Читать книгу: «Автобиография Пирогова Василия Яковлевича. Мемуары сквозь годы войны», страница 3

7. Работа в плену

Из этого лагеря стали нас гонять на работу, а работа была такая – сеяли рис. Утром ещё лёд сантиметра два, а нас раздевали и загоняли мутить воду, а сразу за нами шли сеяли рис. Работа для недоедавших людей чуть не смертельная, а у многих и жизнь унесла. Тысячи наших военнопленных покоятся на румынской земле. У одного фермера-богача весной 1943 года стало заливать ферму молодняка. Разбушевалась река Дунай и вышла из берегов. Он пришёл в лагерь, набрал пленных спасать телят. Вначале строили дамбы – всё прорывало. Потом телят стали отправлять в безопасное место, а нас всё там оставлял. Вода с каждым днём всё прибывает. Утром стала уже вода заливаться к нам в барак. На второе утро уже чуть не на нары заливается, мы – на чердак. Она к чердаку подвигается. А метрах в ста от этого высокая горка и на ней метра четыре скирда навоза. Мы перебрались на эту горку и наблюдали, как затопляло фермы и дом – всё затопило. Осталась только чуть горка, да мы на навозе. Штук десять прибежало к нам зайцев. Всех переловили и съели. Две ночи ночевали на навозе. Вода затопила всю горку и поднялась метра два на навозе, а что думали обитатели, догадайтесь сами. Никак уже не опишешь – смерть в живом виде по волнам.

Вода до верха не дошла тридцать сантиметров, как услышали гул моторной лодки. Как будто опасность миновала, да нет ещё, она осталась. Погрузились, выехали. И что только ни несла эта вода: лёд, крыши, брёвна. Волны заливают лодку; вычерпывать всё чуть успевали. Приехали на берег до ниточки мокрые, а ночевать закрыли в конюшню. Пришлось ночь дрогнуть. Описать легко, а плыли оттуда с двух часов дня до десяти часов вечера. Опять-таки смерть меня миновала.

Из этого лагеря у нас трое убежали. Но до этого было объявлено: «Кто поймает или увидит и докажет про убежавших пленных, тот получит большую сумму денег (лей)». Но всё-таки их поймали. Суд был прямо в лагере. Всем троим по 25 плетей по голой заднице. Главаря ударял офицер, на утро тот скончался. Других двоих били легко, и они остались живы, но с полмесяца болели.

Нас били всяко, что попадёт под руку. Но ещё и несладко показали образ жизни с одной семьёй евреев. Их было четверо: отец, мать (обоим годов под сорок), дочь, ей около двадцати, сын около шестнадцати лет. Они их всех раздели догола и поставили рядом в линейку, а нас тысячу или больше поставили вокруг их колоннами. Переводчик говорит: «Граждане военнопленные, вот перед вами стоят евреи. Их нация десятки лет над вами издевалась и командовала вами, а теперь пришла возможность вам отплатить за всё». Военнопленные все повесили головы, молчат. Он по команде офицера дальше говорит: «Выходите и издевайтесь кто как может. Я плеть вам дам. Кто насиловать хочет – пожалуйста, любую. Хоть мать, хоть дочь» (ведите в сарайку). Все до одного военнопленные отвернулись. Тогда офицер освирепел. Дал плеть еврею и заставил плетью хлыстать нас. И он бил. Это потому, что он голый. Да ему итак попало немало. И командовал нами (офицер), заставлял налево, направо, кругом и шагом марш. Описать трудно что он заставлял делать тысячекратно. Сестру с братом заставлял голых танцевать, прыгать, работать, грузить ящики из одной машины на вторую, а отца с матерью наблюдать заставил под нажимом плетей. Неужели издеватели сейчас живые? А может наши их ухлопали на фронте. Чтоб так.

Мы в лагере, зима 1943-1944 года. В лагерь поступают сведения, что наши гонят врага назад на Запад. Тайный шёпот идёт готовиться к побегу. Крадут, в лагерь поступает оружие, но мало. Есть командир, но звание знать не обязательно, готовится всё без возни и шумихи. Охрана круглосуточная с каждым днём – кто говорит «растёт», а кто говорит «уже паникирует». Некоторые говорили, что немец хочет на лагерь сбросить несколько бомб. Чтобы убить всех нас.

8. Освобождение

Вроде бы всё тихо, но лагерь начал бурлить, копали выходы и их маскировали, а за лагерем был большой ручей или брусунка, но она сухая. Мы копали под проволоку, чтоб низкими местами можно было скрыться от пуль в этой брусунке. Так оно и было. А у которых было оружие, огонь открыли прямо на ворота, и так вышли с боем. Кто куда по своим направлениям старались бежать, как можно маленькими группами, чтоб меньше было заметно, да и им уже было не до нас – ближе к фронту которые находились. Они уже чувствовали крах «Романия маре», что по-русски «Большая Румыния».

