Читать книгу: «Подвижники земли русской. Приенисейская Сибирь», страница 2
Глава 1. Россия и Европа в XIX веке в религиозном отношении
Содержание главы: Общая характеристика Европы в XIX столетии. – Великобритания. – Швейцария. – Германия. – Россия.
Общая характеристика Европы в XIX столетии. В первой половине XIX века большое влияние на религиозные процессы в Европе оказала Великая французская революция. В начале столетия один из ее участников, полководец Наполеон Бонапарт, установил диктатуру во Франции, которая потом трансформировалась в абсолютную монархию. Он был незнатного происхождения, участвовал в революции, и многие наследственные монархи считали его нелегитимным правителем, тираном. Наполеон был готов подчинить любую европейскую страну, чтобы победить в политической и экономической конкуренции с Великобританией, крупнейшей колониальной империей мира.
Обе страны боролись тогда за территории в Америке и Азии. Конкурировали они и в Европе, в области промышленности и торговли: английские товары зачастую были дешевле французских. Вражду между двумя странами обостряло и то обстоятельство, что Великобритания укрывала от физической расправы законного претендента на французский престол. Кроме того, Соединенное королевство было одной из самых религиозных стран Европы, в то время как Наполеон демонстрировал пренебрежение к религиозным лидерам. Он не только заставил Римско-католическую церковь во Франции признать верховенство светской власти, но и лишил такой власти папу римского, уничтожив папское государство в Италии. С 1809 года и вплоть до падения наполеоновской империи в 1814 году папа римский (Пий VII) жил во Франции как пленник. Поэтому Наполеон постоянно воевал с коалициями европейских государств, но успех сопутствовал ему только на суше. Не имея сил победить флот островного государства, он заставлял побежденные им европейские государства присоединиться к «континентальной блокаде» – экономическим и политическим санкциям против Великобритании [Рогинская, с. 70, 177—178, 189—195, 202].
Довольно часто он делал правителями этих стран своих приближенных. Впоследствии из всего множества наполеоновских генералов только маршал Бернадот в Швеции смог сохранить королевский престол за собой и своими потомками.
Британский историк Томас Карлейль (1795—1881), оценивая масштабы влияния Великой французской революции и Наполеона, а также героев («миссионеров порядка») и лжегероев («шарлатанов»), писал:
«В самом деле, без Французской революции мы вряд ли знали, что вообще надлежало делать с таким временем, как наше… Это настоящий (от лат. extremus – крайний, чрезмерный), хотя и ужасный, апокалипсис (откровение) для этого изолгавшегося, поблекшего, искусственного времени; апокалипсис, свидетельствующий еще раз, что природа – сверхъестественна; что если она не божественная, то дьявольская; что кажущееся не есть действительное; что кажущееся обязательно должно уступить место действительному, или иначе мир подложит под него огонь, сожжет и превратит его в то, что оно есть на самом деле, – в ничто! Всяким правдоподобностям настал конец, пустой рутине настал конец; многому настал конец. И вот все это было возвещено людям во всеуслышание, подобно трубному звуку в день Страшного суда…
Всякое дело, в котором оно [шарлатанство] играет сознательную роль, становится во всех отношениях преходящим, временным, и, как бы такое дело ни было по-видимому громадно, оно в сущности маленькое дело. И действительно, что такое, собственно, эти подвиги Наполеона с их громким шумом? Вспышка пороха, распространившаяся, так сказать, на большом пространстве; пламя как бы от горящего сухого вереска. Кажется, что дым и огонь охватывают всю вселенную, но это только на один час. Все проходит, и вы снова видите ту же вселенную с ее горами и реками, со звездами в вышине и доброй землей под ногами.
Но бедный Наполеон заблуждался: он слишком верил в людскую глупость, он не видел в людях ничего более существенного, чем голод и глупость! Он заблуждался. Он походил на человека, который выстроил свой дом на облаке; он сам и его дом погибли в беспорядочной куче развалин и исчезли в беспредельном пространстве мира… Из всего совершенного Наполеоном останется в конце концов только то, что было совершено им справедливо…
Если известны люди, которых выбрал Народ, то тем самым известен и самый Народ, в его настоящей цене или ничтожности. Героический народ избирает героев и счастлив; холопский или подлый народ избирает лжегероев, то, что называется шарлатанами, принимая их за героев, и несчастлив. Окончательный вывод из духовного состояния человека, то, что выясняет все его геройство и вдумчивость или всю его подлость, всю слепоту его помутнелых глаз, заключается в следующем вопросе, предложенном ему: Какого человека ты почитаешь? Каков твой идеал человека или близкий к тому? Также и относительно Народа: ибо и Народ, каждый Народ, выражает свой выбор, – хотя бы только путем молчаливого повиновения и невосстания в течение века или около того» [Карлейль, с. 163, 196—197, 222].
