Читать книгу: «Совершенный изъян», страница 5

13

– Слу-ушай, – протянул Вик, отпил кофе из хлипкого стаканчика и уставился на Петра, – слушай, а это правда, что у тя пушка есть? Вот прям такая пушка!

Он собирался уже показать руками размеры пушки, но пластиковый стаканчик мешал жестикуляции.

Пётр хмыкнул.

– Тебе чего, Аллка рассказала?

– Ну-у, – Вик потёр затылок, – может быть.

– А какая разница, есть или нет?

– Чё, ответить не можешь?

– Допустим, есть.

Вик выглядел пьяным и больным, хотя Пётр не видел, чтобы после смерти парня он прикладывался к бутылке. Можно было подумать, что кофе действует на него похлеще китайского ви́ски.

Пётр отвернулся.

Из-за приоткрытой двери в диспетчерскую слышался обеспокоенный голос Аллы. Лампа на потолке потрескивала и мерцала. Болела голова.

– А зачем, – не унимался Вик, – те пушка?

– На память.

– На чё, блядь?

Вик шумно выдохнул, осушил залпом стаканчик и тут же скривился, прикрыв ладонью рот.

– Ты в порядке вообще? – спросил Пётр. – Выглядишь не очень.

– На себя посмотри! Бледный как, – Вик всё ещё тошнотворно кривился, – как ебучий мертвец!

– Ты принял что-то?

– Яду бы…

Вик повернулся к кофейному аппарату и стал водить по экрану пальцем. Напитки появлялись и исчезали – все в красивых фаянсовых чашках, с одинаковым, завивающимся в петельку, паром.

– Успокойся, – сказал Пётр, – кофе тебе не помогает. Постарайся себя в руки взять. Нам нормально надо выглядеть.

– Да я… – Вик оставил в покое аппарат. – Думаешь, блядь, одному те плохо бывает?

– Посиди. – Пётр показал на скамейку.

Вик – важно, вразвалку – подошёл к нему и ткнул его пальцем в грудь.

– А ты мне тут не указывай, блядь! Посидишь тут сам! Скоро мы вместе, блядь, – он усмехнулся, – посидим!

– Да пошёл ты!

– Чё! – Вик задиристо вскинул руки, но тут же успокоился и уставился себе под ноги.

– Садись! – рявкнул Пётр.

Вик плюхнулся рядом с ним и привалился к его плечу.

– Не, ты скажи, вот на хуя те пушка? Ты ей чё делаешь вообще? Тёток пугаешь?

– Витя, – Пётр легонько оттолкнул его, но Вик едва не грохнулся со скамейки, – лучше ты мне скажи, Витя, а где бутылка?

– Чё? Бутылка? – Вик хохотнул. – Выпить хошь, да? – Он вновь придвинулся к Петру. – Так это не вопрос, чё. Щас Аллку зарядим, она, блядь, как метнётся…

Вик взмахнул рукой.

– Ты её чего, добил втихаря? – спросил Пётр.

– Кого? Аллку? – Вик картинно вытаращил глаза. – Да ты чё, блядь, охуел што ль совсем, товарищ хороший? Аллка тётка намальная, она вот ща вискарика нам…

Хлопнула дверь – Алла закрылась. Слушать пьяные вопли Вика и правда становилось невыносимо.

– Не, ну почему ты мне не сказал, чё у тя пушка есть? – снова заныл Вик. – Аллке сказал, а я? Я чё, блядь, те не друг што ле?

Пётр вздохнул и закрыл глаза.

14

Краевский – за глаза его все называли Краем – устало посмотрел на Петра.

– Вы знаете… – начал Пётр.

Край – невысокий, тощий, с запавшими глазами – был похож на больного раком. В тёплом, нагревшемся от старых потолочных ламп воздухе висела пыль.

– И что вы тут устроили?

– Слушайте, – Пётр заёрзал на стуле, – я бы хотел принести извинения за своего напарника. Всё-таки ситуация…

– Да какая на хер ситуация?!

Край подошёл к окну, как будто мог видеть что-то сквозь опущенные жалюзи. Тесная комнатка, в которой он устроил себе временный кабинет, когда-то выполняла роль второй диспетчерской или регистрационной, но пото́м – видимо, из-за сокращения штата – превратилась в импровизированный склад. У стен громоздились грязные пластиковые коробки. На столе, один на другом, валялись списанные терминалы. Единственный стул, на котором сидел Пётр, поскрипывал и шатался.

