Читать книгу: «Шкаф с ночными кошмарами», страница 4

От мрачных мыслей меня отвлек телефонный звонок. Я достала мобильник из кармана и едва не выронила его. Обомлела на месте, почувствовала в руках и ногах слабость. На меня никто не обратил внимания. Старшая медсестра важно прошествовала мимо меня, окликнув кого-то по имени. Она случайно задела меня широким бедром.

Звонил Ной.

За семь дней он ни разу не позвонил мне.

Я все еще помню, как звучит его голос, помню выражение его лица, помню прикосновение его рук, но это из другой жизни.

Телефон перестал звонить, а я все еще стояла на месте, поглощенная страхом.

Телефон вновь ожил, и я сжала его в пальцах.

Страх нереален. Я придумала его. Я все придумала.

Я ответила на звонок и поднесла мобильник к уху.

– Кая… – голос Ноя полоснул по сердцу ножом, и я затаила дыхание. – Кая, когда ты вернешься домой? Кая?.. Если ты не вернешься домой, ты умрешь.

– Никогда, – ответила я. От горечи в собственном голосе по спине поползли мурашки. – Я уже мертва, Ной. Я никогда не вернусь.

Я отключилась и еще несколько секунд смотрела перед собой невидящим взглядом. Мои глаза были сухими и горели.

Вздохнув, я положила мобильник в карман халата, чувствуя себя по-дурацки. Потянулась за таблетками, но вовремя остановилась, вспомнив, что уже приняла сегодняшнюю дозу. Медленным шагом двинулась через атриум к входной двери. Мне казалось, что вокруг много людей и все они знают, о чем я думаю, дышат мне в спину, оценивают циничными взглядами.

Лишь когда я выскочила из здания, когда в лицо ударил свежий осенний ветер, наполненный запахами листьев и дождя, а полы халата разлетелись в разные стороны, я смогла отогнать от себя приступ паники.

Мимо проскользнула женщина с ребенком. Девочка слабо улыбнулась мне, шмыгнув носом, а затем скрылась за дверью. Я опустила взгляд и вдруг обнаружила, что иду в сторону своей машины. К счастью, ключи были в кармане штанов, и мне не пришлось за ними возвращаться. Забравшись на пассажирское сиденье, я отправила Крэйгу короткое сообщение с просьбой прикрыть меня. Он спросил, все ли со мной в порядке, я сказала «да» и завела двигатель.

Через минуту раздался звонок мобильного, и я на секунду испугалась, что это вновь Ной. Но взглянув на экран, расслабилась, увидев номер Крэйга.

– Я видел твою машину, – сказал он неодобрительно. – Ты хочешь, чтобы вместо тебя я ставил клизму миссис Фишер?

– Мне нужно проветриться, – сказала я. – Пять минут.

– Что случилось? – Ирония в его голосе испарилась, уступив место дружеской заботе.

– Пять минут, – повторила я. Крэйг тут же проскрежетал в трубку:

– Только не забудь дорогу назад.

Очень смешно.

Я отключилась и закинула мобильный телефон в бардачок.

Я не знала, куда еду. Все случилось неосознанно, и через пятнадцать минут я вдруг обнаружила себя перед многоэтажным домом, где жил Аспен. Ключи валялись на пассажирском сиденье, будто говоря: «Ты уже заглушила двигатель, так что можешь выходить». Я наклонилась вперед и посмотрела через ветровое стекло вверх, на окна знакомой квартиры.

Вокруг зловещего на вид блочного дома росли тонкие деревья с прутиками-ветвями, на которых из последних сил держались гниющие листочки. Стекла были задрапированы темным материалом – значит, это кухня. Справа от окна расположилась пожарная лестница со стоящими на ступеньках цветами в горшках, а левее – лоджия.

На балкон соседней квартиры вышла какая-то светловолосая девушка и, облокотившись на перила, принялась смотреть сначала вдаль, а затем на лоджию. Наверное, это соседка Аспена, и она скучает по нему.

Я тоже скучаю. И окончательно схожу с ума, если собираюсь просто так зайти в его квартиру и искать то, что тревожит меня всю неделю – улики. Я знаю, что Аспен не просто так попал в аварию. Той проклятой ночью он что-то хотел мне сказать, но не успел. Может, в его машине кто-то прятался?..

