Читать книгу: «Души, разделенные телами», страница 4

ГЛАВА 4. УБИТЬ ПРИНЦЕССУ

Земля.

Арназия.

4046 г. по Вервратскому земному календарю.

– Государыня, – обратилась фрейлина к Милантри, подавая той перо и лист бумаги, – вы уверены, что хотите это сделать?

У императрицы дрожали руки, а в глазах стояла смертельная усталость, но она была полна решимости поставить точку в деле, затянувшемся на годы.

– Этот день станет последним днем моего траура, – произнесла императрица, – и снова настанет весна. Распустятся цветы, и все будет как раньше. Он вернется, и мы будем жить очень счастливо. Уверена ли я? – Милантри смеялась и плакала. – Этого дня я жду долгих семь лет. Когда все закончится, я наконец стану спать спокойно.

– Что прикажете делать? – поклонилась фрейлина.

– Ты знаешь, что долина Алой Заводи считается священным местом? Бытует поверье, что души, упокоенные в этой долине, будут очищены от всех грехов. Но наши предки, насколько я знаю, не особо задумывались о подобных вещах и про́клятых детей оставляли на растерзание диким зверям в лесу. Жестокая смерть, правда же?

Фрейлина кивнула.

– У меня нет смелости, чтобы поступать столь немилосердно, поэтому я решила отдать приказ о простой казни. Мне нужны двое верных людей. Они не должны задавать вопросов, только исполнять мою волю.

– Есть такие люди, ваше величество. Прикажите, и они все выполнят.

Маленькая Ли́ла достала из сундука теплую рубашку. На дворе уже середина осени, и к вечеру подмораживает. Вот теперь уютно. Принцесса плотно закуталась в одеяло, задела один из орешков, и тот выкатился из-под подушки. Лила бережно завернула его в платок вместе с остальными.

Едва сомкнув веки, она услышала, как скрипнула дверь и упала защелка. На пороге появились двое высоких сильных мужчин в форме стражников. Они переглянулись и устремились к постели принцессы.

Девочка, прижимая к себе одеяло, попятилась к камину. Упершись спиной в каминную решетку, остановилась и уставилась на стражников большими испуганными глазами.

– Идите к нам, принцесса, мы не желаем вам зла. Нам приказано сопроводить вас.

– К-куда?

– В сад. Там вас ждут брат и сестры.

– Прямо сейчас?

– Да, дело очень важное, и вас заждались.

Девочка, недоверчиво покосившись на стражников, наклонилась за мешочком и стала торопливо складывать в него свои драгоценные орешки. Стражники стояли на месте, недоумевая. Но эта обычная, на первый взгляд, горсть грецких орехов для Лилы была бесценна. Ведь их ей подарила мама еще в прошлом году. С тех пор Лила носила их повсюду с собой – они ей были и оберегами, и игрушками.

В комнате было тихо, темно. Слегка дрожало пламя факелов от сквозняка.

Стражники, лишившись терпения, уверенным шагом приблизились к девочке. Не успела она издать и звука, как ей заткнули рот клубком из бечевки, набросили на голову мешок, связали по рукам и ногам, вынесли на улицу. Девочка продолжала сопротивляться, пока не ощутила под ногами мерзлую землю. Она продрогла. Ветер заиграл подолом рубашки.

– Нужно поскорей увезти ее отсюда, вдруг кто заметит. Промедлим – голова с плеч.

Послышалось конское ржание. Толчок в спину, рывок, и вот девочка уже перекинута через седло. Еще не менее получаса тряски в стремительном галопе, и наконец, всадники остановились и спешились.

– Ох, и гиблое это дело, – привязывая лошадь к стволу дерева, сказал один из них.

– А что делать-то было? Приказ.

– Но умыть руки кровью императорской династии – это же голова с плеч. Сделаем это – и мы больше не верные слуги государя, а изменники и детоубийцы.

– Ну, кому-то же надо было в это дерьмо вляпаться? – второй стражник скривился, собрал застывшую слюну и звучно выплюнул бурый сгусток. Потом вытащил кинжал из ножен и направился к девочке, замахнувшись для удара.

– Стой! Так нельзя, нужно ее развязать сначала.

– Зачем?

– У девочки есть право на последнее желание.

