Читать книгу: «Лабиринты времени», страница 41
Глава 23
…Яркое весеннее солнце было настолько непривычно жарким, что неожиданно рано проснувшаяся от зимней спячки природа, словно не желая отставать, потянулась к его живительным лучам. Прямо на глазах, там где только что лежали сугробы, уже бежали тоненькие журчащие ручейки, среди которых свои жёлтые лепестки распустили первые весенние цветы и зелёные ростки летних трав выползли на пригретые солнцем опушки. Раскрывшиеся почки зелёными кучеряшками покрыли ветви пробуждающихся деревьев, среди которых суетливые птицы, готовясь стать родителями, уже вили свои гнёзда.
Стая оставшихся в живых после голодной зимы облезших и исхудалых волков, уловивших среди весенних ароматов запах дорбычи, рысцой перебегала залитую светом поляну в сторону леса, где среди старых коряк ельника нашло своё убежище семейство шустрых русаков.
И там, за вечно-зелёной стеной, на беругу тихо дремала деревня славличей.
Противный звук трещащих остатков льдин на реке разбудил ещё дремлющих петухов и они, вылупив свои круглые глупые глаза, заорали с новой силой:
–Ккукарреку!
–Хру-хру-хру…– вторил им скрежет с реки.
И тут же многоголисный хор проснувшейся живности загоготол, заблеял, залаял со всех сторон, поднимая нежившихся в постелях хозяев.
–Лёд тронулся, – многозначительно пробормотал вышедший на улицу Торвальд и, довольно потирая руки, направился к избе, в которой зимовал капитан.
…-Перед вами, – Теймур вытянул руку в сторону раскинувшейся вдоль реки, покрытой остатками льдин, равнины, – богатый и нетронутый край. Племена, живущие здесь, дикие и неопытные. Тысячу лет жили они в мире и благодати, посланной им богами. Но достойны ли они, эти ничтожные отпрыски, владеть этими зелёными лесами и полноводными реками, богатыми рудами, хранящимися в их горах и солнечным камнем на их берегах? Создавая землю, наш бог наделил всех нас равными правами на её богатства. Но тысячу лет назад они посмели програть нас с обжитых земель и теперь пришло время вернуть утраченные территории. Со мной ли вы, мои доблестные воины?
–Да! Да! С тобой, великий каюм!-раздался со всех сторон разноголосный гул и многотысячная армия хорошо вымуштрованных пехотинцев, закованных в латы кавалеристов и гружённых на тяжёлые повозки артиллеристов уверенным строем двинулась в сторону спрятанной где-то далеко в зеленеющих лесах мечте о богатстве и славе.
…– Тургары покинули земли фригии, – тяжело дыша от быстрого бега, доложил Тусуркай, откинув тяжёлую шкуру с двери хижины Стриборга, на что тот спокойно призвал его жестом руки и кивнул головой:
–Присядь, отдохни, испей тёплого мёда да откушай с дальней дороги. А потом и слово молвить будешь.
Стараясь успокоить выпрыгивающее наружу сердце, иирк обвёл взглядом собравшихся и, пройдя через ряды обращённых к нему глаз, пробрался в дальний угол.
–Сколько им понадобиться времени добраться до славличанских земель?
–Думаю, пару десятков лун, не меньше, – махнул рукой иирк и принял из рук подошедшей к нему девушки блюдо с кусками мяса.
–К травеню, стало быть, точно будут, – задумался вождь и перевёл взгляд на гостя с выжженным на лбу третьим глазом. – А что иссиды?– спросил он
–Лёд пошёл и наши корабли ничего не держит на севере. Мы прибудем раньше, гораздо раньше них и сами выберем место для встречи.
–Ратибор, – обратился Стриборг к сидящему рядом воину, – ты, кажется, гостевал у самого крайнего селения славличан? Кто их вождь?
–Мудрояр, – хотел было привстать ирк, но мужчина жестом не дал ему этого сделать.
–Ты некоторое время жил среди них, – продолжил Стриборг, – и что? Как они тебе показались?
–Тихое племя. Слабое и тихое. Больших надежд в бою на них возлагать нельзя. Если только так, для количества…
Так и не оправившийся после исчезновения Йорки, Ратибор за последнее время как-то осунулся, постарел и огненный блеск страсти потух в его чёрных очах.
