Читать книгу: «Практикующий. Сделка с вороном», страница 7

– Агата…

Опустившись на свой диван, я обхватила голову руками, упершись локтями в колени. Невероятно, как слова, убегавшие всю неделю, внезапно нашлись и сложились в предложения. Тамара точно знала, что делала, советуя «просто начать с начала».

– Я всегда хотела для тебя только лучшего, – тихо продолжила мама, и я закусила губу, чуя подкрадывающийся стыд. – Это нормальное желание любого хорошего родителя: хотеть своему ребенку лучшей жизни и оберегать его от опасностей. В свое время, по ряду причин, мы решили, что для тебя лучше никогда не знать обо всей этой… мистике. Этот мир, он такой опасный: проклятия, порчи, все эти знания…

– Это вы хорошо придумали, – фыркнула я, благополучно отфутболивая стыд в аут. – Вот только я и есть «мистика». Опасность – я и есть. Хочешь, по одним запахам расскажу все, что сегодня происходило в этой комнате? Что это за ряд причин у вас был? Раз их несколько, значит, дело не только в твоем личном мнении об «ужасном» мире практикующих? Кстати, на это сейчас указывает моя интуиция, у меня шестое чувство работает, как компас и Гугл вместе взятые. Сразу предупрежу: я чувствую, когда врут, у лжи тоже есть свой запах, а еще у меня на быстром наборе толпа покойных предков по линии его рода, и они очень хороши, когда нужно получить совет или подсказку.

Как ни странно, мне удавалось оставаться спокойной, даже хладнокровной. Вернее, на высоте птичьего полета. С такой формулировкой удивлению точно места не было. Конечно же – связь и Влад «Карр» Яблонев на том ее конце.

– Агата, пожалуйста, прекрати так напирать на меня.

– Напирать, мам? Ты меня сумасшедшей выставляла каждый раз, как происходило что-то из ряда вон. Помнишь, как однажды у бабушки дворовая собака вдруг защитила меня от соседских мальчишек? Ты же знала тогда, что это не просто так, верно? А что сказала на мою историю? Что мне нужно меньше читать фэнтези. У тебя всю мою жизнь на запястье провисел браслет-сканер на предмет практикующих, и после этого ты говоришь, что я напираю?

– Я понимаю, – неожиданно кивнула мама. – Сейчас тебе кажется, что я поступила неправильно, сыграла на твоих эмоциях и неведении, обманула, предала и бог знает, что еще. Но на то были причины, и Вячеслав хочет сам тебе о них рассказать. Я согласна с этим просто потому, что не сумею объяснить этого так хорошо, как он. Однако все это, вообще все это, – мама махнула рукой, будто стараясь охватить все мои двадцать лет, – не значит, что я когда-либо вредила тебе умышленно. Ты – мой ребенок, и все, что я делала и делаю было из лучших побуждений.

– Благими намерениями… – протянула я, как никогда согласная с концовкой фразы.

– Знаю, – устало согласилась Ма, и в этой усталости я увидела отражение своей собственной. Я не привыкла злиться на маму. Наши отношения никогда не держались в суровых рамках «родитель-ребенок», больше напоминая сестринские и дружеские, и чувствовать между нами такую продолжительную эмоциональную непогоду попадало в категорию «нонсенс».

Я зажарилась до хрустящей корочки под палящим гневом.

Я промокла до костей под ливнем из обид.

Я не могла дышать в этой ледяной проруби растерянности.

Потребовалось всего два шага, чтобы подойти к ее дивану, и всего одно крепкое объятье, чтобы подарить свое «прости» и принять ответное.

Глава 7

– Обожаю май, – широко улыбнулась Ирка, вытянув свои подкаченные тренировками с Лешей ноги и откинувшись на спинку скамейки. – Золотая середина между холодом и жарой, вкусный ветер, и вечера какие-то совершенно особенные, правда?

Я угукнула, занятая борьбой с фольгой, скрывающей под собой спасительное мороженое с шоколадной крошкой. Ругалова, купившая себе классический рожок, таких проблем не испытывала и уже вовсю хрустела вафлей. По другую сторону Миркова перемалывала пластиковой ложкой пломбир в стаканчике, и я буквально чувствовала ее взгляд «я же говорила брать такое же и не мучиться». Что поделать, к этому страданию меня привели любовь к «фонарику» и отказ искать легких путей.

