Читать книгу: «Сыщик Гош. Первое дело», страница 2
Глава вторая Купец
Мокрый раз пять перепроверил все вещи, ощупал и обнюхал их. Каждый шов, каждую пуговицу, каждую заклепку. Но никакого «жучка» в наворованных вещах так и не обнаружил. Однако, страх не проходил. В отличие от жучка страх даже не считал нужным прятаться, нагло заполнил все боязливое существо и вора и воровки
– Надо быстрее сплавить это барахло, – прошептал он присмиревшей Лапше. – От его присутствия в нашем доме я себя неуютно чувствую.
– Правильно говоришь, – поддержала воровка. – Я так считаю, – склонилась к голове Мокрого. – За любую цену отдай, только с глаз его долой. Я уже своей тени бояться начинаю.
– Жуть какая!
– Словно я полностью раздета, и даже вся кожа с меня снята…
Да ты что!
– А вот то! – продолжала шептать на ухо Мокрому Лапша. – Стою, как изучаемый экспонат, перед любопытными студентами медицинского института. Они меня без рентгена насквозь видят, вслух обсуждают и вот-вот по живому резать начнут.
– И у меня все поджилки трясутся, – признался Мокрый.
– Ну, и чего тогда расселся?
– А что я делать должен? – негромко огрызнулся вор. – Прыгать?
– Зачем прыгать! – округлила глаза Лапша и покрутила пальцем у виска. – С катушек поехал? Барыгам звони!
– Кому, как считаешь? – спросил угодливо.
– Да хоть кому! Главное, чтобы живые деньги на кармане были и вопросов поменьше задавал.
– Ну… это… я, пожалуй, позвоню Жмоту, – сказал растерянно, и получилось, как будто он у Лапшички своей разрешения спрашивает.– Он любит такие безделушки.
– Особенно, когда отдают почти задаром, – натянуто усмехнулась Лапша и милостиво разрешила. – Позвони, Мокренький, позвони. Вот прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик, позвони.
Вор взялся за телефон.
– Жмот, кати к нам, – Мокрый постарался придать голосу побольше беспечной веселости. – Есть фартовый6 товар. Как раз по тебе. И бабки7 захвати. Бабки-то у тебя есть? – услышал ответ Жмота и показал Лапше большой палец, мол, все в порядке, при бабках. – Да не боись! Товар что надо! Увидишь – закачаешься!.. Нет, никому еще не звонили… Да, зуб даю! Только что с дела… Никакого хвоста!.. Я что, фраер зеленый?.. Да не тяни ты резину. Если бабок не имеешь, – ударил по больному месту, – так и скажи. Я сейчас по-быстрому Роботу или Вешалке брякну. Они посмелее тебя, и не жмотятся, как некоторые… Ну-ну, пошутить нельзя?.. Даю тебе полчаса. Не приедешь, звоню другим… Ах, не звонить? Сам едешь?.. Давай пулей, ждем!
Он положил трубку и вытер вспотевший лоб рукавом.
– От жадности голос дрожит, – передал настроение покупателя.
– Жмот и есть Жмот, – презрительно буркнула сквозь сжатые губы Лапша.
– Иди, накрывай на стол, – попросил Мокрый, – гостя приветить нужно. На сытый живот и разговор оживет.
– И не говори! – метнулась к холодильнику воровка.
А в это время маленький сыщик сидел под полом и раскидывал мозгами.
Как начать борьбу?
Воры его пока не раскрыли, хоть Гош и был на волосок от провала. Это хорошо. Прямой поединок с ними не подходит – слишком не равные силы. Вот это уже плохо. Мокрый только что показал свое физическое превосходство. Не будь на пути к форточке спасительной шторы, не сидел бы сейчас здесь Гош и не думал бы свои головоломные думы.
– Каждый человек имеет слабые места, – придумалось Гошу. – У воров таких мест еще больше. Они боятся.
Мысль Гошу понравилась, и он принялся развивать ее.
– Да, кстати? Чего они боятся? – сыщик приготовился загибать пальцы. – Лапша боится своей тени. Только что сама призналась. Мокрый боится ареста. Еще неудачи. Боится огласки. Жучка. Слежки.
Гош не может просто пойти и арестовать их – нет для этого у него ни сил, ни власти. Но попортить врагу кровь, попугать его – это он запросто! Главное – посеять в стане воров панику.
