Читать книгу: «Три круга над домом», страница 3

Вишни в кулаке

В Уланово Славка ездил к бабушке Зине, но у него были ещё бабушка Мария и дедушка Саша, они жили в Юрле, а это сильно ближе, чем Уланово – всего лишь пять часов на автобусе на север.

Одно важное отличие: в Уланово Славка ездил только летом, поэтому Уланово – это солнце, жара и купание. А в Юрлу Славка ездил в любое время года, поэтому видел и суровую зиму, когда снег искрится на солнце, и слякотную весну (однажды Славка даже утопил галошу в грязи, так и не нашёл), и дождливую осень, когда лучше просто сидеть дома и смотреть на капли на старых деревянных окнах. Ну и лето в Юрле Славка, конечно, тоже видел – летом было хорошо и можно было купаться в местной речке Лопве.

В Юрле тоже был необычный язык. Во-первых, бабушка с дедушкой говорили “як”, когда им было больно, или “чурснуть”, когда надо было отпить из кружки с квасом, если кваса налили слишком много. Ещё был “голбец” – помещение под домом, где хранились старые банки с помидорами, мешки с крупой. Там было холодно и сыро, и Славка слегка (на самом деле даже не слегка) боялся голбца.

А во-вторых, Юрла находилась в Коми-Пермяцком округе, и там иногда встречался коми-пермяцкий язык. Бабушка с дедушкой его совсем не знали, но всё равно выписывали газету на коми-пермяцком, там были необычные буквы с точечками, и Славке казалось, что этот язык даже ещё более непонятный, чем татарский.

Перед сном Славка садился у печки, которая почему-то всегда топилась по вечерам. Возле маленькой печной дверцы всегда лежали маленькие бумажки – порванные куски той самой коми-пермяцкой газеты, щепки и береста. Славке нравилось засовывать бересту в печку и тут же доставать, пока она еще не загорелась полностью. Она дымилась, а Славка глубоко вдыхал её запах, от него становилось спокойно. Или обрывки газет на коми-пермяцком языке. Они медленно сгорали в Славкиной руке, таяли и растворялись в огне буквы и слова, которые никто в этом доме не мог прочитать и больше не прочитает. Славка от печного тепла понемногу засыпал, оставалось только пройти несколько шагов от печки до кровати.

Запахов в том доме было много, и не все они были приятными. В дом часто приходили разные люди, и от них пахло бензином, старыми фуфайками и пилой. У них были грязные, всегда измазанные чем-то чёрным руки и почему-то очень твёрдая кожа.

Однажды один из них, лесник, принёс Славке подарок – он разжал кулак, в его грязной и грубой руке лежали несколько ягод вишни. Славка конечно знал, что надо их мыть. Помыл – и съел, уральские вишни были кислыми, но он любил этот вкус.

А ещё иногда все эти мужчины собирались и резали свинью. Славке не разрешали на это смотреть. Но он всё чувствовал и понимал. Какие-то части свиньи приносили в дом в тазиках, они лежали там и неприятно пахли. Наутро Славка заглядывал в хлев, пересчитывал и разглядывал животных и понимал, какую именно свинью вчера резали. Интересно, а другие свиньи понимают, что с ней случилось? Скучают ли они по ней?

Ещё иногда в этот дом охотники приносили подстреленных птиц, рябчиков и глухарей. Бабушка всегда угощала этих мужчин квасом или брагой. Квас бабушка делала очень вкусный и сладкий, он стоял в деревянных крынках. А брагу Славке пробовать почему-то не разрешали.

Однажды осенью, когда Славка и бабушка были в доме вдвоём, бабушка взяла его сходить к соседям. Там недавно умер человек, и бабушка хотела попрощаться с ним.

Они вошли в дом, там было тихо, но было очень много людей. Посередине комнаты стоял гроб, в котором лежал мужчина, молодой, даже моложе Славкиного папы.

Славка понял, что случилось большое горе.

– Бабушка, а что это за человек?

– Это Борис, очень хороший был человек, тракторист.

– Бабушка, а почему он умер?

– На тракторе разбился.

Борис лежал в гробу и был как живой, только мёртвый. Все смотрели на него сверху вниз и плакали, женщины надели платки на голову. На столе стояли печенье и прозрачные бутылки, был порезан чёрный хлеб. Кто-то закрыл полотенцами все зеркала.

Они с бабушкой были там недолго, минут пять. Шли домой и молчали. Славка в тот момент осознал, что Бориса больше никогда не будет, потому что он умер. Даже само слово “умер” Славка стал чувствовать как-то иначе: оно такое короткое, но меняет всё в один момент. От Бориса останутся фотографии, письма и разбитый трактор, а его самого больше не будет. Борис о чём-то мечтал, о чём-то думал, с кем-то говорил – и вдруг этого всего не станет, как будто бы выключили телевизор в голове. Славка не знал Бориса, но вдруг понял, что ему будет Бориса не хватать.