Всегда после попытки построить логическую цепочку я чувствовала себя как выжатый лимон, выброшенный в мусорный пакет, но сейчас, сидя перед окнами его дома, я поняла, что веду себя как лунатик, который из-за тревоги начинает ходить во сне. То же наваждение случилось со мной в кабинете мамы, когда я нашла ее прощальное письмо.

Мобильник, лежащий в бардачке, издал звуковой сигнал. Я очнулась, оторвала беспокойный взгляд от темных окон знакомой квартиры и прочла сообщение от Крэйга: «Миссис Фишер уже ждет тебя, доктор Айрленд».

Я ответила, что уже еду, и, закинув телефон на прежнее место, потянулась к ключам. Я едва успела вставить их в замок, когда увидела Киру, идущую мимо моей машины к подъезду. Я уже давно не видела, чтобы она покидала палату Аспена; иногда даже, когда Кира забывает поесть, я покупаю в столовой обед и прошу Крэйга отнести его ей.

Глядя, как она, пошатываясь, словно раненое животное, идет к железной двери, я невольно вспомнила первое ноября. Тогда я пообещала Ною, что больше не буду бороться за свою жизнь. И за жизни других тоже. В ту секунду я действительно так думала, но уже на следующий день поняла: хоть я и мертва, но Аспен нет. И Кира нет. И Леда Стивенсон.

Я повернула ключ в замке зажигания, собираясь уехать и оставить Киру в покое (может, она наконец-то примет душ и переоденется), но заглушила двигатель, когда увидела, как следом за ней в подъезд скользнула тень. Мои внутренности свернулись в клубок, потому что высокий мужчина в твидовом костюме и пальто – ее отец.

Я мигом вспомнила свои слова, сгоряча сказанные Кире: «Ты можешь попросить своего отца разобраться. Уверена, он сделает все возможное, чтобы выполнить любое твое желание». И следом за этим вспомнила лицо Аспена, когда он говорил, что отец Киры не просто всеми уважаемый профессор, а самый настоящий монстр.

Я посмотрела по сторонам, почему-то подсознательно ожидая, что за мной следят, затем проверила, наблюдает ли блондинка со своего балкона за квартирой Аспена, и стянула с себя халат, оставшись в черной водолазке, облегающей фигуру. Захватив ключи от машины, я направилась быстрым шагом к окнам, стараясь не ежиться от ветра.

К счастью, я была достаточно высокой, чтобы допрыгнуть до выдвижных ступеней. Отличие этой пожарной лестницы от нормальной было в том, что ее никто не использовал по назначению. Все петли заржавели, со ступеней прямо мне на лицо посыпалась ржавчина. Здесь стояли горшки с цветами, способными выдержать сильные холода. Забираясь коленями на ступеньку, я задела запястьем одну из синих пушистых колючек и, почувствовав резкую боль, раздраженно отодвинула от себя горшок. Выпрямившись, я отряхнула ладони друг о друга, а затем, смахнув с коленей пыль и ржавчину, стала подниматься к кухонному окну квартиры Аспена.

На секунду я усомнилась в своем здравомыслии, но затем вспомнила, что за Кирой охотится психопат; вспомнила, как Аспен переживал за ее жизнь, за жизнь каждого, кого не мог уберечь. А затем остановилась у большого окна, стекло которого с внутренней стороны было полностью задрапировано черным.

Что теперь?

Я посмотрела по сторонам, будто у меня был огромный выбор, и, быстро приняв решение, наклонилась к балкону, обнесенному железными прутьями. На полу валялись детали от машины, колеса и сломанное кресло, которое, как я поняла по замотанной скотчем ножке, Аспен хотел починить. Ухватившись обеими руками за прутья решетки, я подергала ее, проверяя, выдержит ли она мой вес.

Если Кира и ее отец увидят меня на балконе, я скажу, что уже здесь была. Никто даже не подумает, что я перелезла сюда с пожарной лестницы. Это довольно трудно даже для меня.

Несмотря на пронизывающий ветер, меня бросило в жар, и даже ладони вспотели. Волосы, стянутые в хвост, трепыхались вокруг моего лица, как черный изорванный парус. Я сосредоточилась, злясь, что не могу просто забраться в окно. Продолжая держаться обеими руками за железные перекладины, поставила ногу на нижнюю и на мгновение повисла в воздухе. На секунду мне показалось, что я сорвусь вниз и мгновенно умру, но в следующую секунду моя вторая нога с грохотом ударилась о металлический каркас балкона.