– Что там Лэн про войну рассказывал? Когда они оказались в глубоком тылу без оружия, патронов и командиров? А враг сильный и его голыми руками никак не возьмешь? Собрались в отряд и ушли в партизаны! А почему они так поступили? Потому что знали – с партизанами ни одна самая сильная армия мира вовек не справится!
И здесь, в тылу воровского врага, даже почти в его логове, Гошу лучше всего подойдет тактика партизанской войны.
– Буду им мелкие пакости делать, – решил Гош и даже первую тут же, не сходя с места, придумал.
Размышления Гоша прервали сначала протяжный звонок, потом торопливые шаги Мокрого и скрип открываемой двери.
– Жмот прикатил, – крикнул он Лапше, и раскрыл объятия навстречу маленькому сухонькому дядечке пенсионного возраста.
Прибывший был сбытчиком краденого.
Он скупал у жуликов ворованные вещи оптом, то есть кучей, все сразу, но за бесценок, а перепродавал втридорога, наживаясь на разнице в цене. Как делают это некоторые многие жадные владельцы магазинов.
А еще он помогал ворам и другим даже честным людям, попавшим в трудное материальное положение. Давал деньги взаймы под большие проценты. Как делают это банки. Только банки прикрываются лицензией и мощью государства, а Жмот всего лишь мощью преступного мира, в чем, для простых людей, по существу, нет разницы.
У него не зря была такая кличка, – торговался за каждую копейку. К нему обращались только тогда, когда товар был с «душком», то есть подозрительный, конфискованный, отписанный в розыск. Или в спешке. А еще всякая воровская шантрапа – Малявки, Пескари, Пискуны8. Настоящего воровского авторитета, хоть и старенький уже, у Жмота не было. Опять же из-за его излишней жадности. Но ему очень хотелось занять почетное место в преступном мире.
– Ну, где твой товар? – Жмот отстранился от наигранных объятий Мокрого, потянул длинным носом квартирный воздух. – Чего-то я не сильно запах наживы чуйствую! – Он специально так слово красивое исковеркал, чтобы больше на своего, на блатного, походить. – Не насвистел, случаем?
– Да ты что, Жмот! Как можно? Такому уважаемому человеку и свистеть?! Вот, смотри, полные сумки!
Лапша появилась в дверном проеме кухни. Вытирая руки о передник, расплылась в приветливой улыбке.
– Выбирай на вкус и цвет! Сорт самый наивысший, чистенький да свеженький! Без душка и подпалинки! – расхваливала базарной зазывалой.
У Жмота при виде такого богатства даже руки затряслись. Они с Мокрым устроили самый настоящий торг. Уселись на полу друг против друга, поставили рядом огромные сумки. Мокрый запускал руку в темную глубину, вытаскивал ту или иную вещь и спрашивал:
– Сколько дашь?
Жмот обнюхивал вещь, пробовал ее на зуб, мял, рвал и, вытянув шею, в свою очередь интересовался:
– Сколько просишь?
Мокрый называл явно завышенную цену.
– Ты с ума сошел? – таращил глаза Жмот. – Она и половины не стоит!
– Не быть тебе в людях, – качал головой Мокрый. – Так на мелочевке и сгниешь.
– Неверно ты говоришь, – обижался Жмот. – Ты украл, скинул товар и чист. Придут к тебе, скажем, «товарищи» в форме.
– Типун тебе на язык! – ударил его ладошкой по плечу Мокрый.
– Это я к слову, – пояснил Жмот, вытягивая вперед скрюченный указательный палец, – всего лишь как предположение. Так вот, скажем, придут к тебе гости незванные. Прошмонают всю квартиру и вдоль, и поперек. А нету у тебя наворованного! Ручку под козырек – извините, мол, дорогой честный товарищ, ошибочка вышла, ложный донос на вас поступил. И гуляйте, мусорки, на все четыре стороны.
– И пусть гуляют! – поддержал Мокрый, махнув рукой в сторону входной двери.
– Я больше тебя рискую! – втянул маленькую голову в плечи Жмот.
– Ох, куда ты загнул! Ну и насмешил! – Мокрый громко засмеялся. – Он, видите ли, больше остальных рискует.