– Я всё же хотел бы извиниться, – заговорил Пётр. – Вик… Дело в том, что так, наверное, сказался стресс. Могу вас уверить, что там, на месте…

– На месте? – Край обернулся. – А что на месте? В отчёте – пьяный бред! Стыдно читать!

– Ситуация и правда была нештатная. Мы постарались…

– Вижу, что постарались! Ладно, давайте ещё раз. Вик был за рулём? Он был пьян?

– Вик был за рулём, но на тот момент он был трезв, вёл себя адекватно. Именно он, кстати, этого парня и заметил. Было это примерно в два часа ночи…

– Примерно?

– В два часа, неподалёку от четвёртого кольца. Это всё указано в отчёте. По улице шёл молодой человек. Он ни на что не реагировал. Он нас как будто и не видел вовсе. Мы его остановили…

– Как?

– На самом деле я просто преградил ему дорогу, и он остановился. Я заметил, что у него шунт.

– Рентген мозга сделали?

– Нет, я увидел у него татуировку. – Пётр коснулся пальцем шеи. – Небольшой такой иероглиф. Его «рю» называют вроде. Кажется, означает идущего человека. Или входящего. Я не очень разбираюсь в этом. Но…

– Татуировка ни о чём не говорит!

– Да, согласен. Но Вик…

– Вик! Разумеется! – Край всплеснул руками. – Он же у нас главный специалист по шунтированию!

– Он сказал, что уже видел человека в таком состоянии раньше и…

Край зашёл Петру за спину и упёрся в спинку стула. Стул затрещал.

– Пётр, вы же разумный человек, у вас такой опыт работы. Я понимаю, случай нештатный. Но думаете, я приехал бы сюда, если бы речь шла о штатном случае?

– Но я…

– Ответьте, пожалуйста.

– Думаю, нет.

– Следовательно, – стул снова заскрипел, – этот ваш Виктор вряд ли мог наблюдать что-то подобное раньше.

– Я просто пересказываю, что произошло.

Край всё ещё стоял у Петра за спиной. Пётр повернулся, но Край тут же оставил в покое стул и отошёл к закрытому жалюзями окну. Казалось, он не хочет встречаться с ним взглядом.

– Так пересказывайте. – Край сцепил за спиной руки.

– Вик говорил, что с его бывшей супругой такое уже случалось. Я так понял, это бывает, если подключаешься к пиратской сети.

– Бывшей супругой? Это которая сошла с ума?

– В любом случае, – Пётр вытер вспотевшие ладони о куртку, – парень был невменяем. Мы решили его задержать, проводили в фургон…

– Каким образом? – Край блеснул глазами. – Он же был невменяем? Ни на что не реагировал?

– Вик просто, – Пётр изобразил, как обнимает кого-то за плечо, – проводил его до фургона. Парень как бы слушался.

– Скажите, – Край опять расхаживал между заваленным старой техникой столом и окном, – Вик на тот момент был уже сильно пьян?

– Вик не был пьян. Все его действия…

– Сможете это подтвердить? Официально? Скажем, – Край щёлкнул узловатыми пальцами, – на разборе внутреннего расследования?

– Да без проблем. Уверен, что наши действия в той ситуации…

– Также, полагаю, вы сможете подтвердить, что по отношению к задержанному не применялось физического насилия?

– Вы о чём? В этом же вообще никакого…

– Ответьте, пожалуйста, на вопрос.

– Насилие не применялось. – Пётр закашлялся.

Сердце молотило. Хотелось ненадолго выбраться из этой насквозь жёлтой, пропахшей пылью комнаты и промыть холодной водой лицо. Но выходить было нельзя.

– Более того, – продолжал Пётр как можно более спокойным голосом, – в этом не было абсолютно никакой необходимости. Задержанный не…

– Хорошо, хорошо! – Край махнул рукой. – Продолжайте. Итак, вы посадили его в фургон?

– Да, – кивнул Пётр. – Ситуация была не очень понятной. Дело в том, что в инструкции нет…

– Чего в инструкции нет? – Край наклонил голову. – Вы произвели задержание неизвестного, так?

– Да, произвели задержание неизвестного.

– Ключевое слово, – Край неприятно улыбнулся, и тонкую кожу на его впалых щеках прорезали глубокие морщины, – ключевое слово, – с наслаждением повторил он, – неизвестный. Что обычно делают при задержании?

