Цитаты из книги «Осточерчение», страница 3

Кроме тех, что сейчас, у тебя не было и не будет лучших времен.

почему мы всегда чудовищно переигрываем,

когда нужно казаться всем остальным счастливыми,

разлюбившими

Того, чего не имеешь - не потерять,

что имеешь - не уберечь.

Так что обналичь и потрать свою жизнь

до последней старости,

Проживи поскорее прочь.

Научи меня просто снова чего-то ждать.

если любовь гора, моё сердце - её вершина.

тело - это просто упаковка из-под тебя, так ли важно, стекло, картон или пластик; можно ли по нику и внешнему виду какого-нибудь андеда в Варкрафте догадаться, что из себя представляет полноватая домохозяйка из Брюсселя, которая рубится за него? Да чёрта с два.

Как ты там, моё слабое утешение, моя ржавая ссадина, ломаная банка из-под тепла?

не бросай меня одного взрослеть,

это хуже ада

тоска по тебе, как скрипка, вступает с высокой ноты,

обходит, как нежилые комнаты, в сердце полости и темноты,

за годы из наваждения, распадаясь на элементы,

став чистой мелодией из классической кинолентыдавай когда-нибудь говорить, не словами, иначе, выше,

о том, как у нас, безруких, нелепо и нежно вышло,

как паника обожания нарастает от встречи к встрече,

не оставляя воздуха даже речивыберем рассветное небо, оттенком как глаз у хаски,

лучше не в этом теле, не в этой сказке,

целовать в надбровья и благодарить бесслёзно

за то, что всё до сих пор так дорого и так поздноспасибо, спасибо, я знала ещё вначале,

что уже ни к кому не будет такой печали,

такой немоты, усталости и улыбки,

такой ослепительной музыки, начинающейся со скрипкипронзающей, если снишься, лучом ледяного света,

особенно в индии, где всё вообще про это -

ничто не твоё, ничто не твоё, ни ада,

ни рая нет вне тебя самого, отпусти, не надо

Говард Кнолл

Здравствуйте,

меня зовут Говард Кнолл,

и я чертов удачник.

Аня Поппель

Говард Кнолл красавец, и это свойство его с младенчества отличает.

Его только завистник не признает, только безнадежный не замечает.

В Говарде всякий души не чает,

Он любую денежку выручает

И любую девушку приручает –

И поэтому Говард всегда скучает.

Старший Кнолл адвокат, он сухой и желтый, что твой пергамент,

Он обожает сына, и четверга нет,

Чтоб они не сидели в пабе, где им сварганят

По какой-нибудь замечательной блади мэри.

Кнолл человечней сына – по крайней мере,

Он утешает женщин, которых тот отвергает.

Вот какая-нибудь о встрече его попросит,

И придет, и губа у нее дрожит, и вот-вот ее всю расквасит,

А у старшего Кнолла и хрипотца, и проседь,

Он глядит на нее, как сентиментальный бассет.

«Я понимаю, трудно с собой бороться, -

И такая, в глазах его легкая виноватца, -

Но стоит ли плакать из-за моего уродца?

Милочка, полно, глупо так убиваться».

Нынче Говарда любит Бет (при живом-то муже).

Бет звонит ему в дверь, затянув поясок потуже,

Приезжает на час, хоть в съемочном макияже,

Хоть на сутки между гастролей даже,

Хлопает ртом, говорит ему «я же, я же»,

Только он не любит и эту тоже,

От нее ему только хуже.

Говард говорит отцу: «Бет не стоила мне ни пенса.

Ни одного усилия, даже танца.

Почему я прошу только сигарету, они мне уже «останься»?

Ослабляю галстук, они мне уже «разденься»?

Пап, я вырасту в мизантропа и извращенца,

Эти люди мне просто не оставляют шанса».

Кнолл осознает, что его сынок не имеет сердца,

Но уж больно циничен, чтоб из-за этого сокрушаться.

Говорит: «Ну пусть Бет заедет на той неделе поутешаться».

***

Через неделю и семь неотвеченных вызовов на мобильном,

Говард ночью вскакивает в обильном

Ледяном поту, проступающем пятнами на пижаме.

Ему снилось, что Бет находят за гаражами,

Мертвую и вспухшую, чем-то, видимо, обкололась.

Говард перезванивает, слышит грустный и сонный голос,

Он внутри у нее похрустывает, как щербет.

Говард выдыхает и произносит: «Бет,

Я соскучился». Сердце ухает, как в колодце.

Да их, кажется, все четыре по телу бьется.

Повисает пауза.

Бет тихонько в ответ смеется.

Старший Кнолл ее не дожидается на обед.