Читать книгу: «Тихий охотник», страница 2

И грянул гром

«И грянул гром…»

Р. Брэдбери,

название рассказа

Фонари светили по периметру площади, отражаясь в небольших лужицах, светились окна в зданиях. Центр же площади сейчас был совершенно пустынным и превратился в мрачное темное пятно.

И в этот момент я захотел отлить. Покрутил головой. В библиотеку, естественно, не вернусь, куда еще?

В здании администрации свет горел в вестибюле и на верхнем этаже в одном из кабинетов. Можно и не пытаться.

Самым подходящим местом был парк. Он тоже был освещен, но очень любопытно: вместо рядов фонарей вдоль дорожек в самом центре парка стояла гигантская колонна, которая днем была скрыта густыми кронами деревьев. На вершине колонны были смонтированы прожектора, свет от которых, белый и холодный, пытался пробиться вниз сквозь листву деревьев.

Так вот про какой маяк говорил Никита, вспомнил я. Какой-то лунный маяк…

Я осторожно, постоянно озираясь, подошел к ближайшим кустам, нырнул вниз, прислушался, присмотрелся. Везде было пусто и тихо.

Я переложил книгу подмышку, прижал, сделал свое дело, вернул книгу под рубашку. Интересно, но вот здесь, в густых кустах, я чувствовал себя в безопасности: меня никто не видит, я увижу издалека всех. Моя квартирка была недалеко, почти сразу за парком, и я превратился в индейца-разведчика.

Я крался вдоль дорожек, время от времени неподвижно замирая, вслушиваясь в тишину, нюхал воздух. Обходил освещенные места, вновь нырял в кусты, чтобы при этом не хрустнул ни один сучок под ногами. Очень кстати попалась упавшая ветка с листьями, которую я смог пристроить на голову на индейский манер. Иногда приседал, иногда прижимался к стволу и сливался с ним. Бледнолицых не было видно, но я понимал, как они могут быть коварны.

Я замер, услышав шуршание в кустах, присел и столкнулся взглядом с котом. Встреча была неожиданной для обоих. Вроде бы рыжий кот – ночью не только все кошки, но и коты серы – негромко зашипел, я в ответ, не отрывая взгляда, тихо зарычал. Он мгновенно признал во мне хозяина джунглей, попятился и бросился бежать. Я рыкнул и не стал его преследовать.

Послышались голоса. По крайней дорожке, между парком и Дворцом, шли четверо мужчин. Шли, негромко переругиваясь между собой, о чем-то споря.

Я вжался в куст, стал невидимым, выждал некоторое время, и так же бесшумно начал смещаться в сторону той же дорожки: местность вокруг была не очень знакомой, а тот путь был мне уже известен, именно по нему я шел днем.

Застучали женские туфли. Я укоризненно покачал головой. Не стоило девушке в одиночку ходить в таких местах. И я опять слился с природой: было понятно, что, если я сейчас просто молча возникну на дороге и даже не буду спрашивать про библиотеку, реакция может быть шумной и истеричной.

И в этот момент я осознал, что я здесь не один. Те четверо никуда не ушли, они стояли за деревьями и поджидали. Вероятно, они еще раньше увидели или услышали, что следом кто-то идет.

И мне стало тревожно. А потом страшно. По спине пробежали мурашки. Страшно от того, что может произойти, свидетелем чего я могу стать. «Что делать, что же делать?!». Внутренний голос заметался, не зная, что же мне подсказать. Все складывалось хреново, очень-очень хреново. Заорать «Беги, беги отсюда!!!» и рвануть самому вглубь парка?! Ноги вдруг ослабели, меня затрясло.

Я не успел.

Девушка в синих джинсах и желтенькой рубашке со светленькой головкой была в десятке метров от меня, когда от деревьев отделились четыре фигуры и взяли ее в кольцо.

Она вскрикнула, звук захлебнулся, трое схватили ее, четвертый глянул вдоль дороги в обе стороны, и ее потащили на боковую дорожку парка. Мне показалось, что в лунном свете маяка сверкнуло лезвие.

Я тихонько взвыл от отчаяния.

Я понял, что не смогу, никак не смогу отсидеться в кустах, что я потом никогда себе этого не прощу, что у меня всегда будет стоять перед глазами эта сцена и эта девчонка. Ну почему, почему я пошел сюда?! Ну почему, почему она пошла сюда?!

Герои, сволочи, где вы все?!

Мысли заметались. Что же делать? Выскочить и с криком ударить? Нет, только внезапно, это мое единственное преимущество. Ударить крайнего изо всех сил и тогда уже заорать? Их четверо, и их ответ будет мгновенным и очевидным.

Внутренний голос молчал, забившись в какой-то темный уголок.

Мысли мчались бешеным галопом, картинки менялись одна за другой в бешеном калейдоскопе, но во всех вариантах получалось: меня убьют. Пырнут ножом.

Внутри стало холодно и пусто. Сейчас меня убьют. Совсем. Если не сразу, то добьют. Я стиснул зубы и зарычал.

Если меня все равно убьют, то нужно захватить с собой сколько могу. Хотя бы одного. Как-нибудь, чем-нибудь.

Я начал подкрадываться, пригнувшись, касаясь руками земли, как вдруг мои пальцы коснулись чего-то ржавого. Короткая ржавая труба сама легла мне в правую руку.

Послышался всхлип, звук чего-то рвущегося.

Я выскочил на ту дорожку и с резким выдохом обрушил железо на голову ближайшего гада. Послышался хруст разламывающегося черепа. Я заорал, меня охватила звериная радость, я замахнулся на второго.

Удар пришелся на подставленную руку, кость треснула и обвисла.

Третий раз я ударить не успел. Острая режущая боль возникла где-то в районе живота, бросилась в голову, промчалась по лицу и рванулась куда-то в вышину.

Одновременно среди туч, прямо над головами, сверкнула гигантская молния, казалось, расколовшая небо и землю пополам. Ослепительная вспышка высветила странную группу людей в парке, изломанные фигуры словно застыли на мгновение в неестественных позах.

И грянул гром.

Сон разума

 "Сон разума рождает чудовищ"

 Франсиско Гойя

Была темнота, просто темнота, и ничего, кроме нее.

Прошло какое-то время, и я проявился в этой темноте. Я был одновременно везде, я был распылен внутри нее, я был ее частью везде и всюду.

И еще какое-то неизвестное мне время прошагало мимо меня.

Я по-прежнему был частью этой тьмы, но теперь мои частицы потянулись друг к другу.

Наступил момент, когда меня должна была бы пронзить молния. Момент прошел, я с некоторой обидой посмотрел вверх, по сторонам – и в этот миг все-таки шарахнуло.

Я понял, что я существую.

Легкий ветерок коснулся моего лица. Я открыл глаза: вокруг по-прежнему была темнота. Закрыл глаза, пошевелил руками, вновь открыл. Темнота сменилась чернотой ночи, стали видны хаотичные огоньки, похожие на звезды. Приподнялся на пятках, мигнул. А где же Большая медведица, другие созвездия? Огоньки послушно мигнули, сложились в Большую медведицу.

Впервые в жизни – или в чем там я сейчас находился – я видел не ковш, а именно медведицу! Тело, голова, лапы. Я закрыл глаза. Так не бывает, должен быть именно ковш, а люди будут уверять себя, что видят медведицу.

Вновь открыл. Звездочки разлетелись, опять слетелись, Медведица пропала, появилось что-то другое. Очень похожее на большую фигу.

Я глубоко вдохнул и вытянул руки. Вокруг меня образовалось светлое пятно. Руки дотронулись до каменного парапета. Откинулся назад, спина коснулась грубой скальной поверхности.

Я стоял в своих джинсах, своей рубашке на небольшом полукруглом балконе, загибающиеся края перил упирались в скалу. Странный балкончик без входа, прилепившийся к скале в странном месте.

Справа от меня нарисовался подозрительный тип в длинном сером балахоне с капюшоном. Он стоял, небрежно опираясь на перила, молча смотрел вдаль.

Я покосился на него, перегнулся, глянул вниз. На что он смотрит-то? Впереди черная ночь, внизу – черная бездна.

– Слушай, если б я спросил, что случилось, – я повернулся к этому типу, – что бы ты мне ответил?

– Чудо чудесное, – быстро ответил он.

– Тогда не буду спрашивать. А там что? – я показал вниз. – Выглядит как бездна.

– Ужас ужасный, – он тоже посмотрел вниз, как будто увидел первый раз. – Если б я создавал это место, напустил бы туда чудовищ чудовищных.

Я постучал по твердой скале, никаких тайных дверок не видно. Посмотрел вверх – летать не умею. Такое ощущение, что меня проверяют, как я буду себя вести, если окажусь в таком странном и нелепом месте.

Так, вверх и назад – не могу, внизу – бездна с чудовищами, куда ни один нормальный человек не сунется, рядом – этот тип-наблюдатель, который явно ничего не подскажет.

Я перемахнул через перила балкона и прыгнул.

Ветер засвистел в ушах, рубашка вздулась парусом. Постепенно падение в черную бездну перешло в парение, скорость замедлилась, внизу появилось серое пятно. Темнота аккуратно подхватила меня и поставила в этот светлый полукруг. На тот же самый балкон.

Он повернулся ко мне и посмотрел, как мне показалось, с некоторым интересом. Обычное лицо молодого мужчины, с небольшой бородкой.

– А ты здесь первый раз? – я повернулся к нему. – Кого-то ты мне напоминаешь.

– Здесь – первый, – подтвердил он.

Я принюхался.

Конечно же, сон. Говорят, во сне человек не чувствует запахов. Запахов не было. И еще я только сейчас осознал, что не чувствую физически ни эти перила, ни эту стену за спиной. Было всего лишь возникшее в голове знание того, что это камень.

Вот только что это за тип в моем сне шастает? Сон – это небывалая комбинация бывалых впечатлений. Что-то я его не припоминаю среди бывалых.

Я незаметно сместился к нему, резко обхватил его за ноги и рывком перебросил через перила в бездну. Хорошо пошел! Проводил взглядом, отошел влево, на свое прежнее место, поднял голову, высматривая, как он сейчас спланирует сверху.

Он возник, протаял на балконе на том же самом месте.

– А ты здесь первый раз? – я повернулся к нему. – Кого-то ты мне напоминаешь.

– Теперь уже второй.

– Вот, я же говорю, что уже видел тебя. Как ты говоришь, тебя зовут?

– Иелларихон, – ответил он после небольшой паузы.

– Ага. Что-то я такое уже слышал, вы в трубы должны загудеть. Илюха, ты хоть понимаешь, что это мой сон? – Я задумался. – Случайно попал или как?

– Сон … одна из форм существования… В твоей обычной жизни … твоя материальная и нематериальная сущность… скоординированы полностью … одно целое … Есть разные существования … раздельно… Сон – это раздельно … Сейчас тоже раздельно … но не сон…

Только сейчас я сообразил, что он не произносит слова, они возникают у меня в голове.

– Слушай, а ты не мог бы не ходить у меня в голове? Так у меня много ценных для меня вещей, сломаешь что-нибудь. А что там с моей материальной сущностью?

– Вроде как развалилась на части.

– Знаешь, я так к ней привык, как родная стала. Кое-что, конечно, можно было бы и получше сделать.

– Так и в чем дело? Твори, выдумывай, пробуй. Быстрее, выше, сильнее.

– Ага. Вот за что ты мне, Илюха, нравишься, так это за хороший совет. – Я задумался. – Вроде больше ни за что не нравишься.

Так. Хочу, чтобы был неуязвимым. То есть меня бьют, а мне не больно. А потом чтобы заживало, как на собаке. Не-не, в сто раз быстрее, чем на собаке. И еще под водой дышать.

Сторонний наблюдатель, если бы такой мог быть, увидел бы, как меня словно пронзил разряд молнии. Наступила темнота.

Не могут без спецэффектов.

Что-то кончается, что-то начинается

Наступило утро, раннее июльское утро.

Грязный, мокрый человек, лежащий в парке в кустах недалеко от дороги, открыл глаза, услышал шум, приподнялся: по дороге ехала поливальная машина.

– Зачем поливать, вчера же был дождик? – Человек сел, ощупал живот, грудь. Рубашка разодрана, из дыры вывалилась книга. Без обложки, почти полностью разрезанная пополам.

Человек встал, потянулся. Нигде ничего не болело, но состояние было … странное…

На земле что-то блеснуло. Это был ключ, выпавший из кармана.

Человек полез в карманы джинсов – деньги на месте, в застегнутом правом кармане разорванной рубашки обнаружил помятый паспорт. Раскрыл его, усмехнувшись, прочитал: Пушкин Тихон Тимурович. Не было только часов.

– Который же час? – Тихон глянул на запястье, вспомнил, что часы остались лежать на тумбочке в прихожей, пробормотал: «Забытые вчера, забытые надеть». Дорогу поливают, наверное, сейчас около шести утра…

Тихон увидел в глубине парка Дворец культуры. Где-то там вчера – вчера ли? – произошло ужасное. То есть он сейчас на другой стороне парка. Доковылял, дополз сам, или приволокли, бросили?

Голова была пустая, думать о чем-то, что-то вспоминать сейчас совершенно не хотелось.

«Потом разложу все в голове по полочкам, подмету, выброшу мусор, тараканов разгоню… Но все потом, потом…»

Светило утреннее солнышко, в парке веселенько чирикали ранние пташки. Тихон счистил, как мог, налипшую на джинсы землю, стянул на груди края разорванной рубашки, взял в руку остатки разодранной книги, выбрался на дорожку.

Мужчина в брюках и светлой рубашке с галстуком, с толстым портфелем в руке и бородавкой на носу, весьма довольный собой, шел по тротуару вдоль парка.

Это был завхоз в администрации. Ранее он присмотрел новенький телефонный аппарат, который только что установили в бухгалтерии, и который хорошо бы смотрелся у него в прихожей. Вчера он подменил его на другой, старенький, и даже переклеил бумажку с инвентарным номером. Новый он положил в коробку в своей кладовке, и весь следующий день забегал как бы по делам в бухгалтерию. Девчонки говорили по старому телефону, никому не было дела до замены, если вообще кто-то и обратил на это внимание.

Сейчас Бородавка шел и предвкушал, как он вечером притащит себе новую вещь.

Неожиданно на дорожку из кустов выбрался человек. Грязный, помятый, с какой-то дурацкой книжкой.

– Извините, это… Подскажите, пожалуйста, который час? – Тихон сначала намеревался даже спросить день недели, но решил не пугать прохожего нелепым вопросом. Тот и так вздрогнул.

Мужчина с бородавкой успокоился. Он был выше Тихона, крупнее, сначала смотрел настороженно, затем взгляд стал брезгливым. Он глянул вокруг – город только просыпался, никого не видно – ухмыльнулся и с размаху ударил Тихона в челюсть. Тихон отлетел назад, врезался об дерево, книга упала где-то рядом, страницы рассыпались.

– Скотина, – презрительно проговорил Бородавка, смачно плюнул, поправил сбившийся галстук и уверенно пошел дальше.

– Это ты зря, мил человек, – пробормотал Тихон. Удар был хорош … как … как вчера он мысленно отделал алкаша в магазине, вдруг вспомнил Тихон.

Тихон провел ладонью по лицу. Губа, которая должна была мгновенно распухнуть на пол-лица, лишь слегка кровоточила. Тихон вытер ее пальцем, стало сухо. И вроде не больно.

Через несколько минут Тихон подходил к «своему» пятиэтажному дому.

Дворник с метлой, попавшийся на углу, критично осмотрел Тихона, крякнул, спросил: «Адрес-то помнишь, партизан?». Тихон кивнул и пошел дальше наискосок через двор, по давно протоптанной дорожке.

– Эй, стой! – окликнул дворник.

Тихон медленно повернулся, готовый ко всему.

– Ларек на Липовой уже работает. Пиво сейчас хорошее, она только после семи будет разбавлять.

– Спасибо! – Тихон впервые за утро улыбнулся. – Удачи тебе!

Надо же, подумал Тихон, такая рань, а ларек уже работает. Все для блага человека, у которого с утра «трубы горят».

В прихожей я разулся и тут же скинул на пол грязную и рваную одежду, аккуратно положил раненую книгу на тумбочку рядом с часами. Ага, полседьмого. Здесь же лежал оставленный заряжаться телефон. Надо же, забыл, только сейчас понял, что полдня проходил без него.

Я протопал в комнату, включил телевизор, побегал по каналам: пятница, вчера я приехал. Нашел местный канал, дождался новостей. Ничего любопытного.

Все ж таки я во что-то вчера вляпался. Парк, девушка, фонарь. Четверо, нож, гром. И я где-то посередине.

Я ж вчера череп разнес тому типу. Небось помер, падла такая.

То есть сейчас меня должно было бы трясти не по-детски, вытаращенные глаза. Похоже, мозг специально напустил туману на мои переживания, чтобы не сразу, значит, а потом будет понемногу приоткрывать форточку…

Вспомнился сегодняшний сон. Странный, нелепый.

Я разделся догола, встал перед зеркалом: отражаюсь! Следов на теле, на лице – нет. От слова совсем. Взъерошил волосы, высунул розовый язык, покрутился влево-вправо, выгнулся, разглядывая себя со всех сторон. Ничего лишнего не выросло, нужное не отвалилось.

Потом долго стоял под душем, просто смотрел на струи воды…

«Иелларихон!» Слово выскочило внезапно.

Я замер. Поглядел на раскрытые ладони, словно увидел их впервые, начал осторожно поворачивать кран, делая воду все холоднее. Через полминуты я стоял под струей очень холодной воды. Точнее, я понимал, что она такой должна быть. Но она такой не была! Для меня не была! Я резко крутанул кран до упора в другую, «горячую» сторону, готовый отдернуть руку. Не потребовалось. Хотя небольшую разницу я заметил.

А я могу дышать в воде?

Я поднял голову, уставился на душевую насадку, медленно набрал почти полный рот воды и резко выплюнул – нет, пока не готов к таким экспериментам.

Я аккуратно закрыл кран, выбрался из ванны, прошлепал мокрыми босыми ногами на кухню, схватил нож. Острый, это хорошо.

Протянул руку над раковиной, отвернулся и чуть чиркнул лезвием по ладони, из царапины появилась кровь. Понюхал – вроде настоящая. Но не больно.

Подошел к огромному шкафу, открыл дверки – всё, как и вчера, пустые полки слева, несколько плечиков на штанге справа, взялся за угол, напрягся…

Шкаф поскрипел, немного сдвинулся, после чего совершенно отказался признавать во мне супергероя. Да ладно, не очень-то и хотелось.

Так, вот теперь думай. Спокойно, никакой мистики, все материально.

Где-то я уже читал: человека шарахнуло тыщей вольт, а он после этого сразу научился кубический корень из числа «пи» извлекать. И за электричество больше платить не надо – взялся за вилку, чайник закипел.

Удар у меня был, стресс, да еще какой, тоже присутствует, грозовой разряд был. То есть полный комплект, чтобы во мне что-то переключилось.

Собственно, что такое боль? Ожегся, тут же маленькие нейронные человечки побежали в штаб – внимание, тревога, на периферии пожар! И из центра сразу команда – убрать руку из огня! А чтобы побыстрее человек шевелился – так еще и боль включается, в том самом месте.

