я вышел через него, в этот раз внимательно наблюдая, как меня обволакивает силовое поле. Оказавшись снаружи корабля, не стал изменять себе. Использовал гарпун, подтянул себя к своему кораблю, на четвереньках поднялся по борту наверх, где уже пошел спокойно. Оказавшись на корабле и закрыв шлюз, я быстро разоблачился. Поставил Скаф на зарядку прямо возле шлюзовой, и почти в припрыжку пошел в кают-компанию.

– Твое поведение отличается от обычного. Что с тобой, ты не отравлен?

– Нет!! Ты просто не понимаешь, что я сейчас чувствую. Я думал, что остался один, что вокруг все погибли, потом мы нашли живых пленников, которые находятся в стазисе, и все равно я был один, я не мог их разбудить. Вокруг меня только железо. А тут мы встретили живое, понимаешь, живое существо! Мы сможем общаться. Скоро он разберется в моем родном языке, языке, который я мог услышать только в моем плеере.

Я остановился. Точно. Мой плеер. В нем загружены книги, которые я слушал во время пробежки, и там загружено много книг. Я ведь несколько месяцев только добавлял, не стирая того, что прослушал. Но сначала поесть, принять душ. Потом в хранилище. Мое настроение отразилось на аппетите, я съел три порции блюд. Запил чем-то похожим на наш негазированный лимонад. Принял душ и отправился в склад, хотя, наверное, надо называть этот отсек склада – хранилищем. Приступил к распаковке метало-пластиковых кубов. Все-таки у Оморо технологии намного опережают нас. При активации куба, он раскрывался, как бы распаковываясь, предоставляя доступ ко всему содержимому, которое было закреплено на тонких стенках и стеллажах, которые листались, как книга, внутри куба. В первом кубе оказались иконы, церковные книги, элементы алтаря, в общем, внутренне убранство разрушенного храма. Ну давать Ярил сину церковные книги не совсем правильно, а то еще решит. что наше общество так живет, или я его агитирую верить в моего бога. Уже собравшись закрыть куб, я увидел Букварь. Обычный Букварь из еще моего детства. Вот это находка. Посмотрев дальше, я возликовал. Целая подборка еще советских учебников: по русскому языку, родная речь, по математике, вернее Арифметике, природоведению и географии, все для первых трех классов. Для средней школы не было ни чего. Дальше лежали учебники явно из церковной школы, основы православной культуры, православная культура и так далее. Но мне нужны учебники именно для начальной школы. Именно с их помощью я смогу научить Ярил сина своему языку. Мне определенно везет сегодня. Закрыл куб, стал искать, где мои вещи, бывшие со мной при похищении, они оказались в пятом кубе. Выудил оттуда плеер, мой крестик на цепочке. Спортивный костюм, кстати, вычищенный так, что новый был, наверное, не таким чистым. Посмотрел на кроссовки, но понял, обувь Оморо, может, и не смотрится так красиво, но намного удобнее и практичнее. Надел крестик, закрыл куб, и пошел спать. Утром я проснулся и понял, зеленая и квакающая не позволит мне отнести книги этому витязю. Она квакала «НЕ ОТДАВААЙ». Информацию из книг надо ему предоставить, но не в виде книг с моей родной планеты. Во-первых, он еще не заслужил подарков, он мне даже воды не предложил. Хотя я бы и отказался, но все же. Во-вторых, что-то мне подсказывало, что найти еще раз подобное, мне будет нереально.