Читать книгу: «Антропогенез. Звезды созданы не нами», страница 4
– Нас засекли, множественные объекты движутся по нашему направлению! – проорал RK-187B2.
Рейк включил двигатели на полную и направил корабль к ближайшему скоплению мусора, выпалив:
– Они еще нас не заметили, просто отследи траекторию движения Дронов и вычисли ориентировочное положение. Элиот, быстро в кабину манипулятора!
– Зачем?
Рейк быстро приподнялся и залепил парню в скулу кулаком, тот обидно взвизгнул и, уже застегивая костюм, проорал:
– Не делай так, больше! Что дальше?
– Нужно выиграть время, сбрасывай Дроны!
Рейк уже разогнал сборщик на полную скорость, чувствуя, как двигатели начинают реветь. Пролетали считанные секунды, и он молился лишь о том, чтобы успеть долететь до мусорной кучи. На ходу влетел и разбросал мусор. Экран, отображавший контур силовой защиты, выдал максимум и на пару секунд погас, этого хватило, чтобы плотно засесть в мусор, и Рейк отключил защиту полностью. Пальцы бегали по виртуальной клавиатуре, и системы корабля отключались одна за другой. Бросив короткий взгляд в обзорный люк, он увидел, как близко он сел на этот кусок шлака. Хорошая маскировка немного его успокоила, как вдруг RK-187B2 заставил его вздрогнуть:
– На месте! – и в туже секунду RK-187B2 оторвал вместе с зажимами от корпуса пару Дронов, бросил их в разные стороны.
Рейк не стал терять ни минуты, два Дрона, пилотируемые вручную, удалялись от Сборщика.
Через десять секунд, так по крайней мере отмерило сердце Рейка, вспыхнули Дроны и он почти шёпотом сказал:
– Я не понимаю, где я просчитался, так не должно было быть!
– Шлак с ним! Что дальше?
– Все, выключил, электронно-магнитное оружие к бою готово! Теперь только ждать!
Сердце билось лихорадочно у обоих, понимая, что сделать больше ничего нельзя и тут на близком расстоянии пронесся патрульный Дрон, а потом их было так много, что, казалось, это был нескончаемый поток. Огромный патрульный корабль остановился недалеко у скопления аналогичных куч, где прятались новоиспеченные докеры. Сверкнуло так, что Рейк чуть не ослеп от неожиданности и не нажал кнопку, которую он немого придавил. Как он понял, корабль не мог просканировать весь этот хлам и просто методично начал его расстреливать, тем временем для целей, которые находятся вне непосредственной зоны видимости корабля, он использовал малые тактические Дроны. Один из Дронов с корабля подлетел к сборщику так близко, что мусор между Дроном и сборщиком стал скрежетать, но Дрон не обратил на это внимание и продолжал сокращать расстояние. Дрон не имел вооружения, но был оснащен множественными манипуляторами, похожими на те, что были установлены на сборщике.
– Врубай Электромагнитный импульс, он сейчас меня раздавит! – тихо проговорил в коммуникатор RK-187B2.
– Рано! Пусть главный корабль ближе подойдет.
– Он уже близко, я могу прочитать его серию!
– Рано! – жестко сказал Рейк.
– Я покидаю кабину манипулятора, прости, Рейк!
Рейк сквозь смотровое окно увидел, как Дрон вытащил манипуляторы и стал потихоньку разгребать мусор, аккуратно раздвигая большие обломки. Время словно замедлилось, и RK-187B2 перед уходом с поста, боясь быть раздавленным, выставил перед собой манипуляторы так, чтобы закрыться от Дрона. Рейк же, завороженный, наблюдал за непонятной картиной, которая не укладывалась у него в голове.
– Рейк, манипуляторы смяло, – прокричал RK-187B2. – Он приближается, помоги!
Рейк тихо сказал: – Рано! Они все просчитали, не хватит радиуса, зацепит основной корабль, держись, я что-нибудь придумаю!
Послышался шум на наружной обшивке корабля и Рейк отчетливо увидел множественные манипуляторы, на концах которых были разные инструменты, выпущенные из-под брюха Дрона, который приступил к вскрытию корабля. Послышался шум выходящего воздуха, перешедший в пронзительный свист. Рейк ударил себя по лбу и начал поспешно одеваться в костюм защиты. Воздух быстро вышел, гравитации не было, перед лицом парили детали корабля, с противным механическим скрипом Дрон вскрывал корабль, словно консервную банку и начал методично продвигаться вглубь сборщика.
