Читать книгу: «Битва за Сафир. Девятый горизонт», страница 3

Глава 4. Майор Сталина

Если можно говорить об урбанистической моде или архитектуре, присущей сафирианам восемнадцатого тысячелетия по атому, то они скорее предпочитали минимализм или даже синхронизм какой-нибудь. Дома, в которых жили эти люди, были абсолютно прямоугольными. Они и в принципе ничем и не отличались друг от друга – одинаковые небоскребы, вытянувшиеся сосульками высоко к ярким голубым звездам темного неба. Обычные многоэтажки с идеально ровными стенами, в которых даже окон разглядеть невозможно. И частные домишки, но все – это обычные прямоугольники с банальными пристройками на свое усмотрение. Их бы можно было назвать таунхаусами, но это было скорее похоже на картонные коробки, увеличенные в сотни раз. Единственное, чем категорически различались строения, так это видом подсветки. Всю архитектурную красоту создавали именно горящие стены. Каждый уважающий себя сафирианин вкладывал всю свою уравновешенную душу в узоры подсветки фасада своего равнобедренного жилища.

По таунхаусу Крока медленно ползла бежево-песочная чешуя, создававшая визуальные объемные арки. Черт возьми, ему так нравился его дом, выделяющийся из узорной безвкусицы целого района! Он сразу заметил еще один гравитон. И это была не машина Мары, а дорогая и ультрамощная техника.

Как же все-таки быстро работают специальные службы. Они несомненно в курсе того, что он покидал территорию Альянса…

Что делать? Врать и выгораживать брата?

В конце концов, правилами Альянса на Сафире нигде не запрещается вылетать за пределы городов. Скорее рекомендуется. Мозг Крока не мог припомнить реального запрета на пересечение штатскими границ зоны резервации мутантов. Можно и соврать: потерял управление, машина не слушалась, приземлился там… А если полиграф? Говорят, что этот проклятый аппарат невозможно обмануть. В конце концов, у него есть и его семья, брат братом, а дети и жена – куда ближе. Нужно вываливать как на духу, Грок должен был понимать, что не стоило так выкаблучиваться. Ох уж этот заносчивый Грок…

Бултыхая океан таких мыслей, утопая в рассуждениях, Крок и не заметил, как оказался перед дверью. Пленка защитного экрана узнала хозяина жилища, и проем растворился, дав ему дорогу. Но так робко и неуверенно он еще ни разу не заходил в собственный дом. Непривычно не было трансляции новостей сети в зале. В пустующей комнате левитировали круглые, как капли, белые кресла и черная прямоугольная столешница. Вся настенная подсветка была настроена на минимальное голубое освещение. В аквариуме, вмонтированном полосой во все стены, не спеша плавали разноцветные рыбки, отдающие блеском чешуи на все помещение. На барной стойке стоял рокс, из него вываливался густой дым. Пахло алкоголем. Определенно кто-то сильно наглый или очень уважаемый приперся в гости. Потому что для него открыли бутылку аквагина из красного сафита из резервации – безумно дорогое пойло.

Мара не могла угостить этим незнакомца, в ту же секунду сомнения и страх отмелись. Возмущенный Крок завернул на кухню, схватил нож со стола и вдруг остопорел. На него смотрела землянка.

Да, смуглая, с маленькими человеческими (для сафирца) голубыми глазами и светлыми волосами. Курносый нос, полные губы и доброжелательная улыбка. Девушка была одета в офицерскую форму Альянса, которая обтягивала ее стройное тело. Черная приталенная юбка до колена, высокие черные сапоги и черная кофта с неприлично глубоким для Сафира декольте.

Красотка нисколько не смутилась при виде вооруженного сафирианина. И продолжила читать этикетку бутылки, хранящейся им пятнадцать атомных лет непонятно для чего.

– Положите нож, – девушка подняла голову и посмотрела в его огромные удивленные глаза. – Я майор Службы Космической Безопасности. Нина Сталина.

– Крок Торин.

– А я знаю.

– Нисколько не сомневаюсь.

– Присядем, Крок?

– Где моя семья?

– Я попросила их оставить нас наедине.

– В этом доме у меня спрашивают разрешения, – с недоверием и одновременной ненавистью прошипел Крок.

– С ними все в полном порядке, уверяю вас, товарищ Торин.

Крок отвернулся, взял дымящийся рокс и сел в парящее кресло. Отпил глоток и выпустил настоящее облако дыма из носа и рта.

– Великолепный аквагин, – майор села напротив и закинула ногу на ногу, облокотив руки на колено, сев с идеально прямой спиной.

– Вы же не пить со мной прилетели?

– А с чего вы взяли?

– Давайте ближе к делу.

– Давайте я буду выбирать темы для разговоров.

Крок откинулся на спинку и, прожигая взглядом, вылупился на борзую землянку. Сталина налила напиток в еще один рокс и поставила его дымиться на парящий стол вместе с бутылкой.

– Я знаю, куда вы летали. Уверена, что для вас это стало не меньшим удивлением, чем для меня. Пять лет я ждала, когда Грок выйдет с вами на связь, а когда уже и отчаялась… Раз! И вас занесло в резервацию.

– Мы толком и не поговорили.

– А мы толком и не отследили. Всего одна ошибка выдала произошедшее, вы сегодня вышли с работы с перевесом. И за вами автоматически стала наблюдать система слежения, а потом вы начали выполнять настоящие виражи. После чего и вовсе, еще не пойму, как, но отключили всю защиту своего гравитона и скрылись на сверхзвуке в метре от земли. На такой высоте и скорости отследить машину невозможно, думаю, догадались. Но! Как вы сумели управлять техникой без сознания?

– Оно само, – сухо и еле слышно ответил Крок. Он отхлебнул снова и выдал новую порцию густого пара. – Я не брал на работе ничего из запрещенного.

– Да, система сработала на ваш новый коммуникатор, они теперь тоже из твердого сафита. Вот существо и подумало, что вы хотите стащить немного добра. Я уже проверила, что на входе на работу в первом секторе она уже пищала на наличие у вас такого же количества вещества.

– Госпожа Сталина…

– Называйте меня «товарищ».

– Почему?

– Долгая история, в пятнадцать тысяч лет, – девушка рассмеялась, наклонилась к стакану. Она резко застыла в позе, подняла голову к Кроку. – У вас слишком большие глаза, товарищ Торин, чтобы смотреть женщине под одежду.

Крок был безэмоционален. Он не смотрел в разрез декольте женщине, а просто тупо смотрел, пытаясь понять, что за игра сейчас происходит.

– А у вас слишком большая грудь, чтобы носить такой откровенный наряд.

– О боже, а это чистый комплимент, спасибо, – паясничала Сталина.

– Не за что, – прорычал Крок. – Это вульгарно, безвкусно, вызывающе и просто некрасиво.

– А вот это уже неприлично.

– Точно. Неприлично, – честно согласился Крок.

– Меня просто тошнит от этой планеты, – Сталина закатила глаза и подняла правую руку, на которой сверкал темно-зеленый браслет, как будто из камня.

Это был хитросплетенный гаджет, возможно, даже какая-то необычная форма коммуникатора, по которому периодически пробегали небольшие электронные искры. Сталина прикоснулась к нему большим пальцем левой руки и призывно подняла глаза вверх. Крок послушно посмотрел выше. Проектор сети переключился на частный режим, и посреди комнаты посыпались голубые цифры, прямо как в матрице. Они переплетались с иероглифами, математическими символами и огромным количеством цифр – райский дождь для физика-математика.

– Красиво, – саркастично ответил Крок. – А что это?

– Ага. Это делишки за последний десяток лет вашего младшенького братца. Успела восстановить информацию в одном из его островов на Грете. Не видите ничего интересного?

Крок присмотрелся. Цифры и иероглифы сыпались сверху каскадом и растворялись посреди комнаты. Ересь, ни больше ни меньше.

– Вообще не понимаю, что там, можете проверять хоть на полиграфе.

Сталина, заигрывая, вытянула свои полные губы уточкой и прищурилась.

– Водку пьете?

– Что?

– Спиртное такое. У меня есть, классная штука, – она снова наклонилась к нему. В этот раз Крок демонстративно отвернулся. Но она не меняла позу и ждала ответа от раздраженного Торина.

– Вы тут главная, что захотите, то и выпьем. У меня тоже был тяжелый день.

– Вот и хорошо.

После двух часов пьянки в зале бухая Сталина сидела уже в одной лишь серой блузке без рукавов и размахивала револьвером. На ее плечах и руках красовались красочные наколки с переплетающимися цветками, бабочками и драконами. Где-то проступал инь-ян из танцующих друг с другом китайских рыб, где-то пересекался серп с молотом. Татуировки слегка двигались, они были словно живые, совершающие круг бесконечного закольцованного действия. Для сафириан татуировка – моветон, земляне, да кто их знает, что за нравы у этих зазнавшихся прямых потомков приматов. Хотят быть ходячей хохломой – их дело. Но живые символы на коже несомненно притягивали взор Торина: диковинка – она и на Сафире диковинка.

– Хочешь, скажу, почему Сталина?

– Нет. Но какое это имеет значение.

– Далекий предок с такой же фамилией был особенным человеком. Он был одним из тех, кто сумел остановить нациста, развязавшего мировую войну всех на Земле. Помешанного на чистоте нации. Но, по сути, того еще преступника типа братца твоего. Правда и предка моего многие считают тем еще диктатором. И кто вообще разберет эту историю. До Общей Истории Земного Альянса она писалась каждым по-своему. Было много государств, национальностей, теперь мы все земляне, а на космических просторах – люди. Ну, а мне прикольно чувствовать в своих жилах особенную кровь, хоть это и не приветствуется. В общем, все вокруг преступники, негодяи, расисты, а твой младший брат – Грок Торин – без пяти минут один из главных бандитов во Вселенной.

– Не соглашусь, – Крок был изрядно пьян и уже медленно моргал. – У брата моего в пещере вообще мутант живет, и он на него не нарадуется. Говорил о важности миссии и еще какую-то белиберду нес. Он добродушный, самоотверженный и справедливый. А еще он мечтатель. Вот в погоне за мечтой и вляпывается в приключения со дня своего рождения.

– О как…

– Могли бы меня и так спросить, без этой своей отвратительной «сыворотки правды», – Крок ткнул пальцем на бутылку водки.

– А я приятное с полезным сочетаю.

– Знаете, майор Сталина. Это все-таки странно, что агент самолично пришла меня допросить, – причитал пьяный Крок.

– А кого ж ты хотел увидеть?

– Я ждал бесогонов. Думал, они начнут расследование и допросы.

– Эти ваши бесогоны – сборище лохов, которые от одного только вида бесовской косы обмочатся. А если еще бес в парящей кольчуге будет, думаю, там все ваши «защитнички» и вовсе сознание потеряют. А может, и обделаются синхронно. А чтобы с тобой встретиться, Торин, думаю, они бы несколько суточных циклов разрабатывали спецоперацию. И в последний момент бы отменили вообще… А знаешь, почему?

– Почему?

– Потому что они трусы и боятся сделать и шага без нашего прикрытия! Тьфу! Позор погон…

Сталина пожала плечами и надула щеки, а после достала курительную трубку из кармана валяющегося на белоснежном парящем диване пиджака.

– Вот это, между прочим, вообще историческая вещь, – Сталина очень гордо указывала на трубку. – Табак уже как тысяч десять лет запрещен, но у меня немного есть. Там еще кое-чего замешано, из того, чего у вас на планете не будет вообще никогда из-за отсутствия солнечного света.

Нина забила трубку, села на колени к Кроку, затянулась, наклонилась к нему:

– Вдыхай ртом.

Практически прикасаясь друг к другу губами, они обменялись дымом. Спустя мгновение их пьяные физиономии растянулись в обкуренных улыбках. Сталина взяла его левой рукой за подбородок и, качаясь, подтянула лицо к своему лицу.

– Ох, завалила бы я тебя, жеребец, да толку. Вы же помешаны на верности… Дикий народ. – Она, закатив глаза, самодовольно вздохнула, встала и поправила юбку.

Крок всеми силами боролся со сном.

– Вам к моему брату, он точно такой же и абсолютно свободен. Насколько я знаю.

– Жизнь – очень интересная штука, Крок. Кто знает, кто знает. – Она залпом выпила еще одну рюмку и зажмурилась. – Ой-й… Так, уважаемый Крок Торин, что мы имеем. Машина принесла тебя к Гроку сама, точного места не знаешь, у него дом в пещере и мутант-слуга, и еще ему нужен пилот сафхантера для сделки с землянами. Хорошо. Отдыхай, дорогой, эта «сыворотка правды», как ты говоришь, заставляет страдать наутро. А с завтрашнего дня ты – агент под прикрытием. Дети и жена у тещи, утром прилетят.

– Что?

– Утро вечера мудренее, говорю. – Сталина ходила по комнате и собирала разбросанные в пьяном угаре вещи по залу. Проходя мимо Крока, она наклонилась и поцеловала его прямо в лоб, оставив смачный отпечаток своей красной помады.

– Я перестаю вас понимать, – Кроку беседа начала казаться хмельным бредом. Пьяный обдолбанный сафирианин страшно хотел спать и чувствовать пульс бьющегося сердца любимой, которой впервые и так непривычно не было рядом дома за долгие годы. – Мара, любимая… – в забвенной улыбке пробормотал засыпающий Крок.

– Это, конечно, удивительная черта вашей расы. То, как вы любите другу друга. Ненормальная зависимость. Фанатичная верность. – Нина задумалась. – А я вот напишу бывшему, какое он дерьмо, – со смехом добавила она. – Такого вида удовольствия вам ни в жизнь не испытать. Чао!

Шатаясь и отираясь о стены, она вышла на улицу, и спустя мгновение с грохотом мощный спортивный гравитон пролетел мимо окна. Оставив легкий плазменный голубой свет от турбин, толкающих летающий спорткар.

Глава 5. Игра началась

На Сафире нет таких понятий, как утро или вечер, день или ночь. Там абсолютно всегда темное время суток. Иногда может быть немного светлее, только если рядом яркая туманность или огромная звезда, лучи которой смогли добраться до планеты. Порой было и темнее, когда Сафир удалялся от всех космических тел, издающих свет.

Время на планете изначально отсчитывалось исключительно при помощи атомных часов, которые были подогнаны под земное время. Но расстояние все-таки сделало свое дело, и погрешности вращения Земли на десятки лет сдвинули временной рубеж между столицей космического человеческого мира и далеким Сафиром.

Со временем автономное правительство Сафира приняло решение поделить время на планете на отрезки на свой собственный лад. Никаких дней не стало в принципе. Секунды остались секундами, отталкиваясь от атомного хронографа. Но сутки заменились на секторы и циклы. Сектор делился на сто сафирских минут, в которых по сто секунд. Система стала простейшей. В цикле десять секторов. В декаде сто циклов. В Сафирском году десять декад. Четко, ровно и просто.

Десятимиллиардный мир сафириан жил своим временем. Без жесткой привязанности к времени суток каждый строил личное время на свое усмотрение. Работа и жизнь на планете, по сути, кипела безостановочно, круглые сутки (если по-земному). Добыча сафита двигалась в четыре смены без остановки, все остальное на планете работало так же в постоянном режиме.

Сафир – рай для перфекциониста. Порядок, порядок и только порядок. Ни смен сезонов, ни часовых поясов, ни времени суток – сплошная стабильность…

Крок открыл глаза, сидя в кресле и пуская из открытого рта слюни на свое плечо. Почавкав пару раз, он встал и тут же схватился за свою лысую голову. Протер растерянные большие глаза, сфокусировал взгляд, как вдруг разглядел, что прямо напротив сидит ошарашенная Мара с не менее растерянными детьми:

– Милый, они тебя пытали?

– Я даже не знаю, как это назвать… – прошептал Крок. – Родная, скажи, что сегодня выходной… Меня мутит.

– Я звонила Зор Хору и предупредила, что ты берешь больничный. Я уже включала томограф, он показал, что у тебя отравление.

– Спасибо.

Крок впервые за свои тридцать лет жизни испытал настоящее похмелье с легким чувством стыда – в лучших традициях, как говорится.

Несчастный Торин прошел на кухню за стаканом воды и снова залип в ступоре.

– Из чего вы сделаны?

Нина Сталина стояла и начищала свой блестящий черный наган ярко-красной тряпкой. Она просто самодовольно покосила глаза на Торина-старшего.

– Что это у вас, бластер?

– Это револьвер. Наган называется, пули на порохе. Безотказная штука, только так шпигует преступников свинцом.

– Мы же давно отказались от опасных материалов.

– Несчастные вы люди. Честно, из всех личных дел преступников во всех восьми колониях и на Земле я симпатизирую только Гроку. Да и не только преступников. Твой братец не боится жить. А вы боитесь, вот и существуете, как слизняки немощные.

– Мы живем так, чтобы завтра было лучше.

– Чтобы завтра было лучше, нужно быть уже сегодня недееспособным и безоружным, – ухмыльнулась землянка.

– Точно я с Гроком родственник, а не вы? Вот он бы ответил точно так же. – Крок сел за стол и облокотился лицом на ладони. – Застрелите меня из своего нагана, это невыносимо.

– Невыносимо жить в ночи круглые сутки, я здесь всего третий атомный год и уже в безвылазной депрессии. Вот ты сейчас можешь выпить немного водки, и тебе снова станет хорошо, вот такой вот парадокс. А вот если к темноте на улице сейчас и свет в твоей кухне выключить, то мне ни на грамм не полегчает.

– Парирую. Зачем тогда это пить, если вы знаете, что после будет настолько плохо? Существует же уйма современного спиртного, которое не заставляет так страдать.

– Чтобы знать истинную цену удовольствий.

Грок тупо вылупился на нее своими огромными глазами с полопавшимися красными капиллярами.

– А налито для меня?

– Ваше здоровье, – ответила Сталина, и они опрокинули в себя по рюмке, синхронно скорчившись друг на друга.

На кухню забежала Мара:

– Грок в гостиной… Что мне делать?

Доброжелательное лицо Сталиной мигом превратилось в расчетливый волчий взор перед атакой.

– Дайте ему посюсюкаться с племянниками. А вы, Крок, выходите на контакт.

– Стоп-стоп-стоп! Избавьте! – вырвалось у Крока. – Он здесь, он вам нужен, вот и берите его сами! Я не желаю участвовать в этих ваших темных делишках. Вы хотите впутать в это моих детей! Вы вообще отдаете себе отчет, о чем меня просите? Мне кажется, вы выходите за рамки договоренностей слишком далеко, товарищ Сталина. Тем более вчера вы обещали, что я вам нужен лишь для выхода на брата.

– Обещать не значит жениться, – нагло оборвала его Сталина. – Вышел и начал тереть с ним за будущие дела, мне нужен его заказчик.

– Вы же знаете, что он мне этого не скажет.

– Сегодня не скажет, а через месяц скажет.

В разговор влезла Мара:

– Нам, что же, месяц вас здесь терпеть?

– Можно подумать, я вас не терплю! Я говорю, вы выполняете, не вынуждайте меня применять силу, – последнее предложение Нина прорычала настолько свирепо, что Крок и Мара немного отодвинулись.

Крок помотал головой и тяжело встал. Насколько он мог бодро двигаться, он вышел в зал. Грок играл с Гроком-младшим и Мирой, катаясь на парящем диване по комнате, будто на каноэ или гондоле, отталкиваясь от пола горящим торшером. Они были счастливы, картина брата с племянниками грела сердце Крока, а водка желудок. Отпив воды со льдом, Торин-старший пару раз кашлянул в кулак.

– Мир тебе и свет.

– Мир тебе и свет, брат! Каких восхитительных малышей вы сделали с Марой. Хочу таких же!

– С твоей работой семья тебе противопоказана.

– А ты мне не доктор, чтобы говорить, что можно, а что нельзя.

– Не нужно быть доктором, чтобы не замечать очевидное…

Крок плюхнулся в парящее белое кресло. К нему на колени присела Мара, они с удовольсвием смотрели на играющих с Гроком детей. Пять минут они занимались своими делами. И первым завязал разговор Крок.

– Брат, зачем ты здесь? Тебе не стоило здесь появляться.

– Говори в пол, от тебя разит даже на таком расстоянии. Ты что, вчера ракетное топливо пил? – скривился Грок и вместе с Мирой плюхнулся на диван, словно теряющий сознание от удушья. Недолго думая, за дядей повторил и Грок-младший. – Ты же приглашал меня на ужин в гости? Вот, воплощай.

– Сейчас вторая четверть суточного цикла.

– А я подожду.

– Ты подвергаешь мою семью риску, ты понимаешь?

– Ничего подобного. Я пришел к племянникам. Разве я не мог просто соскучиться по этим прелестным малышам? – Дети впились в бороду Грока и повисли на ней. – Они, в отличие от отца, действительно рады меня видеть.

– Меня начинает раздражать твой воспитанный тон.

– А меня бесит, что ты пытаешься выпереть меня из дома. Где вода со льдом? На кухне?

Грок с детьми на руках двинулся в сторону столовой. Крок подорвался с кресла, забыв, что у него на коленях сидела Мара. Та с грохотом рухнула на пол, уронив и парящий стол, и все добро, которое на нем вертелось. Крок вытянул руку и жестом остановил брата, протягивая странные звуки, и после выдавил:

– Стой! Тебе нельзя на кухню.

Грок ошарашенно уставился на подозрительно ведущего себя братца:

– Тебя точно еще не отпустило.

– Садись, Мара принесет тебе джюс.

– Я не инвалид, могу сам себе взять. А джюс только неудачники и малолетки пьют. Ты чего?

– Да ничего, мы ремонт там затеяли.

– И что, там робот на обогащенном уране его делает?

– Нет, там лазерная картечь выбивает нам новый узор на стене у двери.

– Что ты мне заливаешь, вы же сами только вышли из кухни. Много слов, Крок.

– Да ладно, там кран сломался, сложно им пользоваться, глючит.

– Ты много врешь последнее время, брат. А ты этого не умеешь. Генетически это не твое.

Крок тяжело вздохнул, понурил голову и в пол ответил:

– Там на панели на холодильнике написаны оскорбительные вещи про тебя. Просто я вчера перебрал. Мне промыли мозги допросом. Ты же прекрасно понимаешь, что меня навестили по твоему поводу. Мара с детьми была вынуждена ночевать не дома. Кто ж мог подумать, что сегодня ты решишь нас навестить.

Грок посадил детей на диван и снова двинулся к двери. Глаза Крока пробежали по всем углам комнаты. У себя в голове он просчитал все варианты расстрела Ниной Грока. И когда тот уже оказался перед экраном двери, Крок произнес:

– Ладно. Иди!

Грок остановился.

– А знаешь что? – обернулся Грок.

– Что?

– А не пойду! – поставил руки в боки Грок. – Мара, наведи-ка мне коктейльчик покрепче.

Посиневшая от страха Мара подскочила и счастливая убежала на кухню. Грок и Крок не сводили друг с друга взгляда. Поэтому Грок даже не заметил, когда экран двери пропал и Мара забежала на кухню, там в стойке стрелка стояла Сталина с наведенным дулом нагана на голову Грока. Экран снова закрылся. Грок, не отводя глаз от Крока, прошел и уселся обратно на диван. Мара выскочила обратно, сияя от радости. И Сталиной на кухне уже видно не было. Грок взял дымящийся стакан.

– Отлично, спасибо, прелестная Мара. – Сделал глоток и уже обратился к Кроку: – И это только потому что это я сам захотел.

– Да-да, – так же довольно ответил Крок. И уже серьезным тоном добавил: – Брат, тебе действительно лучше уйти, я боюсь, что ты можешь принести за собой беду в мой дом.

В комнате повисло неловкое молчание. Грок, похлопывая по задницам детишек, направил их в отцовские объятия Крока. Чувствуя неладное, мать Мара сама инстинктивно прикрыла малышей собой.

С заигрывающей улыбкой Грок резко швырнул стакан с дымящимся коктейлем в экран двери на кухню. Экран пропал, посуда влетела в столовую. Спустя мгновение в соседнее помещение следом за разбившимся о столешницу стаканом телепортировался и сам Грок.

Словно римский гладиатор с парящей вокруг него темной мантией, в позе атакующего Грок левитировал и оборачивался вокруг своей оси посреди кухни. В его правой руке гулом светового меча звенела бесовская коса. Блестящий и глубокий черный цвет ручки, выполненный из редчайшего черного сафита и титана, дарящего лазерной нити, выполняющей роль лезвия косы, бесконечно мощную энергию. Именно такими незамысловатыми косами бесы однажды и вырезали четыре миллиарда людей на Сафире. Оружие, способное разрезать все на свете при наличии умелых рук.

Лицо Грока было сконцентрированно-озлобленным. Он парил. Словно тяжелые массивные угловатые лохмотья, его защищала парящая кольчуга. Полный боевой наряд призрака – элиты армии бесов. Один вид Грока наводил ужас на все семейство его несчастных родственничков.

Грок бросил взгляд на бело-зеркальный холодильник, на котором каллиграфическим почерком было красиво выведено: «Мой брат свихнулся».

Если бы черный капюшон кольчуги был накинут на заросшую голову Грока, он был бы похож на ультрасовременную смерть с лазерной косой. Торин-младший продолжал напряженно оглядывать кухню. Бутылка водки, рюмка, испачканная помадой, запах не Мариных духов. А прямо над ним, внутри диска люстры, под потолком кружилась Нина, свернувшаяся калачиком.

Грок осмотрел всю кухню и начал поднимать голову наверх, как его остановил возмущенный вопль Крока:

– Ты что творишь?!

– Это я что творю? Это у тебя засос на полбашки твоей лысой!

– Его пытали! – влезла Мара.

– Чего? Да он в мясо ужрался вчера, да еще и с бабой какой-то! Крок, брат, что происходит? С каких пор ты перешел на грязный земной алкоголь? – Грок толкнул тыльной стороной ладони бутылку, которая проскользила до самого края парящей каменной столешницы.

Дети спасли Крока от фиаско. Испуганные малыши подняли жуткий ор и залили слезами всю гостиную. Грок, подождав мгновение, вытянул руки в разные стороны и вспышкой телепортировался обратно в зал. На нем снова уже не было доспехов и пропало куда-то страшное бесовское оружие.

– Дети, простите, – выдавил Грок. – Крок, я тебя найду и дам указания, что и как сделать, брат, мне нужна твоя помощь.

– Хорошо, – тяжело ответил Грок. – Что за игру ты затеял?

– Крок, большую игру. Но лучше быть затейником. Когда игра твоя, ты и придумываешь правила. И здорово, брат, что мы с тобой в одной команде.

– По-другому и быть не может, – вздохнул Крок.

– Это я и хотел услышать. Мир вам и свет, родные.

– Мир тебе и свет, – ответила одна Мара. Крок задумался, малыши испуганно хныкали, упираясь лбами в родителей, распуская сопли и слезы.

Грок прошел к дверному экрану на улицу, обернулся:

– И хватит бухать!.. Без меня.

Едва за ним закрылся экран уличной двери, как Сталина рухнула на кухне с потолка вместе с огромным диском-люстрой. Она просто посыпалась на стол и на всю звенящую кухонную утварь. Ударившись о пол, Нина случайно спустила курок своего нагана. Хлопок выстрела. Пуля просвистела у виска Мары, которая от испуга в то же мгновение потеряла сознание. Выстрелом она прострелила аквариум в стене, который лопнул по периметру всего дома, и вместе с водой и водорослями вылились сияющие рыбки, задыхающиеся на мокром полу.

Крок перепутал все на свете, любимая обмякла. Его заторможенный похмельный мозг не дал никаких реакций, кроме как не начать трясти свою несчастную супругу и орать не своим голосом. От чего, впрочем, она пришла в себя, как от нашатыря.

Пьяная Сталина с трудом поднялась на ноги.

– Мда-а, чуть не оконфузилась…

– Чуть не оконфузилась?! Вы чуть не застрелили мою жену!

– Ну, не застрелила же, че орать-то…

– Че орать-то? Да вы пьяная, с огнестрельным оружием у меня дома и стреляете во все стороны!

– Я же случайно, что истерику разводить, – отряхивалась Сталина и даже не смотрела на своего оппонента.

– То есть я должен, присвистывая, чайку заварить? Или, может, вам эту рыбу зажарить, которая теперь прыгает по всему дому?! Мою жену чуть не убила агентша-землянка прямо у меня дома, у меня на руках, на глазах у моих детей. – А на фоне дети орали не своими голосами. – Вы алкоголичка! Убирайтесь из моего дома!

Крок и не заметил, как грузно и сурово навис над Сталиной.

– Слышишь, вот не тебе меня отчитывать за мои пристрастия! – борзо и вставая на носочки, чтобы приблизиться максимально близко к озлобленному лицу Крока, закричала в ответ Нина. – Мне доктор, может, пить разрешил! Может, у меня депрессия! Я уже три года в вашем унылом мирке живу! Сплошная тьма и тоска! Эта тошнотворная ваша сафирская систематичность и проклятое однообразие! Ваши хари лупоглазые, будто клонированные вокруг!

Крок попятился. Но Сталина продолжала напирать и брызгать слюной.

– А ты закат вообще видел когда-нибудь? Над моречком? А?! А я девушка! У нас эмоции… и вообще… в общем, что хочу, то и делаю, а будешь меня доставать, я тебе ногу прострелю!

Она подняла с пола бутылку и показательно, повернувшись боком, начала пить водку прямо из горла, а сжимая в правой руке пистолет, выставила прямо перед носом Крока средний палец.

Напившись водки, она полила из той же бутылки глубокие царапины на правой ноге. Облизав губы, она отвернулась и облокотилась на барную стойку.

– В общем, ждем, пока он на тебя выходит, и работаем по ситуации. А сейчас собирай рыбок, купайся, переодевайся и вали на свою унылую работу в шахты. Позже тебе доставят новый коммуникатор. Твоя жена и дети с этой минуты под опекой сил Альянса.

– Да плевать я хотел на ваш Альянс!..

Прозвучал выстрел, оборвавший речь Торина. Из дула нагана Сталиной тянулся дымок, который она с удовольствием втянула носом. И ровным уверенным тоном, вымеряя каждое свое грубое слово, выдвинула петицию с угрозами несчастному Кроку:

– Еще раз ослушаешься, это будет последний раз, что ты в принципе сделал. Я просто устрою хренов самосуд. А мне можно, мне разрешили. Говорю еще раз, говорю в последний раз: ты – ждешь моих указаний. Твой братец Торин затеял большую игру. Чтобы попасть на Землю, не достаточно стащить сафхантер и накопать им сафита. Десять лет твой хитрожопый Грок что-то готовил. Мне нужно время, чтобы разобраться и вывести всю цепочку его подельников. Он совершенно верно вхож в Эгиду, может, только удаленно, конечно, но эта космическая мафиозная группировка мне всю кровь свернула за последние пять лет, и я буду вытягивать из него все, что только можно, что хоть на шаг, на полшага, да хоть на микрон приблизит меня к Эгиде. Не пойдете на сотрудничество, – Сталина хмуро свела брови, – прикажу расстрелять. А пока я вздремну, с вашего позволения.

Она стянула бутылку недопитого накануне аквагина, встала в стеклянную шахту магнитного аэролифта в углу кухни и поднялась на нем в спальню на второй этаж.

Крок и Мара уткнулись друг в друга лбами и по очереди начали тяжело вздыхать, переваривая произошедшее, сказанное Сталиной, и принимая нелегкую судьбу. Как только они наклонились собирать рыбок вместе с детьми, их ошарашил звонкий голос Грока, который просто разрезал нависшую тишину.

– Да что у вас творится?!

Мара и Крок шарахнулись к центру кухни, споткнувшись об огромный валяющийся разбитый белый диск, некогда освещавший их столовую.

– Я же только вроде вышел?

Грок стоял в дверях кухни и своими удивленно-большими глазами рассматривал погром. Шатающийся Крок просто прикрыл глаза рукой:

– Нужно стучаться, Грок.

– Знаю. Но я же свой, у вас тут детки, вряд ли бы голыми по дому сейчас стали бегать после моего ухода. – Грок осмотрелся. – Хотя…

– Пожалуйста, не продолжай, – огрызнулся Крок. – Зачем ты вернулся?

– Забыл косу.

Крок присел рядом с Марой. И, причитая, ответил: