Читать книгу: «Ретроспектива», страница 4
Глава 5
Рид Барнс всегда появлялся как чёрт из табакерки. Он пропадал на несколько дней, а то и недель, затем звонил и просил сиюминутно уделить ему внимание. Отказы принимал крайне неохотно.
Свидание в этот раз он наметил на пятницу. Мира ссылалась на занятость, придержав истинную причину своего отказа в тайне. Но Рид настаивал: встреча с ним должна быть в приоритете. Оставшись недовольным исходом их телефонного разговора, Барнс приехал поговорить с глазу на глаз. Такую самонадеянность и наглость Мира никому не прощала, но этот человек умел удобно прикидываться дураком. Мире было проще сделать, что он хочет, чем вдаваться в долгие разъясняя, почему Барнс не прав.
Они сидели в автомобиле Рида перед домом Миры. Радости от встречи Мира вовсе не проявляла, просто пыталась за короткое свидание восполнить всё внимание, которым за три недели обделила своего недобойфренда.
– Послезавтра я улетаю по делам. А завтра мы провели бы время вместе, – манере предлагать что-либо он не изменял. Никаких тебе «если хочешь». Вместо этого Барнс предпочитал говорить: «Я бы хотел».
– Ты должен был раньше об этом подумать. У меня уже другие планы.
– Да? – он елейно усмехнулся. – И какие же?
– Я договорилась встретиться с подругой.
– Разве подругу нельзя подвинуть?
Нет! С какой стати?!
– Что насчёт сегодня? Поехали ко мне.
– Мне нужно сделать домашнюю работу. К тому же, я была в редакции и устала.
Рид взял Миру за руку и переплёл их пальцы.
– Ты обижена на меня за что-то? – тон его намекал: обиды в свою сторону Барнс считал абсурдом.
– Я же сказала, что просто занята.
– Предполагаю, это не совсем так. На моём языке это называется игнорирование. Причина – загадка для меня.
– Ты не можешь появляться ни с того ни с сего и требовать, чтобы я всё бросала по первому твоему зову. Разве мы не договаривались не ограничивать свободу друг друга?
С самого начала их отношений именно Рид установил дистанцию. Мире она тоже была удобна.
Улыбнувшись, Барнс потянулся за поцелуем.
– Очаровательна, когда злишься.
Мира лишь уклончиво чмокнула его в губы. Настаивать на большем Рид не стал.
Она не до конца понимала, почему ей вдруг стало не до него. Обид Мира не держала, фантазиями о серьёзных отношениях не тешила себя. Соглашаясь встречаться с Барнсом, Мира собиралась просто повеселиться. Теперь её даже на это не тянуло. Рид вдруг стал раздражающим. Наверное, ей стоит просто порвать с ним. Предстоит долгий утомительный разговор, ведь Барнс так просто не отстанет. Он высосет всю энергию, пока добьётся подробных объяснений. От предстоящего Миру передёрнуло. Она сделает это позже.
***
По закону подлости вселенная приняла враньё Миры за горячо желанные планы и всё устроила. В пятницу вечером позвонила Ева и пожаловалась на ссору с матерью. Та жила в другом штате, и виделись они с дочерью в лучшем случае раз в год. Тем не менее, она всегда находила причину сорвать на ней зло. В этот раз виной стал младший брат, который сбежал куда-то в Канаду. При чём тут Ева, Мира не уточнила. Очевидно, Ева не понимала этого и сама.
Мира успокаивала подругу полчаса, хотя догадывалась: дело это не телефонное, и ей всё равно придётся ехать к Еве домой. А перед этим – позвонить Вермееру и всё отменить. Ставить их встречу по важности выше помощи лучшей подруге было бы низко. Но Мира никак не решалась на звонок. Она, чёрт возьми, ждала эту пятницу!
Когда Мира приехала, Ева курила в открытое окно на кухне.
– Закон грёбаной подлости: если рушится что-то одно, то идёт в задницу и всё остальное, как по цепочке. Мать, в универе завал, осёл бывший объявился. С деньгами плохо, придётся снова переезжать в универскую общагу. Ко всему прочему у меня снова слетел цикл.
Мира села рядом и погладила подругу по коленке. Ева сделала глубокую затяжку.
– Знаешь, что я слушала в машине по дороге сюда?
– М?
– Бритни. Твою любимую «Everytime». Она есть в моём плейлисте. И я всегда вспоминаю тебя, когда слышу её. – Мира приобняла Еву и запела: – Посмотри на меня-я, возьми меня за руку-у. Почему мы чужие друг другу.
– О нет…
– Думаю, ты мне нужен, малыш. Каждый раз я вижу тебя во сне. Я вижу твоё лицо, оно преследует меня. Думаю, ты мне нужен, малыш.
– Прекрати, – Ева не смогла сдержаться от улыбки.
– У меня есть голос. Ну, немного.
Приём хороших ассоциаций сработал: Ева повеселела.
– Мне нравятся, что обо мне напоминает такая крутая песня. Ну, а ты ассоциируешься у меня с «…move, beach, get out the way».
Мира фыркнула.
– Ничего получше придумать не могла?
– Ты танцевала под неё на крыше моей машины.
– Нашла, что вспомнить. Я напилась лишь однажды. А припоминать будут годами.
– Да уж. Славные раньше были времена. Помнишь нашу компанию? Где они все сейчас? Даже ты куда-то пропадаешь теперь. Постоянно с этой Грейс.
– Неправда.
Мира привыкла к ревности подруг. Когда-то и Дрю укоряла её: «Ты стала вечно тусоваться со своей Евой». Даже Грейс уже намекала, что неплохо бы уделить один вечер ей, а не Барнсу. Осталось только Барнсу пожаловаться, что ему предпочитают Вермеера.
Чёрт. Вермеер!
Они с Евой ещё немного поболтали.
– Хочешь, пиццу закажем?
– Нет. Выпью своё успокоительное и лягу спать. Ну, те таблы, что врач перед экзаменами прописал: от них здорово в сон клонит.
– Уверена?
Ева уже запихнула в себя пару таблеток и запила водой.
– Уверена, что причины, из-за которых я расстраиваюсь сегодня, утром покажутся мне глупостью. Так что пусть завтра наступит поскорее.
На часах была половина девятого. Мира успевала. Только домой заскочить времени уже не оставалось.
– Одолжишь мне какое-нибудь платье?
Если просьба и показалась Еве странной, то виду она не подала. Девушка указала на шкаф, а сама увалилась в кровать.
Мира выбрала симпатичный лиловый сарафан со спущенными рукавами и неглубоким вырезом на спине. Ева оценила:
– Тебе он больше идёт.
Мира села рядом с ней на край кровати, поцеловала девушки в волосы.
– Сделать тебе чаю?
– Нет. Спать хочу. Я позвоню тебе завтра.
***
Быстро закрыв машину, Мира вбежала по лестнице и позвонила в дверь. Она опаздывала на десять минут.
Тишина. Мира пригладила причёску и даже успела выровнять дыхание. Прислушалась. Едва она собиралась нажать на звонок снова, как дверь распахнулась. Увидев гостью на пороге, хозяин дома удивился.
– Мира? – быстрый взгляд на наручные часы, о котором он сразу же заметно пожалел. – О. Извини, это было невежливо. Проходи.
Чёрной рубашке он изменил с пуловером глубокого тёмно-зелёного цвета. Волосы его лежали в беспорядке. У Миры так же бывает, когда она, читая что-либо, крутит себе узлы на голове. Он выглядел непривычно домашним. И в этом проявлялась уязвимость. Его словно застукали за чем-то личным.
Хозяин дома повернулся, только когда они добрались до гостиной. В голосе прозвучала сдержанная вина:
– Прошу прощения. Я немного заработался и потерял счёт времени.
– Я помешала?
– Ты пришла в назначенное время.
– Не стоит извиняться, я понимаю, – затараторила Мира. – Если хочешь, мы перенесём встречу.
Она не хотела ничего переносить, но ставить его в неудобное положение было тоже невыносимо.
– Это непрофессионально.
–Ничего, с каждым может случиться. Клянусь, я не стала думать о тебе хуже. Ещё я могу подождать, сколько нужно. Книгу почитать, которую ты дал. Я взяла с собой.
Ей нравилось, что их встречи имели сценарий. Он встречал её, они беседовали. Потом начиналось главное. Но сегодня границы их структурированных отношений словно подстёрлись. Миру это не расстроило, даже наоборот: ошибки значили, что перед ней настоящий человек, которому свойственно расслабляться, забывать, терять свои маски.
Хозяин дома задумчиво посмотрел на Миру. Лицо его постепенно приобретало свою неизменную серьёзность.
– Знаешь, даже хорошо, что так складывается. Я как раз хотел с тобой поговорить.
Перед дверью комнаты сессий Мира не ощущала такого волнения, какое ошпарило её после этих слов.
– Ладно, – она сняла пальто. Достала из кармана конверт и неловко протянула его.
– С этим теперь можем разбираться после, – ответили без интереса. – Позволь предложить тебе кофе? Или чаю.
– Попробуй.
– Прости? – переспросил он, но быстро понял и усмехнулся: – Ах, ну да. Попробую предложить.
От волнения в Мире часто не к месту прорывался неуместный юмор, который, очевидно, был понятен далеко не всем.
– Спасибо, я ничего не буду, – решила она. Лучше поскорее начать разговор.
Они сели на диван. Хозяин дома обратился к Мире всем корпусом. Она тоже повернулась к нему.
– Я хотел поговорить о нас с тобой. О наших встречах.
Он взял её за руку, слегка погладил пальцы. Мира податливо раскрыла ладонь навстречу прикосновению, замерла, готовая слушать и внимать.
– Мира, ты мне очень симпатична. Поэтому всё, что я скажу, не пойми превратно.
Её бросило в жар.
– Я думаю, ты поспешила с выводами о… своих интересах. Может, ты и любишь какие-то элементы БДСМ. Но путь, который ты выбрала, чтобы их попрактиковать, слишком радикальный. И я не уверен на сто процентов, что ты найдёшь здесь то, что действительно хочешь. Доверие – штука сложная, и я полностью понимаю, почему тебе так нелегко каждый раз.
Мира почти не мигала.
– Я доверяю тебе. Иногда волнуюсь, но доверяю.
– Не совсем. Это видно по многим факторам. Я знаю о неуверенности всё, – он немного нахмурился. – Ты даже имени мне своего не назвала сразу.
– Это была глупость. Я просто брякнула, не подумав.
– Ладно, – он успокаивающе сжал её пальцы. – Я не смею держать на это зла. Но дело не только в этом. Ты подаёшь много других сигналов. Моя задача прислушиваться к ним. И выводы я сделал на их основании. Не нужно спрашивать себя, что ты делаешь не так. Потому что ты всё делаешь правильно. Твоё тело реагирует, как ему нужно. Именно поэтому оно никогда не врёт. Ты зажимаешься, будто тебя толкают в некомфортную ситуацию. Ты вздрагиваешь от малейшего касания, от малейшего моего приближения. Ты довольно упряма, чтобы получать удовольствие от передачи власти или вещей, которые подавляют. Чтобы отношения доминирующего и подчиняющегося были здоровыми, есть граница между удовольствием и насилием. В насилии я не желаю участвовать.
Разговор нравился Мире всё меньше. Ещё чуть-чуть, и её задавят аргументами. Нужно что-то делать.
– Быть может, если бы мы виделись чаще, я бы быстрее научилась.
Ты, конечно, дорогое удовольствие, но если ты сейчас поставишь ультиматум не приходить больше…
Его взгляд скользнул к их переплетённым рукам, затем остановился на лице Миры.
– Ты пока не готова к этому. Я сомневаюсь, будешь ли готова потом. Ты очень беспокойно себя ведёшь уже здесь, не говоря о комнате сессий. Некоторых вещей ты и вовсе боишься. Мне не нравится тебя пугать. Я не помешан на угнетении, если оно не элемент ролевой игры. Но речь не о моём удовольствии. Это ты приходишь сюда за удовольствием, за освобождением или за чем-либо ещё. Но за своим удовольствием. Не за моим.
– Я волнуюсь, потому что никогда не знаю, что меня ждёт. Но мы ведь договорились об этом. Мы пробуем. И неизвестность, что будет дальше, немного пугает. Но ведь это нормально. Разве не так?
Он задумался над ответом. Прервав паузу, Мира продолжила:
– Значит, тревога неизбежна. А насчёт того, что мне нравится… Думаю, мой потенциал просто не раскрылся.
– Я мог бы растянуть эти встречи надолго. Или даже сразу сунуть тебя в самое пекло, не тратя время на раскачку. Но мне хотелось уберечь тебя от ненужного опыта. Поэтому и завёл этот разговор. Я не хочу сказать о тебе плохо, не хочу сказать, что у тебя нет потенциала. Пойми меня правильно, я ничего не требую, не осуждаю. Лишь хочу предостеречь. Ничего страшного, если это всё оказалось не для тебя. Это ведь сложно. Это полная отдача.
– И я хочу этого, – сказала Мира тихо. – Возможно, я выражаю это неуверенно. Но я хочу.
– Да, есть шанс, что тебе что-то и нравится. Но хватило бы и каких-то базовых любительских вещей. Они бы добавили немного огня в твою личную жизнь. Вместо того, чтобы тратиться на меня, ты могла бы делать все те же вещи со своим партнёром, которому бы доверяла. И тот уровень, на котором вы этим занимались бы, тебя вполне бы удовлетворял.
– Не думаю. Мне удобнее с профессионалом, который понимает, как двигаться, и имеет опыт. Знает, какие вещи встречаются хорошо, а какие крайне отрицательно.
– Это у всех по-разному. Я лишь как профессионал выбираю для тебя скорость. Нет никаких универсальных правил. Что одними встречается отрицательно, другим доставляет удовольствие. Дело не в том, что мы испробовали всё, и у меня опустились руки. Ведь это не так. Мы не всё попробовали. Ещё раз, Мира: я не утверждаю, будто лучше знаю, что тебе нужно. Но мне кажется, дело в том, что тебе не подходит эта практика на том уровне, на котором она предоставляется здесь.
Мира чувствовала, что теряет с ним связь. Та обрывалась как нити, как рассохшиеся лианы.
– А если я предложу тебе больше за встречи?
Он удивился, такого поворота явно не ожидая.
– Ты решила, я набиваю цену? Мне не нужно больше, я занимаюсь этим не ради денег. Просто они всё упрощают. Озвученная цена способна уладить многие проблемы. Те просто отсеиваются сами по себе.
Не ради денег. Значит, часть своего удовольствия он всё же имеет с этого. Миру эта взаимность отчего-то приободрила.
– Я всё же уверена, что если бы мы встречались чаще, то я скорее привыкла бы к тебе. Могу приходить два раза в неделю. Книги читать, например. Конечно, твоё время будет оплачено.
– Что-то вроде разделить теорию и практику?
– Или ввести больше практики.
Он задумался, отпустил руку Миры.
– Один раз в неделю – уже довольно нередко для встреч, но два… Ты не похожа на обеспеченную девушку.
Обычно Мире говорили обратное.
– У тебя платье из масс-маркета. Хотя бельё дорогое. Кстати, это ещё ни о чём не говорит. Девушки часто позволяют себе бельё не по карману.
– Это платье моей подруги.
Он вопросительно замолчал, а затем тихо рассмеялся.
– Извини. Ты меня просто удивляешь. Не так легко загнать тебя в угол, – он покачал головой, всё ещё улыбаясь. Мира даже залюбовалась. – Прости за эту наблюдательность. Глупо было лезть в твой кошелёк. Я обычно так не делаю. Но ты заставила меня думать о вещах, о которых я обычно не переживаю.
– За свой кошелёк я обязана родителям. Не горжусь. Поэтому не очень люблю это обсуждать.
Она была уверена, что уже уговорила его. Но он вдруг предложил:
– Я дам тебе номер одного человека. Он по новичкам. Даже, можно сказать, специализируется на них.
Факт, что он хочет скинуть её на кого-то другого, даже не сумел по-настоящему обидеть её. Потому что у Миры был уничтожающий ответ:
– Ну, раз ты не справляешься.
Он мгновенно поменялся в лице.
Попался!
– Конечно же я справляюсь.
Вспышка негодования в нём потухла, превращаясь в упрямство. Он из тех, кто подобное замечание так просто не оставит. Он докажет, чего стоит.
– Мы можем встречаться по пятницам и по воскресеньям или вторникам, например. Для теории или ещё одной практики. Сегодня пусть будет теория. Раз уж мы уже беседуем.
Тему для «теории» он нашёл быстро.
– Ты прочитала книги?
– Одну. Вторую ещё не успела.
– Что-то понравилось?
Сложный вопрос. Проблема была в том, что всё в книге – лишь сухое изложение. Безликое, бездушное. Но когда Мира представляла, что именно он с ней сделает что-либо из описанного, внутри оживал трепет, предвкушение. Желание. Личность этого человека – не последняя причина, по которой Мира здесь.
– Думаю, я просто себя ещё не знаю до конца.
– В любом случае, мы не станем тебя принуждать и насильно искать в тебе страсть к чему-либо, – припечатал он. – Мы ищем то, что понравится тебе.
Она подвинулась немного ближе, и он тоже поддался ей навстречу, понимая, чувствуя, что ему собирались что-то сказать. Взгляд Миры изучал нечто несуществующее на его груди.
– До подросткового возраста я занималась художественной гимнастикой. Однажды на тренировке я получила травму. Запуталась в собственных ногах и упала. Когда встала, поняла, что повредила плечо и лодыжку. Тренер увидел, как меня скрутило в неестественной позе и сказал не двигаться.
Мира встретилась с сосредоточенным взглядом напротив.
– И я не двигалась. Буквально. Все семь минут, пока ко мне добирался медбрат из другого корпуса. Я просто стояла, как статуя, держала ногу на весу. Вся тряслась от напряжения, теряла равновесие. Но делала то, что велено. Мне было одиннадцать. Я понятия не имею, зачем сделала это. И тот случай – не единственный пример, когда во мне проявлялось такое желание.
Строгая напряжённость на мужском лице таяла, показывая под собой осмысление, граничащее с восторгом. Дикий огонёк в зрачках, как мимолётная вспышка, быстро исчез. Он посмотрел на Миру, словно она говорила на неизвестном ему языке. И вдруг встал. Привычно протянул руку.
– Пойдём.
Мира послушно взяла его ладонь в свою.
– Я полагала, мы сегодня просто говорим.
– Теория на сегодня отменяется.
Глава 6
И я не двигалась. Буквально. Все семь минут, пока ко мне добирался медбрат из другого корпуса. Я понятия не имею, зачем сделала это.
Она хорошо запомнила тот день: тренировка сразу пошла наперекосяк. Перекаты у Миры выходили рваными, броски – низкими, булавы валились из рук. Взгляд тренера, наблюдающего за своей подопечной, говорил сам за себя: плохо, очень плохо. Мира с ранних лет чётко усвоила, она должна стать хорошей спортсменкой. Самой лучшей.
Но сегодня похвалы не будет. Ловкость и изящность, которые отличали её от остальных девочек-гимнасток, она не проявила. Мира была уверена, её обязаны поругать. Она показала себя неповоротливой и неуклюжей. Её отправят домой. Запретят приходить на занятия неделю. Или наоборот заставят работать на износ.
Но дипломатичный тренер только терпеливо заверял:
«Не отчаивайся. Всё получится».
«Попробуй ещё».
«И ещё».
«Просто плохой день».
«Ты растёшь, Мира. И не успеваешь привыкать к своему изменяющемуся телу».
Всё в Мире воспротивилось. Она ужасно справилась и заслуживала, чтобы её отчитали. Это ведь стимул стараться лучше.
Ещё пара попыток, и Мира неудачно приземлилась на пол спортзала. Плечо разнылось сразу же, а вот боль в лодыжке стала ощутимой, только когда Мира попыталась перенести вес на стопу.
«Не двигайся», – велел испуганный тренер.
Сквозь боль прорывалась неизвестная щекотка, растекающаяся внизу живота. Мира всё же получит своё наказание. Она не шелохнулась, пока не подоспела медицинская помощь.
***
– Почему это… – Мира растянулась в улыбке, – теория отменяется?
– Я так решил, – его тон подсказывал – вопрос ему явно не по душе. – А ты здесь делаешь то, что я говорю.
Комната сессий снова отличилась небольшой перестановкой. К тому же, сегодня здесь было слегка прохладнее, чем в предыдущий раз.
Зайдя сзади, хозяин дома опустил руки на талию Миры, нащупал под одеждой трусы. Затем проверил и наличие бюстгальтера.
– Ты упрямо продолжаешь носить бельё, – он оттянул ткань на спине и, забравшись в вырез, расстегнул застёжку лифа. Затем стянул с плеч лямки. – Тебе это не нужно.
Мира издала возмущённый смешок.
– Намекаешь, что у меня нет груди? – она сразу поняла, что просчиталась со шпилькой остроумия. Она ошиблась уже когда просто открыла рот.
– Не разговаривай. Здесь. Пока я. Не позволю, – отчеканил он каждое слово, встав перед ней.
– Я не…
– Я задавал вопрос? – этим тоном можно было придавить, как бетонной плитой. – Я хоть что-то спросил у тебя?
Внутри Миры всё застыло.
– Нет.
– Тогда почему ты болтаешь, если тебе не разрешали?
Он вгляделся Мире в лицо. Невыносимое, но тем и манящее ощущение, провоцирующее кровь прилить к щекам, шее, груди.
Чужие руки пролезли сверху под сарафан и потянули расстёгнутый бюстгальтер. До этого Мира была убеждена, бельё через одежду наловчились снимать только женщины. Прохладные костяшки мазнули по коже, заставив вздрогнуть. Вытащив лиф из правого рукава, он рассмотрел его.
– Какая прелесть, – в тоне прощупывалось пренебрежение. – Подкладки для визуального увеличения объёма – обман ради сомнительной уверенности в себе, – он отбросил бюстгальтер на стул.
– Они не для увеличения объёма, а для поддержания формы, – голос Миры вибрировал.
– Мира…
– Это не обмана ради.
– Мира! – он встал вплотную и с тихой опасностью бросил: – Замолчи.
– Да, господин.
Он сощурился.
– Как ты меня назвала?
Этим обращением Мира хотела реабилитироваться, но, кажется, только ухудшила ситуацию.
– Господин.
– Я не велел так меня называть, – он угрожающе приблизился к её лицу. – Твоя самодеятельность крайне дерзка. Ты до сих пор не разобралась, что есть послушание.
– Так написано в книге, – ответила она честно. – «Господин», «сэр» и другие обращения…
– Мира… – он в обманчиво-любопытном жесте склонил голову. – Отвечай только на вопросы. Был ли в моей прошлой фразе вопрос? Нет. Что-то указывало на то, что тебе следует комментировать мои слова? Нет. Значит, ты должна молчать. Очевидно, на тебе работают только радикальные методы. Мне придётся вытрясти из тебя послушание. Или заткнуть твой болтливый рот кляпом.
– Да, спасибо.
«Принимать волю дома с повиновением и благодарностью», – это тоже написали в книге.
Он нервно моргнул, качнулся назад. Теперь его взгляд пронизывал.
– Ты чересчур говорливая. Я не раз озвучивал твои права здесь. Ты не способна запоминать? Или нарочно не слушаешь? Мы в этой комнате в третий раз, ты была уже обязана выучить правила.
Происходящее не походило на две предыдущие встречи. Была набрана скорость, и Мира вполне могла не выдержать и вылететь на крутом повороте.
– Видимо, я недостаточно строг. Считаешь, я мягок? Или даже ласков?
– Нет.
– Это верно. Потому что я могу быть очень груб с тобой. Этого ты хочешь?
– Нет.
– Тем не менее, я накажу тебя. Третья встреча, а ты допускаешь простые ошибки. Я этого так не оставлю.
Мира растерялась. Ощущение от нежных прикосновений его руки, там, в гостиной, ещё не остыло в её ладони. А теперь она буквально налетела на стену жёсткости. Смена темпа, будто рывок на идеально гладкой дороге. Она позволит кому-либо так обращаться с ней? Волнение переплелось с желанием, что тлело внутри весь день, что едва утихло, когда ей показалось сегодня, что придётся всё отменить.
Он подошёл к станку. Тот, в отличие от прошлого раза, стоял в другом углу.
– Иди сюда.
Мира послушалась.
– Ты получишь пять ударов по своей непослушной заднице. Считай вслух, раз уж тебе так нравится трепать языком, – он не запугивал. Наоборот, всё выглядело так, словно для него не происходило ничего чрезвычайного. – Ляг грудью на станок и прогнись.
Промедления он не потерпел.
– Выполняй!
Станок был не выше обычного стола. Мира опустилась на него корпусом, как было велено. Во всяком случае, она так думала.
– Неправильно. Бёдрами не касайся поверхности. Только грудью и животом.
Мира слегка подвинулась назад. Кожаная обивка оказалась немного прохладной. Прикрытые лишь тонкой тканью несчастного сарафана соски быстро наливались чувствительностью.