Край стоял посреди комнаты, глядя на Петра.

– Что же вы? Отвечайте. Ваши варианты. Как там – по инструкции?

– Пытаются установить личность.

– Правильно! Только не пытаются, а устанавливают. Идентификационный чип же у него был, правда?

– Ситуация немного отличалась. Задержанный вёл себя очень странно. У меня возникли сомнения…

– Задержанные всегда ведут себя очень странно! – Вымученная улыбка Края напоминала судорогу лицевых мышц. – В противном случае мы бы их не задерживали!

Пётр собирался возразить, но Край остановил его взмахом руки.

– Нет, нет! Я знаю, что вы собираетесь сказать. Задержанный был невменяем. Я бы в этой ситуации предположил, что он находится, – Край сощурил глаза, – под веществами. Вы решили, что у него проблема с шунтом. Ну да бог с ним! Решили и решили. Дальнейшие ваши действия?

– С парнем что-то творилось…

Ухмыляющееся лицо Края внезапно задрожало и расплылось. Пётр потёр глаза.

– В другой ситуации, – продолжал он через внезапно начавшуюся одышку, – мы бы, конечно, установили его личность. В другой ситуации… – Пётр представил на секунду залитое кровью лицо парня. – Но я решил вначале проверить пульс. А Вик…

– Да, – закивал Край, – я в курсе. Вы произвели задержание, а пото́м не могли определиться – жив ли задержанный. Вы вообще знаете, что ваш приятель нёс диспетчеру? Говорит, не можем понять, кого задержали. Может, это труп ходячий. Скажите… – Край снова зашёл Петру за спину. – Скажите, вы любите фильмы про зомби?

– Так мы никуда не продвинемся, – вздохнул Пётр.

– Что?

– Так мы никуда не продвинемся. Я пытаюсь вам объяснить ситуацию. Мы не были уверены, что задержанного можно транспортировать. Да и фургон наш для этого не оборудован. Вы их вообще видели, эти фургоны? Ни ремней, ничего. Труповозка. А пока Вик связывался с диспетчерской, у задержанного случился приступ, и он…

– Кстати, – за спиной у Петра послышались шаги Края, – запись разговора Вика с диспетчером сохранилась. И абсолютно очевидно, что трезвый человек так разговаривать не будет.

– Может, он и глотнул там чего, – сдался Пётр. – Я за ним не слежу. Я ему не нянька.

Край подошёл к окну, приподнял двумя пальцами одну из полосок жалюзей и разочарованно качнул головой, как будто ожидал увидеть что-то, кроме темноты и зависшего над городом смога.

– А вы сами тоже капли в рот не брали, ведь так?

Пётр молчал. Край усмехнулся.

– Конечно. Вы же опытный человек, вряд ли вы бы стали пить на дежурстве. Думаю, нет смысла проводить проверку?

– Проводите, если хотите, – буркнул Пётр.

Край несколько раз кивнул, вытащил сигарету, помял её тонкими крючковатыми пальцами и неторопливо, прищурив один глаз, закурил.

– На самом деле вы правы. – Он выпустил из ноздрей дым. – Так мы никуда не продвинемся. У меня нет задачи устанавливать степень вашего опьянения. Нам этого ещё не хватало.

– А чего мы могли сделать? У паренька начался приступ, пошла кровь из глаз и – всё. Он…

– И всё, да. Вот только через несколько часов, – Край показал сигаретой на окно, – эти уроды, как их там, Чен-Сьян Электроникс, будут рвать меня на части. А по вашему отчёту следует, что человека убил шунт. Если же ещё вспомнить тот замечательный случай с мёртвой девкой, которой ваш приятель Вик спалил мозг палкой…

Край не договорил. Его лицо в клубах тяжёлого дыма вновь стало расплываться, как изображение на экране.

– Вы хотите, чтобы я переписал отчёт? – спросил Пётр.

Край облизнул губы, покосился на сигарету, на которой уже нарос слой неровного серого пепла, дунул на неё, и пепел разлетелся над столом.

– У меня нет задачи выгораживать Чен-Сьян. К сожалению, задачи выгораживать вас у меня тоже нет. Поэтому я задам вам ещё один вопрос, простой вопрос. – Край уставился на Петра тяжёлым взглядом. – В ваших же интересах сказать мне правду. Вика здесь нет.

Край медленно затянулся, выдерживая паузу.