– Дай сюда, – не выдержала Пантера, пихнув мне свое. – Подержи. Вся сейчас измажешься, оно уже снизу капает. Когти тебе на что?

– У меня их нет, – пробурчала я, глядя, как она распечатывает фольгу в два движения.

– Ну да, конечно, и клыков, да и вообще ты вся такая овца овцой, – фыркнула фамильяр Праховой, под хихиканье Ругаловой возвращая мою законную добычу. – Пожалуйста.

Убежденная, что первый кусочек – самый важный, я зажмурилась, погружаясь в знакомый с детства вкус. Впервые мы выбрались на прогулку женским составом фамильяров нашего круга и поначалу общаться без присутствия практикующих было непривычно. Похоже, совместная поездка в Калугу не сильно помогла им найти общий язык, так что Ирка с Сашей разговаривали больше со мной.

С одной стороны, в этом была логика: с Лошадкой мы дружили несколько лет, а с Пантерой принадлежали одному мистическому лагерю темных и удивительно хорошо понимали друг друга, при этом ничего особо не говоря. Слава богам, на втором большом круге по парку мне пришло в голову заговорить о школьных годах, что сподвигло обеих на диалог. Закрепив успех вопросом о любимых фильмах, уже к третьему кругу я наконец-то добилась полноценной беседы.

– По поводу мая, кстати говоря… – заговорила Миркова, попадая своим стаканчиком точно в урну в метре от нас. – Для меня это самый быстрый месяц в году. Шашлыки, парад, дача, огород, потом неделя уходит на стабилизацию практикующего после девятого, дальше начинаются выезды за травами, камнями и поисками смысла жизни по лесам. Туда-сюда – и уже июнь, привет, лето.

– В смысле выезды за травами? – уставилась я на нее, не припоминая таких вводных от Яблонева.

– Тебе не о чем переживать, – отмахнулась Сашка. – Максимум скатаетесь с Князем пару раз к его бабуле, у нее запасы не переводятся, а вот нам с Варей нужно будет сначала добраться до Калуги, а потом нарезать круги по сосновому бору в поисках всякой всячины вроде первый смолы, нетронутого мха и еще много чего.

Доедая мороженое, я едва не подавилась на словах «скатаетесь к бабуле». Звучало мило и по-домашнему, прямо как в одной рекламе, где опрятная старушка в сверкающем белизной фартуке приходит из сказочно чистого коровника сразу с кувшином молока к детям и внукам, которых, кроме этого самого молока, в жизни вообще ничего не интересует.

– Ого, Леша мне тоже ничего не говорил, – протянула Ирка.

– Наверняка собирается преподнести как отличную прогулку на свежем воздухе, – хмыкнула Миркова. – Ну что, перейдем к горячей теме дня?

– М? – я невинно посмотрела на Пантеру.

– Да ладно, ты же не думаешь, что я поверю, будто через два дня после Вальпургиевой ночи, на которой вы обе знатно отличились, ты просто так позвала меня погулять по парку компанией фамильяров-девочек?

– По правде, я давно хотела сходить с вами куда-нибудь, – сказала я, не кривя душой. – Мы состоим в одном круге, выполняем одну и ту же обязанность, и, думаю, в некоторых моментах можем понять друг друга даже быстрее практикующих. Чем лучше мы общаемся, тем больше пользы, разве нет?

– Ага, до первой ссоры внутри круга, – скептично протянула Ирка. – Ты же помнишь, что фамильяр автоматически на стороне своего практикующего в любом конфликте и не должен выдавать информацию о нем постороннему? А посторонние, как известно, все, кроме членов тандема.

– Лошадка права, узы практикующего и фамильяра накладывают множество ограничений на дружбу с кем-либо, тем более, с обладающим способностями, – согласилась Саша.

– Смотрите-ка, вы уже близки к идиллии, – фыркнула я.