Великобритания. Весь XIX век был периодом расцвета христианских миссий в Соединенном королевстве. В Великобритании уже устоялась конституционная монархия, имелся устойчивый союз между наиболее влиятельными социальными группами в обществе, который опирался на мнение избирателей. Великая французская революция с ее кровавым террором, религиозными гонениями и высочайшим уровнем коррупции казалась жителям королевства безумием, превратившим Францию и значительную часть мира в разновидность сумасшедшего дома. У британцев появилось горячее желание спасти народы от всего этого. Всплеск христианского героизма, с одной стороны, привел к сближению христианских деноминаций в области миссии, а с другой, к решительности в области веры как акта доверия Богу.
Первое миссионерское межконфессиональное соглашение было заключено в Лондоне в 1795 году англиканами, пресвитерианами и конгрегационалистами. В течение XIX века миссионерские союзы стали распространенным явлением в Швейцарии, Голландии, Швеции, США. В отличие от прошлых веков миссионерская деятельность теперь приобрела организованный, целенаправленный характер:
«Только в Лондоне в XIX в. функционировало около 20 миссионерских обществ (Баптистское Миссионерское общество, Церковное Миссионерское Общество (ЦМО), Веслейанское методистское миссионерское общество, Лондонское миссионерское общество (ЛМО) и другие). Несмотря на столь широкое разнообразие миссионерских организаций, их объединяли, во-первых, общие цели: распространение христианских ценностей, как за пределами Соединенного Королевства, так и внутри страны. Во-вторых, общества выступали инициаторами, финансировали и координировали работу в области религии, образования, печатали и распространяли религиозную, учебную и художественную литературу. Они вели просветительскую работу, занимались переводами священных текстов на местные языки, в сельских приходах имели своих корреспондентов и агентов, вели торговлю, проводили компании за соблюдение нравственных норм, соответствующих христианским ценностям. Миссионерские общества охватывали людей различных профессий и рода деятельности: рабочих и служащих, студентов и школьников, юристов и торговцев… Членом общества мог стать любой человек, внесший денежное пожертвование и выплачивающий членские взносы…
Миссионер – человек, как правило, хорошо образованный, получивший специальную подготовку перед поездкой за границу и прошедший серьезный инструктаж. Согласно отчетам, молодые люди занимались науками, которые имели практическую направленность, например, медициной, изучали классические языки. Помимо высокого уровня образования, колониальным епископам и руководству миссионерского общества нравились эмоциональность миссионеров, их естественность» [Кудряшова, с. 166—167].
Популярности миссионерского служения способствовало обширное поле для приложения усилий: Великобритания была колониальной державой и успешно расширяла свои владения. Путешествие к туземцам и трудности, связанные с его организацией, привлекали испытаниями и экзотикой. Торговцы, ремесленники и другие представители среднего класса считали миссионеров носителями ценностей британской цивилизации, опорой империи, поэтому они охотно выступали их спонсорами. Нередко миссионерами становились богатые землевладельцы или счастливые обладатели большого наследства (этот случай описан в романе английской писательницы Шарлотты Бронте «Джейн Эйр», 1847). Однако интересы миссионеров и колониальной администрации не всегда совпадали: миссионеры считали, что христианство в колониях должно развиваться на основе местных традиций и культуры, а не по британскому сценарию.