– Виктор использовал палку?

15

Алла сидела в коридоре, напротив кофейного автомата. Она обнимала ладонями пластиковый стаканчик с кофе, но пара уже не было, коричневатая пенка сошла, и кофе превратился в холодную чёрную жижу, похожую на отработанное масло. Алла, судя по всему, не сделала ни глотка.

– Ты всё? – спросил Пётр.

Алла улыбнулась и кивнула.

– Давно уж. Долго тебя там промариновали. – Она сделала глоток, поморщилась и поставила стаканчик на скамейку. – Проводишь до трубы?

Они молча вышли из отделения. Хлопнула за спиной тяжёлая дверь, Пётр вздрогнул.

На улице светало.

Солнце скрывала плотная пелена облаков, и казалось, что над домами происходит химическая реакция пара, света и снега. Рваные истошно-жёлтые полосы перетекали в густо-оранжевый, а затем и в багровый, который отражался в затемнённых окнах муниципальных домов.

Со стороны восхода налетел резкий колючий ветер, и Алла подняла меховой воротник искусственной шубки. Петра холод не беспокоил. После духоты в отделении, когда в лёгких оседала свинцовая пыль, дышать на улице было приятно до головокружения.

Алле явно не терпелось о чём-то спросить. Несколько раз она резко вздыхала, но так и не решилась начать разговор. Когда здание отделения скрылось за поворотом, Пётр сказал, глядя в сторону, ни к кому обращаясь:

– Безумный день!

И Алла схватила его за плечо.

– Что теперь будет-то? Виктора сняли со всех смен! Я думала, и тебя…

– Меня тоже снимут. А вот чего дальше – неясно.

– Виктор – полный кретин! Как так можно! Когда он успел-то? Нормальные вроде приехали.

– Я и сам не знаю, когда успел. Вообще впервые его таким видел. Он приложился несколько раз, конечно, но не так уж и много выпил.

– И что теперь?

Они остановились на светофоре – по привычке, ведь машин не было. Петру захотелось сказать что-то воодушевляющее. Но он не смог придумать что.

– Не знаю. – Он покачал головой. – Они по ходу хотят всё на Вика свалить.

– Как? – Алла отпустила его руку.

– Да как-как…

Пётр, не дожидаясь, пока загорится зелёный, зашагал на другую сторону улицы. Алла заспешила за ним.

– Паренёк был жив, – сказал Пётр. – Вик по пьяни решил его палкой приложить. Непредумышленное убийство. У них всё отлично сходится. И ещё та девчонка с шунтом, которой мы мозги спалили…

– Но ведь это, – Алла догнала Петра, часто вздыхая от волнения, – не правда?

Она замолчала, ожидая ответа.

– Конечно, неправда! Я сказал, что таких показаний давать не буду. Поэтому и меня наверняка отстранят.

– Так и что теперь делать?

– А что теперь делать? – нахмурился Пётр. – Чего тут вообще можно сделать?

16

Киоск с переливающейся трёхцветной вывеской работал. Пётр взял бутылку подешевле и, сунув её в карман куртки, зашагал по направлению к дому, придерживая локтем, чтобы та не выпала из кармана.

За спиной послышались вопли сирены.

Пётр обернулся и увидел фургон – такой же, как у них с Виком. Фургон пронёсся по пустой дороге, нервно притормозил у перекрёстка, засвистел шинами и повернул, опасно завалившись на бок. На секунду Пётр представил, что это он сейчас сидит в том фургоне, Вик за рулём, они включили давно отказавшую сирену и несутся в отделение, чтобы доставить выжившего – единственного живого человека, которого они нашли за кольцом.

Пётр усмехнулся, поправил в кармане бутылку и – пошёл домой.

Пить он не собирался. Киоск с трёхцветной вывеской был неподалеку от трубы, и он заглянул туда по привычке, купить чего-нибудь впрок. Но дома, раздевшись – снова начали топить, – он присел на кухоньке, открыл пищевой брикет и плеснул немного водки в стакан.

– Эх, Вик… – пробормотал Пётр и посмотрел в окно, на серый замёрзший город.

Казалось, вопль полицейской сирены ещё доносится из глубины улицы, как эхо.

– Вик! – Пётр выдохнул и осушил стакан. – Ты – мудак!

И тут же подумал, что, если бы Вик не устроил пьяное представление в отделении, разговор с Краем всё равно бы состоялся.