– Очнись. Убийство – не казнь.

– Это неважно. Мы не можем потерять последние крохи чести. У меня тоже есть дочь. Я не знаю, как посмотрю ей сегодня в глаза.

Совестливый стражник сдернул мешок с головы девочки и развязал веревки. Малышка громко зарыдала.

– Принцесса, – подходя ближе, начал стражник, – нам очень жаль, но мы должны исполнить приказ. Что бы вы хотели? Что мы можем для вас сделать?

– Отпустите меня, – захлебываясь слезами, еле слышно сказала она. – Отпустите, я ни в чем не провинилась. Я совсем ни в чем не виновата.

Стражники переглянулись. Девочка выскользнула из рук похитителей и что было сил бросилась бежать.

– Держи ее, – вскрикнул один из мужчин.

От неожиданности он промедлил всего мгновение, попытался удержать пленницу, но лишь вырвал прядь волос девочки.

– Лук! – снова голос позади.

Звон тетивы и свист стрелы – мимо… вновь звякнула тетива… Боль в плече, как будто ворон клюнул. Жар в груди. Исколотые крапивой ступни. Бешено стучащее сердце. Страх заставляет бежать что есть мочи. Мешочек порван, но драгоценности еще целы.

– За ней! Ее нельзя упустить!

Впереди показались небольшие валуны. «Дальше – степь? Ой, нет… обрыв!» Принцесса замерла на месте, но лишний шаг уже был сделан. Поскользнувшись на осыпающемся щебне, потеряла равновесие и стала сползать по крутому откосу. Отчаянно ухватилась за большой острый камень, выступающий, словно клык, из пасти каньона и подняла глаза, полные слез на похитителей, уже стоящих прямо перед ней.

Ее мешочек совсем прохудился, и орешки один за другим посыпались в пропасть.

– Какая упертая, не сдается до конца. Жаль малышку. Но… – не закончив, стражник наступил ей на руку, и девочка, разжав пальцы, полетела вниз.

Второй стражник встал на колени у обрыва.

– О, боги, примите душу этой бедной девочки, и пусть в следующей жизни ей никогда не придется испытать такую боль.

– Вон она, – ткнув пальцем на плывущее по реке тельце принцессы, заявил первый. – Упади она чуть дальше – пришлось бы лезть да несть в овраг. А так река и погребет, и упокоит.

– Мы совершили ужасное преступление.

– Слово императрицы – закон. Если и грешен кто, так это она. Успокойся, брат. Это наша работа.

Солнце еще долго скрывалось за горизонтом. Но наконец его лучи стали расползаться по земле ломаными зигзагами. Показавшись только в этот ранний час, солнце сразу же решило взять отдых. Темные грозовые тучи заволокли все небо и рыдали до самого вечера.

«Настала-таки непогода, – думала Мира, укладывая игрушки. – Потому ли так грустно? Или я выросла, и мир уже не кажется столь прекрасным и сказочным, как раньше…» Старшая дочь императрицы приблизилась к тому возрасту, когда девице начинают присматривать достойных женихов. Она была рассудительна, прилежна в учебе, с добрым нравом и недурна собой. Принцессу никогда не обделяли вниманием ни мать, ни отец, но она всем сердцем была привязана к своей младшей сестре – Лиле. Однако все ее попытки проводить с сестрой больше времени пресекались императрицей.

«Тоска… – вздохнула девочка и бросила взгляд на мутное стекло, дрожащее в оконной раме от порывов ветра. – А что моя сестрица делает?»

Мира вышла из комнаты – не могла больше вытерпеть гнетущего одиночества.

Во дворце кутерьма: служанки снуют, стражники, позвякивая кольчугами, проносятся мимо.

– Когда же это случилось? – донесся голос придворного писаря. – Она вчера вечером сидела допоздна в архиве. Потом пришли две горничных и увели принцессу в опочивальню.

Мира завернула за угол и увидела гвардейца, допрашивающего служанку.

– Что тут происходит? – спросила принцесса, подходя ближе.

– Принцесса… – всхлипнула служанка, – вам не сказали? Ваша сестра бесследно исчезла.

– Лила?

– Да. Наверное, с самого утра ее нет.

– Наверное? – возмутилась принцесса. – Почему только сейчас ты говоришь мне об этом?