По мере развития движения за уравнение женщин в правах с мужчинами миссионерская деятельность обретала все большую привлекательность и для женщин. Это способствовало увеличению числа миссионеров. В XIX веке английские женщины, наряду с несовершеннолетними, преступниками и сумасшедшими, были лишены права голоса. Но в области миссии они могли пользоваться значительной самостоятельностью и влиянием. Уже во второй половине столетия женщины все чаще выступали не как помощники своих мужей-миссионеров, а как самостоятельные миссионеры:
«На заморские территории до 1887 года выехало только 32 женщины, к концу XIX века их число достигло 214, не считая жен миссионеров… Принципы отбора кандидаток были еще более жесткими, чем мужчин. Прежде всего, женщина для вступления в ЦМО должна представить рекомендации от трех человек, затем пройти собеседование в специальном комитете. После того, как был окончательно вынесен вердикт о творческих и профессиональных способностях, а также о личных качествах кандидаток, они проходили двухгодичный курс обучения в так называемых „педагогических домах“, пребывание в которых заканчивалось экзаменом. Посещая женские курсы, молодые девушки и, главным образом, женщины обучались богословию, акушерству, домоводству, изучали методику преподавания в воскресных школах. Основной задачей будущих миссионерок было доказать свою преданность делу Христа и умения вести проповедь… В большинстве своем, миссионерки относились к туземцам как к детям, которых нужно оберегать, воспитывать и любить» [Кудряшова, с. 168].
Также в Великобритании наблюдался подъем библейских обществ. Ведущие позиции среди них занимало «Британское и иностранное библейское общество», созданное в 1804 году. Именно его филиалом и являлось библейское общество, занимавшееся переводом Библии на русский язык.
Сильнейший интерес у исследователей Библии в XIX веке вызывали апостольские времена и библейские пророчества о грядущем. В 1826—1830 годах в доме банкира Генри Драммонда в Олбери Парк (графство Суррей) проводились библейские конференции, на которых изучали пророчества. На этих конференциях сформировалось два лагеря – последователи шотландского проповедника Эдварда Ирвинга (1792—1834) и их оппоненты, сторонники учителя Библии Джона Дарби (1800—1882). Оба оказали сильное влияние на мировое евангельское движение: первый – харизматичной манерой проповеди, возрождением новозаветной терминологии (апостолы, пророки), акцентом на даре иных языков и исцелениях, идеализацией новозаветных времен, второй – идеей братского устройства церкви и интерпретацией мировой истории.
Эдвард Ирвинг был пресвитерианским проповедником, уроженцем Шотландии. Он считал, что дар иных языков можно восстановить. Чрезмерно эмоциональный, взрывной стиль проповедей Эдварда Ирвинга неоднократно становился объектом карикатур. Религиозные собрания с его участием носили экзальтированный характер, сопровождались громкой глоссолалией, исцелениями, напряженным ожиданием скорейшего Второго пришествия Иисуса Христа. Порядки в своих религиозных группах ирвингиане пытались уподобить новозаветным: ввели служение ангелов, апостолов, евангелистов, пророков, учителей и т. д. Но движение быстро вышло из-под контроля Эдварда Ирвинга, когда в него вошел Джон Кардейл (1802—1877), чья жена была пророчицей. На Пасху 1833 года Эдвард Ирвинг был отлучен от пресвитерианской церкви и в следующем году умер, а Джон Кардейл реформировал движение как «первозванный апостол из колена Иудина». Среди европейских ирвингиан были бывшие англикане, пресвитериане, лютеране, реформаты и католики. Свою организацию они назвали Католической Апостольской церковью. От нее в результате раскола в Германии появилась Новоапостольская церковь [John Bate Cardale; Katholisch-apostolische Gemeinden].
Джон Нельсон Дарби (1800—1892) имел дворянские корни: он происходил из ирландского тана Маколей и был таким же ирландцем, как и англичанином [Neatdy]. Но его родители были детьми богатых купцов, и отец тоже занимался бизнесом. Джон был восьмым из девяти детей в семье. Его крестным отцом был прославленный английский адмирал Горацио Нельсон (1758—1805). В честь него мальчик и получил свое второе имя – Нельсон. Как и его братья, Джон учился в одной из самых престижных школ Лондона. По окончании ее он был отправлен отцом в Дублин, учиться на юриста в Тринити-колледже. Его он окончил с золотой медалью в 1819 году. Во время обучения изучал Библию под руководством Ричарда Грейвса (1763—1829), взгляды которого потом отчасти развил, а отчасти отверг [Ice Th.]. Исследование Ричарда Грейвса о божественном установлении древнееврейской религии основано на первых пяти книгах Библии и использовалось в качестве учебника для студентов [The Church of England Quarterly Review, p. 234, 237—238]. А через год после выпуска Джона Дарби он выпустил второе издание своего сочинения о характере апостолов и евангелистов [Graves].