Это произошло 3 марта 1944 года, а в апреле соединились с частями Красной Армии. И пошла жизнь. Нас зачислили в запасной полк для допросов и проверки, и тут же готовили к боям. Но самое главное – стали есть хлеб и досыта и суп не из кваса. Но, похоже, под вид военнопленных приспособлялись власовцы. Но особый отдел их разоблачал. При допросах нас спрашивали: «расскажи, как попал, и свои по порядку концлагеря, и в каком лагере были какие товарищи». А власовцы и лагерята (пособники фашистов в концлагерях, стукачи, предатели) всё-то не знают, а тем более товарищей – вот и попадались. Их сразу увозили от нас. Куда? Неизвестно. И всё ночами.

9. На передовую

После тщательной проверки дали нам оружие и на передовую. Снова началась фронтовая боевая жизнь. Засвистели пули, снаряды, осколки, загрохали бомбы и каждая секунда пахла смертью.

Но против 1941 года было совершенно дело другое: все командиры на своих местах, артподготовка была настоящая по 3-5 часов, ни пуль, ни снарядов нормой не давали, как в 1941 году по 3 мины на сутки, а винтовку и патроны брали у убитых. Вот с этого и начиналась война, а враг сыпал без нормы, как и наши стали сыпать с 1943 года и взяли верх над врагом и попёрли его в своё логово. Если б была бы такая техника в 1941 году и вооружены мы, как в 1944 году, для немца бы быстро кончилась война и таких потерь бы не было. Правда, техника была по тому времени, но оказалось ее мало и качество неважное было. Дисциплину командиры соблюдали – без разрешения в туалет «по лёгкому» не сходишь, а как ковырнули нас, то куда только исчезли командиры? И всё свалили на плечи солдат. А в 1944 году на нашем фронте солдаты были почти все пленные, всё повидали, почухали, сражались дерзко. Освобождали Румынию, часть Югославии, всю Венгрию и Австрию. В Румынии было два больших боя за город Тимишоара, а второй забыл, вроде, Краёва. Первый город расположен на берегу Дуная – красивый город, тут же горы. А второй город весь в горах, улицы узкие, извилистые.

Сильный бой был на границе Румынии с Венгрией около железнодорожной станции. Станция большая, все шпалы и рельсы поставили в дыбы. После чего осенью и зимой 1944 года началось освобождение городов Венгрии: первый – Сегед, второй – Цеглед. Юго-западнее Будапешта взяли второй по величине большой город Секешфехервар. В этом городе в нас стреляли почти из каждого дома, чердаков и подвалов – проходу не было. Наше командование дали приказ отступить на прежние позиции. Через несколько дней сделали артподготовку пятичасовую. Вошли в город. Исчезли все стрелки, город на город не стал похож. Выглядел так уныло, ремковато, ямковато, дым да гарь. И уже сопротивление исчезло. Но не подумайте, что так сладко стало. Немец огрызался и бил. Из окон и чердаков тоже было, но не так как в первое взятие города.

Затем стали наступать на город Бичке ближе к Будапешту, сделали рывок и оказались в окружении. После боевых действий продуктов оказалось мало, а соли совсем не оказалось. Добывали муку, пекли хлеб без соли – расплывушки, суп и всё – трынь-трава (пресное, невкусное). Ходили по деревням, по конюшням – искали кормовую соль, всё попусту. Но я чудом нашёл комышек, дак крадучи лизал. Так мы держались около месяца. Нам наши кидали с самолёта (припасы), но много попадало в руки немцев. Последние несколько дней по одному разу в сутки кушали – экономили. Старшины всю дорогу были на промыслах пищи. А территорию немец так усыпал осколками, что по ним и ходили. Потом наши говорили, что бросили 700 танков и прорвали кольцо (окружения) и сразу всё поступило – и боеприпасы и питание.

И двинулись для захвата столицы Будапешт. Наша часть находилась на стыке двух фронтов – 2-го Украинского и 3-го Украинского. Брали город войска 2-го Украинского фронта под командованием маршала Малиновского Р.Я. За это награждён (Пирогов В.Я.) медалью «За взятие Будапешта». Взяли столицу Венгрии 13 февраля 1945 года и двинулись дальше на Запад к озеру Балатон. Помню, на пути встретилась нам речка. Немец за ней занял крепкую оборону, а мост не взорвал, оставил для встречи нас. Хотя и юг, а в начале марта вода только освободилась от льда. Приказ И. Сталина: «Идти прямо через мост и бить в лоб, не давать времени для укрепления обороны врагу». А мост у него был пристрелян. Делать нечего, раз приказ, то ринулись прямо через мост и речку бродом. С жестоким боем овладели берегом – немец не ожидал, что пойдём прямо вброд. Пошли дальше на озеро Балатон. На его берегу заняли оборону, выкопали окопы, только лёжа, и вода подступила, лежали в грязи. Но это было только начало озера, а справа от него было большое село. Выгнали врага из этого села и двинулись дальше, а в это время уже в село заехали наши тыловые части, медсанбат и другие. Прошли от села километров за двадцать, ночь. Навстречу нам идут наши танки и кричать по-русски. Стали давить нас и наших солдат. Оказалось – немцы. Тогда нам был дан приказ занять оборону у озера Балатон, и мы заняли прежние окопы. Танков у немца было много, и они их поставили в том селе в парке. Булыжили (стреляли, поливали огнём) целый день в нём, а нам отвечать нельзя – там и наши части.