– А ты как думал? Товар ко мне переходит не просто так! Я его покупаю за свои собственные денежки. И за это еще риск твоего ремесла в придачу получаю.
– Так я тебе в четверть цены отдаю! За риск твой плата с меня прямиком тебе в карман идет. Это тоже учитывать надо!
– А если я сгорю на твоем товаре? – жалобил Жмот. – Срок кому вляпают? А мне впаяют, мне на нарах париться!
Мокрому надоел бесконечный базар. Он уж точно знал – дай Жмоту вволю поболтать, можно не один день проторговаться. А с кухни ой как аппетитно пахнет жареными колбасками!
Он поднялся, вывалил из всех сумок вещи горой на ковер и сказал, как отрезал.
– Давай, мы с тобой по-мужски решим!
Жмот немного струхнул, – не зашел ли он далеко в своей жадности? Вдруг Мокрый передумает с ним дела иметь и больше ничего не продаст? Он готов был пойти взадпятки и дать вору требуемые им деньги, но Мокрый неожиданно показал чудеса щедрости.
– За всю эту кучу даешь пару «кусков» сейчас же! Или пошел вон! Я другому товар сдам. Пять минут на раздумье!
– По рукам! – спешно согласился Жмот. Еще секунду назад он готов был купить все наворованное за три куска!
Со стороны посмотреть – так он словно ждал такого делового разговора, специально затягивал минуту расчета, чтобы продавец сдался на его милость и сделал именно такое выгодное предложение.
Жмот достал деньги из-за пазухи, отсчитал положенные два куска и торопливо запихнул все сторгованные вещи в свою необъятную сумку. Приподнял, кряхтя, весомую ношу, – приятная тяжесть наполнила душу теплой радостью.
Лапша подслушивала за дверью и, как только расчет был произведен и деньги перекочевали в карман Мокрого, вышла из кухни.
– Сговорились?
– Ага! – закивал счастливый Жмот. И повел носом, потому что следом за Лапшой прилетели новые аппетитные запахи.
– Прошу к столу. Закусить и обмыть удачную сделку надо. Так промеж деловых людей полагается, иначе удачи не видать!
Гошу медлить больше нельзя. Деньги за награбленное воры получили, вещи купцу загнали. Унесет он их из дома, потом ищи свищи по всему городу!
Пора действовать.
Пока жулики веселились на кухне, произносили тосты, хвастались удачными делами, Гош опустошил сумку Жмота. Мелкие вещи утащил под пол, в свое хранилище, а крупные растолкал по углам. В сумку же, чтобы никто не заметил пропажи, напихал разного барахла: газет, пустых бутылок, тряпок – всякого ненужного барахла, попавшегося под руку.
А потом взял и вооружился.
Листом бумаги и будильником.
Из бумаги сделал рупор. Будильник заставил звонить.
Мокрый подбежал к двери.
– Кто там?
А Гош в свой бумажный рупор как закричит со всей страшной партизанской силы!
– Это милиция! Мы ищем двух воришек, у них клички Мокрый и Лапша. Не знаете таких?
– Не знаем! – поспешил ответить Мокрый, а у самого зуб на зуб не попадает. – Здесь нет таких.
– К ним еще Жмот завалился, это такой воровской купец. Он пришел купить сворованные вещи! – глубокими познаниями воровских секретов нагонял страху Гош. – Два куска с собой принес. Не видели такого?
Теперь все трое жуликов толкались около двери.
– Выследили, – дрожал Мокрый.
– Подставил! – Жмот схватил Мокрого за горло.
Лапша одна сохранила трезвость ума. Перво-наперво деньги, полученные от Жмота за товар, спрятала, – сунула их незаметно под скатерть. Потом без паники прислушалась, а голос-то знакомый! И не из-за двери доносится, – снизу, из-под пола идет.
Выглянула в глазок – на площадке пусто. Открыла дверь, успокаивает своих подельников:
– Смотрите, нет никого!
– Ну и спектакль вы мне устроили! – облегченно вздохнул Жмот и вытер рукавом вспотевший лоб. – Я же по-настоящему поверил! Я же хотел уже и от вещей, и от сумки отказаться, только чтобы не при делах быть. Мол, случайно зашел, чаю попить.
– На нас все повесить задумал? – нахмурился Мокрый.
– А что ты хотел от старика? – прогнусавил Жмот. – При большом шухере каждый за себя радеет!
После такой встряски уже не до стола с угощениями.
Воры проводили напуганного «купца». Но расставание с ним было недолгим. Он влетел в квартиру, едва не выбив дверь.
– Вы что мне подсунули? – кричал, вытряхивая барахло из сумки. – Это, по-вашему, честная сделка? Это по воровским законам так делается?
– Ты что, Жмот! Очухайся! – отступал под напором купца вор. – Мы честно с тобой поступили. Это ты нас крутануть захотел. Вещи кому-то передал, а нам картину гонишь9!
– Я картину гоню? Я? – стучал кулачком в свою грудь Жмот.
– Ты! А кто еще?
– Да я не успел еще до первого этажа дойти, открыл сумку, а там… Что это? – Жмот показал на кучу барахла. – Да я за рубль бы все это не взял! А вы с меня два «куска» стянули! Отдавайте деньги!
– Отдавай товар! – в свою очередь потребовал Мокрый.
– Теперь я понял, зачем весь этот спектакль был разыгран! Чтобы я удрал без оглядки, а с вас взятки гладки!
Завязалась драка.
И той и другой стороне досталось крепко: фонари под глазами, выбитый зуб на ковре, оцарапанный нос и прокушенный палец.
Когда совсем обессилили, пришло время мирно разбираться.
– Жмот, ты подумай, – отдыхивался как паровоз Мокрый, – зачем нам тебя дурить? Я тебя раз обдурю, ты славу обо мне повсюду разнесешь. От меня все «купцы» отвернуться. Кому я буду товар сплавлять? Ты же знаешь – вор без купца пропадет.
– Пропадет, – подтвердил Жмот. – Ты воруешь, я продаю.
– Так зачем мне себя губить?
– А зачем ты меня обманул?
– Да не обманывал я! Ты своими руками каждую вещь прощупал, своими глазами осмотрел и в свою сумку упрятал. Мы с тобой на кухне вместе сидели, Лапша от нас ни на шаг не отходила. Кто мог подменить? Кто мог обмануть? Хочешь – обыщи всю квартиру. Не съел же я их!
– И обыщу! – вытирая пострадавший нос, шмыгнул Жмот.
Квартиру обыскали, кое-что из вещей нашли и вернули, но не помирились.
Жмот, уходя, сказал в сердцах:
– Не знаю, кто устроил этот фокус, но я с тобой, Мокрый, дел больше иметь не буду.
И сильно хлопнул дверью.
«Сначала хотел я сдать их милиции, – потирал руки Гош, – теперь вижу – рано это делать. Сдам одних – останутся другие. И продолжат свои черные дела. Раз уж повезло попасть мне в самое воровское гнездо, постараюсь узнать всех, кто вхож сюда, перессорить их, разорвать преступные связи. А уже после этого сдам милиции, – всех разом. Какой же я сыщик, если всю грязную работу на чужие плечи перекладывать стану? Адреса, телефоны, явки, клички – все сам выявлю».
Он нашел в квартире тетрадь, карандаш, вывел каракулями на обложке:
СЫЩИК ГОШ.
ОТЧЕТ О ПРОДЕЛАННОЙ РАБОТЕ
Открыв первую страницу, записал:
«25 мая. Мокрый и Лапша обчистили квартиру. Адрес точный не знаю, можно спросить у Сава, он сбегает, вывеску на доме посмотрит. Вещи продали Жмоту. Мокрый получил два «куска», вещи я конфисковал. За это Мокрый дополнительно получил в глаз, а Жмот доплатил выбитым зубом. Глаз заплыл и остался у Мокрого. Зуб прилагается в качестве вещдока10.
А потом они вещи у меня назад конфисковали. Но не все.
А я у них еще деньги забрал и спрятал. Оба куска.
Жулики поссорились.
По данным разведки в шайку входят:
Мокрый – вор.
Лапша – воровка.
Жмот – «купец», скупщик краденого.
Вешалка – личность пока не установлена.
Робот – тоже пока не установлен.
Словесный портрет Мокрого и Лапши не нужен, прилагаются их портреты с натуры (сам рисовал). Словесный портрет Жмота – в конце тетради».
Рукой за ухом почесал и умную мысль обнаружил.