– Это ситуативно, – пожала плечами Миркова. – Завтра все может перемениться, Варвара с Березиным что-то не поделят, и придется проверять чьи-то копыта на прочность.

– Встретив их клыками, – буркнула Ирка.

– Может хватит? – я показала руками «тайм-аут». – Что такого должно произойти, чтобы практикующие одного круга, заметьте, прекрасно между собой общающиеся, довели дело до драки?

– Тебе напомнить, как весело было в гостях у Варвары? – приподняла бровь Саша, естественно, намекая на нашу драку после полной активации моего фамильярства угрозой жизни Яблонева.

– Да уж, шоу было хоть куда, – покивала Ругалова.

Я закатила глаза:

– Настоящее шоу началось бы, если бы схлестнулись практикующие. Однако этого не произошло ни тогда, ни в случае с тобой и твоей паранойей.

– Да, мы всего-то дошли до Захаровой и ее «чудесного» сундучка с камешками, – язвительно отметила Ирка.

– Зря ты так, – Саша покачала головой. – Это еще очень культурное решение проблемы. Как-то раз, на каникулах в Калуге, на нас наткнулся тандем темных… Не буду вдаваться в подробности, но, если коротко: они начали, а Варя закончила, – Миркова щелкнула пальцами. – Мощная порча была, у меня потом волосы на голове еще пару дней шевелились.

– Я просто хочу сказать, что сейчас мы все в хороших отношениях, – быстро вклинилась я, пока Ругалова не успела возмутиться «драконовскими» методами ПрахМира. – Не надо заранее думать и ждать, когда это может измениться, а помогать друг другу сейчас. Поэтому, у меня есть один важный вопрос к вам обеим до того, как мы перейдем к Вальпургиевой ночи, ладно?

– Задавай, – прищурилась Пантера.

– Давай, я готова, – поддержала Ирка.

– У вас когда-нибудь было чувство, что некоторые привычные способности фамильяра работают как-то не так, или вообще не включаются?

– Не-а, – уверенно заявила Ругалова. – У меня скорее наоборот было: иногда я не понимала, что они работают. То есть как бы лошадь побежала раньше, чем ее запрягли.

Хмыкнув на сравнение, я повернулась к притихшей Пантере. Девушка вертела в руках брелок в виде серебристой фигурки потягивающейся кошки, и ее задумчивое выражение лица не предвещало ничего хорошего.

– Плохие новости? – осторожно поинтересовалась я, когда молчание затянулось.

– Угу, – кивнула Миркова, глядя перед собой. – Личные ментальные возможности фамильяра напрямую зависят от его психического состояния. Иными словами, если сейчас у тебя трудности с привычной способностью – проблема в голове. Я сама сталкивалась с этим. Есть одно огромное различие между практикующими и фамильярами, о нем редко говорят, хватает и очевидного, но по мне оно одно из самых важных.

– Какое? – опередила меня Ругалова, пригнувшись к коленям, чтобы лучше видеть Пантеру.

– Практикующие, если вдруг их все достанет и станет невмоготу, способны отказаться от дара и жить обычной жизнью. На такое идут редко, Варвара, например, не знает никого, кто бы так поступил, но выбор остается за ними. У нас такой роскоши нет. Фамильяром родился – фамильяром живешь.

«Фамильяром умрешь», – логично закончила я про себя, поежившись.

– Подожди. Хочешь сказать, если практикующий фамильяра отказывается от дара, то фамильяр…ммм… переходит к следующему, что ли? – ошарашено высказала Ирка.

– При особом везении. Вы же уже достаточно пробыли фамильярами, чтобы осознать все прелести уз с практикующим? Если с их стороны все будет вырвано с корнем, с нашей продолжит цвести и требовать чего-то вроде новой благодатной почвы, – мрачно усмехнулась Миркова. – Понятно, что второй практикующий никогда не сравнится с первым, но в такие дебри я лезть не собираюсь. Варя скорее себе все кости переломает и съест таз червей, чем откажется от дара.

– Влад тоже, – среагировала я, не став напоминать, что совсем недавно мы доказали это на злосчастной крыше заброшенного завода.

– На меня не смотрите, я считаю, что у Леши даже такой мысли не возникнет, – замахала руками Ирка. – Но узнать было интересно, никогда не задумывалась.