Ключевым моментом в интерпретации библейских пророчеств в Тринити-колледже было буквальное толкование, что привело к формированию у Джона Дарби и других учащихся сильного, напряженного ожидания Второго пришествия Иисуса Христа. Притяжение духовного мира для Джона Дарби оказалось сильнее чувства благодарности за добрые дела его родных. В возрасте около 20 лет он пережил обращение («Я полюбил Христа…») и решил стать священником, а не юристом. Перечить воле отца в те времена означало почти наверняка остаться без наследства. Его отец удовольствовался тем, что оставил сына без материальной поддержки в настоящем. Поправить материальное положение юноше вскоре помогло наследство, полученное от дяди [Ice Th.].
Свое служение Джон Дарби связал с бедными ирландскими католиками: в 1826 году он стал священником в одном из самых бедных районов Дублинской епархии Ирландской церкви. Он служил там больше двух лет, и все это время местные бедняки смотрели на него почти как на святого. Читая Библию, он все больше разочаровывался в том, как устроена современная ему Англиканская церковь. Дублинский архиепископ требовал от новообращенных ирландцев принести присягу правителю Великобритании как главе церкви. А Дарби считал, что церковь должна быть в стороне от политики и иметь своим главой Иисуса Христа, а не светского правителя. Поэтому ему не нравилось устройство ни Англиканской, ни Римско-католической церквей. Его умонастроение той поры хорошо передают стихи из второй главы Откровения: «знаю дела твои, и труд твой, и терпение твое, и то, что ты не можешь сносить развратных, и испытал тех, которые называют себя апостолами, а они не таковы, и нашел, что они лжецы; ты много переносил и имеешь терпение, и для имени Моего трудился и не изнемогал» (Откр. 2:2—3). Выздоравливая после несчастного случая в течение нескольких месяцев 1827/1828 года, он окончательно определился со своими взглядами на церковь [Ice Th.]. Джон Дарби присоединился к группе таких же разочарованных христиан, которые решили называть себя «братьями». Они отказались иметь любое подобие иерархии (рукоположенных служителей), надеясь только на прямое водительство Св. Духа [John Nelson Darby. Father of dispensationalism].
Первоначальный центр дарбистов находился в Плимуте, поэтому их также стали называть «Плимутскими братьями». В 1848 году братство прошло через раскол, связанный с отношением к другим христианам: сторонники Георга Мюллера2 стали называться «открытыми братьями», а те, кто поддержал прежнего лидера – «закрытыми» («исключительными»). Одно из различий между ними в том, что первые крестят в сознательном возрасте, а вторые – во младенчестве [Плимутские братья]. Среди «плимутских братьев» было много миссионеров и благотворителей, работавших в разных частях света, основателей приютов и интернатов для детей. Большое влияние «Плимутские братья» оказали на таких миссионеров XIX века, как Дуайт Муди, Сайрус Скоуфилд, Чарльз Сперджен и Гренвилл Редсток [Редсток].
В 1840 году Джон Дарби прочитал в Женеве 11 лекций о пророчествах. В 1860—1870-е годы его основным «миссионерским полем» были США. Учение Джона Дарби о церкви (отказ от рукоположения и т. д.) не получило большого распространения за пределами Англии, в отличие от его учения о тайном восхищении церкви и возвращении евреев в Иерусалим. Весь Божий план искупления человечества он разделил на семь исторических этапов (диспенсаций). Поэтому Джона Дарби часто называют «отцом диспенсационализма». Идеи Джона Дарби в начале XX века передал Сайрус Скоуфилд в «Справочной книге Скоуфилда» (1909) [John Nelson Darby. Father of dispensationalism].