– Одно звено разорвано, – радовался первым успехам Гош. – Я верно выбрал направление работы!
А потом перечитал свои записи и другую мысль родил.
– Так я могу книгу о себе сочинить. Детективную! Ну, про то, как я с жуликами боролся! Или писателю отдам свои записки, и он все как положено, грамотно и весело пропишет. Надо только не лениться, каждый день своей работы описывать.
И стану я знаменитым!
Как Шерлок Холмс. Или комиссар Мегрэ…
Глава третья Первый день войны
С уходом Жмота жизнь воров спокойнее не стала.
Мокрый сердился. Он мерил нервными шагами комнату и вдоль, и поперек, непрерывно трепал и без того взъерошенные волосы, безжалостно хлопал себя по бедрам и бурчал под нос понятные только ему одному нехорошие слова.
Лапша, в отличие от Мокрого, действовала. Она несколько раз выходила в коридор – осмотрела замки, подергала цепочку. И все на пол косилась. Даже легла один раз и ухо к циновке приложила. Вынюхивала что-то, выслушивала. И все жалела, что не может в досках дыру проделать и рукой под полом пошарить.
Что она надеялась там найти, Лапша еще не определилась. Но то, что опасность там прячется, – она женским нюхом чуяла.
А что же Гош?
Сыщик умнел на глазах.
Он второй раз за день увлекся длинными речами, и второй раз позволил себя засечь.
– Вывод? – задал он пытливый вопрос самому себе.
– Будь краток, – подсказала разумная половинка головы.
– Легко тебе так рассуждать: «будь краток!» А если у меня накипело? Если я им речь на целый воз и маленькую тележку приготовил?
– Ты не речи говори, а реплики.
– Это кто такие?
– Это короткие предложения из одного или трех слов. И не больше, – разжевывала рассудительная половинка.
– Крикнул и затих?
– Крикнул и перебежал на другое место.
– Ага! Огневую позицию поменял, – вспомнил Гош наставления из книги.
– Сразу двух зайцев убьешь.
– Так у меня пока ни одного нет.
– Это присказка такая! – растолковала умная половинка головы. – Ты и врага в заблуждение ввел. Он кинется на голос, а там пусто. С другого места в него репликами пуляют. И сколько вас, стрелков таких, пусть сто лет гадает.
– Заметано, – принял на вооружение Гош.
– А еще лучше – записками их пугать.
– Записка – это ружье или граната? Как ей напугаешь?
– Чем больше вокруг непонятного, тем больше в их головах страха.
– И что я в тех записках пропишу?
– А не важно, что ты им напишешь. Важно, что вдруг откуда ни возьмись, в доме записка появилась. Даже такая: «Привет! Как дела? Погодка сегодня хорошая.» Страшно?
– Вообще-то, не очень, – почесал макушку Гош.
– А ты себя на место жуликов поставь! Дверь заперта, воры напуганы. И вдруг откуда-то…
– А-а-а! Тогда страшно! – согласился Гош и вооружился карандашом и бумагой – записки сочинять.
Уже перед сном Лапша про деньги вспомнила, про два куска жмотовских. Сунула руку под скатерть, а там пусто. Все потайные места осмотрела, все воровские заначки вскрыла – нигде нет.
Мокрый, разомлевший от сытого ужина, развалился в кресле. Воровка встала перед ним – руки в бока.
– Ты деньги не брал? – спросила в последней надежде.
– Не брал, – подельник не выказал никакого беспокойства.
– Пропали! – раскололась воровка и взмахнула как крыльями своими руками.
Мокрого пулей выкинуло из кресла.
– Думаешь, Жмот стянул? – заглянул в намокшие глаза своей подруги.
– Нет, – отвергла обвинения в адрес купца Лапша. – На него я как раз и не думаю. Он в эту комнату не проходил.
– А кто проходил?
– Никто! Ты да я!
– Я не брал.
– И я не брала!
Еще раз вместе прошерстили всю квартиру – денег не было.
Мокрый так намучился за день, что махнул на все рукой.
– У тебя не в первый раз пропадает, – напомнил он Лапше. – Начнешь уборку в квартире делать и найдешь. Раньше всегда находила.
