Читать книгу: «Зеркала Линарии», страница 2

Глава 2 Побег

Долго оставаться в родных стенах Грегор не собирался. Дождавшись темноты, под предлогом нужды он вышел за порог старенького домика и стремительно направился в сторону леса. Через несколько мгновений черноволосый парень буквально растворился в осенней темноте. Замёрзнуть юный путник не боялся, потому что собирался быстро идти всю ночь.

Конечно, он очень хотел увидеться с Мари – дочерью мясника из Порога, но понимал, что не пройдёт и двух шагов по её деревне, как будет схвачен и наказан. Сидя в карцере, Грегор успел поразмыслить над вопросом: а стоит ли околачиваться возле дома девушки, которая даже не глядит в твою сторону? Ведь это он ходил в Порог посмотреть на неё, а не она его приглашала.

Поэтому сын прачки собирался дойти сначала до одного из четырех крупных лесных озёр, лежащих в густых западных лесах. Это озеро как раз находилось почти посередине и немного южнее двух деревень, где Грегора теперь никто не хотел видеть. Называлось оно Озеро Третье. Четвёртое располагалось севернее, а Второе и Первое по порядку ещё южнее.

Если взглянуть на Линарию с высоты птичьего полёта, но не обращать внимания на реки и мелкие лесные водоёмы, то эти четыре озера похожи на следы от кончиков огромных пальцев, направленных на запад страны. «Пальцев» той «ладони», что «выдавила» в самом центре Линарии огромное озеро Великое, посреди которого на Острове стояли замок и город Клайва Озёрного.

Для редких путешественников было весьма кстати, что из крупных лесных озёр на восток несли свои воды к Великому озеру четыре глубокие речки – этими водными путями можно было попасть во владения принца Клайва, по слухам, самого справедливого и разумного из троих голубоглазых потомков великого короля Эриана.

Под утро следующего дня погода стала пасмурной, но дождя не было. Тяжелые серые тучи, казалось, задевали вершины сосен, растущих у подножия горного кряжа, на котором подобно гигантскому орлиному гнезду расположился замок Орлос.

Вчера, сразу после прогулки по осеннему саду, Юлия легла в постель. Рыжая служанка оповестила принца Эриха о том, что дочь его, очевидно, простудилась, и самочувствие не позволяет принцессе отправиться на завтрашнюю охоту.

Отец передал записку, в которой сообщал: он огорчён недомоганием дорогой дочери, но искренне надеется – Юлия поправится ко времени отъезда в Делайю. Присланный вместе с запиской придворный лекарь объявил, что недуг принцессы связан с переутомлением, прописал строгий постельный режим и оставил микстуру.

Юлия задумчиво вертела в руках склянку с жидкостью противного зелёного цвета и ещё более мерзким запахом. Ада решительно отобрала у хозяйки лекарство и, для надёжности, засунула злополучную бутылочку в карман своего белоснежного передника. Служанка была очень занята и не собиралась тратить время на разговоры о возможности самоубийства посредством отравления.

Весь прошлый вечер рыжеволосая девушка собирала вещи, которые могут им понадобиться во время длительного путешествия. Ей пришлось много раз спускаться на кухню и под предлогом того, что госпожа больна и не желает её отпускать от себя, понемногу брать и относить в комнату разные продукты. Свои действия Ада весело поясняла всем окружающим: «Сейчас госпожа Юлия заснула, но завтра наверняка не выпустит меня из комнаты ни на минуту! Должны же мы будем что-то есть. Особенно я!»

Впрочем, на девушку и так никто не обращал внимания: вся прислуга и повара суетились и готовили для завтрашнего обеда на свежем воздухе. Кроме того, предстоял ещё один торжественный ужин вечером, когда принц и двор вернутся с охоты в восточных лесных угодьях.