В 1833—1841 годах религиозное обновление затронуло и государственную церковь Соединенного королевства. В Англиканской церкви началось Оксфордское движение. Его лидеры – Джон Генри Ньюмен (1801—1890) и Эдвард Бувери Пьюзи (1800—1882) – были сторонниками церковной реформы. Оба эти богослова были ровесниками Джона Дарби, имели знатное происхождение и вели аскетический образ жизни. Оба изучали христианское богословие (Священное Предание) дореформационного периода. А Эдвард Пьюзи еще и симпатизировал немецкому пиетизму, о котором будет рассказано ниже. В современной им «высокой церкви» Англии оба обнаружили несоответствия христианству первых веков в области литургии и вероучения.
Участие в Оксфордском движении Джон Ньюмен охарактеризовал как борьбу за ортодоксию. Необходимость в этом была, так как современные ему влиятельные немецкие философы подвергали сомнению догматы о Троице, богочеловечестве и воскрешении Иисуса Христа, искали вдохновения в других религиозных учениях, выбирая их по своему вкусу и настроению. В подростковом возрасте Джон Ньюмен сам пережил это желание быть добродетельным, но не быть ревностным, самоотверженным. В 1816 году, в возрасте 15 лет, ему попался англиканский бестселлер под названием «Сила Истины». Автором этой книги был основатель «церковного миссионерского общества» Томас Скотт (1747—1821), все три сына которого – редкий случай! – стали англиканскими служителями, как и их отец [The Force Of Truth, р. 3—4]. Прочитав «Силу Истины», Джон Ньюмен понял, что именно в Троице и отцовской природе Бога заключается наивысший максимум любви: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16). Также он усмотрел в либеральном отношении своих современников к религии скрытую насмешку над любой верой и стремлением к истине вообще: «Мой бой был с либерализмом; под либерализмом я имею в виду антидогматический принцип и его развитие… С 15-летнего возраста догма была основополагающим принципом моей религии… Либерализмом в религии является учение, что нет позитивной истины в религии, но что одно вероучение так же хорошо, как другое, и это учение, которое приобретает все больше твердости и сил ежедневно… Тогда, получается религия такая личная странность и столь частная одержимость, что мы должны пренебрегать ее необходимостью во время общения человека с человеком? Если человек облекается в новую религию каждое утро, что тебе до того?» [Цит. и перев. автором книги по: On the 125th Anniversary…].
В 1843 году на соратника Джона Ньюмена, Эдварда Пьюзи, был наложен двухлетний запрет на чтение проповеди. По истечении двух лет Джон Ньюмен перешел в католицизм. В 1879 году он был возведен в сан кардинала. В лоне Римско-католической церкви Джон Ньюмен проявил себя как обличитель предрассудков британских протестантов против нее и ревностный апологет повседневной, социально активной святости:
«Во многих своих проповедях Ньюмен с осуждением отзывался о поверхностной религиозности своей эпохи, он убеждал своих современников вступить на путь самоотречения и послушания Богу. Ньюмен трудился на ниве просвещения детей, фабричных рабочих, университетских студентов. Он инициировал открытие школы в Бирмингеме и католического университета в Ирландии. Он был убежден, что каждый католик призван развивать данные ему Богом таланты, чтобы ими служить своему Создателю в общественной жизни. […] Ньюмен призывал коллег и студентов стремиться занять свое место в обществе, чтобы принести свет Христов во все его слои, в том числе и в высшие его эшелоны… Одним словом, Ньюмен полагал, что верующие миряне должны уделять время молитве и изучению богословия и что они должны продвигаться по службе, иметь влияние в университетской среде, в правительственных учреждениях. Они не должны уподоблять свои религиозные убеждения шляпе, которую снимают и вешают на крючок при входе в дом» [Чему Джон Генри Ньюмен…].
Во второй половине века элита общества в Соединенном королевстве стала ближе к рабочему классу. Было проведено несколько избирательных реформ с учетом изменений в народонаселении страны. Составной частью политической системы Великобритании стала новая партия (лейбористы), отстаивавшая интересы рабочих (крестьян в стране было не так уж много). Правительство стало создавать систему обязательного начального бесплатного образования для народа. Предпринимались и попытки по прекращению дискриминации женщин и религиозных диссидентов в области образования и общественной жизни. Поэтому в отличие от континентальных европейских государств Великобританию не потрясали революции, а ее парламент заботился о том, чтобы правящая династия не пресеклась на троне. Влияние страны на международной арене росло, как и слава британского оружия. Возникшая в 1865 году в Лондоне христианская благотворительная организация «Армия спасения» даже взяла за основу британские военные порядки (присягу, форму, деление на солдат и офицеров, генеральские чины), сохраняя при этом нейтральное отношение к любым христианским вероисповеданиям и политическим режимам.