– Всегда находила, – эхом повторила воровка, но в этот раз в ее голосе прежней уверенности не было. А была растерянность вперемешку с испугом…
Ночью, когда все честные и не очень честные граждане спали глубоким сном, новоиспеченный партизан Гош сделал очередную партизанскую вылазку в квартиру жуликов.
На этот раз он долго и тщательно спланировал операцию, вспомнил книги, которые они читали еще у сказочника.
– Войну выигрывает тот, кто к ней серьезно готовится, действует не абы как придется, а заранее обдумывает свои шаги и возможные ответы противной стороны.
Именно по заветам старых вояк, Гош не кинулся в бой сломя голову, а сначала отправился на поиски необходимого для задуманной операции снаряжения.
В сером полумраке квартиры отыскал он из полезных вещей только катушку ниток да иголку. Не густо, это он и сам понимал. Планы пришлось менять на месте.
– Не буду отступать, – убеждал он себя. – Не буду паниковать.
Никто мне на блюдечке ничего не поднесет. Просто, в следующий раз буду еще лучше готовиться.
– Кто мешал днем переворошить квартиру? – спросила у него умная половинка.
– Никто.
– Испугался выдать себя?
– Было такое дело, – честно сознался Гош.
Некоторые после такого бурного дня, особенно когда были на волоске от гибели, пожалуй, с неделю бы отлеживались! А он и дня не отдохнул. Нельзя ворам давать передышки! Пусть у них земля горит под ногами!
– В руках партизана и палка – грозное оружие, если ударить из-за угла и по больному месту.
– В моих руках есть иголка, и есть нитка. Можно сказать, что это очень мало. И с чистой совестью пойти спать – никто меня не видит и никто меня не осудит. А если кто-то потом прочитает эту историю, проникнет в мои потаенные мыслишки? Что он обо мне, великом в будущем сыщике Гоше, подумает? Трус? Лодырь? Нет! Я скажу так: иголка и нитка в опытных руках – это очень много. И пойду воевать!
Несколько часов трудился сыщик, осваивал новые для себя профессии портного и вязальщика. Только с восходом солнца, истратив последние метры ниток, а с ними и последние силы, отправился отдыхать.
Но отдохнуть ему не удалось.
Не успел он первый сон увидеть, как его разбудили ругательные крики проснувшихся воров.
– Лапша! Век воли не видать! – брызгал слюной Мокрый. – Ну-ка размотай меня по-быстрому!
– Мокрый! – старалась перекричать его Лапша. – Прекрати дурью маяться! Сейчас же освободи меня!
Пальцы рук и ног Мокрого были густо замотаны нитками. Чем больше он дергался, пытаясь высвободиться из пут, тем сильнее затягивались хитрые узелки. Некоторые пальцы от этих дерганий налились кровью, стали фиолетово-синими.
Мокрый не на шутку встревожился. Здоровые и ловкие руки для него – главное оружие производства. Да и ноги ему тоже целыми нужны. Вору убегать часто приходится. Он не жалел резких слов в адрес своей подруги, призывая ее то к ответу, то на помощь.
Но и Лапше было не легче. Кто-то прочно пришил ее ночную рубашку к матрасу, а матрас к одеялу. Как ни крутилась Лапша, выпутаться не могла. Хоть с матрасом за спиной ходи, на одеяло босыми ногами наступай.
– Я тебе помогу, обязательно помогу, – обещала подруга по несчастью, – но только после того, как ты меня освободишь!
Так они прыгали по спальне: один скрюченный путами, с руками, привязанными к ногам, ни дать ни взять лягушка-поскакушка. Другая, – накрепко зашитая между матрасом и одеялом, – многослойный бутерброд с говорящей начинкой.
Мокрый раз десять упал, пока допрыгал до кухни. Схватил зубами нож, перерезал тонкие нитки. Еще минут пять возился, высвобождая непослушные пальцы. Наконец, он был свободен.
– Меня, меня распутай! – клянчила Лапша.
Мокрый обошел вокруг нее раз, другой, потрогал матрас, подергал одеяло, помахал перед носом воровки огромным ножом.
– Интересный шов, скажу я тебе, – издевался Мокрый. – Никогда раньше такого не видел. Как-то ты квалификацию порастеряла на всем готовеньком.
Лапша боязливо смотрела в горящие злостью глаза Мокрого, смотрела на зеркальное лезвие острого ножа. Голос ее из сильно требовательного враз перешел в мягко просительный.