Ничего нельзя было изменить.

Пётр налил ещё, но пить не торопился. Он принёс из гостиной дзынь и положил его рядом с бутылкой. Дзынь теперь напоминал пыточное устройство, которое используют на допросах, чтобы выбивать из задержанных показания.

– Вик, Вик… – повторил Пётр, глядя в стакан.

Он снова выпил водку залпом и откинулся на спинку стула. Китайское пойло прямиком попало в жилы и разошлось огнём по всему телу. Пётр подумал, что может сидеть на тесной кухоньке до скончания времён. Бутылка никогда не закончится, восполняясь из ничего, как в виртуальной реальности, его никто не побеспокоит, его не станут искать, когда он не придёт на смену – ведь все его смены скоро отменят. Он нужен не больше, чем те трупы, которые они запаковывают в чёрные пластиковые мешки.

Пётр надел дзынь и, уже включив его – всё мгновенно закрасилось синим, – вспомнил о кристалле. Вышел в гостиную, но нашёл только стакан с остывшей водой. Он искал кристалл и в спальне, и на кухне, и даже в маленькой комнатке, куда обычно не заходил, потому что там пахло, как в квартирах, где кто-то недавно умер.

Наконец, вернувшись на кухню, Пётр свалился на заскрипевший стул, налил водки и – вздрогнул, точно его прошил электрический разряд. Валяющийся на столе дзынь работал. Включённое забра́ло отбрасывало на гранёную бутылку неровную синюю тень. Пётр раскрыл руку и уставился на кристалл, который всё это время лежал у него в ладони. Маленький камень, похожий на окаменевшую личинку.

На сей раз Пётр нагрел воду сильнее. Микроволновка работала в режиме гриля – это показалось ему забавным, и он даже хохотнул, отпив горькой, как микстура, китайской водки. Раздался звонок. Пётр поставил стакан с горячей водой на стол, бросил в него кристалл и нацепил дзынь.

Через несколько секунд рядом с ним появилась темноволосая девушка. Синдзу стояла у плиты, повернувшись к нему спиной – так, словно собиралась приготовить что-то на ужин.

– Синдзу! – позвал Пётр.

Она обернулась и, облокотившись на варочную панель, улыбнулась Петру.

– Я тебя знаю! Я тебя знаю! Ты…

– Я – другой, я – не такой! – Пётр плеснул себе ещё водки. – Всё это уже было! Мне нужно задать тебе вопрос. Один долбаный вопрос! Ты сможешь ответить?

– Конечно!

Синдзу наклонилась к Петру. Лицо её было так близко, что он мог бы почувствовать её дыхание – если бы она дышала.

– Я люблю отвечать на вопросы!

– Тогда… – Пётр невольно отодвинулся от призрака. – Расскажи мне, что такое трёхцветная радуга.

17

Клуб находился внутри третьего кольца, и ехать туда на трубе нужно было с четырьмя пересадками. Пётр проснулся в полдень, принял душ и выпил стакан водки на дорожку в надежде, что это избавит его от мигрени и тошноты, однако ему стало только хуже. Он думал остаться, но спать он уже не мог, а сидеть в духоте, в компании с пустой бутылкой, было невыносимо.

До станции трубы Пётр плёлся, как зомби. Медленно переставлял ноги, точно боялся поскользнулся. Каждый шаг давался ему с трудом. Казалось, в голове сейчас что-то разорвётся, и раскалённая тёмная кровь брызнет из глаз.

Пётр сделал крюк, заглянул в магазинчик с цветной вывеской, купил банку лёгкого пива и выпил её – судорожными, быстрыми глотками, – прислонившись спиной к стене киоска. Над головой у него мерцала трёхцветная радуга.

После пива ему полегчало, но когда он спускался в трубу, то понял, что совершенно пьян.

Станция, похожая на залитый бетоном котлован, была оглушительно пуста. Пахло плесенью и мочой, половина ламп не горела. От давящего на грудь смрада кружилась голова. Пётр привалился к выщербленной колонне, где поверх грязевых разводов и трещин был намалёван красной краской кривой, разбитый припадком иероглиф.

Одно пиво. Пара глотков водки. И он не стоял на ногах.

Из чёрного туннеля потянуло горячим воздухом, бившем в лицо, как отработанный газ из дюз. Пётр побрёл к перрону, будто и правда ждал прибытия огромного корабля, который увёз бы его подземными течениями подальше от дома, от города, от всего, что он знал.