– Я не просто так это в разговор вплела. Способности фамильяра – врожденные. Им нельзя научиться, как практикующий-самоучка Шакал, развить с нуля, или получить еще каким-либо способом, вроде жертвоприношения.

– А что, дар практикующего можно и так получить? – поперхнулась Ругалова.

– Помнишь историю древнего мира? – приподняла бровь Миркова. – Жрецы преподносили богам много чего, и не всегда это были мед с молоком или фрукты. А про вуду что-нибудь слышала? Вот и делай выводы.

Скривившись, Ирка откинулась обратно на спинку, наверняка подумав о человеческих жертвах, реках крови, отрубленных конечностях и внутренностях. По крайней мере, в моей голове возникла именно эта цепочка образов.

– В общем, твои способности не могут вдруг исчезнуть, или как-то неправильно заработать. Это что-то вроде меча и щита – если натренировался ими пользоваться, то дальше ты или берешь их в руки и дерешься, или вообще не притрагиваешься. Разбираться надо не с оружием, а с тем, что мешает его поднять.

– Проблема в голове, – повторила я ее слова.

– Ничего удивительного, – фыркнула Ирка. – У тебя в последнее время что ни день, то новая проблема. Похищение, этот гад сбежавший, родственники новые, как двое из ларца, и еще масса приятностей вроде универа, козла с Крокодилом на привязи, да и с Вл… Ой! – Ругалова зажала рот рукой. – Яшык прикушила, – сморщилась подруга.

– С Захаровой шутки плохи, – понимающе покивала Саша.

Я сочувственно глянула на Ирку, догадываясь, что последний камень на весах моих проблем она относила к нашим странным отношениям с Яблоневым, мерси его клятве. Зато благодаря ее клятве, данной Шляпнице, Ирка не имела возможности капать мне этим на мозги.

– Ну, это я уже поняла, – пробурчала Лошадка.

– Что у тебя случилось, что ты не могла пользоваться способностями? – осторожно поинтересовалась я у Мирковой, морально готовая получить в лоб за такие личные вопросы.

Пантера тяжело вздохнула. Я заметила, как она дернула рукой к карману за пачкой сигарет, но мы были в парке посреди белого дня, так что с желанием покурить придется потерпеть.

– Я тогда, наверное, год уже как была фамильяром, чувствовала себя очень уверенно, много тренировалась и хорошо знала, на что способна. Вернее, я так думала, – хмыкнула Миркова. – Как-то раз зимой мы с Варварой шли от клиента поздно вечером. Сами знаете, когда практикующий вымотан, мы напряжены еще сильнее обычного, и цель всего одна: максимально быстро и без происшествий доставить его домой.

– Есть такое, – в один голос поддакнули мы с Иркой.

– Вместо того, чтобы вызвать такси или добраться другим транспортом, Варя решила пройтись и проветриться. Я помню, что идея не понравилась мне сразу, но не стала спорить с Праховой, тем более что пройти нужно было всего пять улиц, а это полчаса медленным ходом с подуставшей ведьмой на прицепе. Где-то на середине дороги, как раз в одном из дворов между двумя остановками, к нам в попутчики стали набиваться два наркомана, – Сашка мрачно усмехнулась. – Вам еще не доводилось сталкиваться с таким?

Переглянувшись, мы с Иркой отрицательно покачали головами.

– У них особая энергетика саморазрушения и дурманящий запах, как будто наркоз ввели, и он вот-вот подействует, – продолжила Миркова. – Когда до меня дошло, что от такого присутствия может случиться с практикующим, только что изрядно потратившим силы на изгнание нескольких тварей, я на инстинкте полностью перешла в режим сущности. Конечно, в такой ситуации, любой опытный фамильяр остановится на классической защите: изолировать практикующего в ментальном пространстве и перекрыть подход к нему физически.

– Дальше делаешь лицо пострашнее, добавляешь во взгляд желание убивать, и сторонний интерес пропадает сам собой, у всех внезапно находятся дела поважнее, – покивала я. Сама я уже не раз успела применить эту теорию на практике, правда Владу чаще угрожала надушенная бумажка с телефончиком, подкинутая в капюшон толстовки, но кому нужны эти жалкие подробности?