Облачившись в костюм и восстановив связь, Рейк услышал, что RK-187B2 его вызывает шепотом! Корабль резко тряхнуло, и ускорение стало его разворачивать, немного вращая вокруг своей оси, мусор скрежетал по корпусу.
Рейк уже не удивлялся услышанному звуку сминаемой обшивки, хрусту каких-то балок и перегородок, он видел, как Дрон хозяйничал внутри.
Рейк в отчаянии бросился на Дрон, сжимая в руках любимую свою отвёртку RK-187B2, та конечно чиркнула по обшивке Дрона, не оставив и царапины, и Рейк упал на колени, наблюдая за уничтожением своей надежды выбраться живым! Мысли метались в его голове, но он не мог найти ответа. Гул в ушах нарастал, и он сквозь свои мысли и шум раздираемого сборщика услышал RK-187B2, тот, монотонно, словно был в трансе, повторял одну фразу:
– Ему нужно твое передающее устройство! Отключи передающее устройство! Ему нужно твое передающее устройство! Ему нужно твое передающее устройство!
И Рейка обдало холодом, все его мысли стали четкие и структурированные, как он раньше не понял, что сигнал до сих пор идет и пазл сложился, план был прост, но гениален.
– Тащи свою задницу сюда, Докер, ты когда-нибудь взламывал Дрон в космосе?
– Шлак-к-к-к! Нет, конечно!
– Где ты?
– Кабины манипуляторов нет, я уже в шлюзе!
– Бери инструмент, Докер, и мигом в командную рубку!
– Двигаюсь, как могу, двери заблокированы, иду по аварийному проходу!
– Давай быстрее!
– Стараюсь, а если не получится его взломать?
– Если не получится, то твои родственники в скором времени разделят твою небогатую заначку, она же у тебя есть!
– Ты правда хочешь это сделать? – неуверенно спросил RK-187B2, заползая в командную рубку через аварийный проход.
Рейк уже примерялся к отверстиям на корпусе, решая, как отключить защиту, а потом повернулся с горящими глазами и спокойно произнес:
– Запомни, Элиот, только перед истинным лицом смерти Докер становится тем, кто он есть без шлака. Ты ещё вполне успеешь кем-то стать.
Глава III. План.
20 мая 2027 года.
Земля. «Разрушенный небоскреб – Лахта Центр». 56 этаж.
Сергей Чирков, позывной «Шрам»
Небоскреб был самым высоким зданием в городе. Стеклянные витражи частично были выбиты, после множественных бомбардировок города здание стояло, накренившись, и шпиль высотой в 117 метров лежал рядом, напоминая о былом величии. Множественные воронки, покрывавшие улицы и площадь перед зданием, превратились в небольшие пруды, кишащие ядовитой флорой. Новообразовавшиеся трещины пестрили разноцветной растительностью, оплетавшей остовы брошенных машин. Растительность была похожа на терновник с красными прожилками мха, выделяющими нейротоксин при соприкосновении. В машинах и на площади валялись скелеты. Перед мостом были брошены с десяток разбитых БТР, два почти целых танка и куча гражданских автомобилей, смятых в кучу и образовавших в середине небольшой проезд. Пост досмотра, когда-то служивший разграничением зон заражения, порастал образцами инопланетной фауны и уже не был един в конструкциях, зияя провалами в ограждении. Местами на мосту были видны дыры из-за термических взрывов, проплавивших металлические конструкции. Палаточные городки и временные вагончики для обсуживающего персонала были смяты и разорваны. Город выглядел не лучше, видны были полностью выгоревшие районы, разрушенные дома и местные баррикады на улицах, сооруженные в попытках огородиться от того ужаса, что охватил мир. Весенний ветерок доносил зловоние с той стороны полуострова, где когда-то был центр реабилитации на стадионе нефтедобывающей компании. В центре стадиона давно был военный госпиталь, оказывающий первую помощь, потом был лагерь выживших, превратившийся в оплот безопасности городских жителей, центр реабилитации плотно закрепившихся на полуострове с военными, отказавшимися покидать пост. Долгое время полуостров был символом надежды для последних оставшихся живых в городе, сейчас же это место было похоже на братскую могилу, где повсюду валялись скелеты защитников. Даже обильная растительность не смогла скрыть следы боев, горя и страдания, обрушившегося на человечество.