Сначала он перепутал линию, пото́м вышел не на той станции. От гулкого воя в поездах закладывало уши. Он был как после контузии. Ближе к центральным районам в вагон набились люди – холодные и бесполые, как куклы для демонстрации нарядов в стиле унисекс. Все оделись в бесформенные дутые куртки, словно в трубе запрещалось носить другую одежду. У многих были шунты – Пётр видел это по глазам, по мёртвому отсутствующему взгляду.

Когда он выбрался из трубы, начинало темнеть. Он встал под столбом с продетыми одно в другое, как в детском фокусе, неоновыми кольцами, которые подсвечивали спуск на станцию. Одно кольцо потрескивало и мигало. Пётр закурил. Ветер нёс в лицо серый снег, и Пётр отвернулся, спрятав сигарету в ладони.

Адрес клуба он нашёл быстро, но долго не мог понять, где находится вход. В итоге оказалось, что нужно зайти во двор – тёмный, как во время перебоев в энергосети, – и спуститься по лестнице в подвал. У входа Петра встретил лысеющий парень с редкой бородкой – высокий, но худой, как после болезни, – и Пётр даже не сразу сообразил, что тот работает здесь вышибалой.

– Дверью ошибся, папаша?

– «Трёхцветная радуга»? – уточнил Пётр.

– «Радуга», «Радуга». – Парень похлопал его по спине так, словно помогал прокашляться. – Только тебе, папаша, не сюда. Там рюмочная вниз по улице. Остаканишься так, что…

– Эска! – хмуро перебил его Пётр и показал удостоверение.

Парень хмыкнул, пожал плечами и отступил в сторону. Пётр прошёл в широкий бетонный зал.

– Давай! – крикнул вышибала ему в спину. – Оттянись там хорошенько, эска!

В зале было темно. С потолка свешивалось несколько круглых ламп, как на станциях в трубе, а также огромный, похожий на лучевую пушку прожектор, но заправилы, похоже, экономили электричество, и света едва хватало на то, чтобы очертить в сумраке прямоугольную площадку по центру – видимо, танцпол с затоптанным синим полом. Столики у стен тонули в темноте. Поначалу Пётр решил, что в клубе никого нет, и лишь пото́м заметил несколько одиноких фигур за барной стойкой.

– Вам чем-то помочь? – послышался женский голос.

Рядом с Петром возникла тощая официантка в тёмной обтягивающей одежде.

– Да, – сказал он, – я ищу девушку. Она…

Официантка нахмурилась и отвернулась.

– Это не ко мне! – бросила она через плечо и быстро зашагала к следующему по очереди клиенту.

Пётр подошёл к бару. Бармен, бородатый и полный, с раскрасневшимся от духоты лицом, был первым, кто походил здесь на живого человека.

– Чего налить? – Бармен улыбнулся, демонстрируя неровные, пожелтевшие от никотина зубы.

– Я ищу девушку… – снова начал Пётр.

– Вы выбрали правильное место!

Пётр раздражённо сунул бармену под нос удостоверение.

– О! – Бармен с наигранным испугом вытаращил глаза. – Какие люди! – и добавил тише, перегнувшись через стойку: – Будет рейд, да?

– Хватит кривляться! Я провожу расследование. Ищу девушку… – Пётр полез в карман за снимком, который выпросил у Аллы, – девушку, лет двадцати. Она…

– Здесь иногда бывают такие девушки.

– По нашим сведениям она часто ходила в это заведение. Блондинка, среднего роста, худощавого телосложения, красивая, соломенные волосы до плеч.

– Ага, ничего так!

Пётр лихорадочно проверял карманы.

– У неё есть шунт. И татуировка под ухом.

За стойкой захохотали.

– Ты, мужик, прикалываешься, да? – прыснул бармен. – Девушка с шунтом? Двадцать лет? Тут таких не бывает, не!

– Я провожу расследование, – Пётр опёрся о барную стойку, – и советовал бы вам…

– Не знал, что эска проводит расследования, – продолжал кривляться бармен. – Вы же только жмуриков на улицах подбираете?

– Слушай, ты!

Пётр схватил бармена за куртку, но тот лениво отпихнул его одной рукой.

Снова смех.

– Хватить паясничать! А то настоящую полицию вызовем, эскашник!

Пётр продолжал искать снимок – хотя проверил всё уже по несколько раз. Пальцы у него тряслись.

– Тебе бы глотнуть чего, – внезапно подобрел бармен. – А там, глядишь, и девушка найдётся. Так обычно и бывает.

Пётр постоял несколько секунд – руки в карманах, – и залез на стул у барной стойки.

– Водка есть? – спросил он.

– Водки нет! – радостно объявил бармен. – Тут коктейльный бар! Коктейли, понимаешь? Тебе какой – «Розовую усладу» или «Секс на пляже»? Первый налью за счёт заведения, раз уж мы с тобой успели подружиться.

– А есть чего-нибудь без розовых соплей?

– «Смерть под проводом»! Клёвый шотик. Три слоя, и все смертельные! Как по мне, ты откинешься сразу же, даже платить не придётся.

– Давай!

Пётр вздохнул и попытался унять дрожь в руках.

– Что за девушка-то? – спросил бармен, наливая в водочную рюмку что-то зелёное и густое, как сахарный сироп. – Фотка хоть есть? А то ты прям так её расписал!

– Есть… Не с собой…

Пётр вдруг осознал, что не только забыл фотографию, но и говорит всем, что ищет девушку. Ищет девушку. Которой больше нет.

За спиной послышались голоса – надтреснутый бас, гавканье вышибалы, женский смех, надрывный и звонкий. Пётр подумал, что так смеются на грани нервного срыва. Он обернулся, но не смог никого толком рассмотреть – несколько фигур, отделённых от него пустым танцполом, казались блеклыми тенями. Или призраками.

Бармен поставил перед Петром наполненную рюмку – слой синего, затем зелёного и в самом низу красного, как кровь.

– Где провод, а где смерть? – спросил Пётр.

– Тут всё вместе! Давай!

И бармен взмахнул рукой, делая вид, что осушает рюмку.

Пётр выдохнул, зажмурился и проглотил коктейль одним резким глотком. Напиток был сладким, почти приторным. Алкоголь не чувствовался.

– Ерунда! – Пётр постучал пустой рюмкой по стойке.

– А ты силён! – качнул головой бармен.

– Да какая ж это смерть? Назвали бы лучше этой, как её, «Трёхцветной радугой». Тут же как раз…

– Какой-какой радугой?

Пётр удивлённо моргнул. За спиной вновь раздались громкие хмельные голоса. Оборачиваться уже не хотелось.

Он ищет девушку. Он никого не найдёт.

– Сделать ещё? Или что другое попробуешь?

Пётр посмотрел в пустую рюмку.

– Сделай.

Бармен взял красную бутылку.

– Но за этот уже сам заплатишь. Халява кончилась.

– Заплачу́, заплачу́.

– Ты, кстати, это, нос-то не вешай. – Зелёная бутылка. – Щас тут народу привалит, обязательно найдёшь кого-нибудь!

Бармен небрежно плеснул в рюмку прозрачную синюю жидкость из последней бутылки. Два верхних слоя перемешались, образовав мутную жижу необъяснимого цвета.

– Вот, бля! Тогда этот тоже будет за наш счёт. Смотри, какой я сегодня добрый!

Пётр кивнул в знак благодарности и поднял рюмку. Пальцы всё ещё тряслись. Рюмка так и норовила выскользнуть из руки.

– Давай! Как и первую!

– А он реально не сдохнет? – послышалось из сумрака.

Пётр повернулся на голос, качнул рюмкой, пролив несколько капель себе на рукав, но никого не увидел и выпил залпом, уставившись в темноту.

– Красавчик! – Бармен разулыбался.

– А какого хера здесь так темно? – пробормотал Пётр. – На электричестве экономите?

– Это у тебя в глазах уже темнеет! – подмигнул ему бармен. – Так как? Ещё? Но за этот я точно платить не буду.

Пётр кивнул. Бармен сначала протянул ему считыватель, и лишь после того, как тот удовлетворённо пропищал, принялся колдовать над напитком. В зале постоянно появлялись новые посетители. Все смеялись и весело переругивались, наверняка выпив уже не один десяток коктейлей. Но к барной стойке пока никто не подходил.

Прожектор над танцполом заработал – стал полоумно вращаться из стороны в сторону, разглядывая посетителей. В стенах зажглись огоньки, и Пётр, оглянувшись, увидел на щербатом бетоне люминесцентные иероглифы.

– Четвёртый справа – новый! – сообщил ему бармен и поставил на стойку рюмку. – Хотя кому я говорю? Ведь правда, эска?

– Иди ты! – Пётр осушил третью рюмку.

Послышалась музыка – монотонная и ритмичная. Буханье барабанов отдавалось в груди. На танцпол вышло несколько человек – в тёмных, обтягивающих одеждах, – но никто даже не думал танцевать. Все замерли, приоткрыв рты, уставившись в потолок.

– Чего за херня такая? – прошептал Пётр.

– Тебе как, эска? Новую делать? Пока на рекорд идёшь!

– Хватит с меня этой дряни! – Пётр чуть не опрокинул на пол пустую рюмку. – Налей чего-нибудь другое.

– Чего-нибудь другое, говоришь…

Бармен на секунду задумался, всмотрелся, прищурившись, в другой конец стойки, где Пётр уже ничего не различал, и вдруг щёлкнул пальцами.

– Есть одна идейка! «Дыхание смерти»! Там без слоев, но тоже ничего так коктейльчик. Пойдёт?

– Чего-то у вас тут смерть одна.

– А сегодня тематический вечер!

– Дыхание, так дыхание. – Пётр поёрзал на стуле, продолжая наблюдать за танцующими. – Наливай!

Платёжный терминал сообщил стервозным писком об удачной транзакции. Музыка ускорилась и сразу сбилась с ритма – ударные, глухие и звонкие, встревали невпопад, перекрикивая друг друга, заглушая протяжное журчание синтезаторов. Одна из фигур на площадке покачивалась, как в трансе.

– Держи!

Бармен поставил на стойку высокий стакан с плотной густо-жёлтой жидкостью, напоминающей подслащенный белковый коктейль. Пётр подхватил стакан, принюхался и, поморщившись, кивнул в сторону одного из светящихся иероглифов.

– Я за столик.

– Уже нас бросаешь?

Бармен недовольно проследил за тем, как Пётр сползает со стула.

– Вот только давай без фокусов, хорошо, эска? Ты уж постарайся. Не забывай про мою доброту!

Пётр поплёлся к столику у стены. По пути он едва не сшиб тощую официантку в обтягивающем наряде, и та, отшатнувшись, злобно просверлила его глазами.

– Осторожнее, ты!

– Да, да, конечно, – буркнул Пётр и свалился в кресло под блестящим иероглифом.

Он пригубил коктейль – приторный и густой. Посмотрел на танцпол.

Пётр и сам не понимал, почему до сих пор торчит в клубе. Снимок он забыл. После трёхцветных коктейлей стало тяжело даже говорить. Но он сидел, тупо уставившись на танцпол, где дёргались осатанелые подростки, будто и правда всё ещё надеялся найти девушку со светлыми волосами, которая танцевала бы одними руками, изображая в воздухе закрученную тремя витками спираль.

Посетители прибывали, но в клубе, несмотря на светильники в стенах и мечущийся по всему залу прожекторный луч, было по-прежнему темно. Всё вокруг – даже неловкие движения танцующих – сковывал сумрак, который странно усиливался из-за сбивчивой музыки. Ламп в стенах едва хватало на то, чтобы осветить выведенные на обшарпанном бетоне иероглифы – порталы в иную, запрограммированную реальность. Иероглифы поблёскивали и лоснились, точно их нарисовали совсем недавно, наспех, не дав толком высохнуть перед приходом гостей. Из тьмы, ложившейся плотными кольцами между столами и танцполом, доносилось размашистое буханье ударных. Казалось, стоит провести по воздуху рукой, исполнить волшебный жест, код авторизации – и чахлые фигуры на танцполе мигом смешаются с темнотой.

Пётр отпил приторной жижи из стакана. Облизнул губы. Выпил ещё. Руки уже не тряслись, голова не болела. В клубе было тепло, на лбу даже выступил пот.

Пётр допил коктейль и стал снова вглядываться в лица людей в центре зала. Кто-то и правда пытался танцевать. Высокий парень – если, конечно, это был парень – судорожно взметнул к потолку руки, прижал их к груди, стискивая воображаемую рану, застыл на мгновение в страдальческой позе и резко, одним движением, вывернул на бок голову, как больная птица.

Пётр вдруг осознал, что у всех посетителей клуба есть шунты. Червяки в голове. Это же очевидно. Наверняка у каждого второго и кристалл с призраком в кармане. Они все украли чужие лица.