– Верно, – Саша дала мне «пять». – Конечно, сейчас в подобной ситуации я поступила бы совершенно иначе, но в тот момент… Инстинкт «защитить любой ценой» перекрыл все, я не пыталась избежать угрозы, сразу же дойдя до точки «устранить». Последнее, что я помню, как один из них попытался наскочить на Варвару, говоря что-то о том, что девушкам не следует ходить в одиночку так поздно, мало ли что может случиться. Когда мозги, не без помощи Праховой, встали на место, оказалось, «мало ли что» случилось с ними. Моя семья – династия военных. Прадед, дед, отец, мама и оба старших брата – все носили или носят форму, все отличаются бойцовским характером и с детства учатся держать удар. Я двенадцать лет занималась каратэ, потом пять лет айкидо, а сейчас кикбоксингом…

Краем глаза я заметила, как раскрылся рот у Ирки.

– Понятно, почему ты так хороша, – протянула я. – Получается, у тебя не только сущность ловкая и быстрая, но еще и тело натренировано.

Я мигом вспомнила, как легко и непринужденно Саша вела себя на наших тренировках, подсказывая и показывая, как отступать, разрывать дистанцию и блокировать нежелательные для практикующего контакты.

– Лестный отзыв, – выдала Миркова одну из кошачьих улыбочек Праховой. – Варвара считает, что все, что было в моей жизни до запуска фамильярства, готовило меня к нему. У тебя, потомственной, все ментальные навыки и умения в подкорке, зато приходится подтягивать физический план. У меня наоборот: полная готовность во втором и необходимость обучения в первом. Обучаться и тому, и другому одновременно невозможно, слишком много времени займет.

– Это не совсем верно, – вмешалась Ирка. – По-твоему выходит, что фамильяром, помимо потомственного, может стать только кто-то спортивный, но я, например, ни то, ни другое.

– Я же сказала: не становится, а рождается. С вами, светленькими, отдельная история, – скривилась Пантера. – Ваши практикующие не лезут в могилы за ответами, не погружаются в мир мертвых и предпочитают не сталкиваться точкой зрения с чужой стенкой мнения. Если ты родился фамильяром темного, тяга к спорту и успеху на этом поприще гарантирована. Хотя, посмотри на Потапова. Далеко не рохля, верно? Алена у Паши – профессиональный пловец. Я знаю еще троих фамильяров темных из других городов, и это все ребята с хорошей физической подготовкой.

Я кивнула, соглашаясь с Мирковой. Спортивный характер и целеустремленность – то, что доктор прописал, когда состоишь в тандеме с темным. На слабых ножках по дремучему лесу не побегаешь, без силы воли и упорства с уверенными ведьмами и ведьмаками не поспоришь. Когда-нибудь я перестану удивляться закономерности всего происходящего в мире практикующих, но точно не сегодня.

– Так что случилось с теми наркоманами? – вернулась я к прежней теме.

– Да ничего хорошего, – зыркнула исподлобья Саша. – Первому я сломала руку и выбила зуб, второму вывихнула колено, сломала кисть, нос и обеспечила сотрясение, плюс еще по мелочи синяки, ушибы и ссадины. Зрелище было жалкое: два покалеченных доходяги, снег вокруг в крови… Первый раз, когда я по-настоящему осознала, на что способна, и все резко перестало быть эфемерным и существовать в теории. Это была жесткая практика, и на то, чтобы принять ее и себя потребовалось много времени. Несколько месяцев после того случая я не могла атаковать на любом плане, каждый раз в голове будто щелкал выключатель.

– Окей, это серьезная ситуация, – согласилась я, догадываясь обо всем, что Миркова не произнесла вслух. Слепая ярость и испепеляющее бешенство, игнорирующие существование любых тормозов, были знакомы мне не понаслышке.

– Поэтому, если что-то не так, ищи ответ здесь, – Пантера постучала себе по виску. – Или передавила страхом, или закопала неуверенностью.