–Наши люди были у Мудрояра,– закивал головой иссид. – Да, слабое племя. В бою первыми лягут. Да и против эпийской стали наша слабовата будет.
–А вот тут-то ты не прав, – похлопал его по плечу Стриборг. – Это они думают, что наше оружие слабовато. Да вот только послали нам боги человечка из эпии. Шустрый такой человечек оказался. Обошёл все тургарские посты и западни, пока к нам добрался. Да не с пустыми руками пришёл, а принёс с собой секрет эпийской стали. И вот уже которую седьмицу все славличанские и наши кузни куют отборные крепкие мечи.
–Вот это дело! Уж с такой-то сталью нам любой тургарин не страшен, – раздались со всех сторон возгласы одобрения.
–Тихо, тихо, – приподнял ладонь Стриборг. – Рано радоваться. Тусуркай бывал у них в когане. Видел и снаряжения их, и учения. Серьёзная, надо сказать у них подготовка. Да и мы не лыком шиты. Вот, гляньте-ка, чего напридумывали.
С этими словами Стриборг откинул крышку близ стоящего сундука и поочерёдно стал доставать из него диковинные штучки.
–Вот это, – указал он на деревянную дубинку, унизанную металлическими шипами, – башки так разбивает, что и после самого слабого удара не суждено встать. Пока только пара сотен таких будет, но, думаю, если ваши мастера помогут, быстренько сколько надо сделаем.
Вождь аккуратно передал орудие своему соседу, а тот, внимательно рассмотрев, и, одобрительно кивнув, отдал следующему.
–Да, дельная штуковина, дельная, – закивал иссид, пробуя на палец заострённые шипы. – Для руки лёгкая, для врага в самый раз будет.
Вытирая жирные от сочного мяса руки о подол куртки, Тусуркай привстал и, приклонив голову, заговорил:
–Спасибо за хлеб соль, други. Только вот ком в горло не лезет, настолько весть моя нехороша будет.
–Ну, что ещё скажешь?– недовольный прервавшим его хвастовство иирком, Стриборг метнул в его сторону такой взгляд, что тот опустил глаза, но твёрдо продолжил:
–Везут тургары с собой тайное оружие.
–Тайное? Какое такое? Что за оружие? Сам-то видел чего?– посыпались на него вопросы со всех сторон.
–Сам-то видел, но не понял ни хрена. То ли животина какая, то ли ещё чего. Только, скажу я вам, в жизни такого отродясь не видывал.
–Животина?– переспросил Ратибор разведчика- иирка.– Ты не ошибся?
–Да ничего не ошибся…– обиделся было тот. – Дюжены две клеток таких деревянных. Они, правда, тряпками прикрыты.
–С чего ж ты взял, что зверьё там?– перебил кто-то из присутствующих докладчика.
–Так рык из них такой, что ажно страшно становиться.
–Ну, тебе и померещилось от страха-то, – загоготал толстый иссид , похлопывая себя по массивному животу.
–И ничего не померещилось. Меня того, любопытство охватило. Что, думаю, за живность такая? Ну, а как смерклось, я потихоньку пробрался и под тряпку-то и заглянул. Сначалось не видать было ничегошеньки. А потом смотрю, два фонаря светят и мигают так, хлоп-хлоп. Ну, я хотел было потрогать, а тут пасть такая зубастая- презубастая как цокнет! Чуть руку не оттяпала!
И тут все собравшиеся, включая мрачного Ратибора, кто сильнее, а кто просто подхохатывая, разразились весёлым гоготом:
–Зубастая! Цокает! Как это зверюга цокать может? Ну ты, паря, даёшь! В штаны-то не наклал? Ты, может, для храбрости грибного отвара хлебнул? Лапой-то хоть не больно царапнула? Вот выдумщик-то!
–Да ну вас!– махнул паренёк и, насупив брови, сел, словно обиженный ребёнок.
–Я видел таких, – неожиданно сквозь смех раздался чей-то голос и все, моментально замолчали и повернули в его сторону головы.
–Я видел таких, – повторил Капитан.– На приёме у эпийского владыки. То ли змеи какие, то ли ящерицы. Только большущие, скажу вам! Людей жрали, как мы семечки. Если Теймур таких с собой взял, всё, парни, наше дело крышка. Их ни стрелы, ни мечи не берут.
–И что ж делать будем?– тихо спросил кто-то из присутствующих, нарушив повисшую над очагом тишину.
–На любого зверя другой зверь найдётся, – привстал молчавший до этого момента Ведун и обвёл всех пристальным взглядом сверкнувших в наступающих сумерках глаз.
Глава 24
Рано наступившая весна так стремительно шагала по промёрзшей от невероятно холодной зимы земле, что через пару седьмиц рощи уже шумели распустившейся зеленью листвы, а расторопные птицы вили гнёзда между их сочных ветвей.
Освобождённый от ледянного плена, остов корабля прибило к берегу. Он зарылся носом в песок и мирно дремал, омываемый проснувшимися водами Реи. Ветер трепал грязные обрывки паруса, ошмётками свисающего с одинокой мачты с горделиво восседающей на ней лупоглазой совой, ослеплённой яркими лучами дневного солнца.
Вдоль берега то тут, то там среди молодой травы, пробивающейся среди засохших прошлогодних кустов, валялись полусгнившие от слякоти тюки, глинянные осколки и посеревшие от грязи лоскуты когда-то ярчайших южных тканей.
Высунувшаяся из тёплой норки любопытная полевая мышь повела носиком, выискивая опасность и тут же юркнула обратно, услышав шелест травы и приближающиеся незнакомые звуки.
Ещё немного и на берег реки из-за плотной стены столетних елей вышла группа людей, вооружённых мотками толстых верёвок с закреплёнными на их концах крюками. Увидев останки корабля, они остановились и, молча переглядываясь друг с другом, погрузились каждый в свои думы.
Малыш судорожно перебирал в голове знакомых капитанов, к кому можно было бы напроситься на службу. Уж с его то опытом, наверняка, его с руками и ногами возьмут!
Дохлый сожалел о таком неудачном первом плавании и всерьёз задумывался о том, стоит ли ему продолжать это дело или всё таки осесть на суше и пойти работать на верфь.
Капитан думал о том, сколько же лет бороздил южные моря он на своей малютке, сколько бурь и штормов пережили вместе. Вспоминал, как много лет назад он спустил её на воду, новенькую, с отполированными боками и сверкающими белизной парусами.
–Здравствуй, родимая, – печально, но с еле промелькнувшими нотками радости тихо произнёс он и горестно вздохнул.
И только засуетившемуся при виде корабля Торвальду было не до дум. Долгими зимними ночами он уже всё просчитал и, заглядываясь на приютившую его Олесю, совсем недавно разродившуюся и от этого ещё больше расцведшую, строил планы компенсации убытков. Конечно, навряд ли ему удасться вернуть хотя бы и десятую часть утопленного товара, но этого должно хватить, что бы нанять северных разбойников и корабль, а там…Торвальд даже боялся думать о том, что с ним сделают, если узнают о его коварных планах. Но, если всё решиться так, как он задумал, то он никогда больше не вернётся в эти земли, а обоснуется где-нибудь во Фригии и будет считать барыши, нежась на жарком южном солнце.
«Вспомни, сколько отвалили тебе за того еле живого мальчишку? – радостно шептала над его ухом Алчность. – Живой товар куда ценнее всех этих тряпок и горшков!»
«Подумай о заблудшей душе своей, – тихо стонала Совесть. – Что скажешь ты, представ перед высшим судом богов, когда настанет твой черёд?»
«Да брось, ты!– перебивала её Алчность. – Пара звонких момент на их алтарь и тёплое местечко тебе обеспечено!»
–Давай, давай, живее, – окончательно сделав выбор, торопил купец неповоротливых от долгого безделия балтов. .
Вдруг заговоривший к величайшему изумлению всех Немой никому ничего не рассказал о нём. А, может, и рассказывать-то было нечего и Торвальд просто ошибся, приняв его за того самого мальчишку? Так или иначе, но начавшие было терзать его совесть и боязнь разоблачения ушли вместе с морозами и проснувшаяся после зимней спячки алчность с новой силой завладела всем его сознанием.