– Простите, принцесса, – согнулась в поклоне служанка, – сами только-только узнали.

Мира поспешила к императрице.

– Мама, мама! Наша Лила пропала. Ее надо срочно найти!

– Дитя, – совершенно безразлично молвила императрица, – я знаю, ее уже ищут повсюду.

– А вдруг она там – под дождем? Холодно-то как.

– Ничего, если не найдут здесь – за стенами дворца поищут.

– Мама! Она же может погибнуть. Я сама ее найду!

– Не смей! Я уже отправила нескольких стражников на ее поиски. Да вот и они. Какие вести?

В комнату вошли двое, те самые. Оба были мокры до нитки.

– Императрица, по вашему приказу мы обыскали все уголки, только что землю не рыли. Нет ее – ни следа.

– Опрашивали прохожих?

– Никто ничего не видел, да и пусто в округе. Народ по улицам нынче не шатается.

– Можете идти.

Мира не могла устоять на месте, металась из стороны в сторону, и когда стражники ушли, заявила:

– Нужно немедленно сообщить отцу. Он непременно найдет мою сестру.

– Стоит ли его сейчас беспокоить, дочка? Он ведь на войне. Найдется твоя Лила.

Мира привыкла слышать в голосе матери холод и безразличие, когда та говорила о Лиле, но всякий раз удивлялась этому все больше. «Почему? Как может мать так не любить свою дочь?»

Девочка не стала больше ни о чем просить – боялась, что ей помешают осуществить задуманное. Медлить было нельзя. Даже самый быстрый жеребец не сравнится по скорости с голубем. Но погода-то ненастная.

Мира распорядилась разыскать Тихора, который всегда являлся по первому ее зову. Да, он простоват и росточком – только в печь влезть, но зато безотказный, честный и просто хороший паренек.

– Гони что есть мочи до границы. Передай моему отцу, что Лила пропала. Ты меня понял? – спросила принцесса, бросив повелительный взор на мальчишку.

– Да, моя госпожа, – расплываясь в улыбке от возможности лицезреть свою богиню, ответил тот. Другой бы на его месте стал жаловаться на непогоду, плохие дороги, даже на короткие ноги, только бы не в путь. Да что там непогода – страх лишиться головы за тайный отъезд. Но Тихору такое и в голову не приходило – воистину блажен тот, чьи помыслы чисты.

Когда он добрался до южной границы, прошло не менее трех суток.

– Ваше величество, – начал генерал Райг, входя в шатер императора, – калтонцы покинули приграничные селенья. Мы прочесали и склоны гор, и пещеры, и устье Майрли. Думаю, они уже не вернутся.

– Что ж, начинайте сборы. Не позднее полудня второго дня выдвигаемся. На северной границе неспокойно.

Генерал замешкался.

– Что-то еще? – поднял глаза император.

– Государь, могу я поинтересоваться?

– Конечно.

– Мы уже давно не были в столице. Солдаты только и говорят, что о семьях, близких. Не могли бы мы на какое-то время вернуться домой? А оттуда с новыми силами, ну, понимаете…

Кришатра встал со скамьи и подошел к оконной прорези. Солдаты снаружи громко болтали, размахивали руками, рассматривали трофеи.

– Хорошо, можешь сообщить солдатам, что мы возвращаемся домой.

Генерал поклонился и вышел из шатра.

– А это еще кто? Ты чей, малец? – послышался бас Райга уже снаружи.

– У меня срочная весть для императора. Из дворца, срочная, – кричал гонец.

– Тихор? Ты как тут, какими ветрами? – узнал его подошедший офицер.

– Принцесса Мира послала. Потом, Волдар, потом, – уже с важным выражением лица отмахнулся Тихор, уловив одобрительный кивок генерала, – дела прежде.

– Ишь, какой молодец-удалец… нынче и сын пекаря – важный гусь, – фыркнул офицер.

Зайдя в шатер императора, Тихор упал на колени и склонил голову.

– Разрешите молвить, о мой повелитель. Я принес вести от вашей дочери, принцессы Миры.

– Можешь подняться, – император недоверчиво глянул на паренька. – Почему не Ориса послали, а тебя?

– Так приказала принцесса, ваше величество. Я не посмел спросить.