Вцепившись в решетки, я зажмурилась, ожидая, когда на шум выйдет Кира или ее папаша, но никто не вышел. Это навело на определенные мысли. Вдруг сейчас профессор Джеймис-Ллойд избивает дочь до смерти? Или швыряет в нее предметы? Или насилует? Аспен никогда не вдавался в подробности того, что случилось с его бывшей девушкой, а я и не спрашивала. Но сейчас я хотела быть готовой ко всему.

За моей спиной выл ветер. Ладони и лицо уже онемели от холода, но под мышками и на спине выступил пот. Подтянувшись, я перевалилась через железную ограду балкона и присела под окном. Осмотрелась вокруг себя на предмет оружия. Крепко сжав молоток, осторожно подобралась к двери и заглянула внутрь.

Сквозь щель в тяжелых темных шторах я увидела широкую кровать и поняла, что это комната Аспена. Осторожно приоткрыв дверь (благодаря растянувшейся пружине в замке было не заперто), я скользнула внутрь, сжимая заледеневшими пальцами деревянную ручку молотка.

– АЙ!

Я напряглась, стиснув молоток крепче. За прошедшую неделю я столько раз слышала вопли Киры, что теперь ни с чем их не перепутаю. Тихо приблизившись к двери, я приоткрыла ее и сквозь щель увидела гостиную. Все было как обычно, только не хватало Аспена с рекламой фильмов ужасов. И Скалларк с кульком конфет.

Просто не хватало.

Кира и профессор Джеймис-Ллойд стояли посреди гостиной. Кира ссутулилась, и это было так на нее не похоже, что внутренне я сжалась, испытав странное отторжение. Она прижала к щеке ладонь и дрожала не то от страха, не то от злобы, а профессор навис над ней грузной внушительной фигурой.

– Никак не пойму, почему ты такая идиотка… – Внезапно он схватил Киру за шкирку и дернул вверх. – Сколько раз повторять: не открывай зря свой грязный рот!

– Я никому. Ничего. Не говорила, – с расстановкой произнесла Кира. Я увидела, как она в ярости и бессилии сжимает кулаки, не решаясь поднять на отца взгляд. Напрягая слух, я с трудом расслышала ее бормотание: – Я ни с кем об этом не говорила.

– Вот так? Тогда почему ты не сказала, что в городе? – Профессор отпихнул Киру от себя, да так неожиданно, что я вздрогнула. – Почему солгала?

– Потому… – в голосе Киры зазвучали оправдательные нотки, но отец перебил ее:

– Пытаешься защитить от меня своего парня? Не выйдет, девочка, не выйдет…

Кулаки Киры снова сжались, она подняла голову.

– Я ничего никому не говорила! Ни о нас, ни о чем-либо еще! И никогда никому не скажу! – решительно закончила она. – И я действительно уезжаю на конференцию. Не веришь – спроси у моего куратора!

Профессор Джеймис-Ллойд несколько долгих секунд молча наблюдал за дочерью, будто пытаясь просканировать ее невидимым детектором лжи. В итоге он удовлетворенно вздохнул.

– Ну хорошо, Кира, – его голос зазвучал спокойнее. – Иди ко мне, обними папочку.

Я снова напряглась. Она же не станет?.. Но Кира лишь мгновение колебалась, а затем приблизилась к отцу и позволила ему себя обнять.

– Молодец, девочка. Для нас будет лучше, если ты продолжишь молчать, да?.. Никто ведь не хочет, чтобы история повторилась. Мм?.. – Профессор Джеймис-Ллойд приподнял двумя пальцами подбородок Киры, и она кивнула. Он триумфально улыбнулся. – Да… ты никому ничего не скажешь… – и его голос снизился до шепота: – Потому что иначе окажешься там же, где твой тупоголовый дружок, который вечно что-то вынюхивал…

Я застыла, на мгновение перестав видеть и слышать. Вдруг исчезли голоса, исчезло мое шумное сердцебиение. Меня бросило в жар, а затем в холод, и я прислонилась к стене рядом с дверью, чтобы не упасть. Подтянула колени к груди.

Кира бы не стала причинять Аспену боль, – лихорадочно думала я, – она одержима им. Но она жутко ревновала его ко всем. Ко мне. К Сьюзен. К Скалларк.

Я услышала, как хлопнула дверь, и вновь выглянув в гостиную, увидела, что никого нет. Они ушли? Ушли, продолжая обсуждать Аспена и свои секреты? Что случилось и почему Кира подчиняется отцу?

Я не собиралась об этом думать, но мысли уже напирали. А вдруг убийц действительно двое? Вдруг отец Киры – тот самый Криттонский Потрошитель? Он отлично подходит на роль психопата и садиста, который мог убивать женщин из прихоти.

Если задуматься, получается история. История о том, как отец Киры стал сумасшедшим убийцей. История о том, как он всю жизнь мучил дочь и она, не в силах противостоять ему, стала мучить других мужчин, видя в них своего отца. Если на секунду предположить, что это правда, можно увидеть и другие ключи. Кира достаточно сильна и агрессивна, чтобы напасть на меня…

Нет, хватит предположений, нужно срочно записать все, что я услышала, и вернуться в больницу, пока доктор Арнетт не решил, что меня похитили.

Мои руки дрожали, когда я оставила молоток на балконе, а затем покинула квартиру Аспена тем же путем, каким попала внутрь. В этот раз меня ничуть не тревожил ноябрьский ветер, свистящий в ушах, – он заглушал мысли. Я готова была думать о чем угодно, только не о том, что Кира и ее отец могут быть причастны к случившемуся с Аспеном.

Она была со мной на балу, но ее отец мог быть где угодно. Он достаточно силен, чтобы разбить окно и вытащить Скалларк. Он мог с легкостью унести ее на руках.

Но зачем? Зачем, зачем, зачем?

Прекрати думать, Кая! Не путай себя!

Для начала нужно выяснить, в чем заключается их секрет, чего боится профессор и при чем здесь Аспен?

Я спрыгнула с лестницы на землю и бегом бросилась к машине, чтобы отправить Крэйгу еще одно сообщение с просьбой не беспокоиться.

Я солгала Ною, сказав, что не буду бороться. Я буду. Я должна.

Глава III
Цугцванг

По пути домой Дориан заехал в супермаркет и купил для Ноя две банки мороженого, гроздь бананов, килограмм муки, сахар и сгущенное молоко.

– Только не забудь! – трижды настоятельно повторил Ной, и Дориан в итоге бросил трубку и уже не отвечал на звонки своего названого младшего брата. И вот теперь Ной поджидал его у лестницы с ехидным взглядом.

– А чернику ты привез? – Он поиграл бровями, сложив руки на животе. Дориан застыл на пороге прямо как в фильме ужасов. Так всегда застывает главный герой, завидев монстра. Медленно отвернувшись от шкафа, где скрылось пальто, Дориан с расстановкой, чеканя каждое слово, сказал:

– Ты не просил чернику.

– Ты трубку не брал. А она позарез мне нужна. Иначе десерта не видать.

– Я как-нибудь переживу, – буркнул Дориан, но все равно, встретив испытующий взгляд синих глаз, принялся вновь зашнуровывать ботинки. Ной выждал несколько секунд, а затем смилостивился и сказал, что пошутил. Дориан с облегчением стащил мокрые ботинки, сунул ноги в тапки и, подхватив пакеты с тумбочки у входной двери, потопал на кухню. Ной поплелся следом, но споткнулся о порожек, закашлялся, прочистил горло и снова закашлялся.

Дориан обернулся и пригвоздил парня взглядом.

– Что с твоим горлом? Выпей, наконец, воды! – Он обошел обеденный стол, на котором уже лежал заготовленный кусок теста для будущего пирога, сунул в буфет мешок с мукой, сахар, бананы. Мороженое, сливки и сгущенное молоко отправились в холодильник.

– Знаешь, – произнес Дориан, выпрямляясь и оборачиваясь к Ною, который растерянно застыл у обеденного стола. – Давай в этот раз я притворюсь всезнающим божеством и позволю задать мне вопрос.

Ной пожал плечами, как будто равнодушно, и нехотя спросил:

– Как там Кая?

– Никак. Узнав о своей смерти, она, кажется, и вовсе перестала бороться. Выглядит как зомби.

Ной вспомнил ее прощальные слова неделю назад: я не буду бороться, – и у него по спине поползли мурашки. Он тряхнул светловолосой головой и легкомысленно пробормотал:

– Ну не может же быть все так плохо, да?

– Не да, – отрезал Дориан. – Я попросил ее вернуться домой. Сказал, что иначе она может умереть…

Тут парни синхронно посмотрели в сторону окна. Раньше там стоял красивый мягкий диван темно-коричневого цвета, теперь он исчез, а его место занял гроб, где покоилось тело Каи Айрленд.

После ее переезда в Тайную квартиру Ною было все труднее и труднее бороться за ее жизнь. Так как теперь необходимость прятать ее тело отпала, он спустил гроб на кухню – туда, где проводил больше всего времени. Совместил приятное с полезным, так сказать. Теперь ему не нужно было бегать на чердак, чтобы проверить, как она. Кая Айрленд всегда была здесь. Лежала в лакированном ящике на атласной подкладке. Безмятежная и спокойная. Молчаливая кукла, не кидающая едких и обидных замечаний.

Дориан подошел к гробу. Несколько секунд изучал лицо Каи, затем задумчиво, с толикой удивления в голосе заметил:

– Она изменилась со дня своей смерти.

– Она ведь не совсем мертва, Дориан, – заметил Ной, болезненно поморщившись. – Она все еще развивается.

– Но мы мертвы.

– И живы одновременно.

Дориан вновь глянул на гроб. Мертвое тело Каи сильно изменилось. Кожа была тонкой, под ней выступила каждая косточка. Синяки под глазами контрастировали с белой подкладкой, подчеркивали черноту волос, струящихся вдоль тела. Становилось очевидным: тело умирает. Оно больше не принадлежит двадцатилетней девушке – это тело старухи, которая повидала в жизни все.

– Она сильно изменилась? – Ной встал слева от Дориана.

– Не сильно, все такая же мрачная. Хотя иногда слабо улыбается, когда слышит шутки доктора Арнетта или с Крэйгом болтает…

– Так, стоп!

Дориан подскочил – так громко воскликнул Ной. Посмотрев в разные стороны, Дориан в недоумении спросил:

– А что я сделал?

– Крэйг? Это не тот парень, который живет в Тайной квартире?

– Эм… нет, – пробормотал Дориан, все еще ничего не понимая, – он живет в том же доме.

– А я о чем?! Он достает Каю?

Лицо Дориана разгладилось, и он недовольно поджал губы.

– Прекрати, а? Твоя ревность сейчас не к месту. Если бы не Крэйг, ей пришлось бы очень плохо. По крайней мере, у нее есть друг.

– У нее есть я! – отчеканил Ной, но тут же смущенно кашлянул. – Я хотел сказать, у нее есть мы. Мы – ее семья.

– Мы не ее семья, – возразил Дориан. Ему стало жаль парня, но он не хотел показывать жалость. – Для Каи мы предатели, помни. Мы – те, кто скрыли от нее правду. Мы все знали, но ничего не говорили. Точнее, ты все знал, но ничего не говорил.

– Ты же знаешь, я не мог! – Ной отшатнулся, как от удара. Дориан сжал переносицу и вздохнул.

– Я знаю. Я знаю, Ной. Знаю, что ты не мог…

Однако Ной понял по лицу, что ничего Дориан не знает. Он не хотел ничего понимать, все еще воспринимал происходящее как насмешку, как игру Смерти, как шутку. Ной вздохнул и произнес:

– Я говорил тебе: таково условие вашего возвращения. Вы должны сами отыскать ответы – только так вы сможете уйти. И прежде чем ты снова возразишь мне, помни: у вас были цели. Важные вещи, которые задержали вас. Они не позволили вам уйти, и я решил помочь.

– Я знаю, – проникновенно повторил Дориан. В его груди распустился цветок вины, который, раскинув листья, пустил по венам яд. – Прости, я все понял.

Дориан, конечно, знал, что Ной делает для них все. Ради них он остается на земле, прячется, старается помочь, чем может… Но зачем? Зачем Ной им помогает? Какая ему от этого выгода? Для чего мучения? С Дорианом было проще простого – он умер, а когда очнулся, Ной сказал ему: «Заверши начатое дело, чтобы уйти». С Каей все в сотни раз сложнее. Она не хочет завершать земные дела, не хочет помогать Леде и чем сильнее отклоняется от курса, тем сложнее Ною справиться с ней. Но он все равно старается изо всех сил.

