Очень Большой Лес. Том 1

Глава 19
Ни далеко, ни близко, ни высоко, ни низко

В палатке Карапетяна уже толпились люди: два военспеца, которых Сергей Макарович знал только по фамилиям, сам физик и коллега Карапетяна из НИИРИ, специалист в области высокоэнергетической плазмы, Мефодий Каракозов, совсем молодой доктор наук, ему ещё не исполнилось тридцати лет, с румянцем во всю щёку.

Все гости окружили сидящего перед монитором компьютера Егора Левоновича и смотрели на экран, изредка обмениваясь репликами.

Сергей Макарович протиснулся поближе к приятелю, вглядываясь в светящийся рассыпанным жемчугом экран.

Ничего особенного на нём не было видно, кроме поляны с двумя палатками. Некоторые клочки изображения светлели на глазах, другие, наоборот, темнели, и все вместе они складывались в пятнистое панно, отливающее перламутром, меняющее прозрачность и цвет.

– Что это? – спросил Савельев.

– Синтез получаемых от разных датчиков изображений, – ответил Карапетян, не оборачиваясь. – Инфракрасное поле, ультрафиолет, микроволновое излучение, высокочастотное радио и лептонное. Идёт синхронизация.

– Зачем звал?

– Мне показалось…

– Над берегом реки просиял какой-то странный световой конус, – торопливо проговорил Каракозов; он был явно взволнован. – Похож на мини-смерч.

– Где же он?

– Нужно настроить аппаратуру под новые параметры.

– Мефодий, сбегай, поставь ближе к берегу третий ЛД, – попросил Карапетян. – Только не тряси и не намочи.

– Я ему помогу, – сказал военспец по фамилии Семенихин.

Они вышли.

Остальные сгруппировались теснее, продолжая обмениваться фразами, из которых Сергей Макарович понял только слова «магнитный резонанс» и «амплитудная модуляция».

Пришёл Кондратюк, потеснил коллег.

– Что у вас за паника?

– Призрак увидели, – рассмеялся кто-то.

– Струю излучения, – добавил сосед Савельева.

– Возможно, это просто ошибка компа, ничего тут на самом деле нет.

На экране между тем тёмные и светлые пятна объединились в новую комбинацию. Тёмными, очевидно, были деревья и палатки, светлыми – воздушные пузыри и космы дождя. Снова мелькнула фонтановидная светящаяся струя, но расплылась на цепочку тусклых клякс.

– Это она? – осведомился Кондратюк.

– Так точно.

– Похоже на электронный след посадки НЛО.

Военспецы спорить не стали, пряча эмоции за привычкой не выражать свой скепсис раньше времени. Впрочем, утверждать, что они ничего не видели, им тоже было несвойственно.

Вернулись посланцы Карапетяна, оба в потемневших от дождя плащах.

– Переставили, Егор Левонович.

– Не хватает мощности ЛД, – пробормотал физик. – Нам бы сюда какой-никакой ускоритель ионов.

– Ты ещё о коллайдере помечтай, – проворчал Савельев.

– Коллайдер не нужен, помог бы и слабенький эмиссионный ионизатор типа коронных ионизаторов Чижевского.

– Чего нет, того нет. Надо было в Москве об этом позаботиться.

– Кто же знал, что понадобится.

Ещё раз на экране мелькнул силуэт светящегося фонтана, распался на скопище пятен.

Карапетян выругался.

– Где он находится физически? – спросил Савельев.

– Над берегом реки.

– Конкретнее.

– Берег там клином вдаётся в реку, слева и справа дырки в земле.

– А если осветить берег прожектором?

– Мы взяли прожектор?

– Мы взяли мощный фонарь, – сказал Каракозов, – на всякий случай. Не прожектор, но посылает луч метров на сто.

– Вряд ли он поможет, – засомневался Карапетян.

– У нас есть ещё лазер, – сказал один из военспецов.

– Частота?

– В окне гелий-неон на десять в минус четырнадцатой.

– Годится, попробуем просканировать этот фонтанчик. Сможете установить его так, чтобы на него не попадал дождь? Метрах в тридцати.

– Может, лучше на дроне?

– А сможете?

– Так он на дроне и установлен.

Среди присутствующих родился и стих весёлый ропот.

– Что ж вы сразу не сказали? Попробуем облететь весь контур, только сначала надо вывести канал передачи на систему контроля. Нужны радиоспецы.

– Я смогу, – поднял руку Каракозов. – И Паша поможет, он тоже радиотехник.

Семенихин кивнул.

– Найдите оператора беспилотника.

– Мой помощник, – предложил Сергей Макарович. – Капитан Спицын. Спец по летающей и ползающей роботехнике.

– Отлично.

– Нам нужны координаты поточнее, где именно висит в воздухе твой фонтан.

– Он не мой, а висит метрах в двадцати над землёй.

– Говорю же, это след старта НЛО, – буркнул упрямый Кондратюк.

Никто с ним спорить не стал. Фантастичной выглядела не только его гипотеза о посадке инопланетного зонда, похитившего членов экспедиции ЮНЕСКО и спецгруппу ГРУ, но и специфическая идея Карапетяна, рискнувшего предположить о столкновении Вселенных с разным количеством измерений: той, что породила человечество, и той, которая «засосала» людей.

– Я покажу, – сказал Егор Левонович, вылезая из-за стола с монитором.

Накинули капюшоны, вышли под дождь, всё такой же мелкий и тёплый. Встретили спешащего к палатке с учёными Плащинина.

– Вы куда собрались?

– Идём смотреть на след, – веско сказал Кондратюк.

– На что?!

– Датчики засекли нечто вроде столба ионизации, – пояснил Карапетян. – Мы хотим определить его местоположение и параметры.

– Тут сто раз ходили люди…

– По нашим прикидкам, он висит над берегом на высоте двадцати метров.

Плащинин хмыкнул, глянул на молчавшего Савельева, ещё раз хмыкнул.

– Ладно, пошли посмотрим.

Двинулись к реке. Чем ближе подходили, не видя даже кустов и палаток на поляне, тем сильнее ощущался дувший в спину ветерок.

– Странно, – сказал Каракозов. – Я тут весь берег облазил, и везде ветер дует в спину. С чего бы это?

Карапетян резко остановился.

Следовавший за ним Савельев едва не боднул приятеля головой.

– Ты что?

– Слышал, что он сказал?

– Что?

– Если ветер дует всё время в спину – это верный признак вытяжки воздуха в портал! Понимаешь?!

– Вы о чём? – нетерпеливо спросил Плащинин.

– Кажется, мы нашли не косвенное, а прямое доказательство существования иномерианы, соединившей браны!

– Где?

– Здесь! Мы стоим как раз под входом в портал! Наш воздух утекает в эту дыру, потому что существует градиент давления вакуумов между бранами. Чужая брана втягивает воздух, создавая слабый, но вполне ощутимый ветер. Он дует со всех сторон к порталу.

– Бред! – буркнул Кондратюк.

Плащинин поднял голову.

– Я ничего не вижу. Где он?

Все, кто следовал за физиком, тоже посмотрели в мутно-серую пелену неба, сеющую морось.

Глава 20
Тёмные силы нас злобно гнетут

Плану Максима не суждено было сбыться в полной мере и в той последовательности, которую он сам себе наметил.

Больше часа они всем отрядом копались в ракете, отыскивая полезные вещи, которые могли понадобиться попаданцам в ближайшем будущем. Набрали кучу «вилок», колец, «тарелок», десяток «фаустпатронов», одежду и «постельное бельё». Кое-как уместили все вещи, кроме «фаустпатронов», в две большие «сумки», найденные в кормовом отсеке, аж с четырьмя ручками. Костя даже пошутил по этому поводу, что пилоты аппарата были четырёхрукими.