– И какие вести ты принес?

– Ваше величество, – склоняясь до самой земли, вымолвил гонец, – беда. Принцесса Лэ́йхли пропала.

– Что?! Как это пропала?!

Огненная шевелюра на голове гонца встала дыбом, как от удара молнии.

– Я-а-а, – запинаясь, протянул Тихор, – не знаю больше ничего.

Император пронесся мимо него, задев плечо краем длинного коричневого плаща.

– Райг, оставляю тут все на тебя. Солдаты пусть собираются, прибудете в столицу позже.

– Да, ваше величество, – ответил генерал. – Но что случилось?

– Лила пропала. Я забираю у тебя нескольких лучших солдат и немедля возвращаюсь в столицу.

Тепло. Потрескивают угли в печи, доносится запах лекарственных трав, что-то жужжит. «Пчелиный рой? Ай, щиплет, – девочка пошевелила пальцами на ногах и приоткрыла глаза. – Да нет здесь пчел… а откуда такое жужжание?»

– Очнулась-таки, – послышался скрипучий голос старика, сидевшего за ветхим деревянным столом.

– Где я? – прохрипела девочка, ощущая вяжущий привкус на языке.

– Тихо, дитя, не говори громко. На-ка, выпей еще, – старик подошел к больной и протянул деревянную кружку с отваром.

Девочка попыталась опереться на локти и приподняться, но у нее ничего не вышло. Тогда старик поддержал спину, и она жадно принялась пить.

– Как тебя зовут?

– Лила…Лэйхли… – прошептала принцесса. Мысли путались, воспоминания то накатывали лавиной, то убегали, точно стая белок. На лбу ее выступили капельки пота, и она снова упала без чувств.

– Лила, – покачал головой старик, – держись, малышка.

Непогода, обрушившаяся на столицу еще третьего дня, все свирепствовала. Но теперь сильный ливень сменился снегопадом.

Неожиданное прибытие императора застало придворных врасплох. Завидев всадников имперской гвардии, проносящихся вихрем сквозь снежную мглу, дозорный сообщил во дворец о приезде государя.

Император сразу направился в приемную залу.

– Отец, – Мира бросилась к нему в слезах, – Лилы уже восьмой день нет, я боюсь, боюсь, что больше не увижу ее!

– Доченька, я вернулся, и мы ее обязательно найдем.

– Мира, твой отец устал с дороги, иди к себе, – приказала императрица. – Весь день носится по дворцу…

– Милантри, где Лила? – Кришатра пристально поглядел на императрицу.

Она не выдержала, отвела взгляд. Спустя мгновение, собравшись с духом, уверенно заявила:

– Погибла.

– Как погибла? Что ты говоришь? – он взял жену за плечи и уставился прямо в ее глаза: холодные, безразличные. Милантри дрогнула, высвободилась и отвернулась, не желая отвечать.

– Где моя дочь?! – вышел из себя император и сжал кулаки.

Императрица, повернувшись к мужу, выпалила:

– Нет ее! Все! Дьяволенок мертв!

– Что? Так это ты виновна в ее исчезновении?

– А что, если и я? – усмехнулась императрица, и в ее голосе появилось что-то демоническое. – Наконец-то я могу спать спокойно. Я рада, что больше не увижу это во дворце.

– Это? Ты в своем уме? Она же наша дочь!

– Она мне не дочь! – истерически взвизгнула императрица.

– Милантри! Немедленно отвечай, что ты с ней сделала? Все равно узнаю правду, даже если мне придется вытаскивать ее из твоих прислужниц калеными щипцами!

– Да толку-то. Я скажу, скажу – это существо рухнуло с обрыва в Айлрун, и ее воды унесли труп в долину Алой Заводи.

Император побледнел.

– Я не ожидал от тебя такого. Женщина, что стоит передо мной, – не та Милантри, которую я полюбил. Ради которой обагрил свои руки кровью невинных, и все эти годы нес груз вины. Выходит, что все это было зря.

– Я просто избавилась от последнего свидетеля. Почему же ты не можешь меня понять?

– Но девочка ничего не знала о тех злополучных событиях. Ты убила невинное дитя.