Я понимающе кивнула, однако ничего из сказанного не походило на мой случай. Интуиция с Вальпургиевой ночи вела себя, как пьяная, как будто на моей привычной волне шел эфир с помехами. Утром я смогла учуять апельсины с третьей попытки, хотя они лежали прямо передо мной. Впрочем, нельзя исключать и правоты Влада, Ирки и, похоже, всех окружающих, осведомленных о моих приключениях. Всему виной банальный стресс.

– Ладно, а что насчет костра силы? – прервала спокойное молчание Ругалова.

– Пойдемте еще пройдемся, сюда приближается много детей, а это всегда слишком громко и суетливо, – сморщила нос Сашка. – Так что насчет костра? – спросила девушка, когда мы свернули на другую аллею. – Вам официальную версию практикующих, или мою личную?

– Официальную мы и так знаем, – пробормотала я. – Ничего точно сказать нельзя – будем ждать прояснений. Никто не паникует, занимаемся обычными делами, улыбаемся и машем.

– У тебя прямо подгорает, а? – хихикнула Пантера.

– Я очень хочу спокойствия и обычной фамильярской рутины, но не могу делать вид, что все нормально, когда все вокруг твердит об обратном. Так что давай свою версию.

– Она основана не на логике и расшифровке значения, как делают практикующие, а на языке тела. Во-первых, когда вас накрыло, мы с Варей уже отстрелялись. Она сильно отвлеклась на свое видение, поэтому не заметила, как все началось. На самом деле, никто кроме меня на тебя не смотрел, Яблонев тоже был в трансе. Ты оскалилась, – Сашка покосилась на меня. – Настолько свирепо, что я повернулась по кругу, выискивая недоброжелателей, решив, что твой нюх сработал быстрее моего слуха. Это явно была реакция на прямую угрозу, инстинкты не обманешь. Во-вторых, вы обе вертелись, пинались и размахивали руками, но движения были больше похожи на драку, чем на панические попытки отмахнуться от чего-то неприятного. В чем бы ваши мозги в тот момент не увязли, рефлексы и инстинкты оно не остановило, так что я думаю, что это было предупреждение о серьезном враге, причем конкретно тебе, – серьезно посмотрела на меня Миркова.

– Ты этой теорией с Варварой делилась? – выпалила Ругалова.

– Нет, я вообще собиралась рассказать ее только Агате, но раз разговор зашел при тебе… – Пантера пожала плечами. – Если сказать практикующим, это может нарушить их концентрацию для помощи другим людям. К тому же, я могу ошибаться, и тогда весь круг будет напряжен попусту. Нам уже Игната хватает, а если у него еще окажется темный на подхвате, вообще весело будет, – закатила глаза девушка, доставая сигареты, как только мы вышли из парка. – В общем, будь начеку, не расслабляйся и проверяй нюхом каждую подворотню дважды, прежде чем туда зайти, ладно?

– Ладно, – безрадостно протянула я, надеясь, что такой осечки, как с апельсинами сегодня, больше не повторится.

– Мне пора. Если что, звоните, коллеги, – отсалютовав двумя пальцам, Пантера бойко зашагала через дорогу на загоревшийся зеленый. Похоже, фамильяр Праховой не была фанатом долгих прощаний.

– Ну, спасибо, Агата! – накинулась Ирка, едва мы повернули в сторону дома. – До этой прогулки я верила, что не о чем волноваться, раз толком ничего не произошло…

– Ничего не произошло? – перебила я. – То есть, когда нас с Владом едва не убили, или когда мы вдвоем бились в припадке у костра – это ничего не произошло? Ничего себе у тебя стандарты завышенные!

– Чего ты завелась-то, я не это имела ввиду! – всплеснула Ругалова руками, едва не выронив сумку. – Я говорю, что касательно этих видений пока еще ничего не произошло, это вроде как… ну… типа тизера к фильму, или анонса книги.

– Ага, и я даже уже знаю их жанр, – хмуро заметила я. – Ужасы и триллер.

– Я думала, ты скажешь детектив, и я такая: «убийца дворецкий»! – толкнула меня в плечо Ирка, и мы обе прыснули. – Ладно, если серьезно, Миркова сильно напрягла, и ты еще со своими разговорами про нарушение способностей… Кар-кар знает?

– Да ничего такого, я просто любопытничала, как всегда. Если у меня что и не получалось последнее время, то это из-за усталости… эмоциональной и ментальной, – добавила я настолько уверенно, что почти сама поверила.

Попрощавшись с Иркой на остановке, я проверила телефон, не порадовавший никакими новостями от Яблонева. Стоило только подумать о ведьмаке, как экран высветил входящий «Князь», и заиграла одноименная композиция «Наутилуса Помпилиуса». Покивав строке «Идет, идет, идет вслед за мной…», я приняла вызов:

– Слушай, у меня вопрос.

Хохотнув в ответ, Яблонев фыркнул:

– О, боги, как я удивлен.

– Какая мелодия у тебя стоит на меня?

– «Волкодав» «Мельницы», – не задумываясь, ответил Влад.

Широко улыбнувшись такому выбору, я перепрыгнула бордюр и бодро зашагала в сторону дома.

– Как погуляли?

– Непло… подожди. Я не говорила тебе о прогулке, – нахмурилась я.

– Я же практикующий. Причем темный.

– Нефильтрованный, – буркнула я, добиваясь еще одного смешка. – Ты что, опекаешь меня 24 на 7?

– Вообще-то, это моя обязанность, но, на этот раз, все гораздо проще: мы разговаривали с Варварой по делу, и она сказала, что Саша отправилась на встречу фамильяров-девочек в парк. Её-то фамильяр рассказывает, когда собирается повидаться с другими членами круга.

Я закатила глаза, безо всяких способностей слыша укор.

– Ну, я новичок без опыта работы, откуда мне знать такие тонкости, – прикинулась я невинной овечкой.

– Я мог бы сейчас прочесть целую нотацию на эту тему, но меня слишком радует твое настроение, так что оставим ее на другой случай, – неожиданно отступил Влад, и мои щеки сообщили, что собираются треснуть от удовольствия.

– Вот это щедрость, Княже, – хмыкнула я.

– И ты туда же, «Князь тишины» на звонке, верно? – протянул Яблонев. – Я думал, ты выберешь что-то пооригинальнее.

– Вообще-то сначала я хотела «Черный ворон, чёй ты вьешься над моею головой…», но это как-то слишком трагично, – припомнила я.

– Да уж, – оценил ведьмак. – Как ты уже догадалась, я звоню не просто так.

– Вот это новость! – деланно возмутилась я. – Никакого интереса к жизни своего фамильяра, посмотрите на него, сплошной деловой подход!

Я прикусила язык, сама не понимая, откуда взялась эта фраза и интонация. Когда это я так развеселилась?

– Странно. Я чувствую, что ты абсолютно трезвая и на истерику это тоже не похоже, – вторя моим мыслям, медленно проговорил Влад. – Ты пытаешься скрыть свое настроение и переигрываешь?

Логичное предположение, но нет.

– Сбой на фоне эмоциональной нестабильности, – повторила я объяснение Ругаловой, которое она вывела из-за моих резких перепадов настроения. Как часто они случались с тех пор, как умер Илья? Возможно, пора подумать о записи на прием к Тамаре в качестве пациента. – Сама уже ничего не понимаю.

– Я понял. Это нормально, скоро пройдет, – успокоил Влад. – У меня на завтра появилось дело, нужно будет съездить в Заречье к одной семье, говорят у них двух дочерей кто-то душит по ночам. Составишь компанию?

– Спрашиваешь! – фыркнула я, поежившись от ситуации. – Думаешь, сущность?

– Слишком много вариантов, нужно смотреть на месте. – Я почти видела, как он пожал плечами. – О, боги…

– Что такое?

– Мать что-то спалила на кухне, судя по запаху, возможно даже Кельта. Я позвоню ве…

– Спасай Кельта! – перебила я, успевая услышать хихиканье ведьмака, прежде чем звонок разъединился.

Решив провести сорок пять секунд ожидания зеленого светофора с пользой, я погрузилась в карту запахов. Наверняка утром были какие-то неправильные апельсины – сейчас все ароматы распознавались отчетливо, слой за слоем. Парфюм женщины справа, булочки из хлебной палатки за спиной, табак, бензин, резина, асфальт… Поморщившись от волны перегара, донесшейся слева, я «отключила» супер-обоняние, сосредоточившись на дороге.

Когда до дома оставалось два поворота, взгляд зацепился за знакомый силуэт на другой стороне дороги. Несмотря на то, что девушка стояла спиной ко мне, я легко узнала в ней Ярославу Самойлову. Окликнуть никогда не улыбающуюся одногруппницу, прозванную Несмеяной, помешала увиденная картина в целом.

Пригнувшись, Ярослава разговаривала с кем-то на пассажирском сидении черной иномарки, держась за дверцу машины. Короткая вспышка головной боли заставила зашипеть сквозь зубы; где-то там среди полей Герцогиня недовольно заворчала и поскребла передними лапами землю. Моргнув, я успела увидеть только рукав джинсовой куртки Самойловой, прежде чем она села в машину, и та умчалась наперерез трамвайным путям.

У Ярославы появился парень? Помотав головой так же, как собака стряхивает с шерсти воду, я вовремя вспомнила, что ее бабушка недавно оказалась в больнице, и ей требовался уход. Скорее всего, Самойлова разговаривала с ней, садясь в такси.

Точно, потому голова и заболела, что я почувствовала чужую болезнь. Все-таки зря на себя наговариваю, все с моими фамильярскими настройками в порядке.

Задумавшись о словах Пантеры, я кивала в ритм барабанов «Арии», вбивающих в уши «Волю и разум», вскоре полностью поглощенная хитом русского рока.

– Все, во что ты навеки влюблен, уничтожит разом… тысячеглавый убийца-дракон… должен быть повержен о-о-он… сильнее всякий войн! Воля! И Разум! Воля! И Раз…твою мать!

Последнее восклицание вырвалось одновременно с тем, как я приложилась об асфальт коленкой и рукой, едва успев спасти от столкновения лицо. Острая боль, мигом напомнившая о классическом падении с велосипеда в семь лет, обожгла кожу на ладони и колене. И это прямо напротив своего подъезда!

– Ну, зашибись, просто супер, – сморщилась я, оценив порванные джинсы, стесанную до мяса ладонь и разбитое колено, кровь из которого уже начала пропитывать ткань вокруг дырки. – Не хочешь покупать джинсы с драными коленками, на тебе, ноу-хау, экономия на бренде…

Бурча себе под нос все, что думаю о забытых во дворе игрушках, камнях и мусоре, попадающем под ноги, я не обнаружила ничего, обо что могла бы споткнуться. Голый асфальт. Упала на ровном месте. Не удивлюсь, если Герцогиня только что заползла в траву и прикрыла глаза лапами.

Фамильяр темного практикующего, человек, исходивший вдоль и поперек этот двор, не падающий даже в гололед, едва ли не рухнул как мешок кирпичей на пустом месте. Позорище.

– Мам, где у нас перекись? – с порога спросила я, скидывая кроссовки.

– Во втором ящике на кухне, а что? Что-то случилось?

– Не поверишь, я бы тоже хотела это знать, – пробормотала я, хромая в указанном направлении.

– Это что… какие-то ваши разборки? – вытаращилась мама, оценив мои «ранения».

Вот еще не хватало! Слава богам, во дворе никого не было, и я растянулась перед домом, а не на глазах у Крокодила, например.

– Угу. С подъездной дорожкой. Чудом избежала нокаута, – кисло поделилась я, зашипев, когда ссадина запенилась розовым.

– Ты же никогда не падаешь, – не поверила мама, сунув под холодную воду полотенце.

– Все когда-то бывает впервые, – ответила я сквозь стиснутые зубы.

Может, к нормальным людям это и применимо, но у таких, как я, на первом месте стояла другая истина. Просто так ничего не случается, неважно, в первый, или в двадцатый раз. Обычное неудачное падение, кто-то другой на моем месте мог бы и перелом получить, но само происшествие уже необычно.

Как назло, интуиция отвечала мертвой тишиной, переживая очередной сбой. Если верить Мирковой, это означало только одно: у меня и правда проблема с головой.