Как бегемот

Славка очень боялся уколов, просто до жути. Во-первых, это больно и неприятно, а во-вторых, для уколов или анализов всегда надо было очень рано вставать и идти в эти невкусно пахнущие поликлиники или лаборатории.

Каждый раз перед тем, как сдавать кровь, Славка уточнял у мамы, а откуда будут её брать сегодня, из вены или из пальца. Если из вены – это ещё куда ни шло, там не очень больно, надо просто посидеть и потерпеть. Но вот если из пальца… Заходишь в кабинет, садишься на кушетку, врач крепко берёт твой палец и мажет его ваткой. А затем достаёт из бумажной упаковки страшное слово “скарификатор”. У Славки уже был английский язык в школе, и он был уверен, что “скарификатор” – это от английского “scary” (страшный). Врач размахивается – и бах по пальцу скарификатором. Ух!

Ещё Славка боялся стоматологов. А в школе, как назло, был стоматологический кабинет. Каждый раз проходя мимо него, слыша это жуткое жужжание и этот медицинский запах, Славка испытывал страх. Он уточнял у сыновей маминых подруг, есть ли у них в школах стоматологические кабинеты – нет, в их школах его не было! Почему же Славке так не повезло?!

Стоматолога в школе надо было проходить два раза в год. И Славка однажды во втором классе понял систему: он оказался возле кабинета, спросил у ребят, сидящих в очереди, из какого они класса. Получив ответ (например, класс 7В), Славка начал расчёт: сегодня 7В, завтра 7Г, потом 6А, 6Б, 6В, 6Г, 5А, 5Б и так далее, пока не упёрся в свой класс 2Б. Получилось, что до 2Б класса они дойдут через 15 дней. 15 дней – это три недели, если считать только учебные дни (а по субботам стоматолог не работал). То есть ровно через три недели, в четверг, наступит очередь Славкиного класса.

Зачем Славка это рассчитал, он и сам не понял, но в голове начался обратный отсчёт. Осталось две недели, осталась одна неделя, четыре дня, три, два, один. Будто Гагарин в космос летит! Но если бы в космос. Тут речь шла о гораздо более серьезном вопросе.

А может быть, он обсчитался, и у него есть в запасе ещё одна неделя? А может быть, они просто пропустят второклашек? Ведь у них у всех здоровые зубы.

Не обсчитался. На втором уроке дверь кабинета открылась, и зашёл врач. Второй Б, сегодня у вас стоматолог.

И дальше – вызывают каждого по списку. Почему-то ещё и с конца. А Славке как раз было ближе с конца, чем с начала. К четвёртому уроку очередь дошла и до Славки. Он, бледный, как поганка, подошёл к кабинету и сел в кресло. Что было дальше – и вспомнить, и тем более описать было трудно. Но минуты через две стоматолог сказала:

– Всё в порядке с твоими зубами, иди в класс.

Славка не поверил и даже переспросил. Но нет, ему не показалось. Действительно, всё оказалось в порядке.

День после этого сложился замечательно. Закончился тяжёлый трёхнедельный период, и можно было выйти на улицу, увидеть, как светит зимнее солнце, и улыбнуться ему.

Но проблемы не закончились. Через пару месяцев пришла новая проблема – прививка. А прививок Славка тоже боялся, прямо как тот бегемот из мультфильма. С прививками даже считать ничего не пришлось, классу сразу сказали: вам будут делать прививки 5 марта.

И Славка снова стал со страхом ждать этого дня. Ещё и неделя выдалась такая, когда 1 марта – понедельник, 2 марта – вторник. Легко запомнить! Славка любил такие недели, но конкретно в этом случае такому совпадению он не радовался.

4 марта, в четверг, до прививки оставался один день. Вечером Славка места себе не мог найти и ходил по квартире из комнаты в комнату. В гостях сидела мамина подруга тётя Лена. Она усмехнулась Славкиному блужданию и сказала:

– Прививки – это же совсем не страшно. Ну посмотри, Славка, выгляни в окно. На улице так много людей, они все ходят и улыбаются, а ведь им всем когда-то в школе ставили прививки!

Славки эти рассуждения сразу не понравились, но он не мог понять, что с ними не так. Он ходил по комнатам ещё пять минут, а потом вернулся к тёте Лене и сказал:

– А вот люди, которые на улице – это просто те, которые выжили! Они потому и улыбаются, потому что выжили!

Тётя Лена почему-то посмеялась, и Славке это не понравилось.

А на следующий день, в пятницу, 5 марта, Славке всё-таки поставили прививку. И это было почему-то совсем не больно. Действительно, как комарик укусил. Он вспомнил вчерашний диалог и согласился: ладно, наверное это и правда было немного смешно. На улице светило солнце ранней весны, а впереди были целых два дня выходных.

Игра в пульки

Славка много времени проводил во дворе. На качелях, на лавочках и за домом всегда было очень много детей, и Славке нравилось проводить с ними время.

Родители доверяли Славке и отпускали его гулять одного. Даже иногда бывало, что они уезжали куда-то по делам на три часа и оставляли Славку во дворе. А он ни капельки не волновался и просто играл с ребятами.

Славка очень любил мультфильм “Черепашки Ниндзя”, и однажды родители снова собрались по делам и отправили Славку во двор на три часа. Но ведь в эти три часа должны были показывать “Черепашек Ниндзя”! Что же делать?

Славка догадался, что если постучаться в какую-нибудь квартиру в своём подъезде и напроситься посмотреть телевизор, то кто-нибудь обязательно пустит. Так и случилось. Дверь открыл дяденька в трико и майке, узнал Славку, пригласил его в комнату, посадил в большое кресло и включил телевизор. И даже угостил жареной курицей. Курица была вкусная, как в ресторане. А мультфильм – интересный, как и всегда. Славка сказал “спасибо”, и дяденька закрыл за ним дверь.

Во дворе можно было делать много вещей, например, плавить свинец, кататься на велосипеде, жевать гудрон. Но главной игрой двора были пульки. Где-то далеко за городом, куда надо было ехать на машине, а автобусы даже не ходили, был полигон. На этом полигоне старшие пацаны часто собирали отстрелянные пульки и привозили их во двор в пластиковых пакетах.

Пульки были разные, но все – очень красивые и приятные на ощупь. Был, например, “хомячок”, он стоил два балла. Маленькая приземистая золотистая толстенькая пулька, с полукругом вверху. Была пулька под названием “штанишки”, это как “хомячок”, но без верхней части. Стоили “штанишки” один балл. Была “гильза”, она стоила десять баллов, большая, коричнево-медная, пустая внутри и похожа на маленькую бутылочку. Была “пулемётка”, она стоила пятнадцать баллов, это как “гильза”, но ещё с пулей наверху, непустая.

А игра проходила так: каждый игрок выставлял свои пульки в ряд, как КВНщиков на сцене. Выставляет один игрок, рядом с ним выставляет второй. И потом они отходят на три метра, берут каждый по гильзе и по очереди кидают их в эти пульки. Если пулька упала – она твоя. Вот и вся игра. Пульки стали во дворе чем-то вроде денег, пацаны менялись ими исходя из придуманного обменного курса. Например, одна “гильза” равнялась пяти “хомячкам”. А хранились эти пульки всегда почему-то в обрезанных пивных банках, иначе никак.

Однажды летом, когда было очень жарко, Славка играл возле подъезда в пульки с пацаном Лёшей с шестого этажа. Лёша был сильно старше Славки, и Славкины родители Лёшу не очень любили и говорили, что он хитрый. А ещё у Лёшиной семьи был не один балкон, как у всех, а целых два, потому что так вот располагалась квартира: один балкон спереди дома и один сбоку.

Славка с Лёшей захотели попить и поднялись к Славке на восьмой этаж. А пока Славка наливал воду, то дал Лёше посмотреть свою пивную банку с пульками. Славка хорошо играл в пульки, и их у него была почти что полная банка!

Ребята попили и спустились обратно к подъезду. А когда Славка вечером пришёл домой и взял в руки свою банку с пульками, то понял, что половины пулек нет.

Славка очень переживал. Неужели Лёша и правда такой хитрый, что забрал все эти пульки себе, украл? А если украл, то неужели его не мучает совесть? (Славка помнил, что такое, когда украл и мучает совесть).

Наутро Славка снова встретил Лёшу:

– Лёша, это ты украл мои пульки вчера?

– Ничего я не крал! Какие пульки?

– Ну мы вчера поднимались ко мне и я давал тебе свои пульки посмотреть, а потом их стало сильно меньше.

– Сам потерял эти пульки, а меня обвиняешь.

Славка так и не понял, Лёша это был или пульки сами потерялись.

Но уже в тот же день Славка предложил Лёше сыграть.

Тот согласился.

Славка предложил поставить не три-четыре пульки, как обычно, а все, вообще все пульки, которые есть у каждого. “Даже если я проиграю – ну и ладно, просто не буду больше играть в пульки”, – решил Славка.

Лёша согласился и на это.

Они выставили пульки в широкий-преширокий ряд. Если бы пульки были командой КВН, то они стояли бы по всей ширине сцены. Славка очень волновался.

Бросок “гильзы” – и много пулек в центре рассыпались по сторонам. Славка аккуратно их собрал в свою пивную банку.

Лёша бросил и сбил лишь двух “хомячков”.

Славка снова бросил – и снова выбил очень много пулек.

А Лёша в свой ход вообще промазал и ни одной не сбил.

Это была лёгкая игра, Славка выиграл почти все пульки. И банка снова заполнилась почти до краёв.

Но после этого играть в пульки всё равно уже не хотелось, и Славка поставил эту банку на самый верх шкафа-стенки, чтобы больше о них не вспоминать.