– Невинное?! – разъярилась императрица, и на глазах ее выступили слезы. – Это существо оставалось последним напоминанием моей слабости и немощи. Я не могла смотреть на нее. В ее глазах я видела себя – жалкую и униженную.

Император, больше не вымолвив ни слова, вышел из залы и, постояв немного, направился в кордегардию. Командир столичного гарнизона тут же поднял всех по тревоге.

– Генерал Ламир, – обратился к нему император, – подготовь полсотни лучших солдат. Сегодня на рассвете выдвигаемся к побережью Айлрун на поиски моей дочери.

– Да, государь.

– Ну, отыщет он хладный труп дьяволенка, привезет в столицу, похоронит как человека – и что, ему легче на душе станет? – отбросив рукой сбившуюся после сна косу, сказала Милантри. – Подай-ка умывальную чашу, Шелена.

– Ваше величество, – ответила фрейлина, помогая императрице с утренним туалетом, – вы так запросто все высказали императору. А если он в гневе прикажет казнить всех ваших преданных слуг… – она запнулась. – Особенно тех, кто непосредственно «занес топор над головой принцессы…»

– Никто, кроме нас, не знает исполнителей моей воли.

– Я слышала, что император запретил всем покидать дворец до своего возвращения. Боюсь, полетят головы, ваше величество.

– Доказательств нет, очевидцев нет. А все прочее – лишь досужая болтовня. – Императрица подошла к зеркалу. – Мое лицо, оно снова опухло. Правду говорят, все переживания на лице сказываются.

– Я вам приготовлю отвар из мяты и черных ягод, он быстро снимет усталость и придаст коже сияние.

– Да, и узнай – император уже уехал?

Светать начинало поздно, да и затянутое с вечера тяжелыми тучами небо не предвещало яркого рассвета. Но как только небосклон чуть посветлел, группа солдат во главе с императором покинула стены дворца.

Путь лежал через лес. Меж коряг и валежника тянулись паутиной еще живые, припорошенные снегом нити горца и вьюнка. Кони то и дело цеплялись за ветки, проваливались до пясти в рыхлый снег и недовольно ржали. Дальше по отлогим некогда буйно цветущим склонам, ведущим к устью Айлрун, путники двигались пешим ходом. У горного уступа отряд рассредоточился. Солдаты принялись обыскивать берег реки. Дождь давно размыл все следы, но Кришатра не готов был принять поражение. Поиски продолжались до поздней ночи. Император приказал разбить лагерь.

– Ламир, ты тоже считаешь, что все это тщетно?

– Ваше величество, мы выполним любой ваш приказ. Пока не найдем принцессу, не посмеем и думать об отдыхе. Только прикажите, и будем искать всю ночь.

Кришатра отошел от костра и стал всматриваться в кромешную тьму.

– Солдаты пусть отдохнут. А мы с тобою пройдемся, – ответил император, направившись к берегу реки. – Эти места всегда были дикими, люди редко появляются здесь. Но помнится мне, что именно этими тропами наш великий император Вирас ходил и в дождь, и в стужу, чтобы навестить своего друга и соратника.

– Да, государь, – подтвердил генерал, – мой отец лично сопровождал императора Вираса в лес к отшельнику. Сам же я никогда не бывал там.

– Вот и мне не доводилось. Жив ли тот отшельник нынче? Он помог построить нашу великую империю, и так несправедливо забыт. Радея о процветании всего государства, мы, правители, порою забываем о верных слугах, которым обязаны своим благополучием.

Помолчав немного, Кришатра добавил:

– Он мог видеть что-то.

– Если он жив, мы его обязательно найдем. И коли мне не изменяет память, его жилище должно быть в глубине леса на юге, неподалеку от долины Алой Заводи.

– Долина Алой Заводи, – задумчиво повторил император, – это совсем недалеко.

Генерал окликнул солдат, и они вновь отправились в путь. Вскоре показалось то самое место, где принцесса сорвалась с отвесной скалы.

– Там, в лесу – дымок, – Ламир указал в сторону чащи, – это может быть жилище отшельника.

ГЛАВА 5. ТАЙНЫ АРНАЗИЙСКОГО ДВОРА

Земля. Арназия.

4046 г. по Вервратскому земному календарю.

– Ух, ух, – встретили путников две неясыти, сидящие на крыше бревенчатой избушки.

Император с генералом перебрались через полуразрушенную изгородь, не найдя калитки в темноте.

– Государь, слышал я от отца, что старик этот очень непрост. Даже императору Вирасу он особого почтения не выказывал. А сколько жалоб от столичных вельмож на него приходило – все и не упомнить. Но ваш батюшка всегда ему все прощал. Однако уже около десяти лет никто об этом отшельнике не слыхивал.

Император покосился на колодезный сруб, с которого медленно сползла черная змея и скрылась в лесной глуши. Жуткое местечко.

В доме громко скрипнула половица и зажглись свечи.

– Кого нынче ночью носит по лесу? Кто там бродит? Разбойники или просто болваны? – послышалось хриплое ворчанье.

Открылась дверь, на пороге показался старик в длинной власянице. Он вскинул бровь и умолк, увидев перед собой императора в сопровождении генерала.

– Доброго здравия, старче, – поприветствовал отшельника император.

– И тебе не хворать, государь. Чего нужно-то посреди ночи?

Император шагнул вперед и сказал негромко:

– Дочь пропала. Ищу ее. Не видел ли ты златовласую девочку семи лет от роду?

– Хм, может, и видал. Да стар уже, припомнить бы, – отшельник пожал плечами и наморщил лоб. – И что, давно пропала?

– Около десяти дней назад, – император умоляюще посмотрел на старика.

Тот ехидно прищурился.

– Не родная, что ли? Вспомнили, видите ли, на десятый день.

– Ты! – прикрикнул генерал. – Не забывай, с кем говоришь! Как ты…

Император привык думать о своей падчерице как о родной дочери. Подобные колкости не трогали его. Сейчас он был во власти тоски, настолько тяжелой и гнетущей, что трудно было дышать.

– Ладно, – вздохнул отшельник, – у меня твоя дочь, царь.

Генерал скрипнул зубами, слыша, как старик принижает титул императора, но рта так и не раскрыл.

– Идемте, – отшельник повернулся и направился к двери, опираясь на березовый посох. – Но она спит, не шумите, – добавил он ворчливо.

У печи на кроватке, сбитой из дубовых досок и покрытой сильно выцветшим матрацем из вересковой соломы, лежала девочка. Голова ее была обмотана удивительно чистыми для этой медвежьей берлоги лентами холста.

Император склонился к изголовью дочери и дрожащей рукой провел по длинным золотистым локонам, выбивающимся из-под бинтов. Девочка была бледна, дышала хрипло.

– Доченька, – прошептал Кришатра, – я пришел за тобой, ты поправишься, моя дорогая. Обещаю, что больше никогда не оставлю тебя. Только живи, моя принцесса, только живи, – на глазах его показались слезы.

– Кришатра, – молвил старик, – сейчас ей действительно нужен покой.

Император взял девочку за запястье и почувствовал, как бусинками движется кровь по ее сосудам, как неровно бьется ее сердце. Капли пота скатывались с бледных щечек на подушку.

Он встал, провел ладонями по лицу, смахнул слезы.

– Дай бог, поправится. Не тужи, царь, – проворчал отшельник.

– Благодарю тебя, почтеннейший, что спас мою дочь. Проси все что угодно.

Астилирон не ответил, лишь махнул рукой, приглашая императора идти за ним.

На крыльце стоял генерал, натянутый как струна, и ждал приказов.

Кришатра велел ему оставаться на месте, а сам направился за отшельником вглубь двора.

Когда свет от факелов совсем померк, старик остановился.

– Скажи-ка мне, государь, – начал Астилирон, – как такое могло приключиться с твоей дочерью? И не лги! – он помахал указательным пальцем. – Помни: правда – свет, а кривда – тлен.

Император исподлобья поглядел на старика. Он не чувствовал в себе достаточной уверенности для того, чтобы солгать, но и рассказать всю правду был не готов.

– В том моя вина, почтеннейший, – покаялся Кришатра. – К сожалению, за наши с императрицей ошибки приходится расплачиваться нашей дочери. Но отныне, если моя Лила поправится, я сделаю все, чтобы защитить ее.

– У твоей дочери, – сказал старик, – невероятно сильная воля к жизни. Увидев ее на берегу реки, измученную, с разбитой головой, всю в ссадинах и ушибах, я решил, что она не проживет и дня, но взял с собой, чтобы кроха умерла хотя бы в тепле. Скажу откровенно, я не привык спорить с судьбой, поэтому использовать свои духовные силы для спасения девочки не стал. Но когда она спустя сутки впервые пошевелила разбитыми пальцами и закашлялась, я понял, что это дитя очень хочет жить. И что я воспротивлюсь воле небес, коли откажусь ей помочь. Теперь-то мне понятно, чья кровь течет в ее жилах и не позволяет отдаться на волю судьбы. Я узнаю в ней своего старого друга: сильного, волевого, непреклонного. Когда-то я дал ему обещание… Вот только… – старик осекся, будто вспомнив о чем-то, а потом проворчал: – Ну, полно, величество, для тебя койки на ночь нет. Так что можешь заночевать в сарае. Пара мешков с сеном у меня найдется.

Уголки губ императора приподнялись.

– В том нет нужды. Неподалеку мои люди разбили лагерь. Я заночую в шатре.

Старик фыркнул и бодрым шагом, забыв о своем посохе, направился в избушку.

– Ну и чудной старик, – сказал Ламир, когда император подошел к нему. – Не опасно ли оставлять вашу дочь с ним в доме?

– Генерал, – ответил Кришатра, – я полагаю, что этот старик не кто иной, как Астилирон.

– Что? – удивился военачальник. – Да разве это возможно? Великий учитель! Непревзойденный мастер боевых искусств, гений военных стратегий. Он ведь бесследно исчез еще во время последнего сражения за Горестан.

– Дело в том, генерал, что на смертном одре император Вирас повелел мне разыскать Астилирона и напомнить ему об обещании, которое тот ему дал.

– И что же это за обещание? – полюбопытствовал Ламир.

– Обучить достойного наследника Арназийской империи его искусству.

– Государь, но этот старик никак не может быть великим учителем. О подвигах Астилирона слагают легенды.

– Время никого не щадит. Даже великие дряхлеют и умирают. Подумай, зачем бы император навещал какого-то старого вояку, коли тот не был бы ему очень близок. А ведь известно, что император и Астилирон были очень дружны.

– Хм, но если этот старик действительно Астилирон, – окинув взглядом ветхую избушку, сказал генерал, – то грош цена его нынешним знаниям. Похоже, что ему самому не помешает помощь.

С наступлением утра старик вышел на крыльцо. Хотел было потянуться, кости размять, но заметил пристальные взгляды гвардейцев, что-то буркнул и, важно опираясь на посох, устремился к шатру императора.

– Царь, как долго я должен терпеть присутствие этих варваров возле моего дома?

Император удивленно посмотрел на отшельника:

– Мои люди чем-то обидели тебя?

– Они всю ночь бродили под окнами, мешали спать своей болтовней, да еще и утром, разинув рты, уставились на меня, как сычи, завидевшие суслика. Доколе мне терпеть это? Доколе?!

Генерал бросил недобрый взгляд на старика, но вспомнил о приказе императора проявлять к тому почтение.

– Отшельник, я прошу твоего дозволения остаться нам ненадолго, пока принцесса не поправится. Я послал за лекарем. Он ее осмотрит и скажет, что делать дальше. А пока мои люди помогут тебе по хозяйству. Наверное, тяжело в таком возрасте самому следить за двором.

– Не нужна мне помощь, – буркнул старик, – сам справляюсь.

– Знаешь, наш батюшка, покойный император Вирас, наказал мне разыскать одного мудреца, чтобы тот мог поделиться светом своих знаний с его потомком.

Старик попятился, и его губы дрогнули.

– Думается мне, – продолжал император мягко, – что ты – тот самый мудрец, великий наставник – Астилирон.

Отшельник хотел уже развернуться и уйти прочь, но правитель остановил его.

– Учитель, вы дали обещание своему другу. Ужели нарушите его?

Астилирон повернулся к императору и, опершись на палку, ответил неуверенно:

– Давно было то. И – я обещал обучить достойного! Этого ваш император не сказал?

– Сказал, мудрейший. Уверен, что мой сын Ириган достоин.

– Я дряхлый старик, – пробурчал отшельник, – у меня давно не было учеников. Последнего я обучал годков этак двенадцать назад. Куда, думаешь, он делся?

Император вопросительно уставился на старика.

– Сбежал, поджав хвост, как нашкодившая дворняга, – ехидно рассмеялся отшельник.

– Ваше величество, – послышался голос генерала, – лекарь прибыл.

Астилирон презрительным взглядом окинул лекаря. Тот был не стар, только кое-где у висков пробивались редкие седые волосы, а на макушке начинала формироваться плешь.

– Ваше величество, – поклонился придворный врачеватель, – мне сообщили, что здесь нужна моя помощь.

– Идемте, – указывая на избушку, сказал император.

Бросив взгляд на принцессу, лекарь обмер, словно призрака увидел. Осмотрев девочку, он вышел на крыльцо.

– Состояние тяжелое. Нужно подождать, когда принцесса откроет глаза.

Не успел он договорить, как из дома донеслось:

– Батюшка?

Лила, опершись на локти, пыталась встать.

– Доченька, тебе нельзя двигаться, – Кришатра упал на колени у постели падчерицы, – ложись, я здесь, с тобой, моя золотая.

Он обхватил руку принцессы обеими ладонями и прижал к груди так, что девочка пальцем зацепила колечко тяжелой подвески. Она улыбнулась, хотела было засмеяться, но закашлялась.

– Как ты, моя дорогая? Что болит?

– Голова немножко болит, батюшка, – протянула она, поморщившись.

На самом деле болело все, но девочка не хотела расстраивать отца.

– Хочешь вернуться домой? Твой брат и сестры очень беспокоятся за тебя.

– Хочу, а как мама?

С лица его вмиг исчезла улыбка.

– Все о тебе беспокоятся, – сказал он, отводя взгляд.

Дорога домой со всеми приготовлениями заняла без малого три дня. Пришлось сделать большой крюк, чтобы безопасно добраться до дворца.

В то время армия под руководством генерала Райга уже в полном составе вернулась с западной границы империи. Солдаты наконец смогли перевести дух. Обычно после дальних походов устраивались народные гуляния. Но не в этот раз. Вся столица и дворец замерли в ожидании императора.

– Давно уж наш государь уехал, – обращаясь к Харгу, сказал Луфер, усаживаясь в конюшне на мешок с соломой. – Ох, беда нас ждет по его возвращении. Видимо, кто-то догадывается, что это мы расправились с принцессой. Поэтому и запрещают дворец покидать.

– И от императрицы никаких вестей, – заметил Харг, стараясь казаться спокойным.

Луфер захрустел пальцами и затараторил:

– Анису я давно не видел, наверно, плачет без отца, бедняжка. Это мне наказание свыше. О, боги, что же делать… Отрубят нам головы, а я с дочерью не успел попрощаться.

– Мы – наемные убийцы, нашего брата конец известен, – все еще невозмутимо ответствовал Харг.

– А когда мы ими стали, а? Я вот охранником был двенадцать лет, и что, теперь – убийца? У меня же выбора не было. Императрица приказала. Да что ей сделала эта девчонка? Ну, точно, не родная она ей. Вот и расправилась с падчерицей, пока императора не было. Императрице-то ничего не будет. А нас на части порвут и псам скормят. О, боги!

– Ну, полно квохтать, от тебя башка уже трещит.

– А вот скоро нечему трещать-то будет! – Луфер вскочил с тюфяка, набитого соломой, словно ошпаренный. – А то, что нам велено стойла драить, тоже ничего не значит?

– Бравые воины вернулись из похода, вот им-то и дали время на отдых. Что тут особенного?

– Эй вы, бегом сюда, – послышался голос главного конюшего.

– Вот то, о чем я говорил, – прошептал Луфер, заламывая руки, – теперь каждый слуга командовать мною будет.

– Недолго, видимо, – криво усмехнулся Харг.

Главный конюший стоял на пороге, подбоченившись, и все потирал свой красный нос, похожий на свеклу. Давно уж он не вдыхал ароматов свежей конской мочи и навоза.

– Вонь аж до дворца доносится, – повел носом Лангер. – Подготовьте мне гнедую, немедленно! И чтобы когда я вернусь, здесь пахло розами! Ро-за-ми, – произнес он по слогам.