– Думаешь, я буду шлёпать тебя через платье? Может ещё прикроем твой зад подушкой?
Мира запуталась, стоит ли ей отвечать, но её опередили.
– Приподними юбку.
Она в самом деле это сделает?
Вцепившись в края платья, Мира неловко потянула их вверх, открывая бёдра и немного ягодицы.
– Твоя задница нужна мне полностью.
Конечно же.
Ткань уже не помещалась в кулаках, поэтому Мире едва удалось выполнить приказ.
– Я даю ещё одну попытку, а затем сам задеру это миленькое платье тебе на голову.
Мира вдруг поняла, что делает не так. Она просто недостаточно прогнулась, поэтому юбка сама опускалась вниз. Выставив задницу дальше, она, наконец-то, смогла подняла платье выше.
– Сильнее прогнись.
Мира и так делала это максимально. Немного расставив ноги, она ещё чуть-чуть выгнула спину. Тело как назло стало деревянным, неуправляемым.
– Ещё.
Она упрямо подалась задницей назад и столкнулась с его пахом. Это невольно заставило её слегка выпрямиться. Стон досады застрял у Миры в горле..
– Ты не умеешь прогибаться? Мне научить тебя выполнять такую ерундовую вещь?
– Я не…
Он ловко надавил ей на поясницу и одновременно – под коленями, заставив Миру схватиться за края станка, чтобы не упасть. Локоть не убирал с её спины, словно приучая к позе, заставляя застыть в ней. Отлично. Теперь её полуголая задница выставлена вверх. С этой мыслью между лопатками Миры прокатилась щекотка.
– Не пытайся сопротивляться. Ты только усугубляешь своё положение.
Наконец, давящая на поясницу рука исчезла. Мира не смела пошевелиться, хотя стоять на полусогнутых ногах было проблематично. В животе хлестал жар, спускаясь вниз и вниз.
Мира попыталась отстраниться от происходящего, эмоционально выйти из собственного тела. Тогда, возможно, её сердце перестанет так колотиться о рёбра. Это действительно происходит с ней? Разве так мысленно закрываться – хороший знак? Разве это не указывает на её желание поскорее всё закончить?
Едва Мира совладала с собой, как её трусы оттянули вверх. Ткань собралась между голыми ягодицами, врезывались в ложбинку. Господи. Какой стыд!
Спокойно! Она продержится, сколько сумеет. Она не станет себя принуждать.
Небольшая пауза продлилась вечностью.
Давай уже, сделай, что надо.
– Какое у нас безопасное слово? – спросил он.
– Красный.
– А медленное?
– Жёлтый, – новые определения Мира почерпала из книги. Её что, экзаменуют?
– Видишь, ты всё же умеешь отличать вопросы от не вопросов, – он ущипнул её за ягодицу, но Мира была готова. Она не дёрнулась, не воспротивилась. Её кожу просто проверяли на реакцию. Если всё в порядке, то дальше последует…
Первый удар был неслабым, но вполне выносимым.
– Считай, Мира, – сухо напомнил он.
– Один.
Второй шлепок вышел немного сильнее и пришёлся на другую ягодицу.
Третий был жалящий, кусачий. И попал поперёк задницы.
Между ударами оставались паузы. Вермеер не дразнил. Не играл. Он вкладывал силу в удары. Должно быть, это не максимально жёсткие шлепки, но и явно не халтурные. Рука его была не тяжёлой, не лёгкой – такой, как надо. Он не пытался ни юлить, ни доставить удовольствие. Мира получала именно наказание, но отторжения от этого не испытывала.
Четыре и…
– Пять.
Ладонь задержалась на заднице, немного потёрла её. Затем кожи коснулась вторая рука: прохладная, успокаивающая. Мира тихо простонала в кулак.
– Добавлю ещё пять.
Он сделал это нарочно. С самого начала знал, сколько нанесёт ударов, но позволил Мире потешить себя надеждой, словно всё позади.
Следующие шлепки оказались не похожими друг на друга. Один вышел звонким, другой – с оттяжкой, как и последующие. Последний получился очень неожиданным. Мира вздрогнула и непроизвольно поддалась вперёд, а затем назад, врезавшись в чужое бедро. Прикосновение успокаивало саднящую кожу, поэтому на секунду она невольно прижалась к нему задницей.
– Сомкни ноги.
Мира послушалась и слегка выпрямилась. Это была короткая передышка.
Вермеер отошёл к комоду и вскоре вернулся. Встал сбоку, чтобы Мира видела то, что у него в руках. Эту вещь она знала. Он показал флоггер ближе, позволяя Мире принять решение.
– Я дам тебе пять ударов многохвостной плетью.
Мира кивнула. На лбу выступила испарина. Все мышцы, как струнки, натянулись от ожидания. Её задница наверняка горела красным фонарём. А какой яркой она станет после многохвостки, в какое зрелище превратится.
Наконец, концы плети обожгли кожу первым ударом. Мира сжалась, но заставила себя расслабиться.
– Мира, – протянул он с предупреждением. – Считай.
– Один.
Ощущения запутались, но Мира не успевала прислушаться к ним. Она просто пропускала их через себя, точно была сквозным нечто. Кожа горела, кровь шумела в ушах. Всё внутри подрагивало.
– Два.
С дыханием стало трудно совладать. Мира хватала вдохи между ударами и выталкивала из себя воздух, когда плётка била её.
– Три.
Состояние непривычной разрозненности, почти шока, когда даже грань между сознанием и реальностью стирается. Мало чему удавалось произвести на неё такое впечатление. Это было немного похоже на опьянение, только сильнее. Стыд, головокружение, тревога и возбуждение – убийственный коктейль. И Мира никогда не испытывала его на себе. Она не в силах это контролировать, влиять на это. Только принимать или не принимать.
– Четыре.
Мира начала коротко дышать ртом. Пары воздуха оседали на кожу обивки, делая её влажной, скользкой. А сам воздух был таким горячим, что Мире казалось, он расплавит ей лицо.
– Пять, – полустон, полускулёж. Только теперь она поняла, отчего так стиснуло в рёбрах: Мира едва ли не впечаталась грудью в поверхность станка.
Отброшенная плётка издала глухой стук.
– На пол. На колени.
Мира послушалась механически, почти не осознавая, что приказ отдан именно ей. Она просто следовала голосу – единственному оставшемуся ориентиру в комнате. Ткань юбки скользнула по её воспалённой заднице. Колени засаднили сразу, как только она опустилась на них.
– Смотри на меня.
Момент, когда падаешь и пытаешься за что-то схватиться – вот с чем она сравнила бы это. Только в качестве опоры ей нужен был голос. Чтобы оставаться в себе, ей необходим этот выступ – приказа или просьбы.
Прохладные кончики пальцев стиснули её подбородок и заставили посмотреть вверх. Мира встретилась с мужским лицом: челюсть сжата, тёмные глаза сосредоточены.
– Итак, как меня зовут?
Мира даже про себя не могла называть это имя.
– Говори, – хватка на её подбородке ослабла, чтобы в тот же миг другая ладонь обожгла щёку шлепком. Больно. Хотя удар не был достаточно сильным. Мира прислонилась щекой к раскрытой руке и потёрлась. Наблюдающий за ней взгляд заметил это. Промычав, Мира уткнулась носом в чужую ладонь. Она пахла кожей, наверняка как и рукоятка флоггера. – Что ты делаешь?
Мира сильнее зарылась носом в его сложенную лодочкой руку, пытаясь унять своё клокочущее сердце и шумное дыхание.
– Ты собака? Или маленький котёнок? – он почти ласково потёр её скулу, а второй рукой погладил медные волосы. Мира посмотрела на него мутным взглядом, снова промычала. – Тише. Всё в порядке. Я понял.
Барьер между ними был разрушен, на Миру будто обрушилось цунами скопленных ощущений. И спасение было только в человеке напротив. Он – маяк посреди бушующего океана. Только он мог помочь собрать её воедино. И взамен она сделает всё, что угодно.
– Смотри на меня.
Мира подчинилась. Хотя почти не различала его лицо сквозь марево перед глазами.
– Как меня зовут?
Пересохшее горло вытолкнуло хриплые звуки:
– Теодор.
– Верно. Повтори.
– Теодор.
– Ещё раз.
– Теодор.
– Хорошо. Теперь ты запомнила, как ко мне стоит обращаться. И что разговаривать положено только с моего разрешения или если я задаю вопросы. Да?