Внеденоменационализм, расцвет международных миссий и благотворительности, проповедь на основе только Библии и женское лидерство проявляли себя в Великобритании на протяжении всего столетия.
Швейцария. Крупным очагом европейского ривайвелизма, или христианского возрождения, в первой трети XIX века стал франкоговорящий мир. Частью этого мира в XIX веке были Шотландия и Швейцария. Во внутренние дела последней Наполеон вмешивался очень активно. Его политика привела к разъединению многоязычной страны. После того как Наполеона заточили на острове Святой Елены, в Швейцарии начались объединительные процессы.
Именно тогда сюда приехал Роберт Холдейн (1764—1842), шотландский миссионер и богатый аристократ. Известно, что он родился в Лондоне и в 1780—1783 годы служил в Королевском флоте. В эти годы шла англо-французская война, являвшаяся частью войны американских колоний (США) за независимость. Франция в ней была союзником Соединенных Штатов. После окончания войны он вернулся в свой замок, построенный в родовом поместье. Сейчас в этом замке располагается университет Стирлинга [Williams].
Когда началась Великая французская революция, Роберт Холдейн уже находился в отставке и жил с женой в своем имении. Первоначально он был даже рад этой революции, так как началась она с расширения прав и свобод населения и отмены привилегий. Но когда революция вошла в кровавую фазу, он разочаровался в ней [Haldane I., Robert.]. После прихода во Франции к власти коррумпированной Директории он укрепился во мнении, что человек сам не способен найти решение фундаментальных проблем. Позже он описал свою веру того периода как типичное и жалкое исповедание: «Я старался казаться порядочным и что называется моральным, но не знал о моем оставленном состоянии естества, а также какова строгость, чистота и мера божественного закона», «В то время, когда я свидетельствовал о Спасителе, я был мало знаком с Его характером, значением Его страданий и смерти…». Но благодаря чтению Библии, как он говорил, «Он был найден мной, который Его не искал». В 1795 году Роберт Холдейн обратился ко Христу [Williams].
Вместе со своим младшим братом Джеймсом, который пережил обращение чуть раньше него, он решил заняться миссионерской деятельностью. Роберт Холдейн одним из первых в Шотландии вступил в Лондонское миссионерское общество. Первоначально он хотел продать свое имение и на эти средства создать миссию в Бенгалии, по примеру другого миссионера в Индии, но правительство и Ост-Индская компания не разрешили ему это. Тогда он решил начать с родных мест и на доходы от имения в 1798 году создал «Общество распространения Евангелия на родине» (Society for Propagating the Gospel at Home). В течение следующих 12 лет он выделил 70 000 британских фунтов на распространение Евангелия в Шотландии. Это миллионы фунтов в современном исчислении. На них он строил церкви, которые играли роль проповеднических центров в стратегически важных местах Шотландии: Эдинбурге, Глазго, Данди, Перте и др. Свои центры он называл «шатрами». В Эдинбурге служил большую часть своего времени его сподвижник, младший брат Джеймс Холдейн (1768—1799). Он был священнослужителем и помогал основывать новые церкви, не получая никакого вознаграждения за свой труд [Haldane I., Robert.].
Роберт Холдейн видел необходимость в обучении молодых мужчин, увлеченных Евангелием. С 1799 по 1807 год он основал духовные семинарии в Глазго, Эдинбурге и Данди. Молодых мужчин направляли учиться в этих семинариях на 2—3 года. Им оплачивали расходы по обучению, проживанию, покупке книг. Так он пытался взрастить проповедников и учителей, которые распространяли бы Евангелие не только в Шотландии, но и во всем мире. Всего было обучено и разослано 300 таких миссионеров [Williams].
Также он был сильно обеспокоен тем, что Женева, центр швейцарской Реформации, отошла от теологии реформатора Жана Кальвина. Швейцарцы попали под влияние польских антитринитариев (социниан) и стали отвергать базовые положения христианства: всеведение и триединство Бога, божественную природу Иисуса Христа, вечное наказание для тех, кто умирает, не приняв Его. На теологическом факультете все четыре года обучения студенты читали не Библию, а сочинения языческих философов (Платона, Цицерона, Сенеки). Женева представлялась Роберту Холдейну духовной пустыней, и в 1816 году он приехал туда, чтобы читать лекции о Библии студентам. При жизни его сильно критиковали за такую, казалось бы, глупость и примитивность: отправиться на континент, не имея там ни своего миссионерского центра, ни знакомых, ни плана действий. Критиковали его и за готовность отдать все ради проповеди Евангелия [Williams].
В Швейцарии он нашел одного студента, который учился действительно для того, чтобы стать служителем. С его помощью Роберт Холдейн вышел и на других учеников, искренне интересовавшихся богословием. Так сложилась группа из 25 человек, к которой на его занятиях захотел присоединиться весь теологический факультет. Миссионер встречался со студентами два раза в неделю, по четвергам и пятницам. В течение пяти месяцев он излагал Послание к Римлянам из новозаветной части Библии. Один за другим студенты приобщались к спасающей вере. Так, например, Мерле д`Обинье впервые встретил Роберта Холдейна, когда тот читал главу из английской Библии о естественном растлении человека, чего этот студент ранее ни от кого не слышал:
«На самом деле я был очень удивлен, узнав, что человек коррумпирован по своей природе. Я помню, как говорил г-ну Холдейну: „Теперь я вижу это учение Библии“. „Да, – ответил он. – Но видите ли вы это в своем сердце?“. Это был простой вопрос, но он коснулся моей совести. Это был меч Духа; и с того времени я увидел, что мое сердце было развращено, и узнал по Слову Божию, что я могу быть спасен только по благодати» [Williams].
Так после лекций, прочитанных Робертом Холдейном в Швейцарии в 1816—1817 годах, появилось некоторое количество протестантских миссионеров. Они совершали европейские и мировые турне, помогали материально и духовно христианским миссиям на других континентах. Вот имена этих первопроходцев (все они имели французские корни): Сезар Малан (1787—1864), Фредерик Моно (1794—1863), Жан-Анри Мерле д`Обинье (1794—1872) [Williams].
В истории Швейцарии эти события получили название «холдейновское возрождение». Для него были характерны три черты: акцент на необходимости личного знания и опыта благодати; поддержка абсолютного авторитета и богодухновенности Библии; возвращение к кальвинистской доктрине вместо пелагианства и арминианства. По замечанию своего современника, «Холдейн был ортодоксом чистой воды, но его ортодоксия сочеталась с любовью и жизнью» [Williams].
В 1819 году по инициативе Роберта Холдейна и банкира Генри Драммонда (1786—1860) было создано «Континентальное общество» для распространения религиозных знаний в Европе. Во второй половине XIX века в Швейцарии проповедовал английский аристократ Гренвилл Редсток. Послушать его приходили русские дамы из высшего общества, отдыхавшие на местных курортах. По приглашению одной из них он приехал в Россию, где его проповеди в домах господ привели к появлению в российской столице движения евангельских христиан (редстокистов, пашковцев).
Германия. Интеллектуальное первенство в Европе после Великой французской революции перешло к Германии, религиозная жизнь которой становилась тогда все более разнообразной.
В середине 1830-х годов в Германии распространился баптизм. Один из немецких миссионеров общества, основанного Робертом Холдейном, лютеранин Иоганн Онкен (1800—1884) под влиянием от общения с реформатами признал необходимость личной веры для спасения. Иоганн Онкен был противником союза церкви с государством, а такие союзы в те времена были обычным делом в Европе. Поэтому он не мог принять водное крещение по вере в какой-либо европейской реформатской церкви, хотя и искал такой возможности.
От моряков, которым он проповедовал, Иоганн Онкен узнал об альтернативных церковных порядках в баптистских церквях США. Баптизм появился на американской земле еще в XVII веке благодаря английским колонистам. Американские баптистские церкви имелись в разных штатах и были автономны от государства. В 1814 году они объединились в один союз (Генеральную миссионерскую конвенцию), а в 1845 году – разделились на два союза, представлявшие интересы северных и южных баптистов. Миссионерские устремления американских баптистов начала века были связаны не с Европой, а с Азией: на территории Бирмы и Китая работали служители «Американского баптистского миссионерского союза».