– Она не вернется, – пробормотал Дориан. Ной тут же горячо возразил:

– Она вернется! Обещаю, Дориан, я придумаю способ и буду пытаться, пока она не поймет, что не права! – Он устало прикрыл веки и спрятал лицо в ладонях. – Это она просила, не я. Она умоляла вернуть ее, умоляла позволить остаться и довести дела до конца. – Он набрал полную грудь воздуха, отчего сквозь ткань изношенной футболки проступили мышцы, и вдруг спросил:

– Поможешь мне с пирогом?

– Правда? – удивился Дориан, и Ной, нахмурившись, опустил руки по швам. – Ты позволишь присоединиться к тебе? Только Кая могла безнаказанно крутиться на кухне и…

– У меня нет любимчиков, – отчеканил Ной, но улыбнулся. Дориан пожал плечами:

– Ладно, все равно мне некуда спешить.

Вообще-то он не отказался бы поспать, но желание остаться рядом с Ноем было сильнее. С ним спокойно, с ним Дориан, как бы странно это ни звучало, чувствовал себя в безопасности. Как ребенок, спрятавшийся за маминой юбкой.

– Тогда приступаем, – скомандовал Ной, ставя на стол муку, миску, ситечко и прочие кухонные атрибуты для приготовления пирога. – У меня отличная идея! Я заверну кусочек пирога для Каи. Ты отнесешь его в больницу, Кая ведь все время на ночных дежурствах, похудела вся, говоришь, как зомби… А вот почувствует вкус моей еды, заскучает по домашней готовке и вернется домой!

Дориан не стал разубеждать Ноя, не стал говорить, что Кая не вернется домой из-за пирога. Он молча проследовал в чулан, достал из небольшого ящика, стоящего в шкафу, несколько сочных яблок, и вернулся на кухню. Ной продолжал ворковать над куском теста:

– Миндаль добавлять не будем, у нее же аллергия… – Дориан лишь покачал головой и, достав подходящую глубокую тарелку и нож, принялся очищать яблоки от кожуры. Он так увлекся этим занятием, что вздрогнул, когда рядом на столешнице появилась бутылка рома.

– Это еще что? – изумился он. Ной цокнул языком:

– Не тебе. Это для начинки. Ну ладно, не смотри так, можешь взять немного. Но оставь мне двести грамм. – Дориан опомниться не успел, а Ной отвинтил крышку, достал из шкафа две кружки и плеснул в них ром. Одну протянул Дориану, и тот вяло покачал головой:

– Я не буду.

– Возьми.

Дориан повиновался и принял кружку. Они с Ноем чокнулись и опрокинули в себя ром.

– Ну как, лучше?

Дориан поежился и отвернулся к столешнице.

– Давай займемся пирогом. – Он притворился, что поглощен необходимостью очистить последнее яблоко от шкурки. Сок потек по пальцам, но Дориан отвлекся лишь тогда, когда почувствовал, что Ной вернулся к столу и занялся тестом. Он украдкой сполоснул руки, потому что пальцы стали противно липкими. Пять минут спустя в тишине кухни, нарушаемой ритмичным звуком трения яблока о терку, раздался вопрос Ноя:

– Как Альма? – Дориан промахнулся и едва не стер себе половину пальца. Прочистив горло, он с трудом ответил на вопрос:

– Плохо. Аспен все еще в коме, она очень переживает. А ты… – он бросил взгляд за плечо, однако Ной, не почувствовав заминки, продолжал раскатывать тесто. – Аспен мертв?

– Мм…

– Что это значит? – Дориан обернулся, вновь испытав привычное раздражение.

– Со временем он очнется, нужно еще немного подождать. У него много дел здесь, на земле. Много людей, которых он должен спасти. Многое должен понять и осознать. Ему еще предстоит учиться жить. Так что он не умрет, не тревожься. – Дориан испытал невероятное чувство облегчения, но тут вдруг Ной сказал: – Ты должен помочь Альме.

Неожиданное упоминание этого имени привело Дориана в чувство.

– У меня и так забот хватает!

– Не притворяйся, что она тебя не волнует. Помни: я все знаю. Передо мной не нужно притворяться.

– А я и не притворяюсь, Ной, как я и сказал, у меня пока что есть дела поважнее…

– Какие дела? Ты как Кая, она тоже думала, что успеет пожить.