…-Тсс, -повернувшись к товарищам, тургарин приложил палец у губам и, сильнее прижавшись к земле, юрко пополз на брюхе по молодой сочной траве. Следом за ним так же незаметно, зажимая в зубах острые лезвия ножей, группа захватчиков во главе с Улугбеком подползла к высокому обрыву у реки и притаилась, высмативая, как на берегу суетились белокожие люди, вытаскивая из воды верёвки с закреплёнными на них сундуками.
–Чего это они?– прошептал один из тургар.
–Видишь, – кивнул в ответ Улугбек на тенеющее среди реки судно, – то ли на мель село, то ли ещё чего. Добро спасают.
–А, может мы их того?– предположил сухонький паренёк, Мамлек, тот самый, что рассказывал когда-то байки про древнюю битву.
–А что, их не больше десятка, – согласился другой, – перережем и в реку скинем. А добро себе заберём.
–Да цыц, вы! – приструнил тургар командир. – Наше дело маленькое: разведать местность и выбрать место для битвы. Хорошо бы кого из местных прихватить. Так что сидим тихо. Ждём. Нам себя обозначать никак нельзя.
И, слившись с молодой травой, тургары распластались по земле, наблюдая за ныряющими в реку людьми.
К полудню часть сундуков, зимовавших в трюме замёрзшего корабля, была благополучно поднята на берег и Торвальд трясущимися от алчности руками с нетерпением срывал с них замки, открывая тяжёлые крышки. На содержимое этих самых сундуков он надеялся больше всего. Причудливо сделанные золотые и серебрянные украшения и стальные кинжалы с резными ручками, закупоренные воском сосуды с оливковым маслом и виноградным вином, сушёные персики и сочные апельсины… Поднятые с речного дна тюки с шерстью и тканями покрылись слизкой зелёной тиной и воняли так, что купец понимал, что даже многодневная стирка и сушка навряд ли вернёт им прежний вид. Некоторые сундуки во время падения раскрылись и искать на песчанном дне мелкие безделушки было бессмысленно, а содержимое разбитых амфор давно уже разлилось по реке и унеслось в низ по течению прямо в море. И эти несколько чудом уцелевших деревянных коробов- всё, что осталось от былого богатства Торвальда. Конечно, персики и апельсины размокли и пришли в негодность. Но вот золото … Что с ним станет? И вино с маслом в уцелевших сосудах хоть как-то компенсирует понесённые убытки. Хотя…Можно, конечно, поставить двойную цену…
–Эй, Торвальд!– прервал его размышления голос Малыша. – Парни закончили! Когда расчёт будет?
–Расчёт, расчёт, – пробурчал себе под нос купе, а в слух прокричал:
–Везде пошманали?
–А то как! Всё под чистую, что цело было, подняли. Мы свой уговор выполнили, теперь за тобой дело, – потирая руки, Малыш подошёл к Торвальду и, широко расставив ноги, подпёр бока кулаками:
–Долг платежём красен!
Видя, что просто так ему не отделаться от назойливого моряка, Торвальд отвернулся от него и, достав из-за пазухи расшитый мешочек, быстренько отсчитал десяток монет, но, поразмыслив, несколько положил обратно, а оставшиеся протянул Малышу.
–Не понял, – разочарованно перебрав деньги, протянул тот, – ты чего это, надуть нас решил, жмотяра ты этакий? Это ж половина!
–Как поработали, так и получили, – чуя неладное, заторопившись ответил купец и замахал руками:
–Это ты чего-то недопонял, друг! Мы ж как договаривались? Достать и донесть до славлич.
–Ну, да, кажись, так, – заморгал глазами балт.
–Вот видишь, ты и сам понимаешь!– обрадовавшись своей находчивости, потдержал его купец. – Часть работы выполнили, часть денег получили. Остальное, как до конца доведёте.
–Э, нет! Погодь-ка! – прищурил глаз Малыш.– ты мне зубы не заговаривай! Ты как сказал? Как достанете, по две менеты каждому. Про донесть сам же говорил, расчёт отдельный будет.
И, широко оскалив зубы, балт шутливо погрозил пальцем.
«Вот, зараза, – поперхнулся про себя Торвальд, – что б тебя…», – и, надеясь, что всё таки его хитрость прокатит, продолжил давить на морячка:
–Ты что ж, во лжи меня упрекаешь? Не было такого! По монете сразу, по монете- после.
–Так, понятно, – перестал смеяться Малыш и, повернувшись к сидящим поодаль друзям, махнул им рукой:
–Айда, братцы! По хатам! Пущай сам добро своё тащит! – и, отвернувшись от опешевшего купца, пошёл прочь.
–Эй, постой! Ну хорошо, хорошо! – запрыгал вокруг него Торвальд. – По две, так по две!
Но, демонстративно молчащий Малыш спокойно прошёл мимо него и, похлопав по плечу Дохлого, позвал друзей:
–На этом и закончили. Пошли, други! К вечерне как раз успеем.
–А я? Как же всё это?– разочарованно остановился фригиец, разведя руками в сторону стоящих в траве сундуков.
–А нам какое дело?– огрызнулся в ответ балт.
–Ну, хочешь, по три ама?– в отчаянии закричал Торвальд, увидев, как балты дружной толпой уходят прочь и расплылся в радостной улыбке, заметив, что Малыш внезапно остановился
–Знаешь, в чём твоя проблема?– неожиданно сказал тот, в упор посмотрев на купца.– Ты думаешь, всё можно купить, всех обмануть. Лишь бы самому в выгоде. Только вот для нас, морских бродяг, верное слово дороже всякого золота. А вот его держать-то ты и не умеешь.
И, догоняя товарищей, Малыш засеменил коротенькими ножками в красных заштопанных шароварах, через очередную дырку которых блестела его мокрая от пота ляжка.
…В деревне славличей было необыкновенно оживлённо и людно. С тех пор, как пришли новости о том, что тургары приближаются к западным землям, сюда начали стягиваться основные силы. На общем совете было решено встретить врага на раскинувшейся за лесом равнине, покрытой небольшими околками. Вдоль реки раскинулся военный лагерь иссидов. Племена иирков расположились среди хвойных деревьев чуть севернее селения. День и ночь десятки наспех сооружённых кузниц не переставая работали, куя новые партии крепкого оружия по секретам эпийских мастеров, раскрытым пришедшим к ним гонцом из южных земель. Одни из них плавили железную руду в перемешку с древесным углём в огромных печах, неустанно подавая в него мехами воздух. Другие занимались кузнечной сваркой металлических пакетов разной твёрдости, придавая им упругость и прочность. Третьи придавали форму и закаливали уже готовые мечи и топоры.
На специально вырубленном среди леса пустыре иирки и иссиды учили славличан, балтов и своих ещё не знавших оружия соплеменников элементарным навыкам боя.
–Не держи зла на моего воина, Мудрояр, – миролюбиво говорил Стриборг, проходя вместе с вождём славличан между рядами горящих костров с готовящимся на них ужином.– Ратибор хороший охотник и воин, но и его сразила стрела любви. Посмотри на него. Сердце его так же как и твоё стонет от утраты Йорки. Не вини его в том, что случилось. Она была счастлива с ним.
–А тебе-то почём знать?
Вся эта возня рядом с его селением злила и пугала Мудрояра. Его тихие и приветливые люди перестали спокойно спать, слушая грубые выкрики и пьяные драки соревнующихся за боевое первенство иирков и иссидов. Даже несмотря на чудесное возвращение пропавшего много лет назад сына, боль утраты дочери была ещё слишком сильна ещё и от того, что приходилось ему видеть здесь и обидчика его племени Ратибора.
–Я видел её сияющие глаза. Поверь, я знаю, каким светом горят они от любви. И это было именно так. Оставь свою неприязнь. Поверь, сейчас есть гораздо более важные дела, чем жажда расправы над тем, кто нанёс тебе обиду.
–Волки! Волки!– неожиданно раздались крики и вожди одновременно посмотрели в сторону леса.
Там, один за други, к реке быстро приближались маленькие огоньки зелёных глаз.
Десять..
Дюжина…
Две дюжины…
Ещё немного и весь прибрежный лес был усыпан горящими парами глаз диких зверей и дрожащие тетивы луков уже готовы были выпустить острые стрелы, как вдруг…
Из леса вышел Ведун и поднял руку:
–На каждого зверя найдётся другой зверь, – мирно произнёс он и все недоумённо опустили своё оружие, видя, как из-за деревьев появилась…
Йорка, идущая рядом с огромным чёрным волком.
Глава 25
-Ну и валите отсель!– зло выкрикнул Торвальд в след удаляющимся балтам и, присев у сундуков, стал поочерёдно откидывать их крышки.
Как он и ожидал, вода не повредила золотые побрякушки. А вот стальные мечи и кинжалы покрылись тонким слоем рыжего налёта. Мужчина попробовал сковырнуть его ногтём пальца и это принесло определённый результат, хотя на лезвии и остались коричневые крупицы и неприятный тёмный след. Конечно, что и говорить, вид был совсем не товарный, но если приложить усилия и попробовать очистить… Вполне можно успешно продать с некоторой скидкой. А с учётом дефицита товара, повлекшего за собой и возрастания стоимости, цена даже с учётом брака будет примерно такой же, как была бы, не случись всей этой зимней неприятности. Что ж, может и не совсем плохи его дела. Могло быть и хуже…
Гораздо…
Торвальд вспомнил, как выдернул его Немой из под приковавшей его к палубе ледянной глыбы и внутренне сжался.
Да, могло быть и хуже…
Лежал бы преспокойненько на речном дне и кормил проплывающих мимо рыбёшек.
А так, и сам цел и товар вон, хоть какой есть…
Неизвестно, сколько бы ещё купец размышлял о потерянных барышах, но внезапный толчок в спину прервал его мысли и он, трепетно надеясь на возвращение взбунтовавшихся балтов, уже растёкся в широкой улыбке и повернул голову.
И тотчас же уголки губ его скривились в жалкой гримассе, а глаза наполнились страхом, увидев здоровенного незнакомца с дубиной в руках.
Торвальд хотел было уже закричать, ведь балты не могли уйти далеко, но тургарин приложил палец к губам и многозначительно провёл ребром ладони по горлу.
Сглотнув подступивший ком, Торвальд послушно кивнул головой и увидел, как из травы поднялись ещё несколько человек и направились прямо к его спасённым сокровищам.
–Твоё?– только и спросил один из них и, не дожидаясь ответа, продолжил:
–Было твоё, стало моё!
И захохотал страшным, словно загробным, как показалось купцу, голосом. С тоской наблюдая, как тургары засовывают себе за пазуху золотые украшения, Торвальд внутренне застонал, проклиная себя за скупость по отношению к балтам. За что? Ну вот за что боги так наказывают его? Отбирают последнее, пускают по миру ни с чем! Разве не возлагал он на алтарь их богатые дары? Разве не воспевал песнями их доброту и щедрость?
Доброту и щедрость…
Вот грехи души его.
Воспевая у других, он забывал о том, что и сам должен следовать этим заповедям.
Быть добрым и щедрым по отношению к братьям своим.
Тот мальчишка…
Сколько лет прошло?
Но хоть раз вспомнил он о нём? Подумал о том, сколько боли и страданий причинил его родным и ему самому?
Да, он много тогда выручил за мальчика с голубыми глазами и кожей цвета смешанного с корицей молока. И именно тогда дела его резко пошли в гору. А теперь…
Теперь боги посмеялись над ним и в одночасье лишили всего, что было нажито нечестным путём.
Всего…
«За всё приходиться платить», – язвительно усмехнулась Алчность.
–Если хочешь жить, – прервал размышления Торвальда грубый голос, -отведи нас к деревне.
«Подумай!– прокричала Совесть. – Ты ещё можешь искупить грехи свои!»
«Не делай глупости, – настаивала Алчность. – Будь с теми, кто сильнее».
–Хорошо, – еле слышно прошептал мужчина, почувствовав сильный толчок в спину и, волоча ставшие вдруг ватными ноги, медленно побрёл в сторону леса, за которым в одном дне ходу находилось славличанское поселение.
… -У нас осталось совсем немного времени.
Вошедший в кабинет Кассиопея мужчина остановился, равнодушно осмотрев ставшее ненужным помещение.
–Мы готовы покинуть эту планету, – продолжил вошедший андромедянин.
Сколько лет он провёл здесь?
Сколько несбыточных надежд и суровых реальностей пришлось испытать за эти годы?
Наконец-то он останется один, как когда-то очень давно и сможет продолжить начатое им дело. И никто… Никто! Не будет ему мешать.
–Я остаюсь, – не поворачивая к вошедшему голову, ответил Кассиопей и перевёл взгляд на монитор, не обращая никакого внимания на покинувшего помещение мужчину.
Больше всего на свете в эту минуту его привлекала тёмная громадина, медленно приближающаяся к земле. Ещё несколько часов и её неуклюжее тело пронзит земную атмосферу и войдёт в мировой океан, поднимая триллионы тонн воды.
И он хочет это видеть. Он хочет видеть гибель этой навязанной ему цивилизации, за становлением и развитием которой ему пришлось наблюдать последнее тысячалетие. Нет, эти тщедушные существа не сделали ему ничего плохого. Но он их ненавидел всем своим сердцем (если таковое имелось, конечно же). Он ненавидел их слабость и низменные желания, …..
Он знал, что его дети могли быть лучше… И если бы тогда ему удалось закончить задуманное, мир ( Кассиопей знал это наверняка) был бы более прекрасен.
Но ему не дали и самого малюсенького шанса.
И с какой же нескрываемой радостью он теперь смотрел на приближающуюся гибель человечества!
Пройдут года, может быть, не одна тысяча лет, прежде чем он снова воссоздаст то, чего его лишили и тогда…
Вспомнив что-то, Кассиопей внутренне улыбнулся и на секунду прикрыл глаза, представляя то, что было ему особенно дорого.
–Внимание! Возможное изменение траектории полёта, – неожиданно произнёс компьютерный голос и мужчина с удивлением и раздражением, что что-то прервало приятные воспоминания, открыл глаза.
«Что это?»– не совсем понял он, увидев на мониторе вспыхнувшую среди гор маленькую точку, медленно вытягивающуюся в тонкую нить и направляющуюся в сторону болида, который, соприкоснувшись с ней, покачнулся и медленно раскололся надвое.
«Что за?..»– удивился мужчина.
Кто мог сотворить такое?!
Несмотря на высокие достижения в сфере биотехнологий, альфавитяне так и не сумели достич таких же вершин в области освоения лазера. А что это был именно лазер, Кассиопей не сомневался.
Но как такое возможно? Откуда здесь, на не изведанной планете, есть такое мощное оружие? И, главное, кто сумел им так воспользоваться?
Неужели, на Земле, помимо них, есть кто-то ещё? Достигший ещё больших высот в своём техногенном развитии?
«И чего веду их? Всё равно ж убьют. Как есть дать, пришибут и мокрого места не останется, – сетуя на судьбу, размышлял Торвальд, устало перебирая ногами. – А, может, так и надобно? Зачем жизнь такая? Кому нужен я безгрошный? Уж лучше умереть, чем бродяжничать остаток жизни без ама в кармане. А эти… Зачем им в деревню? Поразбойничать да девок попортить? Э-эх, хороши славличаночки… Пару б таких на южный рынок и всё, можно сызнава начинать. А, может, сговориться с этими басурманами?» И, крепко ухватившись за предательски промелькнувшую мысль, купец покосился на идущего рядом тургарина и тут же прикусил язык: « И чего это я снова? Мало, что ли, богами наказан был? Э-эх, гореть мне на костре Чернь-бога ярким пламенем! Вечно гореть». И, тяжело вздохнув, Торвальд, словно почувствовав лёгкое жжение, почесал задницу. Не-ет, что б с богами на вечном пиру пировать, а не задницу над костром греть, надо бы в этой жизни добиться их прощения. Только вот что сделать-то нужно? Будь у него хоть что-то из прежнего богатства, всё б без остатка отдал. А так…
–Долго ещё?– нетерпеливо буркнул тургарин, подтолкнув Торвальда в спину и тот, поперхнувшись собственной слюной, громко закашлялся.
–Да ужё скоро совсем, – с трудом подавляя кашель, ответил купец и, чуть помолчав, вкрадчиво спросил:
– А вам, осмелюсь спросить, зачем такая надобность?
–А тебе дело какое?– оскалив зубы, огрызнулся Улугбек и, недвусмысленно положив руку на рукоять короткого меча, болтающегося на боку, так посмотрел на мгновенно съежившегося Торвальда, что у того тот час же пропало желание продолжать разговор и он, насупившись, продолжил шагать в перёд, всматриваясь на плохо примятую травой тропинку.
С тех пор, как Улугбек впервые увидел Теймура в когане Асана, он сильно изменился. Оставаясь всё таким же низкорослым и щуплым, при помощи накинутой поверх куртки массивной кольчуги он стал словно шире в плечах. Взгляд стал более уверенный и дерзкий, а искалеченная когда-то в хатымийских лесах рука, хоть и обросла волокнами мышц, всё же противно ныла холодными северными ночами, не давая ему уснуть. Получивший повышение за свою отвагу и изворотливость, Улугбек был теперь не просто воином великой армии, а командиром передового разведотряда с возможностью получать долю от добытого на территории врага богатства. Хатима была давно изгнана и теперь когда-то ничтожный, беднейший из всех бедных пастух мечтал привести в свою юрту белокожую северную красавицу.
Где-то в далеке за широкой стеной деревьев раздался тонкий лай дворовых собак.
«Приближаемся», – подумал Торвальд и снова посмотрел на своих попутчиков.
«Ещё есть время», – попыталась в очередной раз вразумить его Совесть.
«Давай, будь смелее, договорись с их главным, – подталкивала купца Алчность. -Наверняка, он так же жаден до золота».
–Уже рядом?– спросил Торвальда Угугбек и, увидев утвердительный кивок провожатого, ткнул пальцем на двоих воинов:
–Мамлек и ты, как тебя? Вперёд идите. Проверьте, нет ли постовых. И псин, мать их, заткните, что б не выдали.
Выбранные тургары тот час же скрылись из виду за деревьями и, как ни старался Торвальд уловить хоть малейший шум их передвижения, так ничего и не услышал. «Это ж надо, – подумал он, – ловкие какие, словно ветром унесло». Наблюдая за командами командира, купец вынужден был отметить их чёткость и слаженность, а, видя моментальное их исполнение, невольно восхитился муштрой и умением самих солдат.
«Э-эх, – вздохнул он про себя, – тяжко вам будет, братки, ох как тяжко», – подумал он о иирках и иссидах и, поддавшись на дёрнувшую его верёвку, крепко стянувшую его запястья, послушно побрёл следом за тургарами.
–Смотри мне, тсс, – услышал он угрожающий шёпот у своего уха и почувствовал, как тонкое лезвие твёрдо упёрлось в его горло.
Бесшумно пробираясь среди кустов и деревьев, маленький отряд уже почти приблизился к селению славличей, как вдруг посреди ночной тишины раздался громкий крик:
–Кку-карреку!
–Кку-карреку! – вторил ему другой, но более хриплый голос.
–Кку-карреку! Кку-карреку!– послышалось разноголосное многоголосие со стороны уже виднеющихся на поляне освещённых луной домов.
–Что это?-остановился Улугбек и, подняв ладонь, посмотрел на Торвальда.
–Петухи, – просто пожал плечами тот.
–Петухи?– переспросил воин.
–Петухи, – подтвердил купец и, видя, что его не совсем поняли, затараторил:
–Ну, птица такая. Зараза, должен сказать, та ещё. Любит по ночам орать. Только вот уснёшь – и начинается! Раза по три…
–Заткнись, – прямо в лицо прошипел ему тургарин и Торвальд, судорожно сглотнув подступивший к горлу ком, замолчал.
–Ждём здесь, – повернулся к воинам командир и те, бесшумно слившись с темнотой, исчезли из вида.
–Я вот сказать хотел, – попытался вступить в переговоры фригиец, повернувшись к Улугбеку, но тот так посмотрел на него, что Торвальд прикусил язык и замолчал, спрятавшись за дерево и продолжал наблюдать за темнеющими домами и тянущимися от их крыш в сторону звёзд тонкими струйками белого дыма. «Спят себе и не ведают, что всё, хана им пришла», – то ли со злостью, то ли с сожалением подумал он. Торвальд, конечно же знал, что на берегу реки, чуть ниже дервни, расположились основные силы иирков и иссидов и, стоило ему поднять крик, от этих зазнаек-тургар и мокрого места бы не осталось бы.