А теперь, значит, что-то там вырубилось, и сигнал болевой не срабатывает.

Потыкал острой вилкой зачем-то в ногу, в задумчивости наблюдал за тем, как постепенно исчезают красные точки укола…

Так, разобрались. Говорят, вот таким образом теплокровные ящеры у холоднокровных хвосты отгрызали. Пока по холодной системе сигнал дойдет, что нужно срочные меры принимать – а уже ни хвоста, ни злодея нету. Так и вымерли бы.

Хорошо, что метеорит прилетел, и проблема медленной реакции сама разрешилась: нет хвоста – нет динозавров – нет проблем.

А вот у меня, похоже, теперь регенерация побыстрее обычного. Заживает, как на собаке. Или в сто раз быстрее, чем на собаке?

Что-то убыло, что-то прибыло. Нет сигнала, зато теперь новый хвост быстро отрастает.

Ну вот, одно объяснение всему случившемуся у меня есть.

Другие версии мне не нравились.

Я обернулся полотенцем, подошел на кухне к окну. Тихий зеленый двор провинциального городка, несколько протоптанных дорожек, старый покосившийся деревянный стол со скамейками. Где по вечерам, наверное, старики стучат в домино…

Ножом он меня пырнул, гад такой. В книгу попал, спасла меня книга.

Я бережно взял обрывки книги, благодарно погладил разорванные страницы. Спасибо Арине Родионовне…

Так, мне же книгу возвращать надо будет!

Анна Светлова. Я потер лоб, нахмурившись, закрыл глаза, словно наяву увидел плакат с отпечатками ног на песке, шумно выдохнул.

Не знаю я, что с ней. Н-е з-н-а-ю.

А что Илюха-Иелларихон! Да ничего! Разрядом в миллион вольт долбануло, у меня весь организм перестроился, моему мозгу нужно же и объяснение этому придумать – для меня же, чтобы не свихнуться! Да еще и упаковать аккуратно. И самое подходящее для этого: организуем сон, во сне приходит специально обученный человек, и рассказывает, что да как.

Рассказывал, конечно, бестолково, так у моего мозга и времени, небось, было не очень на теоретическую проработку. «Да, как бы помер, условно, теперь возродился, почти как новый, реинкарнутый на всю голову». Часть функций, блоков системы не работает, пришлось оставшиеся форсировано трансформировать. С дыханием под водой вообще, наверное, случайно что-то новое получилось, если, конечно, оно работает.

Короче, пользуйся, тестируй, если еще глюк вылезет – будем вместе дорабатывать.

То есть тараканы у меня в голове после ДЗ – длинного замыкания – решили что-то в схеме управления поменять, потом ко мне одного из своих направили – типа, объясняй, Илюха, выкручивайся.

Стоп, я же вчера какого-то урода грохнул. Вычеркнул из списка живых. Прекратил материальное существование.

Меня ж теперь искать будут. Ну, не меня, а кого-то, кто это сделал.

Эту рубашку нужно будет выбросить. Я натянул спортивные штаны с карманами на молниях, футболку. Телефон и мелкие деньги отправились в один карман, паспорт в другой. Часы – на левую руку. Покрутил в руках бейсболку, вспомнил, что теперь никакой солнечный удар мне не грозит. Проверим…

Потом заглянул на кухню, подержал в руках чайник. Ни есть, ни пить не хотелось. Увидел пакетик с остатками растворимого кофе, понюхал: в общем-то, пахло вкусно. Вкус и запах различаю. И на том спасибо.

Я опять взял в руки книгу: обложки не было, она была словно разрублена топором, и страницы держались вместе только в самой нижней части. Эх, Арина Родионовна расстроится… Я завернул остатки книги в пакет для мусора, в другой пакет засунул порванную рубашку, тихо выбрался из квартиры.

Пакеты отправились в мусоропровод.