Опытный Редошкин обнаружил несоответствие размеров отсеков, первого и кормового, и предположил, что между ними прячется ещё один закрытый отсек шириной около двух метров. При диаметре центральной части яйцевидного аппарата в шесть метров в этом месте отсек представлял собой огромную консервную банку. Однако найти в него вход не удалось ни со стороны кабины управления, ни со стороны кормы.

– Эх, был бы у нас ВСНД! – раздосадованно почесал в затылке лейтенант.

– Что это такое? – поинтересовался не менее разочарованный Костя.

– Взрывное устройство направленного действия.

– Я подумал – какая-то хитрая отмычка.

– Отмычка здесь не поможет.

– А как вы думаете, каков принцип движения этой ракеты? Дюз у неё нет, какие-то груши висят с трёх сторон, топлива мы не нашли.

– Чего не могу сказать, того не могу. Разбираться в их компе надо, если он есть. Возможно, «яйцо» летало на антигравитации.

Вдали послышался тихий рокот.

Максим, присоединившийся к команде в последний момент, прислушался и через пару мгновений рявкнул:

– Все наружу!

– Зачем? – не понял Костя.

– Без вопросов! В темпе!

Выскочили из ракеты.

– Они? – оглянулся на Максима Редошкин, шаря по небу глазами.

– Больше некому.

– Экип?

– Полминуты на ПБ!

– Есть! – Лейтенант метнулся к своему «Хамелеону».

Аббревиатура ПБ означала «подготовка к бою».

Оба переоделись меньше чем за минуту. Столпившиеся у кострища члены экспедиции молча смотрели на них, с опаской поглядывая на посветлевшее небо.

– Наверх! – приказал Максим. – Костя, Вениамин Витальевич, берите сумки. Рысью к соседнему болоту! Прячьтесь под защиту «мангров» и ждите моих распоряжений.

– Может, лучше в ракете отсидеться? – заикнулся Костя.

– Шарахнут из НУРа – костей не соберёте! Ракета не спасёт, станет общей могилой. Вперёд!

Мужчины схватили объёмистые «сумки», бросились взбираться на склон кратера к зелёно-жёлтой кромке «тростника» на валу.

– А я? – жалобно проговорила Вероника.

– За ними!

Девушка опрометью кинулась догонять спутников.

– Ты слева, я справа! – сказал Максим. – Огонь не открывать до тех пор, пока не станет понятен замысел противника. Берёшь африканцев с пулемётом, я возьму пилотов!

Редошкин показал кольцо из пальцев.

Оба рванули от ракеты как при старте на стометровку, обходя с двух сторон группу поднимавшихся бывших пленников.

Вертолёт, судя по усилившемуся рокоту, приблизился и находился уже в полукилометре от «базы» Максима. Но из-за раскидистых крон «секвой», «фикусов» и «баньянов» увидеть его было невозможно.

В воздухе бахнуло! Через секунду до слушателей донёсся глухой звук разрыва.

Максим, выглядывающий из зарослей «тростника», определил, что стреляли из комплекса НУР, а взорвалась ракета уже на земле. Интересно, подумал он, по ком стреляют «борцы за свободу»? Неужели решили с утра поохотиться на «косуль»?

Бахнуло ещё раз. С отставанием в полсекунды прилетел звук второго разрыва. Затем третьего и четвёртого.

Нет, это не охота на зверя! Для убийства косули хватило бы и одной НУР. Это охота, но на человека! Неужели по лесу действительно бегает ещё кто-то из группы?!

Вертолёт показался в окне между кронами «лиственниц» на высоте около ста пятидесяти метров. Это был всё тот же американский ОН-58 «Киова» фирмы «Белл», способный взять на борт до шести вооружённых десантников. Управляли им двое пилотов, второй из которых был ещё и стрелком. Именно он вёл огонь по какой-то перемещавшейся цели, используя НУР.

Похолодело в груди: уберечься от одной ракеты ещё было можно, прячась за стволами деревьев, но от очереди из ракет укрыться было нереально, даже если боец был упакован в броник высшего класса.

Вертолёт пыхнул дымком ракеты, упавшей куда-то совсем рядом, метрах в двухста.

В стене «тростника» мелькнуло рыжее пятно, высунулась голова Кости.

– Стреляй! – азартно крикнул он.

Максим не успел ответить. Позади ботаника сгустилась тень, и удар кулаком в ухо отбросил Костю в заросли кустарника. Сквозь гул винтов «Киовы» послышался разъярённый голос лейтенанта:

– Лежать! Убью!

Вертолёт сместился правее, ещё ближе подлетая к кратеру с аппаратом на дне.

– Дом!

Редошкин услышал, через две секунды оказался рядом.

– Бьют по кому-то из наших!

– И я так думаю. Выходим под «вертушку» с двух сторон, ты на броске привлекаешь их внимание, а я попытаюсь снять пилота.

– Понял!

– Зигзагами, по команде! На пару секунд снимешь маскер, чтоб заметили, но не форси!

– Не дурак.

– Погнали!

Пояс открытого пространства между цепью «баобабов» и лесом рванул навстречу бегущим «призракам».

Вертолёт появился над «баобабами», завис, лопоча лопастями, и выстрелил по кратеру! Раз, другой!

Дважды грохнуло так, что заломило в ушах будто от взрыва целого склада боеприпасов! Кустарник, стену «тростника» и кроны деревьев пробили навылет дымящиеся осколки атакованной инопланетной ракеты.

Максим торпедой воткнулся в ближайший «баобаб», сообразив, что лучшего упора для винтовки не найдёт. Припал к пузатому прохладному боку растения, устроил ствол «шёпота смерти» на торчащей буквой V ветке.

Редошкин дал очередь из своего М4 по вертолёту, и там наконец его заметили. Винтокрылая машина хищно развернулась к нему открытой дверью десантного отсека, в проёме которой торчал ствол пулемёта.

– Уходи! – крикнул Максим.

Лейтенант его не услышал в гуле винтов, но он был опытным бойцом и знал меру риска. Включив систему пиксельной маскировки «Хамелеона», превращавшей человека в бесформенное скопление пятен под цвет пейзажа, он бросился под защиту ближайшего «баньяна».

Ударил пулемёт, пули плетью прошлись по траве, подбираясь к бегуну, метавшемуся то влево, то вправо.

Максим отыскал прицелом блеснувшую на солнце кабину вертолёта. Взмолился в душе: повернись ещё на полметра!

Голову пронзил странный эфемерный световой луч. Ему показалось, что кто-то огромный, как планета, задал ему непонятный вопрос.

И в этот момент раздался низкий подземный рык, напоминавший гул обрушившегося на землю оползня. Задрожала земля, затряслись, раскачиваясь, гигантские деревья!

Пулемёт захлебнулся, так как вертолёт закачался в воздухе с боку на бок словно шлюпка на волне.

Максим выстрелил.

Пуля «Лобаева» вошла точно в боковое стекло кабины и вонзилась в голову пилота, сидевшего за джойстиком управления.

Голова лётчика дёрнулась, падая на панель управления.

Вертолёт клюнул носом, взревел мотором, накренился, косо пошёл боком и зацепил винтом крону «секвойи». Из люка с пулемётом горохом посыпались на землю чернокожие бойцы в камуфляже.

Вертолёт врезался в жилистую колонну соседнего «фикуса», со скрежетом соскользнул к его подножию, ломая лопасти винтов. Раздался удар, свист разлетевшихся осколков лопастей, грохот! Но взрыва бензобаков не произошло, иначе от него ничего бы не осталось.

Максим и Редошкин метнулись к вертолету, не теряя ни секунды. Два выстрела оборвали жизнь двух африканцев. Но их оставалось ещё трое, уцелевших после падения, и расслабляться было рано.

Редошкин догнал хромавшего смуглолицего бородача, метнул в спину нож, однако бородач в этот момент оглянулся, и клинок вонзился ему в горло.

Максим вовремя заметил высунувшегося из травы второго боевика, заросшего до бровей чёрным курчавым волосом, нырнул на землю, спасаясь от автоматной очереди, перекатился и выстрелил.

Крик возвестил, что пуля «шёпота смерти» нашла цель.

Оставался ещё один боевик, самый здоровый и ловкий, но мериться силами со спецназовцами он не стал, бросился наутёк. Редошкин выстрелил в мелькавшую между деревьями пятнистую спину, не попал, хотел было броситься в погоню, но Максим его остановил.

– Чёрт с ним, ему недолго осталось бегать. К «вертушке»!

Они подбежали к дымящемуся, оседавшему со скрипом и металлическими стонами вертолёту. Кабина машины была смята в лепёшку, стёкла разлетелись по траве осколками неба.

Оба пилота были мертвы.

Командира, судя по нашивкам на лётном костюме, лейтенанта, Максим снял ещё в воздухе. Напарник пилота, капрал, белобрысый, худой, с залитой кровью головой, лежал в кресле, придавленный прогнувшейся потолочной балкой.

– Кто к нам приходит с войной, тот уходит в иной мир, – оскалился Редошкин, сплюнул. – Белые парни, а умерли чёрными. По моим подсчётам, от всей их кодлы человек двенадцать осталось. А тот бугай, что скрылся, их пахан, это он тебя нагнал в лагере. Живучий, гад.

В кустах сзади зашуршало, появился Костя. На лице – только азарт и любопытство, ни тени страха, ни капли беспокойства или волнения.

– Капец? Всех замочили?

Редошкин позеленел.

– Я же тебе велел…

– Оставь, Жора, – сказал Максим. – Он из «поколения соцсетей», мозги работают только на картинку в экране компа, чувства окружающих его не трогают.

Лейтенант закрыл рот. Сплюнул ещё раз.

– Мне показалось, что перед твоим выстрелом лес загудел. Ты слышал?

– Слышал, тебе не показалось. Лес уже дважды реагировал на стрельбу этих ублюдков по местным олешкам. Мне даже сон приснился… – Максим замолчал.

– Что за сон?

– Потом расскажу. Надо сматываться отсюда. Вожак добежит до своих и приведёт всю стаю.

– «Вертушку» осмотрим?

– Нет времени. Позже вернёмся и похороним убитых, если их приятели этого не сделают.

– Вон там пулемёт ихний валяется, – показал пальцем Костя, подбегая. – Можно с собой взять.

– Ты понесёшь? – осведомился Редошкин.

– Он же тяжёлый, я один не унесу.

– То есть предлагаешь тащить нам.

Костя красноречиво пожал плечами.

Из-за кустов показались спешащие Вероника и Вениамин Витальевич, с трудом тащивший обе сумки.

– Я предлагаю… – начал Костя.

– Возьми сумку!

Ботаник оглянулся, со скучающим видом направился к спутникам, бурча под нос что-то нечленораздельное.

Вероника бросилась к Максиму, но приостановилась, заметив трупы африканцев, глянула на покорёженный вертолёт.

– Они… погибли?

– Если бы не мы их, то они нас, – буркнул Редошкин. – Командир, я сбегаю посмотрю, что от ракеты осталось?

– У нас нет времени.

– Я мигом. Африканцу надо как минимум полчаса добираться до лагеря да ещё столько же, если не больше, обратно. Мы успеем уйти.

– Сначала поищем того, по ком стреляли боевики. – Максим посмотрел на Вениамина Витальевича. – Профессор, мы ненадолго отлучимся, найдите «иву» погуще, мы проходили их семейку, и спрячьтесь под ветвями, пока мы не придём за вами.

– Лучше вместе, – робко сказала Вероника.

– Делайте так, как я сказал, мы не задержимся.

Максим сориентировался и рванул в глубь леса, сразу взяв хороший темп.

Редошкин дисциплинированно последовал за ним, играя роль арьергарда. Во время операций подобного плана он не раз прикрывал спину командира группы и прекрасно знал свои обязанности.

Бежать далеко не пришлось.

Через двести пятьдесят метров спецназовцы наткнулись на небольшие воронки в земле, оставленные взрывами вертолётных ракет, приостановились, откинув шлемы и вслушиваясь в шуршащую тишину леса.

Максим поднёс ко рту ладонь, дважды крякнул по-утиному.

Никто не отозвался. Только по стволам «секвой» побежали местные «белки». Максиму показалось, что лесные великаны вокруг, на толстой коре которых красовались шрамы от осколков НУР, угрюмо поёжились.

– Мир! – крикнул он, отказавшись от условных сигналов. – Чуб! Вера!

Ответом была вереница бабочек, вывернувшаяся из-за «баньяна» и закружившая вокруг бойцов.

– Бабочки! – прошептал Редошкин. – Чего им надо?

– Подожди, – ответил Максим, поймав мелькнувшую мысль.

Он уже не впервые встречал «караваны» бабочек, и каждый раз эти создания приводили его к какому-нибудь открытию наподобие ракеты.

Бабочки выстроились колонной и понеслись прочь, лавируя между деревьями.

– За ними!

Побежали, стараясь не отстать. Через полсотни метров наткнулись на воронку в лесной почве и следы крови на траве. Кинулись по следам и у молодого «фикуса» увидели прислонившегося к голому стволу дерева спиной человека в «Хамелеоне». Шлема на нём не было, окровавленная голова свесилась на грудь. Он не пошевелился, даже когда подбежавший Максим тронул его за плечо.

– Хасик!

Раненый не ответил.

Максим осторожно приподнял ему голову.

Это действительно был Хасик – капитан Хасан Керзоев, мёртвый.

Редошкин глухо выругался.

Максим на всякий случай приложил пальцы к шее оперативника, проверил пульс, разогнулся. Слов не было, в сердце вошла боль потери и осталась там холодным осколком взорвавшейся ракеты.

– Надо похоронить…

– Сначала уведём учёных на новое место. Вернёмся – похороним. Возьми его штурм.

Редошкин вынул из рук капитана штурмовую винтовку LaRue, достал запасной рожок к ней, две гранаты величиной с орех.

– Это всё.

– Пошли.

Через пять минут они вышли к низинке, окружённой не только «манграми», но и ветвистыми «ивами». Из-под одной из «ив» выбрались Вероника и Вениамин Витальевич.

– Слава богу! – начала девушка и осеклась, увидев хмурые лица спецназовцев. – Что случилось?!

– Убит наш товарищ, – сказал Максим. – Нам придётся позже вернуться и похоронить его. Где Константин?

– Пошёл туда, – мотнул на заросли в полусотне метров, скрывающих кратер, Вениамин Витальевич. – Я пытался его образумить, но он слушает только себя. Сказал – надо проверить, не вынесло ли из ракеты чего-нибудь экзотического.

Максим стиснул зубы и метнулся к кратеру, крикнув Редошкину на бегу:

– За мной! Остальным – ждать!

Глава 21
Пуповина

Дождь зарядил сильнее, и подготовка к «штурму» призрачной иномерианы, в которой подозревали почти невидимый приборами узкий конус неведомой субстанции, замедлилась. Как ни странно, конус был виден визуально только во время туманной мороси, падающей с неба, и, если бы не это обстоятельство, определить его точные координаты было бы намного труднее.

Начиналось основание конуса диаметром около тридцати метров на высоте шестиэтажного дома над береговым откосом, затем он расширялся до диаметра примерно в сорок метров и как бы растворялся в воздухе. При этом запущенные дроны пролетали сквозь него как сквозь воздушный пузырь, никак не реагируя на призрачное свечение конуса, и лишь один из них, подлетевший к основанию конуса снизу, внезапно исчез, словно его засосал поток неведомых сил, увлекавший до этого момента только воздух.

Таким образом предположение Карапетяна о существовании тоннеля между столкнувшимися в каких-то измерениях Вселенными-бранами приобретало статус доказанного факта, и даже скептически настроенный спец по НЛО Кондратюк вынужден был скрепя сердце признать своё поражение. Правда, на совещании группы, созванном Плащининым, он высказался осторожно и обтекаемо, мол, ещё надо сто раз перепроверить данные и провести немало экспериментов, чтобы убедиться в правильности «спекуляции коллеги» (как он выразился). Но было и без того понятно, что НЛО в Баир не прилетал и экспедицию археологов не увозил.

Эксперименты же и в самом деле были необходимы. Первым из них стал запуск в горловину иномерианы беспилотника, автопилот которого получил соответствующую программу. Дрон соединили с оператором аппарата фалом – тонкой альпинистской бечевой из прочного наносиликона. Его длину решили ограничить пятьюдесятью метрами, увеличивая её по мере надобности, если дрон не сможет при такой длине пройти весь тоннель и попасть в соседнюю брану.

Ливень длился до вечера, пока не превратился в прежнюю мелкую морось.

Плащинин отдал приказ приступить к эксперименту.

Тетракоптер с капсулой управления и телекамерами, смотрящими на четыре стороны света, устремился с берега к основанию призрачного конуса. За ним потянулась белая струна фала, конец которого придерживали двое рослых охранников в плащах.

Остальные столпились поодаль, на песчаном бугре, переходящем в береговой откос. Плащинин, Карапетян и Савельев наблюдали за подъёмом беспилотника в бинокли.

Попасть в горловину практически невидимой иномерианы удалось только с третьего раза. При усилении дождя конус «тоннеля в четвёртое измерение» вовсе переставал быть виден, и оператор дрона дважды промахнулся мимо довольно широкой горловины, после чего надо было опускать дрон и начинать подъём сначала.

На третий раз он исчез.

Участники экспериментального запуска разом зашумели.

– Тише! – зычно успокоил их Плащинин, хотя вряд ли человеческие голоса могли каким-то образом повлиять на полёт дрона.

Фал, повисший как бы сам по себе на высоте двадцати метров, начал медленно уходить вверх, в белёсую муть туманно-дождевой пелены.

– Два… четыре… шесть, – принялся считать Карапетян, имея в виду метры подъёма.

На счёте тридцать четыре фал перестал исчезать в пустоте. Очевидно, беспилотник, получивший задание прекратить подъём при изменении обстановки, достиг какого-то ориентира.

Оператор дрона дрожащим голосом осторожно предложил подёргать за фал.

Парни, удерживающие бечеву, медленно натянули фал, отпустили, подождали немного, снова натянули и отпустили.

– Хватит! – скомандовал Плащинин. – Сколько времени ему дали для фиксации обстановки?

– Две минуты, – сказал переживавший больше всех Карапетян.

– Почему же он не возвращается?

– Ветер…

– Что?

– Ветер дует снизу вверх, в горловину, удерживая беспилотник, надо его вытаскивать.

– Так вытаскивайте!

Парни в плащах упёрлись ногами в землю, начали тянуть шнур. Через минуту упорной борьбы с неизвестной силой «перетягиватели каната» победили. Беспилотник вынырнул из невидимости и рухнул на песок с неработающими винтами.

Подбежавшие к нему Карапетян и Сергей Макарович подняли аппарат, жадно осматривая его со всех сторон.

– Цел?! – подбежал Плащинин.

– С виду цел, – подтвердил Сергей Макарович. – Разве что двигатель отрубился.

Карапетян вдруг охнул, вытаскивая что-то из одного пропеллера.

Все вытянули шеи, разглядывая кусочек желтовато-оранжевой ветки с единственным зелёным листочком, напоминающим резной лист клёна, но ромбовидной формы, изогнутый, как серп.

– Мать моя женщина! – выдохнул Кондратюк.

– Что это? – осведомился начальник экспедиции.

– Ветка дерева, – с трудом выговорил Карапетян.

– Как она попала в пропеллер?

Никто Плащинину не ответил.