Враг же не стал раскидываться биоресурсами и там же после окончания бомбардировок организовал один из первых ульев. Улей полностью соответствовал назначению места, где, словно одна пчелиная семья, в соответствии с иерархической цепочкой собираются мутирующие особи. Конструкция улья уходила глубоко под землю, защищая от бомбардировок, сеть туннелей, некогда служившая для городских жителей связующим звеном районов города, превратилась в место обитания мутировавших существ, перебравшихся с поверхности.
Сестра своим странным скрипучим голосом где-то под потолком прошипела:
– Шрам, смотри в городе опять выжившего нашли! – и она конечностью показала на колонну мутантов, бредущих в сторону моста, при этом у одного жнеца в лапе барахтался живой человек. Шрам ничего не сказал, лишь подумал, как не повезло бедолаге, для себя отметив, что опять «орлы поймали муху», так, по крайней мере, выглядело то войско, что тащило жертву. Шрам был невысокого роста, широченный в плечах, очень сильный мужчина лет тридцати пяти, с кудрявыми черными волосами и такой же бородой, с ясными карими глазами. Как только волосы начинали немного завиваться, он стриг их очень коротко, почему-то такой вид казался ему более опрятным. При одном взгляде на Шрама, круглоголового, коротко стриженого, с бычьей шеей и жутким шрамом на все лицо, который стянул кожу так, что он никогда не улыбался. Сразу становилось ясно, что судьба Сергея не щадила, начиная с самого начала вторжения. Но было в нем что-то располагающее, ему хотелось верить и доверять. Импульсивный и наделенный зловещей сатирой, часто ранил людей и настраивал против себя. К Сестре у него было особое отношение, он видел в ней больше человеческого, чем окружающие.
Сестра опять нырнула в тень, стараясь не шевелиться. Было раннее утро, ночь была холодной, а единственный источник тепла был небольшой костёр, организованный в центре здания в туалете так, чтобы его не было видно, и он не отбрасывал тени, а высота защищала от случайных взглядов. Пятьдесят седьмой этаж был выбран не случайно, так как в нем уцелела большая часть витражей. Изредка было слышно карканье ворон, которые были голоднее в два раза больше обычного, в городе уже почти не было пищи. Мутировавшие твари сюда тоже не заползали. Мутанты обходили это здание стороной, так что центром операции выбрали именно его. Растяжки с гранатами по этажам и с простыми жестяными банками из-под тушёнки обеспечивали безопасность периметра. Ночью караул несла Сестра, так как ее потребность во сне составляла два часа. Шрам же ночью часто соскакивал. В этот момент он слышал лишь биение своего сердца, оно тихо замедлялось, успокаиваясь, слышались шумы умирающего города. Один и тот же сон вот уже пару ночей преследовал Сергея:
«Открыв глаза и приподняв свою голову, он видел жуткое лицо заражённого, что сидел напротив него, прислонившись к облупленной стене. Дико улыбаясь, он показывает ему пальцем знак "тихо", и в тот самый момент его голова отваливается и начинает на меленьких паучьих ножках бежать к Сергею». Шрам каждый раз шумно выдыхал, увидев Сестру, приползшую на шум, и та, проникшись пониманием, спрашивала:
– Чёртов сон?!
Сергей кивал, а она понимающе кивала в ответ и уползала обратно. А он каждый раз думал, что, вытягивая себя из ночных кошмаров, не чувствует уже в пробуждении никакого облегчения, а ощущает лишь страх перед очередным сном.
За то время, что он находился в странной семье мутантов, он лишь с ней установил настоящий контакт. Шрам отогнал это воспоминание, взял бинокль и стал разглядывать колонну, почти про себя проговорив:
– Я думал, уже всех выживших отловили. Видишь, Сестра, им зачем-то они нужны живыми. Это как-то связано с кораблями. Мы должны это выяснить.
Подражатели, смесь сколопендры и богомола, все в хитине, прыгали с машины на машину, старясь держаться на середине улицы, двигались впереди колонны. Конечностями, острыми, как бритва, они оставляли отверстия в машинах, а при передвижении по остаткам асфальта, выдирали с легкостью еще неповрежденные куски. Несколько подражателей передвигалось по отвесным стенам здания у края дороги, иногда заглядывая в окна и оглашая окрестности призывами о помощи. Несколько особей прыгали вслед гигантскими ловкими прыжками с крыши на крышу зданий, страшные в своей нечеловеческой грациозности. Хвост колонны прикрывали тяжелые Жнецы, растянувшиеся с другой стороны в цепь. Двое ретрансляторов с видоизменёнными головами, облачившиеся в броню и с автоматами на перевес, шли возле Жнеца, несшего жертву. Основную массу составляли обычные зараженные, которые образовывали кольцо оцепления, напоминая живой щит.
Шрам посмотрел на сестру и вполголоса начал шептать:
– Вы стоите на пороге мира, который принадлежит нам, где жизнь и смерть ничего не стоят, а боль – это наказание, которого вы все заслужили. Я вас прощаю…
Зараженные словно что-то почувствовали, и интуиция взвыла тревожной сиреной прежде, чем Шрам нажал на кнопку. В гуще сплетения взрывов он увидел странные фигуры, мелькнувшие на границе видимости, а потом глазам стало больно от вспышек света, и взрывы потонули в своей череде. Шрапнель из подшипников и болтов, спрятанная в остовах машин, разметала большую часть зараженных, досталось даже тем, кто прыгал по зданиям, и твари начали метаться, не понимая откуда пришел удар. Зараженное кольцо поредело, и часть из них бросилась помогать ретрансляторам, барахтавшимся в луже крови. Лишь два Жнеца, находившиеся в конце колонны, бодро передвигались, немного замедлившись от полученного повреждений. Часть зараженных бросилась к зданию и уже на площади раздался второй взрыв, добив часть нападавших. Площадь и улица окрасились причудливыми разводами от разрывов самодельных бомб вперемешку с остатками военных запасов. Шрам видел,
как в здание вбежали два раненых подражателя. Сестра свесилась с потолка и скрипучим голосом шепнула почти в ухо Шраму:
– Пора разобрать этот город, я вниз, помогу братьям с зачисткой.
– Стой, ты веришь, что после смерти тебя что-то ждёт? – ужасный, животный страх остаться одному, какой бывает у детей, охватил Сергея.
– Шрам, я нигилистка, мне чужды человеческие ценности, моя жизнь бессмысленна, мне не нужны знания, я хочу только мести.
– Веришь ты или нет – но Бог есть, и загробная жизнь есть, и ад есть, мы как раз в Аду. Но знай, нигилистка, что, когда ты умрешь – вырастет дерево! Не смей умирать.
– Шрам, я как ты не вижу этой энергии, знать и видеть разные вещи. Если там что-то есть за чертой, я хотела бы после смерти вернуться в образ девочки, которую я помню.
– Поверь, там что-то есть, будь аккуратней!
– Пей мутаген, я чувствую твой страх. Я пошла убивать! – обрывок фразы долетел уже через пару секунд. Сестра уже мчалась по этажам, накаченная адреналином, ненавистью и жаждой мести, грациозная и опасная, словно тень при ясном небе, она слетала вниз по этажам.
«Почему меня терзают сомнения, что из-за этого плана мы тут получим пизды, причём в плохом смысле», – подумал про себя Шрам, а потом, словно сделав выбор, кивнул сам себе и закинул в рот сразу два золотистых шарика мутагена, запил водой и сел на пол, закрыв глаза. Принятие мутагена было сравнимо с эффектом от наркотиков, в кровь тут же выбрасывалась куча эндорфинов, появлялось чувство эйфории, высшего благословения и вседозволенности. За этими чувствами скрывалась болезненная перестройка организма, улучшение его параметров, заживление беспокоящих ран и усиление способностей. Шрам понимал, что это работа биороботов, подстегивающих эволюцию и выживание вида. Ему объяснили, что мутаген имеет красную окраску в детях-мутантах и он самый сильный, а в остальных особях – эта лотерея, в крупных чаще тоже бывает красный. Но иди и попробуй убить Жнеца или кого пострашнее, а вот золотистый – самый распространённый. Так же влияла его окраска и интенсивность мерцания. Еще одним условием добычи мутагена была быстрая смерть носителя, в ином случае тварь могла его израсходовать на восстановление. Эйфория, захлестнувшая его, отступила, он вошел в третье состояние. Ему уже не нужен был бинокль, он чувствовал всех тварей, видел их энергию, мог управлять ей. Две тени, что он видел краем глаза, были Сет и Арес, устроившиеся на мосту с крупнокалиберными винтовками. Нет, это была не магия и читерство, Шрам стал частью сети мутантов, распространяемой кораблями. Поглощая новую порцию мутагена, он словно получал временный пропуск в угодья врага. Сначала этот процесс был неуправляемым, и он лишь мог наблюдать, выпадая из реальности, сейчас же, он имел возможность видеть чужими глазами, слышать чужими ушами, при этом в любой момент мог вернуться к реальности. Пару недель прошло, как он попал к этой странной семейке, временами желавшей его убить, но желавшей уничтожить корабли было гораздо больше. От него лишь требовалось максимальное развитие своих способностей и создания пропуска в летательные аппараты инопланетян, спускавшиеся за новыми образцами. Семья раскрыла многие секреты выживания, поделилась опытом, укрепила его тело, показало уязвимые места основных типов мутантов. Дни прошли незаметно в боевых тренировках, в операциях по уничтожению звеньев противника и помощи выжившим. Выжившие попадались разные, были и те, что стреляли в спасителей. Сет один раз вытащил раненого Шрама из одной такой операции, когда пара видоизменившихся, хорошо вооружённых мутантов дала достойный отпор спасителям, так что, если бы не численный перевес и подготовка, все могло кончиться плачевно для спасителей.
Шрам привыкал к ощущениям, чувствуя, как связь с неизвестным источником усиливается, а потом, получив доступ, он стал передвигаться свободно внутри сети. Пролетая мимо кратеров от бомбежек, залитых весенним дождем и уже поросших мутирующей растительностью, он бросал взгляды в отражения, не находя себя в них. Вот он, сгусток энергии, обволакивает пульсирующую голубую энергию Жнеца, отключая ее от тонкой нити, связывающей его с общей сетью. Он видит реакцию всей сети, но отдаёт приказ об естественном обрыве, теперь он и Жнец два зверя, загнанные в одну клетку.
Быстрая внутренняя борьба и Шрам уже смотрит глазами Жнеца, Жнец чувствует связь с телом Шрама, но эта ловушка, призванная выманить сознание из тела. Странная связь подавляла волю Жнеца: гнев сменялся смирением, инстинкты самосохранения притуплялись, тварь меньше реагировала на вмешательство и постепенно проваливалась в манящую зыбь небытия. Он еще ни разу не обманывал такую тварь и, пока она сопротивлялась, тратил ограниченные силы пси энергии, как он для себя ее назвал. На его лице выступил пот, на висках вздулись вены. Вроде он уже чувствует, что тварь ела на обед, чувствует все конечности, чувствует ярость, сдерживаемую его приказом, но тварь сильна, и он выталкивает ее из своего сознания. Пока он может видеть только ее глазами, может только сковывать ее движения. Нужна очередная энергетическая волна, чтобы разбить лед ужаса и безумия, накопившегося в разуме монстра, чтобы окончательно разорвать связь с кораблем. Он создает огромную волну ужаса и боли, причинённой людям мутантами, он транслирует в сеть простые образы о семье, любви и дружбе, сам переживая счастливые моменты, всполохи энергетических всплесков рвут связи в сети, и мутанты в замешательстве ждут новые команды.
В ушной гарнитуре раздается только одно слово: «Откройся», он видит Сета глазами твари, который целится ей в голову. Пси волна, как в замедленном кино, разбивает остатки сознания твари и он, удерживая контроль, приказывает твари раскрыть пасть и тут же раздается выстрел. Словно рельса ударила в зубастый рот твари. Он сам почувствовал боль и вкус крови. Тварь, лишь контуженная, пошатнулась, вокруг брызгали фонтанчики крови, но она еще была жива, пуля застряла в шейном позвонке. А бешеная регенерация быстро заживляла раны. Сознание Жнеца помутнело и Шрам, полностью перехватив управление, заставил себя поднять одну лапу и развернуть корпус, в это время его собственное тело лишь немного дернулось. Стрелок увидел щель в броне, раздался сдвоенный выстрел. Сердце размером с голову человека взорвалось так, что полетели ошметки. Дыра размером с кулак выталкивала сгустки крови. Для контроля громыхнуло еще раз, и тварь упала, не понимая, что уже ей не подняться, а ее мучения кончатся благодаря Сестре, быстрой и безжалостной.
Шрам покинул носителя и ломал уже подражателя, метавшегося по груде искалеченных мутантов. Подражатель был гораздо слабее и, получив команду рвать всех вокруг, как дворовая шавка, начал ее исполнять. Сгусток энергии опять поймал жертву, и очередной подражатель быстро стал расправляться с зараженными. Громыхали выстрелы, еще один Жнец отбивался от вдруг обезумевших собратьев, и он медленно отступал к мосту. Вокруг башни все кипело, твари рвали себе подобных, не понимая откуда взялись эти команды и оставшиеся от былого отряда перемалывали остатки недобитых собратьев, а со стороны бежало свежее подкрепление.
В ушной гарнитуре раздалось только одно слово Сета: «уводи», и скованный приказом подражатель выскочил из окна, несдерживаемый ментальным приказом. Шрам не доверил твари совершить финальный аккорд, а сам взял управление его телом и обезглавил последних живых зараженных. Потом он стал совершать странные телодвижения, привлекая внимание подбегающей подмоги. Требовалась пара секунд, чтобы свежая масса быстрых тварей идентифицировала врага и помчалась за подражателем, получив ментальный приказ от хозяев. Шрам знал цену такому обману и радиус своих возможностей, ловко прыгая по зданиям и уводя в другую сторону разъярённую толпу. Через пару минут он словно наткнулся на невидимую стену, и его выкинуло из сознания мутанта, больно ударив ментальным ударом плетью, прошедшейся по нервной системе. Шрама скрючило судорогой, сквозь волны боли он всё же осознавал, что всё это происходит из-за ментального удара, исходящего с корабля.
Выстрелы звучали все реже, среди разорванных тушек тварей скакала Сестра, быстро вырезая мутаген и добивая подранков. Она знала, что следующая волна уже рядом, и чувствовала общее желание убивать. Поток сверхтяжелых мутантов достиг моста, и первые уже вбежали на мост, как тут же раздалась серия взрывов, разметав наиболее неудачливых существ, подав знак, что пора переходить к следующему этапу.
Масса зараженных, вывалившаяся со стадиона, могла сравниться с тучей саранчи из «Нового завета», но даже саранча была лишь грядущих предвестником голода и мора, когда масса зараженных являлась апокалипсисом во плоти. Нечеловеческая многочисленность вражеского войска, пси энергия злости захлестнула всю сеть, и, чтобы не потеряться в толпе пылающих разумов, Шрам начал уходить из бурного потока. Напряжение росло с каждой секундой, и уже по его глазам бежали слезы. Очередной взрыв у середины моста ознаменовал уход стрелков с позиции, две тени, занимавшие позиции, испарились, словно их там и не было, а Шрам, почувствовав облегчение, уже летел обратно.
Город гудел, всё вдруг пришло в движение, стадион нескончаемым потоком отправлял новых существ в бой. Словно на параде, шествие тварей тянулось за удаляющимися взрывами и выстрелами. Где-то там, ближе к центральному городскому кладбищу, где уже лет двадцать никого не хоронили, их ждал очередной сюрприз. Шрам, убедившись, что ни одна из тварей не подает признаков жизни возле башни, вернулся в тело. Он взял флягу с водой, жадно стал пить, напившись, умыл лицо и расслабился, он сделал все, что мог.
Там на кладбище вся группа во главе с Отцом целую неделю организовывала горячую встречу для мутантов, целью которой было выманить и заставить играть по своим правилам. Все начиналось с подрыва мин МОН-50 и фугасов по периметру кладбища и повторному подрыву через несколько минут. Дальше детонировали бензовозы и емкости, создавая очаги пожара и определяя безопасный коридор для мутантов. Закрывали ловушку ОЗМ-72 и заградительный огонь автоматического гранатомета, снятого с боевой техники. Таким образом, твари попали между «молотом и наковальней», с одной стороны – огонь стрелкового оружия, с другой – взрывы мин, усиленные множественными пожарами.
Шрам встал и, размяв ноги, прислушался к скрежету в лифтовой шахте, где-то там возвращалась Сестра. Лифтовая шахта представляла собой бетонный каркас размером два с половиной метра на два, где еще висел заклинивший лифт с металлическими направляющими и тросами. Скрежет по бетонным стенам острых конечностей заставил Сергея передернуть плечами. Через десять минут Сестра, вымотанная, заползла на этаж и свернулась калачиком в углу лифтового холла.
Сергей недоуменно смотрел на крепкую молодую девушку в посечённой осколками броне и множественными ранениями, корчившуюся на полу. Сестра подняла конечности и грациозно, словно кошка, выгнулась, приглушённо застрекотала жвалами:
– Ты так и будешь стоять и пялиться? Не моими же клешнями ей помогать!
Шрам, отошедший от ступора, бросился снимать с девушки бронежилет, осматривая параллельно ранения, снял с себя автодок и, нацепив ей на запястье, услышал звук инжектора. Девушка застонала, и Сергей полез осматривать ранения на животе. Как вдруг неожиданно ему прилетело в челюсть, и он выгнулся от острой боли, девушка даже в таком состоянии обладала молниеносной реакцией. Он быстро сориентировался и произнес:
– Мы друзья, мы поможем, все хорошо, – сказал он, потирая ушибленную челюсть. Девушка вырубилась, и Шрам принялся накладывать повязки.
Сестра быстро подползла к Шраму и, словно обнюхивая, произнесла:
– Я вижу, что у тебя начало химических реакций, а она красивая и фигурка, что надо.
– Не знаю, выживет ли, – с удивлением сказал Сергей, обращая внимания на подробности строения фигуры девушки азиатской внешности.
– Раз еще не умерла, значит будет жить, дай ей мутаген, он ей поможет. Я полчаса посплю. – Сестра уползла в угол потолка, зацепилась там и повисла на конечностях, свернувшись клубком.
Шрам взял сумку с трофеями, выбрал шарик и помог девушке проглотить, потом стал обрабатывать мелкие раны. Достал медицинский степлер и стал накладывать скобки. Возился он больше получаса, вдалеке продолжали слышаться взрывы, Сестра уже присматривалась к шахте лифта и, прихватив заранее приготовленную канистру с химикатом, бросила:
– Следы от крови надо убрать, а то нас могут найти. Пульс у нее ровный, она спит. Так что, Сергей, никто не отменял план. Иди на точку, наблюдай, дашь знак, когда поток тварей иссякнет.
Сергей прикрыл спящую девушку с фиолетовыми волосами спальником, в котором ему не спалось последние дни, и ушел на край здания, где была подготовлена лежка. Он аккуратно подполз к краю, убрав кусок витража, заранее вырезанного и, взяв бинокль, стал рассматривать поток тварей, заполонивших улицы. Твари доедали остатки своих сородичей, часть из них прочесывала окрестности, но основной поток ринулся в погоню. Все было по плану, где-то вдалеке раздался взрыв. Огромный огненный шар поднялся на месте заправки, и языки пламени поглотили поток мутантов в радиусе 50 метров, здания, и без того пострадавшие, теперь были объяты пламенем. Приманка сработала, твари получили новые установки, и разъяренный кукловод заставил бросить поиски и поедание сородичей, чтобы вся масса тварей догнала ускользающих охотников. На другой улице произошел еще один взрыв, заправка расцвела красным огнем пламени, и толпа взревела оглушающим рыком. Твари, получившие ментальный приказ, сметали себе подобных, а двое стрелков в черном продолжали имитировать паническое бегство.
Взгляд Сергея метался, выискивая все новые и новые потоки тварей, вливавшиеся в коридор центральной улицы. Обилие новых видов существ пугало своим разнообразием. Уже сейчас было понятно, что они ошиблись, и живых тварей куда больше, чем ожидалось. Отвлекшись от созерцания видоизменившегося человечества, Сергей заметил небольшую уцелевшую квартиру напротив башни. Глядя в распахнутое окно, он увидел холодильник. Холодильник, весь в магнитах, напомнил ему, что когда-то все было по-другому. Давным-давно его ждала жена и дочка, уютная домашняя обстановка, горячий ужин, ночные разговоры с женой, проблемы воспитания и образования единственного чада. Сергей с трудом отбросил дорогие сердцу воспоминания, вытащил аккуратно из подсумка батончик и стал его жевать, тем самым заедая боль вопросов, что гложили его отцовское сердце. Да, он на самом деле часто думал о дочке, эти воспоминания давали силы двигаться дальше. «Он сделает то, что от него хотят, и вернётся к семье, он должен выжить!»
Возле головы Шрама пахнуло дыханием смерти, его обдало смрадом, он сглотнул остатки батончика и аккуратно посмотрел над собой. Сестра тихо вернулась и где-то над ним зависла. У них была вроде своя игра, каждый раз, когда он не успевал среагировать или уйти в маневр уклонения, Сестра, издеваясь, хлестала его нечеловеческой конечностью по открытой части, оставляя небольшие царапины. Если Сергей пугался, она тихо скрежетала, издавая звук наподобие звука шредера, проглатывающего стопку бумаг. Так, по мнению Сергея, она выражала свои эмоции, показывая, кто главный, ну и развлекалась доступным образом. Но, если он замечал ее раньше и уворачивался от удара, то он ей чистил жвала зубной пастой, вызывая у нее смущение. Понимая, что в этом существе остается все меньше человеческого, он старался хоть так задержать изменения. Ритуал был нужен обоим, Сестра самостоятельно почистить жвала не могла, а Шрам создавал не только связь между ними, но и со своим прошлым, это напоминало ему привычный ритуал с дочкой. Пару раз спящему Сергею подкладывали головы видоизмененных существ, и этот ужас и крик заставлял смеяться не только Сестру, но и всю семью. Шрам понимал, что где-то там за хитиновой броней есть маленькая девочка, которая жаждет родительского внимания и тепла, а эти полумутанты теряют человечность очень быстро, и грань шутки становится очень размытой.
Переломным моментом в их отношениях стал случай, когда он из пушистых игрушек собрал пугало, вывалившееся на Сестру в самый неподходящий момент и испугавшее ее. Вовремя вмешался Отец, и провел разъяснительную беседу, которая звучала так: «Мне кажется, намного лучше будет всем обсудить с ребенком причину обоюдного недовольства, объяснить, чем плохи ее поступки и почему не стоит так делать в будущем. Игнорировать ее и не разговаривать с ней – не очень хорошо. Во-первых, она может и не понять, из-за чего ты, Шрам, на нее обиделся. Во-вторых, она так и привыкнет «замалчивать» проблемы, а в дальнейшем это ничего хорошего не принесет». Шрам хотел что-то сказать на эту тираду, что это его обязанность воспитывать данное существо, но Отец прервал его, всем видом показав, что нет тут места пустым разговорам. Тогда Шрам собрался с мыслями и решил пойти по известному ему методу воспитания и, оставшись наедине с Сестрой, сказал ей, «что не всех можно поставить в угол». Он вспомнил из детства, когда его брат стоял в углу, а он нет. Он просто выходил и начинал заниматься какими-то другими делами, а когда его ловили за этим занятием, он по-взрослому отвечал, что все осознал и больше так делать не будет. Сестра понимающе кивнула после таких откровений. А вот свою дочь Сергей никогда в угол не ставил, зато, если ребенок сильно шалил, он отводил дочку в другую комнату, садился с ней рядом и подробно разбирал, что именно ему казалось неправильным в ее поведении, потом предлагал посидеть и подумать, в чем причина и как избежать ошибок. Хотя Сестра была явно старше его дочки, и по ощущениям ей было чуть больше одиннадцати лет, разговор принес свои плоды, издевки прекратились, она стала тянуться к Сергею, все чаще они стали вместе ходить на разведку. Взаимоотношения укрепились окончательно, когда, убегая от зараженных в одном узком переулке, Сестра запуталась в кустарнике, который рос из трещин здания. Странный сине-зеленый кустарник, похожий на шипастую колючую проволоку, шевелился и извивался словно живой. Толстые ветки полукольцами выползли из трещин и сильно ухватились за Сестру, приподнимая ее и разбрасывая в стороны тысячи длинных побегов. Шрам не растерялся и бросил гранату в скопление длинных побегов в огромной трещине, из которой они росли, драгоценные секунды были выиграны. Сестра освободилась.