– И тем не менее ты постоянно указывал ей, в каком следовать направлении, чтобы достигнуть цели и уйти, так? Ты все время твердишь как заведенный, что она должна спасти Леду Стивенсон, но в то же время хочешь, чтобы она жила нормальной жизнью.

– Верно.

– Ты не находишь свои желания странными?

– Нет, не нахожу. Потому что Кая может спасти Леду, если покажет той, что такое жизнь, научит ценить и любить жизнь. А как она это сделает, если и сама не умеет ее любить? Если сама не ценит? Если бросается в пекло с головой, не желая меня слушать? – Дориан покосился на Ноя. На его руках, белых от муки почти по локоть, вздулись вены. – Как я и сказал, ты поступаешь так же, как она – не думаешь.

– То есть я должен прекратить искать убийцу, – с холодной отстраненностью произнес Дориан. – По-твоему, я должен оставить Потрошителя в покое и забыть о его жертвах.

– Ни черта ты не сможешь, – отмахнулся Ной, возвращаясь к прерванной работе, но Дориан уже не мог закрыть эту тему.

– Но я должен, так?

– Я уже говорил тебе, что ты должен сделать. Ты должен обратить внимание на Альму, дубина.

На кухне на несколько минут воцарилась тишина. Мужчины были заняты своими делами: Ной готовил пирог, Дориан размышлял. Он взял другое яблоко и принялся его натирать.

– Так Альма все-таки ключ?

– Ага.

– Почему ты раньше не сказал?!

– Я говорил. Много раз. Просил сойтись с ней.

– Твои слова звучали как бред! – отрезал Дориан, а Ной в ответ пожал плечами:

– Твои проблемы.

– Я видел у нее дома конверт, она его прячет.

– Мм…

Повисло долгое молчание. За окном свирепствовал ноябрьский ветер, ударяя в стекло листьями, по небу прокатился угрожающий рык грома.

«Ну и парень, – ошеломленно думал Дориан. – Ну и характер!.. Да чтобы его понять, не знаю, кем надо быть! То пытается помочь, потом делается равнодушным, как бессердечная статуя. А может, у него и сердца-то нет вовсе? Он же Смерть».

Пока Дориан размышлял над этим вопросом, Ной уже смазал противень маслом и выложил на него первый корж.

– Яблоки готовы? – Ной подошел к столу и только сейчас заметил, что Дориан едва стоит на ногах. Когда он удивленно взял его за плечо, тот пошатнулся.

– Какого черта?!

– Где черт?

Изумленный до глубины души, Ной взял бутылку с ромом и потряс ее. Жидкости осталось совсем чуть-чуть – едва хватит для пирога.

– Ты все выпил? – раздраженно спросил он, и Дориан, облокотившись о столешницу, вздохнул.

– Я? Ничего я не пил.

– А кто тогда выпил?

– Не знаю… наверное… наверное, его выпил Черт, Чертяка, ха-ха…

– Ясно, – раздраженно оборвал Ной. – Спасибо, что помог с пирогом, алкаш.

Приобняв Дориана за талию, он закинул его вялую руку на свое плечо и потащил в сторону гостиной, где сбросил на диван, как мешок картошки. С журнального столика слетели исписанные тетрадные листки – Дориан вновь вернулся в гостиную к своему расследованию. Здесь же были документы из университета, различные лекционные бумаги и бланки.

– Ной? – позвал Дориан, и тот, шагнувший было к выходу, стремительно вернулся назад.

– В чем дело? – Он наклонился, прислушавшись к тяжелому дыханию.

– Кая вернется?

– Конечно, вернется! Я верну ее домой, Дориан, обещаю!

– Это правда? Ты не бросишь ее?

Ной скрипнул зубами и покачал головой, но вместо того, чтобы продолжать эту болезненную тему, спросил:

– Как дела с Альмой?

Дориан в ответ застонал, пытаясь повернуться на бок на узком диване, и Ной тут же скинул на пол подушки и накрыл его покрывалом.

– Как дела с Альмой, Дориан?

– С Альмой? – тяжелый вдох. Сонное дыхание Дориана было пропитано алкоголем, но Ной даже не поморщился, когда склонился ниже, к самому его лицу. – Она плачет, все время плачет. Я не знал, что она умеет… но она может. Рыдает каждый день. Я пытался отвлечь ее, а она… только орет… – Тяжелый полустон. – Она швырнула в меня туфлей.

Ной на несколько секунд застыл над Дорианом, затем опустился перед ним на корточки, склонился вперед и властно сказал:

– Не бросай ее, Дориан. Будь всегда рядом. Только так ты сможешь вернуться. Это она твоя цель. Она, а не Криттонский Потрошитель. Оставь прошлое в покое. Оставь его.

Только он хотел добавить еще что-то, как вдруг в замке входной двери повернулся ключ, и Ной, тут же подобравшись, испуганно обернулся. Только не снова! Ощущая, как в приступе паники колотится сердце Ноя Эллисса, он птицей взлетел на второй этаж, спрятался за углом и прислушался. Сначала ничего не было слышно, затем до его ушей донеслись неуверенные шаги Альмы Сивер и ее тонкий призрачный голосок, зовущий хозяина особняка.

Шуршит пакетами, значит, принесла еду. Сначала накричала и кинула в Дориана туфлей, затем пришла загладить вину обедом. Ной озадаченно покачал головой, выглянул из-за стены и быстро нашел взглядом рыжеватую блондинку. Она стянула с волос шляпку, оглядываясь, и направилась на кухню. Черт! Ной, бесшумно соскользнув по ступенькам вниз, прокрался следом, чтобы проконтролировать поведение гостьи. Он надеялся, что она не прикоснется к его пирогу для Каи, но надежда – все, что у него было, ведь он не мог показаться обычным людям на глаза…

И тут Ной остолбенел от шока. Казалось, на мгновение кто-то тесно перехватил его грудь прутьями. На кухне гроб Каи. На кухне ее гроб! О нет, о нет…

Он сжал пальцы так, что кожа натянулась на костях. Секунды устремились вперед, а затем повисли в воздухе порванной струной.

– АЛЬМА! – громогласно крикнул он.

Ее имя все еще звучало эхом где-то у потолка. Затем послышались спешные шаги, и Ной вновь взлетел по ступенькам – еще выше, чем прежде. Его сердце с каждым шагом колотилось сильнее, а затем замерло – когда Альма вышла в коридор и в недоумении остановилась посреди прихожей.

– Дориан, это ты?

Ной осторожно вздохнул, зажав ладонью рот, словно испугавшись, что его дыхание достигнет первого этажа.

– Дориан? – Альма направилась в сторону гостиной, и Ной осторожно вздохнул. Сейчас Альма увидит своего парня и на некоторое время отвлечется. Так и случилось – несколько секунд была тишина, а затем послышалось ее раздраженное:

– Дориан? Эй, почему ты развалился здесь, как будто… Ты что, пьян?

– Мээээ… – пробормотал Дориан в ответ. Альма что-то пробурчала недовольным тоном, но Ной уже ничего не слышал. Перескакивая через две ступени, он очутился на кухне и, аккуратно притворив дверь, чтобы та, не дай бог, не скрипнула, задвинул щеколду. Затем на всякий случай придвинул к двери стул. В мгновение ока подбежал к гробу и проверил Каю. Дрожащей от страха рукой он коснулся ее лица, смахнул со щеки невидимую пылинку, поправил ее волосы. Затем, убедившись, что все в порядке, вернулся к двери и опустился на стул, которым загородил вход. Прислонившись ухом к щели, прислушался к голосу Альмы из гостиной:

– Ну зачем ты так напился? Что случилось? Это из-за туфли? Дориан, прости, я не хотела… в последнее время я просто… не в себе… прости…

– Мм… мммммм… Альма…

– Да? Да, Дориан, я здесь. Да что же это такое… – послышалось шуршание. – Какой же ты тяжелый! Сейчас принесу воды, подожди, – сказала она, как будто Дориан настаивал. Он даже ничего не говорил, кроме «Мэээ». Ной тут же подобрался, вжавшись в спинку стула и всем весом налегая на дверь.

Альма врезалась в нее с той стороны, словно танк.

– Что еще за фокусы? Было же открыто. Эй! – Она несколько раз стукнула в дверь кулаком. – Кто там? ЭЙ!

«Уходи, уходи, уходи», – мысленно шептал Ной, внутренне сжавшись до микроскопических размеров. Альма еще несколько раз постучала в дверь, кажется, даже ударила ее ногой. Потом пробормотала: