Читать книгу: «Город мудрых дев. Мозаика монастырской жизни», страница 15

Глава 21. Чадо вечности, не будь рабом времени

Оказалась я проездом в Москве и решила посетить с подругой Натальей столичные обители. И вот, я в Донском. Вспомнила, что самая близкая мне матушка советовала найти на кладбище Донского могилу протоиерея Александра Киселёва, за которым она ухаживала в юности как медицинская сестра. Сориентировались с Наташей, подошли к двум единственным деревянным крестам, присели на скамеечку.

– Расскажи хоть, зачем мы к нему пришли? Кто этот священник? Я вижу по датам на могильных крестах, что батюшкина супруга, похороненная рядом, раньше батюшки преставилась, а имя у нее какое редкое: Каллиста.

– О, я всего не расскажу, не помню. Сейчас по видеосвязи с первоисточником поговорим. Набрали мы мою любимую матушку, слушаем её удивительный рассказ.

– Необычный жизненный путь был у батюшки и невероятной мощи духовная сила. Родился он в России перед революцией, а в 1918 году выехал с родителями в Эстонию. Стал по молодости активным деятелем Русского студенческого христианского движения, где и познакомился с глубоко верующими сверстниками. Верующими не на словах, не обрядово, но жертвенно, сущностно. Там же он встретил и будущую супругу. Через несколько лет Александр принял священный сан и стал уважаемым священником. Батюшке в храме сослужил диакон Михаил Ридиггер, а его сын Алексий, будущий Патриарх, помогал в алтаре.

– Интересно как, а дальше?

– От ареста во время войны отца Александра спас переезд с советских территорий в Германию. Он служил под началом будущего архиепископа Иоанна Шаховского и занимался пастырской работой в фашистских лагерях для советских военнопленных. Скольких он там утешил, причастил, соборовал, тайно кормил! И фашисты его пропускали – мужественный человек.

Многие ставили в вину батюшке, в чем его не понимали, так это помощь генералу Власову. Отец Александр считал его продолжателем дела Деникина и Врангеля по освобождению России от безбожия. А как к этому факту нам относиться, каждый пусть спросит у самого себя: история штука субъективная. После войны священник занимался созданием дома милосердия с православной гимназией, школой сестер милосердия, издательством, помогал нуждающимся, а затем переехал в США.

– Какая насыщенная жизнь!  И что там в Америке? Как батюшка в России оказался? Вы как с ним познакомились?

– Обо всём по порядку.  В Штаты батюшка последовал за архиепископом Иоанном Шаховским, родственником жены, под его началом  он ещё в Германии трудился. Кстати, вы когда-нибудь слышали стихотворения Шаховского? Про нашу Землю послушайте:

Шар такой чудесной выточки,

А висит на чем – не знаю.

Может, он висит на ниточке

Меж несчастием и раем,

Между слабостью и силою,

И висеть до срока надо, -

Полюбите эту милую

Землю пахнущую садом.

– Какие глубокие стихи. Простые вроде. А сколько в них нежности и печали. Надо найти стихотворения владыки Иоанна.

– Да, почитайте, человек он был тонкий, интеллигентный, он видимо и пригласил отца Александра с собой в эмиграцию.

Батюшка много сделал для сохранения русской культуры на Западе. Например, он издавал шикарный журнал «Русское Возрождение», его и не купишь нынче, раритет, у нас он тоже печатался. К священнику несколько раз приезжал эмигрировавший за океан Александр Керенский, может быть один из главных виновников произошедшего в нашей стране во время революции. Тоже ведь душа живая. Ещё батюшка Александр стремился к воссоединению Русской Православной Церкви Заграницей с Московским Патриархатом, встречи иерархов организовывал прямо в своем доме, неофициально. Однажды его путь вновь пересёкся с Алексеем Ридигером, но это уже был не безусый юноша-алтарник, а Святейший Патриарх Московский и всея Руси. Встреча была очень трогательной и отец Александр решил вернуться на далёкую родину, которую покинул в девятилетнем возрасте. Так ,при содействии Патриарха, он с Матушкой оказался в Москве в самом начале девяностых и поселился в Донском монастыре. А в США, к сожалению, многие его не поняли и обиделись.

Меня попросили подменить на несколько дней больничную сестру, ухаживавшую за старенькими батюшкой и его матушкой. Ничего я про них не знала. Им обоим было очень плохо. У Матушки Каллисты онкология, батюшка впадал в забытье, он лежал на соседней кровати с инсультом. Мы думали, что он не выживет. К нему в палату принесли чудотворную икону Божией Матери, с которой он не расставался. Я впервые в жизни увидела человека, погруженного в постоянное пребывание в Боге. Находясь вроде бы без сознания, он шептал Иисусову молитву, произносил священнические возгласы – в уме он совершал Божественную Литургию! Часто часами можно было слышать сотни, тысячи имен: Господи, помилуй … Иоанна, Марию, Дарью, Петра, Александра… Батюшка был «иерей вовек, по чину Мелхиседекову». Он поправился, встал и ещё семь лет служил у Престола Божия. Через него я соприкоснулась с той породой благородных русских людей, которые сгинули во время революции. Какая сейчас была бы наша страна, наша культура, если бы их не уничтожали, не изгоняли! Мы совсем другие! Мы фантики по сравнению с той породой.

Уже находясь в монастыре я получила известие о кончине батюшки Александра. Он отошел к Тому Господу, которому служил всей жизнью, всем сердцем и мыслью 2 октября 2001 года и был похоронен рядом со своей горячо любимой матушкой.

Вы не торопитесь. Посидите ещё около их могилок. А как соберётесь уходить, положите им от меня земной поклон, пусть молятся о нас.

Глава 22. Янтарь

Отпуск – сладкое слово для любого трудящегося человека: представляешь как отоспишься, выдохнешь, перезагрузишься свежими впечатлениями. Я люблю путешествовать в одиночестве. Не все мои друзья разделяют любовь к музеям, путешествиям на «Бла-бла кар», ночевкам в дешевых гостиницах, переездам из города в город.

Да, и в монастыре существует отпуск. Ты можешь побыть просто человеком, который навещает родителей и друзей в родном городе или странницей, замеревшей в поклоне перед мощами святого, у которого ты столько времени мечтала побывать. Или же просто ложишься на спину где-нибудь в море и наблюдёшь, как по небу бегут «облака, белогривые лошадки». Я никогда не загадываю, куда поеду в следующий раз. Денежек обычно в обрез и я стараюсь не повторять прошлые маршруты.  Ведь отпуск всего 14 дней в году, а в жизни столько всего интересного и ещё не исследованного лично тобой. К тому же я искренне не поминаю, для чего ехать всегда в одно и то же место.

Пока был жив глобус в воскресной школе, я крутила его с завязанными глазами и мысленно говорила: «Господи, благослови». Ставила палец в какую-то точку. Снимала одной рукой повязку с глаз и смотрела, куда мне нужно поехать на сей раз. … Хм…Гавайи. Мечтаем дальше. Следующий оборот глобуса: ЮАР? Заманчиво, но не в этот раз. Ещё оборот. О! Калининград! Почему бы и нет! Поехали!

И вот я в гостинице «Патриот», в одном из спальных районов Калининграда. Что-то не слишком город от Крестовска отличается. Хотя… Домов с такими сказочными крышами у нас в "Большой России" нет. Еду в трамвае. На мне светящаяся жилетка. Ничего не понимаю – люди суют деньги и вопросительно смотрят.

– Э, кондуктор здесь я! Из противоположного конца вагона выкрикивает массивная женщина.

–Лучше мне сойти – думаю про себя и оказываюсь на центральной площади города.

– Как будешь в Калининграде, если увидишь огромный собор на площади, зайди и поставь за меня свечу – попросила меня инокиня Анастасия – Когда я ездила с друзьями-байкерами, в этом храме я почувствовала Бога. И жизнь моя изменилась, – поведала мне она. Святое дело, зайду.

Открываю массивную дверь в собор, ставлю свечу на центральный подсвечник. Вижу молодого священника. Он смотрит на меня внимательно и неожиданно говорит:

– Мать Валерия, это Вы? Какими судьбами? Мы к вам в Крестовск с храмом месяц назад приезжали! Вы меня помните? – Кажется, припоминаю. – Пойдемте со мной!

Завороженно следую за батюшкой. Мы заходим в служебную дверь и спускаемся в подвальный этаж Храма Христа Спасителя. В коридоре развешены портреты священнослужителей собора, нарисованные детскими ручками. Трогательно и с душой. У одного батюшки на рисунке большие фиолетовые глаза, у другого вместо волос макаронины, у третьего не борода, а грабли. С любовью так рисовали.

Священник стучится в дверь, мы заходим в класс воскресной школы и вдруг я вижу… себя! На экране телевизора. Сидят дети и взрослые, смотрят фотографии. Заметив меня, они вскакивают со своих мест и удивленно подпрыгивают! Окружают меня в порыве радости и удивления! Помню точно дату: 14 сентября 2016 года. Это, оказывается, была первая встреча учащихся воскресной школы после летних каникул, дети и их родители делились впечатлениями от паломнической поездки по Золотому Кольцу России. В момент моего появления, они как раз рассказывали друзьям про Крестовск, смотрели монастырь. Чудеса, да и только!

Все пять дней я пребывала в неге любви и заботы со стороны своих бывших экскурсантов. Не зря всё-таки мы водим группы. Я ездила на экскурсии по всем окрестностям  со своими старыми новыми знакомыми, посетила Музей Мирового Океана и Музей Янтаря. Съездила на Куршскую косу и в Балтийск. На подъезде к Балтийску стала невольной участницей беседы нашего экскурсовода с её подругой. Пока группа возвращалась с «зелёной остановки», две женщины обсуждали летнюю поездку в Псково-Печерский монастырь.

– Ты знаешь, Катя, нам там экскурсию проводил молодой – молодой монашек. Такой симпатичный! Мне так его жалко стало – зачем он там? Почему они такие красивые и молодые в монастыри уходят? Подсказал бы кто.

Экскурсовод повернулась в мою сторону, я сидела у окна в первом ряду недалеко от места гида.

– Девушка, может быть Вы знаете ответ на мой вопрос?

Машинально ответила: не знаю. А почему ответила так, вместо того чтобы развести демагогию, сама себя не поняла. Наверное, не хотелось пустословить о сокровенном. Интересное конечно совпадение. Спросила она не у кого-то, а у инокини. Правда я была в обычной юбке и скромной кофте. Так проще – никого не смущаешь, путешествуя по миру. Кстати, почему у монахинь такой короткий отпуск – 14 дней и ни дня выходных? Чтобы мы не расслаблялись. Рыбка, выныривающая из воды надолго, задыхается и гибнет.

Раба Божия Елена свозила меня в женский монастырь на окраине Калининграда. Войдя в храм, перестроенный из лютеранской кирхи, я заметила шестилетнюю девчушку, проворно снимающую огарочки с подсвечников и протирающую иконы. Собиралась достать фотоаппарат и запечатлеть убранство бывшей кирхи, ставшей храмом,  но услышала от малышки строгое:

– Тётя, в храме не фотографируют. В храме молятся.

– Это одна из воспитанниц – здесь в монастыре приют для умственно отсталых девочек.

– Ничего себе умственно отсталая.

 Добрые калининградцы снабдили меня продуктами и отвезли с сожалением в аэропорт.

…Через год мне дали задание – провести экскурсию по зимней обители двум тихим монахиням, приехавшим откуда-то издалека. Обе они были среднего возраста, скромные и подтянутые. Когда мы проходили мимо келейного корпуса, старшая монахиня отстала от нас немного: словно невидящими глазами она всматривалась на сестринское жилье. Когда я заметила это, она попросила: отведите меня, пожалуйста, в этот корпус. Я здесь раньше жила, давно. Мне надо просто постоять там внутри. Мы открыли кодовый замок и вошли внутрь. Монахиня оглядела коридор и остановилась напротив одной из дверей на первом этаже.

– Пожалуйста, можно я здесь одна постою пару минут? – в её голосе слышались сдерживаемые слёзы. – Это была моя келья.

Когда мы с матушкиной спутницей ушли на второй этаж смотреть оранжерею, келейница сказала мне: – Наша настоятельница часто вспоминает свою первую обитель. Здесь осталась часть её души. Но после операции состояние её здоровья ухудшилось, и матушка, тогда ещё послушница, вынуждена была уехать домой.

Оказалось, что сестры прилетели из Калининграда, из того женского монастыря, который я посетила в последний день перед отлётом. Матушка Ф, возглавившая небольшую монашескую общину, взяла на себя опекунство над парой десятков девочек, одну из которых я встретила в храме.

– А, это была наша Сонечка звездочка. Её родителей лишили прав.

Я восхищаюсь кипучей деятельностью матушки Ф. в её обители. Она настоящая духовная мать, и все её воспитанницы искренне называют матушку мамой. Не каждый мирской человек способен взять и пригреть сироту, а у монахини это получилось.

Глава 23. Гамарджоба

Перед летними каникулами в воскресной школе ко мне подошла красавица Ната, мама Амирана и Вахтанга, супруга футболиста Зураба.

– Матушка, мы переезжаем в Грузию. Нам очень жаль покидать наши воскресные уроки. Здесь столько хороших друзей! Как только мы устроимся на новом месте, мы Вас обязательно пригласим в гости. Приедете?

– С радостью! – ответила я, не задумываясь. И вот на руках у меня билет до Тбилиси.

Впервые в жизни самостоятельно в аэропорту. Меняют нашу стойку регистрации. В радостном волнении иду к новой стойке.  Слышу по громкой связи свою фамилию: Гражданка Руднянская Вера Георгиевна, срочно подойдите к стойке регистрации номер 5! Внутри холодеет. Что это может быть? А вдруг меня с рейса сняли? Подхожу, а там две юные стюардессы держат мой паспорт и билет, смеются. – Девушка, что же Вы такая невнимательная! – Оказывается, вещи то я унесла, а паспорт с билетом оставила на видном месте. Хорошо, что заметили.

Лечу, можно сказать, с официальным визитом в древнюю святую Иверию. На мне надеты белый апостольник и отутюженный подрясник. Через ряд сидит какой-то священник. Кивнул мне. Начиталась перед дорогой книг про Грузию. В издательстве «Никея» выпустили и торжественно презентовали издание «Люди Грузинской Церкви». Я заглотила этот том и мечтала о том, как было бы здорово познакомиться хоть с кем-нибудь из священников или мирян, о которых в этой книге было написано. Больше всего мне запомнился рассказ о Боржомском митрополите Серафиме – художнике, устроившем в лесах скит наподобие Дивеевского. Но где и кто я, а где Боржоми и книжный Владыка Серафим.

Радостная встреча, совместный праздничный ужин большой семьи моих друзей. Мой бывший ученик Вахтанг, первоклассник, говорит с бабушкой Наной на чистейшем грузинском. Когда только успел выучить? Всего-то три месяца как переехал! В Крестовске только на русском болтал и дома, и в садике. Старший Амиран так не может, ему сложнее учить папин язык. Ната – нежнейшая русская барышня, влюбившаяся без оглядки в дворового пацана Зураба, перебравшегося в крестовское общежитие ради карьеры футболиста. Родителям Зураба, проживавшим во время грузино – абхазского конфликта под Сухуми, грузинские власти выделили отсек в бывшем детском садике на окраине Тбилиси. Наконец родственники  воссоединилась.

– Матушка, ты живи у нас, отдыхай. Мы тебя, правда, повозить не сможем. Нет денег на бензин. Но город, конечно, покажем. Если хочешь, поучи грузинский язык, Вахтангу, как и всем первоклашкам подарили планшет, там в нем программка обучающая.

Внутри себя я расстроилась, но вида не подала. Неужели 7 дней из 14  – половину долгожданного отпуска, придется провести в этих пусть и гостеприимных, но замкнутых стенах?

Первые дни мы выезжали на прогулки после 15 часов, когда освобождался с работы глава семьи. Гуляли по центру Тбилиси, поднимались на гору Давида, задумчиво стояли у могилы Грибоедова. Съездили на могилы схиархимандрита Виталия Сидоренко и епископа Зиновия Мажуги.

На третий день, когда была запланирована последняя из доступных нам поездка в Мцхету, случилось чудо. Стоя перед мощами только что прославленного старца Гавриила Ургебадзе, я взмолилась:

– Отче Гавриил, я ничего не знаю о тебе, но слышала что ты великий угодник Божий! Помоги мне пожалуйста провести оставшееся время в Грузии так, чтобы посетить какие-нибудь места. Когда я ещё сюда приеду? А я, когда вернусь в Россию, обязательно прочитаю твое житие.

Не прошло и минуты, как я приложилась к мощам святого, оборачиваюсь и вижу свою знакомую Ларису, писательницу портала Православие.ру. Она часто приезжает к нам в Крестовск.

– Мать Валерия, вот это встреча! А я лечу вчера в самолете и смотрю – монахиня молодая в белом апостольнике на Вас похожая, но, думаю, показалось. Вот это встреча! А у меня, знаете, проблема: хочу писать путеводитель по святым местам Грузии и договорилась уже со знакомыми из разных мест что приезду, но никто не соглашается меня повозить, все заняты. Что скажете?

– Невероятно! Нашу встречу устроил отец Гавриил! Я живу у людей, у которых есть и машина, и время, но нет средств, а мои скромные деньги они брать не хотят.

Уже через 10 минут Лариса договорилась с Зурабом о планах путешествий на будущие четыре дня. Это было невероятно, но благодаря чудесной встрече мы объехали половину страны и познакомились со множеством людей: посетили Давидо-Гареджийский монастырь в горах, съездили в Бодби к мощам равноапостольный Нины, в Шио-Мгвимский монастырь. Когда мы проезжали через город Сигнахи и любовались из окон видами Алозанской долиной, я вспомнила, что именно в этом городе находится музей художника Нико Пиросмани. Стоило мне заговорить о возможности сделать получасовую остановку, как мои спутники запротестовали, призывая меня к порядку: какой такой Пиросмани?! Он же светский живописец. А Вы монахиня, зачем он Вам? Молитесь!

Молюсь: Господи, устрой ещё одно маленькое чудо… Через три минуты машина глохнет – закончился бензин, немного не дотянули до заправки. Мы высаживаемся около какого-то здания. Подхожу ближе и читаю табличку: музей Нико Пиросмани. Из входной двери выходит толпа экскурсантов, музейные сотрудницы хотят закрываться изнутри: до официального закрытия остаётся 5 минут, на часах 18:55. Одна из смотрительниц спрашивает о том, хочу ли я увидеть картины. Я горячо киваю. Она запускает меня внутрь и закрывает музей.

– Матушка, у Вас десять минут. Мы очень монахов уважаем, а я сама супруга священника.  …Таким образом, я оказалась один на один с творчеством великого Пиросмани. Долго задерживаться не могла ещё и потому, что мои спутники не видели как я вошла в музей. Когда мы встретились, они были изумлены, узнав, что Господь исполнил моё маленькое недуховное пожелание.

А на следующий день мы немного заблудились. Зураб припарковался под некоей горой, на которой находился храм VI столетия с сохранившимися древними фресками. Церковка оказалась совсем малюсенькой, а в ней никого из смотрителей. Делай что хочешь. Напротив жилой дом, из окон которого доносятся возгласы спортивного комментатора футбольного матча. Теперь понятно куда подевались храмовые сторожа!

Спускаемся с горы к стоянке – водителя нет. Свой телефон Ната забыла в машине-и не свяжешься ..Хм.. может быть Зураб решил перепарковаться? Придумали мы пойти вдоль шоссе, возможно Зураб стал чуть дальше. Идём по прямой. Справа и слева от нас буйная растительность, вечереет. Минут десять мы идем вперёд.

– Матушка, ты давай молись святителю Спиридону, ты ведь его, как я помню, очень почитаешь  – просит Лариса.

Рядом с нами притормаживает машина, откуда буквально выпрыгивает грузинка среднего возраста.

– Русская монахиня, благослови! – и бросается мне под ноги.

– Я не могу благословить, ведь я не игуменья, но помолиться за Вас могу.

– Я вижу, что у вас что-то случилось, садитесь ко мне в машину, довезу куда надо.

– А у вас есть с собой мобильный? – с надеждой в голосе спрашивает Ната. – Я свой у мужа в машине забыла и теперь мы найтись не можем, потерялись.

– Да, конечно есть! Номер помните?

Наш добрый ангел, посланный Господом на подмогу, набрал номер Зураба, они эмоционально поговорили на грузинском языке.

– Ваш муж говорит, что стоял на том же месте и ждал вас, но теперь сам вас ищет, ездит по окрестностям. Мы договорились встретиться на автозаправке, он её знает.

– Как же мы могли разминуться, ума не приложу? – Лариса.

– Матушка, – а я села рядом с водителем на первом сидении – Вы помолитесь пожалуйста о том, чтобы нам с мужем дом построить, с документами проблемы. Я очень святителя Спиридона почитаю, вот сейчас ему тропарь достану и молитву, всегда вожу с собой, чтобы Вы почитали.

– Да я наизусть его знаю, это же мой самый любимый святой, сейчас ему только горячо молилась, чтобы он нам помощь прислал и вот Вы остановились! – Вот это да!

… Наша добрая Маринэ потеряла дар речи: – Теперь у меня точно будет дом! Святитель Спиридон меня слышит! …Впрочем, и мы трое тоже пребывали в легком шоке… Господь показал нам ещё одно чудо.

…

Но на этом Его рука не оскудела. Помните, дорогой читатель, я говорила о книжке «Люди Грузинской Церкви», о желании увидеть хотя бы одного из её героев? Это желание в полной мере осуществилось. В предпоследний день пребывания на землях благодатной Грузии Лариса, пользуясь случаем, попросила нас отвезти её в город Боржоми в женский монастырь, где её ждали на престольном празднике обители.

– Заодно я вам городок покажу.

На бутылках с минеральной водой «Боржоми»  такие красивые этикетки! Каков же он сам, этот сказочный город?

Вся территория города и окрестностей как один природный заповедник: зелень, свежий воздух, горный климат. Город расположен в долине, окруженной горным лесистым массивом, буйная растительность и в самом городке, и в прекрасном парке. Градообразующим предприятием является всемирно известный завод по производству минералки, которую можно пить и набирать из благоустроенных источников. Первым делом по Ларисиной наводке мы съездили в природный заповедник на горах, где владыка Серафим воспроизвел дальнюю пустыньку Серафима Саровского.

На обратном пути мы поднялись на самое оригинальное кладбище из всех, которые я видела в жизни. Могилы располагались ярусами на горе, на вершине которой возвышался женский монастырь. Самое удивительное, что бросилось мне в глаза, это надгробные памятники. Вместо традиционных надгробий стояли бюсты колоритных грузин, некоторые были вылеплены прямо с кепками и с сигарами в зубах. –  Это местные «авторитеты» – прокомментировала Лариса.

Через пару минут- объятия, тёплая встреча. Красавица игуменья, обаятельная женщина приблизительно лет сорока, определила Ларису на ночлег.  Большинство монахинь были совсем юны. Меня поразили 18-20 летние послушницы. Это был молодёжный монастырь, новый. Слышались крики рабочих, строился сестринский корпус. Сестры весело порхали по территории: кто-то таскал дрова на кухню, кто-то накрывал трапезу, кто-то поливал сад. Одна из мастериц сидела в иконной лавке, вышивая прямо при посетителях митру.

– Русская матушка, а что так мало вы у нас? Через день самолёт? Ну так это же через день. Оставайтесь!

– Матушка Игуменья – подал голос скромный Зураб – у нас в Тбилиси детки, они нас ждут.

– Обижаете. Завтра ведь у нас престольный праздник, Владыка приедет. Вас Господь сюда привел, скоро всенощная. Вы не переживайте, мы вас разместим. У вас в Тбилиси родственники есть?

– Есть, моя мама и брат – ответил мой друг.

– Ну и прекрасно. Пусть сегодня завтра они за вашими мальчиками посмотрят. Всё будет хорошо.

Игуменья набрала по телефону директора местной гостиницы, он оказался отцом одной из инокинь и через пару минут Зураб и Ната были размещены в уютном номере с видом на Боржомскую долину. Меня подселили к Ларисе.

– Простите что вы вдвоем. Этот корпус когда сдадут, все сестры будут жить по одной, каждая в своей келье.  Так у нас положено, как на Афоне – извинился местный священник, заведовавший строительством. Чуть позже мы узнали, что это не простой батюшка, а благочинный всех храмов района Боржоми-Бакуриани, помощник митрополита, настоятель мужского и духовник женского монастыря. Отец Андрей много лет жил на Афоне и даже привез в Боржоми оттуда схимника-молитвенника. Батюшка посадил нас в свой вместительный джип и повез показывать окрестности по-новому.

– А знаете, почему я «поп на мерседесе»? Потому что здесь по-другому нельзя, вы сейчас поймете.

Батюшка вырулил в сторону лесополосы и стал взбираться в гору. Дороги не было. Показался ручей.

– Приготовьтесь и не бойтесь! Мы на главной дороге в мой монастырь.

Машина въехала в русло горного каменистого ручья и стала хрипло взбираться на гору. Это продолжалось минуть десять. Наконец из-за деревьев показался забор.

– Вот и наш скит. Мы живем по Афонскому уставу. Пойдемте, приложимся к иконам в храме.

Батюшка отвез нас ещё в один мужской монастырь, правда он находился всё же на земле и назывался уютно «Зелёный». У въезда стоянка автомобилей, за святой водой на монастырский источник идут радостные грузины – мы приехали в цивилизацию. Поразил старинный храм. Но больше всего мне запомнилась братская костница. В часовне размером три на четыре метра рядами стояли черепа и прямо в открытых ящиках и мешках из-под картофеля штабелями лежали человеческие кости белого, а чаще золотого цвета. При раскопках несколько лет назад на территории обители были найдены останки монахов, убитых в период нашествия татаро-монгол. Пока мои спутники ставили свечи, я как вкопанная приросла к полу в часовне. Ощущала святость от мощей мучеников. Попросила их молитв на своем монашеском пути.

Мы вернулись в Боржомский женский монастырь Рождества Богородицы перед всенощной. Надев богослужебное облачение, отец Андрей из разговорчивого монаха превратился в пламенеющего серафима – священнослужителя. Служба на старо-грузинском языке усыпляла и уносила сознание в далёкое прошлое времён равноапостольной Нины. Всю ночь под нашей кельей на первом этаже ходили, переговаривались сестры. Затевалась грандиозная грузинская трапеза. Электроэнергию ещё не подвели и сестрички поддерживали температуру в плитах, подбрасывая в массивную печь поленья. Монахиня Кетеван словно шеф-повар ресторана раздавала послушницам задания и управлялась с многочисленными сковородами.

С утра повалил радостный народ, зазвонили колокола. Приехал митрополит Серафим и по-отечески благословлял свою паству. Многих из них он знал поименно. Рядом со мной стояла мамочка с тремя маленькими детьми. Владыка положил руку на голову её четырехлетней Настеньке и стал спрашивать девочку о самочувствии. Оказывается, ребенок по какой-то причине несколько месяцев назад побывал в состоянии клинической смерти.

– Там было так хорошо на небушке. Добрая тётя Богородица вела меня за ручку ко Христу. А потом Владыка помолился и я вернулась к маме. Скачет, Настенька, улыбается. Готовится на Причастие.

После службы архиерей пришел к сестрам на трапезу. Он сел рядом с отцом Андреем и матушкой игуменьей. Слева от матушки расположилась…точь в точь она сама, только в мирской одежде – у игумении здесь же в Боржоми жила сестра-близнец с сынишкой.

Нас, гостей из России, посадили за отдельный стол. Никогда в жизни я не пробовала столько невероятных царских яств. (Хотя нет, моя тётя Валя из Ельни готовит ещё вкуснее).  Грузинская национальная кухня несравнима ни с какой другой. Монахини подхватили какую-ту необыкновенную песню и трапеза началась. Владыка расспросил про нас отца Андрея, после чего мне удалось поговорить с митрополитом Серафимом лично, поблагодарить его за копию дальней пустыньки в парке. Рассказала ему, что читала о нем в книге «Люди Грузинской Церкви» и даже спела под гитару какой-то романс.

…

Последнее неожиданное чудо произошло в соседнем от Баржоми городке Бакуриани. Сразу же после прославления старца Гавриила Ургебадзе в его честь создали  женский монастырь, куда была передана часть облачений святого, туда же переехала жить его келейница дэда Параскева. Дэда по-грузински мать. Матушку, насколько я поняла, «убрали» из Мцхеты по зависти к ней. Архимандрит Андрей, сопровождавший нас, решил устроить встречу с матушкой. Как нам рассказали келейницы, еще до звонка батюшки мать Параскева зажгла лампадку с могилы отца Гавриила  и попросила накрыть на стол: «Гости приедут». Я, к сожалению, мало запомнила что-то из её рассказов, а говорила она по-грузински через переводчика. Больше всего меня удивил сам факт: отец Гавриил встретил меня на грузинской земле и он же меня провожает. Напоследок нам разрешили примерить на себя скуфью и монашеский пояс отца Гавриила. …

Когда я улетала из аэропорта Тбилиси, всеобщее внимание привлекла толпа молодежи. Современные и модные юноши и девушки приехали проводить в Москву на служение своего духовного отца – улыбчивого высокого седовласого священника Михаила. Возможна ли такая картина у нас в России? Раньше я бы сомневалась, но теперь уверена: да, возможна. Православие давно перестало быть религией старушек и отщепенцев (на самом деле оно никогда таковым не являлось). Чаще и чаще к нам в монастырь приезжают группы современных молодых людей – со священником и без. Любуюсь искреннему благоговению к святыни, образованностью и неравнодушием к окружающему миру нового поколения христиан. Это люди, чье сознание не зашорено обрядовыми запретами, часто среди них можно встретить молодых интеллектуалов и патриотов в самом благородном смысле этого слова.