Ада продолжала сборы и после трех часов ночи, когда разбудила Юлию, но велела ей пока остаться в кровати. Принцесса лежала, свернувшись калачиком, и едва приоткрытыми глазами следила как служанка, шевеля губами, вновь пересчитывает сложенные вещи, крепко завязывает очередной тюк и куда-то его уносит безмолвно и тихо, как тень выскальзывая из комнаты. Юлия понимала, что толку от её помощи всё равно сейчас не будет никакого, поэтому просто молча ждала той минуты, когда нужно будет встать и одеться.

В октябре светает уже не так рано, как летом. В четыре утра девушки одевались в почти кромешной темноте, при свете единственной свечки. В гардеробе принцессы нашлось два бархатных охотничьих костюма и два тёплых плаща. Ада надела костюм поменьше, тёмно-синего цвета, а Юлию она одела в такой же, только тёмно-зеленый. Принцесса погладила тонкими пальцами меховую опушку подобранного в цвет камзола берета. Посмотреть на то, как она выглядит, дочь Эриха не могла – в комнате не было зеркала.

Три года назад Горная принцесса сама потребовала, чтобы большое старинное зеркало вынесли из комнаты, где она спит. Никто не стал возражать, поскольку старое поверье гласило: держать зеркало в спальне – дурная примета. Старшие рассудили, что впечатлительная девочка лишь недавно узнала об этом и испугалась. А быть хорошо одетой и причесанной принцессе помогала прислуга.

После того, как они с Адой спрятали под беретами свои девичьи кудри, служанка не удержалась от восторга:

– Госпожа, да мы теперь похожи на мальчиков!

– Жаль, что это не так, – грустно пробормотала принцесса, – Оружие бы нам не помешало.

– Да, – согласилась служанка, – В оружейный зал никак нельзя попасть без ведома Вашего отца. Но я нашла Ваш кинжал, он почему-то оказался среди одежды. Вот.

И изящные серебряные ножны украсили пояс принцессы.

– Так лучше, – согласилась она.

Грегор не боялся темноты. Он всегда считал себя смелым парнем и даже отчаянным. Дорога, по которой сын прачки постепенно углублялся в густой мрачный ельник, была достаточно широкой, поскольку вела в Порог. Но Грегор не собирался идти по ней всю ночь. Юноша помнил, что в какой-то момент необходимо повернуть направо, чтобы выйти к озеру Третьему. Днём это не представляло никакой сложности, тем более, на озеро юный путешественник ходил неоднократно. Он и сейчас не сомневался, что правильно найдёт дорогу.

За пазухой у Грегора Безотцовщины был спрятан только один кусок зачерствевшего хлеба. Но беглец не страшился голода, поскольку был уверен – «что-нибудь подвернётся». Такая уверенность не удивила бы летом, когда лес может накормить путника, но сейчас, в унылом холоде октября, казалась неразумной.

Впрочем, сын деревенской прачки не был глупым или беспечным простаком, хоть и отличался верой в собственные силы и природной весёлостью. А с таким характером ребёнку, росшему без отца и в бедности, жилось легче.

Этот нескладный парнишка побывал во многих переделках. Правда, до сих пор ни разу ещё не приходилось ему идти по осеннему лесу ночью, одному и налегке. Однако путник верил в свою удачу и счастливую судьбу. Наверное, именно поэтому Грегору и удавалось всегда быть в хорошем настроении.

Ярко светила полная луна. Лес по обе стороны дороги напоминал высоченный чёрный забор – верхушки елей чётко виднелись на фоне звёздного неба. Грегору хотелось насвистывать. Но он чувствовал: свист будет звучать жутковато в полной тишине, и ограничился тем, что стал напевать про себя бодрый мотивчик.

Замёрзнуть беглец не боялся даже в своей тонкой рубашке, коротковатых штанах и рваных ботинках, потому что шёл быстро и останавливаться не собирался. А поспать, рассудил он, можно и днём, когда станет немного теплее. Если собрать лапника и сделать что-то вроде гнезда в корнях какого-нибудь большого дерева – получится вполне подходяще для отдыха.

Час проходил за часом, дорога превратилась в лесную тропинку. Путешественник свернул вправо, как ему показалось, в нужном месте. По расчётам Грегора выходило, что через пару часов он придёт на болотистый берег Озера Третьего и, если прошагает ещё часа с полтора вдоль воды, то найдёт сухое и пригодное для привала место. А к тому времени должно было достаточно рассвести, чтобы понять где находишься.

Грегор старался не слишком много думать об озере, поскольку мысли о воде вызывали жажду, и тогда ночной путник чувствовал подступающую усталость. Лучше уж помечтать об интересных приключениях, которые, без сомнения, ждали впереди. Если же это не так, то тогда побег из дома не имел никакого смысла. А вот в это Грегор верить не хотел.

Выйти из замка незаметно можно было только двумя путями. Одна небольшая тайная дверь располагалась с его восточной стороны, а другая – с западной. Девушкам была нужна вторая.

Замок стоял, как человек, прислонившийся спиной к огромной скале. Поэтому нападения с севера никто не опасался. А перед Орлосом, охватывая площадь в десятки раз большую, чем сам дворец, подобно овальному подносу лежал «город при замке». Город был обнесен высокими крепостными стенами, которые примыкали к Орлосу, как если бы они были кольцом, а замок драгоценным камнем на перстне.

Тайные выходы находились в тех местах, где крепостная стена смыкалась со стеной замка, и давали возможность попасть внутрь или выйти из строения, не пересекая широкий крепостной ров. Каждый из секретных ходов был скрыт за высокой скалой, прилегающей почти вплотную к дверям. Здесь нужно было пройти сквозь довольно тесную для взрослого человека щель, а затем спуститься по петляющей между скал узкой тропинке, которая вела в сосновый лес, неразличимый сейчас в густом утреннем тумане

Девушки бесшумно крались по коридорам к западной дверце. Обутые в мягкие охотничьи сапоги на шнуровке, они тихо ступали в полной темноте и осторожно продвигались к выходу. В свечах не было необходимости – всё детство девочки провели, играя в этих сводчатых коридорах, и их ноги помнили каждый выступ и ямку в каменной кладке пола.

Юлия старалась не дрожать. Утренний холод, нервное напряжение и короткий сон вызвали озноб, но нежелание выглядеть слабой и испуганной было сильнее. Принцесса ничего не спрашивала у рыжей компаньонки. В преданности Ады она сейчас была уверена больше, чем в чём-либо на свете.

Лиловые плащи из гладкой ткани, щедро подбитой снизу лисьим мехом, стали настоящим спасением от холодного воздуха и ветра, пронизывающего всех, кто решился выйти на улицу в это сумрачное и неприветливое время.

Спуск по тропе занял около часа. Несмотря на клубящийся вокруг туман, уже можно было догадаться с какой стороны находится восток, и где, если бы его не скрывали низко висящие тучи, сейчас брезжил бы рассвет.

Их путь лежал в сторону, противоположную восходящему солнцу. Хороший ориентир для тех, кто не очень-то представляет себе дальнейшую дорогу. Внизу, на границе леса, подступающего прямо к скалам, виднелись тёмные силуэты.

– Кто там? – сдавленным шёпотом спросила принцесса.

– Не бойтесь, там лошади и верный нам человек.

До этой минуты девушки шли молча, скользя в тумане, невидимые и неслышимые ни для кого из обитателей замка. Теперь же нарушенное молчание будто сломало защитный покров и реальность казалась мрачнее самого дурного сна.

Три лошади, с перекинутыми перед сёдлами тюками, и молодой человек стали ясно видны подходящим всё ближе девушкам.

– Здравствуй, Питер, – Ада приветливо кивнула.

– Доброе утро, госпожа моя Юлия, да благословит Вас Судьба во веки веков. Доброе утро, Ада.

Высокий темноволосый юноша показался принцессе странно знакомым. А, это на него она накинулась во время того ужасного торжества в Большом зале.

– Госпожа, это Питер, сын главного конюха. Он готов поехать с нами, чтобы помогать, – объявила, сверкнув в полумраке глазами, верная Ада.

– С нами?! – даже в предрассветных сумерках на бледном лице принцессы, вынужденной бежать из родного дома, стал заметен гневный румянец. Но приближающуюся грозу вдруг сменило полное спокойствие:

– Хорошо, пусть едет.

Юлия унаследовала от отца склонность к гневным вспышкам в отношении слуг, но сейчас разум дал ей мгновенный совет: «Двое слуг, две пары глаз, две пары рук. Конечно, я не знаю этого Питера, но Ада наверняка сто раз подумала, прежде, чем взять его с нами. К тому же, при нём гордость не позволит мне поддаваться приступам слабости и упадку духа.»

Сын конюха помог своим спутницам взобраться на коней. Девушкам нечасто приходилось ездить в мужских сёдлах и в первый момент они нашли их достаточно удобными.

Ада сидела на пегой лошадке по имени Соня. Это была спокойная и добрая лошадь, подаренная Юлии на позапрошлый день рождения. Сама принцесса обрадовалась собственному серому коню по кличке Гранит. На нём она ездила охотиться со свитой. Гранит слушался её беспрекословно, при этом был очень быстрым и выносливым. Питер вскочил на коня необыкновенной чёрной масти, по статям – очень дорогого.

– Чей это конь? – вопрос голубоглазой красавицы не был праздным. Если конь принадлежит её отцу или его приближенным, то пропажи хватятся не позднее, чем через час.

– Это конь казначея Михаэля Кредо. Он разрешил его взять, – карие глаза Питера смотрели на принцессу прямо и смело. В другое время Юлия не потерпела бы такого дерзкого взгляда, но сейчас её заботило другое.

– Так он знает?

– Госпожа моя, – вмешалась Ада, – Конечно, знает. Нам никак нельзя было обойтись без посторонней помощи. Вы ведь догадываетесь, что кто-то должен закрыть за нами дверь, чтобы нашего отсутствия хватились как можно позже?

Да, тайные двери закрывались на засовы только изнутри. И Ада была совершенно права.

– Кто ещё посвящен в наш план? – Юлия обращалась теперь к обоим своим спутникам.

– Больше никто, – хором ответили они.

Служанка бросила на Питера весёлый взгляд. Казалось, Ада готова расхохотаться, хотя момент был совершенно неподходящий. Глаза цвета еловой хвои смотрели на парня ласково, а на щеках рыжеволосой девушки заиграли ямочки. Принцесса сделала вид, что не заметила полного симпатии взора служанки, но теперь Юлии стало ясно, почему им в спутники выбран именно Питер.

Глава 3 Игроки

Кудрявый юноша сидел за небольшим столиком, на котором стояла шахматная доска, и с любопытством рассматривал человека с длинными волосами, стоящего к нему спиной. Юноша прибыл сюда недавно, всё вокруг его изумляло, поэтому он частенько озирался по сторонам, но всё же старался делать это незаметно для окружающих.

Вот и сейчас, сидя в зале, залитой солнечным светом, падающим сквозь необычайно высокие окна, гость продолжал удивляться. Вокруг царили светлые тона, на стенах располагалось несколько огромных зеркал. Полупрозрачные резные колонны, расширяясь кверху подобно исполинским цветам, подпирали куполообразные потолки, отливающие перламутром. Всё окружающее казалось созданным из воздуха и света.

Высокий человек, стоящий у окна, тихо сказал:

– Разве они не прекрасны?

– Кто прекрасен, дядя?

– Болота. Подойди сюда, Меон, – и говоривший, не оборачиваясь, поманил собеседника рукой, тонкие пальцы которой были украшены множеством перстней – на солнце сверкнули драгоценные камни.

Молодой человек повиновался, он подошёл и встал рядом. Поразительно, насколько сильно черты полноватого и добродушного лица юноши отличались от точёных линий и гордого профиля его старшего родственника. Светло-серые глаза белокурого красавца смотрели на Меона внимательно, холодно и строго.

– Посмотри, как красиво, – собеседник вновь отвернулся к окну.

– Да-а, простор, – пробормотал племянник, соглашаясь, но в душе совершенно не разделяя восторга дяди по поводу того, что увидел.

Болота, тянувшиеся покуда хватал глаз, в конце октября мало кто смог бы счесть привлекательным зрелищем. Жухлая трава, кочки, кое-где под неяркими солнечными лучами поблескивает тёмная вода. Единственное, что могло поразить воображение наблюдателя – эти внешне безжизненные, лишённые даже чахлых кустов, а тем более деревьев, северные болота тянулись без конца и края до самого горизонта.

– Дядя Нартус, как Вам удалось воздвигнуть столь чудесный дворец среди таких топей? – юноша чуть не сказал «жутких», но вовремя придержал язык.

– У меня ушло на это двадцать лет, Меон. Но теперь я могу жить в доме, который меня устраивает. Пойдём, присядем.

Они вернулись к шахматному столику и сели на места игроков. Хозяин взял с доски одну из фигурок и задумчиво повертел её в длинных пальцах. Хрустальная пешка сверкала на солнце, как бриллиант. Шахматные фигуры, стоявшие на стороне Меона, были сделаны из тёмного сердолика и тоже слегка поблескивали.

– Необычные шахматы, – заметил юноша, – Очень красивые.

– Да. И очень дорогие. Подарок Эриха Горного. У меня много подарков от тех, кто считается правителями этой страны. Но я хотел обратить твое внимание не на внешний вид, а на содержание. Посмотри на эту пешку. Обычно игрок не боится потерять её в начале игры, когда у него ещё много более сильных фигур. Но, как же всё изменяется ближе к концу: тот, у кого сохранились пешки, способные дойти до последней клетки, может всё повернуть в свою пользу.

– Пешка превращается в ферзя.

– Да. Либо в другую нужную фигуру. Это очень ценное качество пешек. О нём никогда не стоит забывать, – тонкие губы Нартуса изогнулись в улыбке, – Начнём игру.

Но никто из них не успел сделать своего хода. В зал стремительным шагом вошёл слуга и, припав на одно колено перед хозяином замка, быстро проговорил:

– Господин мой, есть новости.

– Говори.

– Принцесса Юлия вчера самовольно покинула замок Орлос. Сбежала вместе со служанкой, очевидно не желая выполнять волю отца. Принц Эрих объявил, что выдаёт её замуж за сына владыки Делайского государства, их восточных соседей.

– Спасибо, Эд. Ты правильно сделал, что быстро сообщил. Можешь быть свободен.

Когда шахматисты вновь остались в одиночестве, Нартус бросил слегка насмешливый взгляд на явно заинтригованного племянника.

– Да, Меон, мне придётся многое тебе рассказать о Линарии. Наше государство уже много лет находится в упадке. Как видишь, тут даже не нашлось достойных учителей для сына моей сестры. Поэтому я и отправил тебя учиться у лучших представителей научных школ Малинерии. Думаю, что теперь ты – самый высокообразованный юноша в здешних краях.

– Дядя, я Вам действительно очень благодарен. Сейчас я понимаю, что и мечтать не мог о том, чтобы получить столь обширные знания, оставаясь здесь. Матушка была бы счастлива узнать об этом, если бы была жива.

– Да, это так. Но мы отвлеклись. Придётся тебе подождать ещё немного. Потому что новости, которые мне сейчас сообщили, чрезвычайно важны. Их нужно проверить.

И Нартус, шурша полами серебристого одеяния, подошёл к самому большому из украшавших залу зеркал. Он замер возле зеркальной поверхности и около получаса стоял неподвижно, внимательно всматриваясь в неё. Меон понял, что стал свидетелем чего-то необычного, поэтому не смел пошевелиться и сидел очень тихо, а если бы мог, то перестал бы даже дышать. Но юношу раздирало от любопытства.

– Итак, сегодня двадцать пятое октября, – наконец произнёс, столь долго любовавшийся собственным отражением белокурый красавец, – Наша пешка сделала свой первый ход. Должно быть, сейчас в путь отправилась и вторая, – он замолчал, скрестил руки на груди и надолго задумался.

– А, ты жаждешь объяснений, – наконец изрёк Нартус, взглянув на покрасневшего Меона, – Тогда придётся отложить нашу партию на послеобеденное время. За обедом я тебе всё расскажу.

Дядя позвонил в серебряный колокольчик и спросил у пришедшей служанки: готов ли обед? Получив утвердительный ответ и заверения, что стол на двоих в малой столовой уже накрыт, Нартус направился к выходу. Изящным взмахом руки он велел Меону следовать за ним.

Птица вскрикнула и слетела с ветки. Перед её глазами мелькали деревья, сосновые иглы и клочья тумана. Наконец сверху она увидела дорогу и троих человек на лошадях. Пичуга по спирали опустилась ниже, оставаясь на безопасном расстоянии от людей. Несколько кругов над головами наездников, и крылатому созданию стало понятно – это две девушки и молодой человек. Они ехали медленно, углубляясь в сосновый бор по широкой дороге, идущей от гор.

Птица снова тревожно вскрикнула и, подчинившись чужой воле, начала подниматься всё выше и выше над деревьями. Пернатый комочек не мог оторваться от человеческих существ, будто невидимая нить не давала птичке покинуть пространство, за пределами которого её глаза перестанут видеть наездников.

Но подниматься ввысь крылатая наблюдательница могла. Когда, сделав ещё один виток, она увидела в какую сторону ведёт дорога и направлено движение коней, птичку словно выпустили из тесной клетки. Пичуга в ужасе помчалась в сторону своего гнезда, чтобы там спрятаться от неведомой опасности, исходившей из её собственной маленькой головки.

В дверь постучали.

– Войдите! – женщина, сидящая перед зеркалом, не перестала расчесывать костяным гребнем свои прямые чёрные волосы и не повернулась на стук.

Дверь приоткрылась и в дверном проёме показалась миловидная девушка. Немного смущённо она произнесла:

– До завтрака ещё почти час, Лилиан. Можно я посижу у Вас?

– Конечно, дорогая, располагайся.

В полутёмной комнате горела только одна свеча на туалетном столике. Затрепетавшее от потока воздуха пламя освещало бледное, почти белое, лицо черноволосой женщины.

– Твой отец сообщил что-то ещё?

– Нет, только то, что я уже сказала. Принцесса покинула замок около четырех часов утра.

– Глупышка, – зелёные глаза Лилиан сверкнули в темноте, – Отказываться от помощи в её положении. Неужели она решила, что доберётся до Клайва самостоятельно?

– Отец передал в послании, что принцесса была совершенно непреклонна. Он отправил с ней и её служанкой сына конюха и дал им хороших коней.

– Твой отец всегда отличался здравым рассудком. Только боюсь, не мы одни уже знаем о том, что произошло. И теперь нам трудно будет повлиять на ход событий. Хотя… – женщина подпёрла рукой подбородок и после непродолжительного молчания вдруг пропела:

– Рыцарь увёз далёко

Своей подруги кольцо,

Но всегда с ним было

Родное её лицо…

Мы отправим ей кольцо, Элиза! – с воодушевлением сказала хозяйка комнаты, – Оно приведёт её к нам.

– И как же такое возможно?

– Подожди, я ещё подумаю. Но сделать это необходимо и как можно быстрее. Я уже посмотрела на эту троицу – дети, которые отправились в лес, не зная дороги и опасностей пути. Смешные слабые дети.

Элиза промолчала, только посмотрела на отблеск свечи в зеркале. Если бы она осталась жить в Орлосе, возможно, сейчас была бы подругой принцессы. Но Элиза многие годы провела в Убежище, куда отец привёз её ещё младенцем. Девочка выросла практически на руках у Лилиан Светлой и относилась к ней, как к матери.

С годами юная воспитанница стала единственной, кому замкнутая «лесная жительница» доверяла и рассказывала о своих планах. Чудесное Убежище не было дворцом, как, например, жилище Нартуса, извечного противника Лилиан во всех делах. Но это был красивый, большой и просторный дом, укрытый в лесах на юге Линарии от тех, кому знать о его местонахождении не полагалось.

Вскоре хозяйку и её приёмную дочь позвали завтракать. За столом девушка не произнесла ни слова, понимая, что сейчас все мысли Лилиан заняты принцессой Юлией. Воспитанница прекрасно знала: почти всё, что придумает волшебница, будет рассказано ей позже, и нет никакого смысла торопить события.

Во время обеда хозяин замка хранил молчание. Меон не решался начинать расспросы, к тому же он проголодался. Юноша благоразумно сосредоточил своё внимание на еде.

Стол был роскошен. Кроме местных блюд, таких как огромные запеченные с пряностями караси или жареная печень горного козла, были и экзотические фрукты из Делайи, и, знакомые Меону по жизни там, очень вкусные тушёные овощи из Малинерии.

Когда подошел черед сладкого, дядя наконец заговорил:

– Меон, ты, конечно, хочешь узнать о какой игре я говорил во время нашей несостоявшейся шахматной партии. Так вот, должен тебе сказать, что началом игры я назвал некое действие, которое должно повлечь за собой другие события.

Моя матушка умерла двадцать лет назад. Она была ещё достаточно крепкой для своего возраста, но быстро таяла из-за неизвестной болезни – слабела на глазах и в течение недели покинула нас. Она обладала тем же даром, что и я, но в более слабой форме.

Однако перед смертью ей было видение, которым она поделилась со мной. Знает об этом пророчестве не так много людей и, в основном, – это маги. Так вот. Матушка сказала, что некая девушка и некий юноша встретятся в этом году (она назвала дату именно текущего года) и полюбят друг друга. Но важно не это. Важно, что от их союза родится ребёнок. Мальчик, который будет обладать необыкновенными способностями. Значительно большими, чем были у всех доселе живших в Линарии людей. И этот мальчик восстановит славу Линарийского королевства. Более того, объединит весь наш мир. Меон, ты веришь в Судьбу?

– Ну, дядя, я верю, что некая сила вроде судьбы ведёт каждого из нас.

– Нет, дорогой племянник. Не что-то вроде судьбы. Судьба, как нечто предопределённое, существует. Но это не значит, что ей нельзя противостоять. Или хотя бы пробовать.

Если встреча этих двоих неизбежна, согласно Предсказанию, то мы можем либо наблюдать, как она произойдёт, либо пытаться противодействовать. Этим я и собираюсь заняться. Ведь Предсказание – не приговор. А Судьба тоже любит подшутить над теми, кто в неё безрассудно верит.

Я знаю: мои попытки могут быть обречены на неудачу, но они могут и развернуть события в другую сторону. Однако, хочу тебе заметить, всё было бы гораздо проще, если бы действительно не походило на игру.

Девушка и юноша – только пешки, которым предстоит пройти путь. Кто знает, может быть и до конца доски? Но есть и другие маги, знающие о Предсказании. Я уверен – они будут пытаться по-своему влиять на ходы, которые будут делать наши пешки.

– Но, дядя Нартус, почему Вы так уверены, что принцесса Юлия – девушка из Предсказания? – недоумение на лице Меона было искренним, но плохо скрывало прорывающееся любопытство.

– А потому, мой мальчик, что у меня было долгих пятнадцать лет на то, чтобы в этом убедиться. Ведь ты же не думаешь, что я рассказал тебе всё, что было в пророчестве моей матушки?

Нартус откровенно веселился, наблюдая как в очередной раз за сегодняшний день щеки племянника покрываются краской, когда маг произносил вслух верную догадку о мыслях недавно прибывшего в Тайный Дом гостя.

– Хочу тебя утешить – в этой игре и для твоих ходов найдётся место, – добавил светловолосый чародей, – И я собираюсь поведать тебе ещё много интересного. Ты ведь приехал, чтобы помогать мне, не так ли, Меон?

– Конечно, дядя, – и ободрённый юноша преданно посмотрел в лицо своему могущественному и загадочному родственнику.

Лилиан сидела в своей комнате и смотрела в большое круглое зеркало на стене. Зелёные глаза волшебницы внимательно наблюдали за чем-то недоступным для взгляда постороннего зрителя. Время от времени Лилиан произносила фразы на странном гортанном языке и делала резкие движения руками, будто стряхивала с кончиков пальцев воду.

Выражение бледного лица менялось в зависимости от того, была ли женщина довольна тем, что видела на зеркальной поверхности, или нет. Так продолжалось в течение примерно трёх часов. Ни на минуту хозяйка комнаты не отвела глаз от зеркала в серебряной раме, ни на мгновение не отвлеклась от своего занятия. В какой-то момент действия Лилиан потребовали всех её сил: лоб волшебницы покрылся каплями пота, одной рукой она судорожно вцепилась в край столика.

Наконец чародейка позволила себе закрыть глаза. Вероятно, цель была достигнута. Молча, на вызывая слуг, Лилиан добралась до своей кровати и упала на покрывало. Со стороны было непонятно: провалилась ли она мгновенно в глубокий сон или же потеряла сознание?

Когда следующим утром хозяйка Чудесного Убежища не вышла к завтраку, Элиза постучалась к наставнице и, не получив ответа, вошла. Лилиан, суда по всему, крепко спала. Но глубокие тени вокруг глаз и заострившиеся черты лица приёмной матери так напугали девушку, что Элиза немедленно позвала лекаря.

Личный целитель Лилиан Светлой констатировал сильное переутомление и настоятельно рекомендовал больной провести в постели не менее месяца. Он строго-настрого запретил своей подопечной применять магию. Элиза пообещала, что не позволит волшебнице нарушать требования врача.

Нартус задумчиво вертел в пальцах правой руки округлый блестящий камушек. Перед хозяином Тайного Дома в полумраке комнаты холодным голубоватым светом мерцал круглый стол. После нескольких минут размышлений, маг положил камень в одно из множества слабо светящихся отверстий на поверхности столешницы. На миг бело-голубое свечение стало ярче.

Камушек провалился, но вскоре «вынырнул» из другого отверстия гораздо ближе к центру круглого поля. Теперь камень располагался довольно близко к хрустальной многогранной сфере, находящейся в середине стола.

Нартус вздохнул и снова взял в руки свою «фишку». Теперь он положил её в углубление совсем рядом с переливающейся сердцевиной загадочного сооружения. Едва уловимое движение – и камушек каким-то образом оказался внутри сферы.

«Вот так, всего за два хода», – пробормотал волшебник. Похоже, результат манипуляций его огорчил. А, может быть, и нет.

Нартус не собирался задерживаться в этой комнате, он только забрал из хрустальной сферы опал и положил в одно из двенадцати углублений, расположенных по краю игрового поля. Затем светловолосый чародей стремительно покинул помещение. Впереди у него ещё была длинная и бессонная ночь.