– Ну, распутай меня! Ну, Мокренький!
– Вот как только признаешься, зачем ты этот маскарад устроила, – выдвинул свои условия Мокрый, – так сразу на свободе окажешься.
– Ты очумел? Думаешь, это я тебя связала? – искренне возмутилась Лапша.
– Тут и думать нечего. Нас в квартире всего сколько? А двое, ты да я. Дверь, как я успел заметить, и на замке, и на цепочке. Если это не я, а это точно не я – уж я то в здравом уме и твердой памяти! Значит кто?
– Кто?
– Значит – ты. Не буду же я сам себя связывать?
– А я, по-твоему, буду сама себя пришивать?
Мокрый на минуту задумался. Такая простая мысль в его голову еще не приходила. Он совершил маленькую ошибку – позволил мысли удобно расположиться и занять главное место в длинном, но не очень глубоком ряду его умозаключений.
– Ты? – переспросил. – Сама себя? – переспросил. С минуту подумал и вынужден был согласиться. – Нет, не будешь.
– Ты когда соображать начнешь? – Лапша, увидев, что ее мысль произвела в Мокром смену настроения, насела на него. – Предположим, это я тебя запутала. Подумай, как бы я сама себя так зашила?
– А если бы я тебя зашил, как бы я сам себя так запутал? – робко попытался оправдаться сникший Мокрый.
Как ни хотелось ему признавать правоту Лапши, но деваться некуда. Распорол он швы, освободил воровку и от матраса, и от одеяла.
Примирившись, сели они рядышком, стали думу думать. Но в головы никаких разумных объяснений не лезло.
– Если это не ты и не я, значит, нас кто-то чужой связал, – придумал, наконец, Мокрый.
– Точно! – сразу догадалась и Лапша. – Надо его найти.
И отправились они на поиски.
И в кладовки заглядывали, и в шкафы. Под стол и под диван совали нос. Даже на антресолях смотрели.
Никого.
А когда уже совсем отчаялись, удача сама к ним в руки пришла.
– Есть! – закричала находчивая Лапша.
Это она не чужака обнаружила, это она записку увидела. Маленькую такую, к зеркалу кем-то прикрепленную.
Я – ваш кошмар. Прекратите воровать. Партизан Гош
– Что делается? Что делается? – сокрушался Мокрый. – В собственном доме спокоя нет!
Лапша не паниковала. Лапша думала. Записку изучала. Почерк анализировала. Потом внимательно рассматривала стежки, которыми ее к матрасу пришивали. И, наконец, долго ползала по полу – и в спальне, и в комнате, а особенно в коридоре. Пыль нюхала, линейкой что-то измеряла, чужие следы выискивала.
– Нашла что-нибудь? – приставал к ней Мокрый.
– Пока ничего определенного сказать не могу, – задумчивости в ней было на троих. – Но… – оглянулась по сторонам и перешла на шепот, – я вот что думаю.
– Что? – Мокрый тоже оглянулся, хотя точно знал – дома кроме них никого нет.
– Помнишь, нашу последнюю квартиру? Когда нас голоса пугали?
– Как не помнить! Еще дубинкой в лоб поцеловать обещали!
– А потом такой же голос из твоей сумки нам речь толкал?
– Ага, уже в нашей квартире.
– И Жмота напугал.
– Точно, тот же полудетский голос!
– Так вот что я тебе скажу, – Лапша подперла щеку кулачком, медленно выговаривая слова, призналась Мокрому. – Мы его с собой принесли!
– Голос?
– Голос или того, кому этот голос принадлежит.
– Но я все вещи вот этими руками проверил и перепроверил!
– Вещи ты проверил, – подтвердила Лапша, – я своими глазами видела. Только… Что мы искали?
– Жучка искали. Микрофон, пуговицу или кнопку.
– Или он слишком хитрый, и успел раньше удрать, или…
– Или? – Мокрый вытянул шею. – Ну, говори, что ты придумала?
– Кто-то объявил нам войну. Мстит.
– За что?
– А кто знает? Может, мы лично его обидели. Или его близких родственников обокрали. Только чую, следил он за нами с той злополучной квартиры, потом как-то в наш дом проник.
– С какой целью?
– Не знаю пока. Может, чтобы вернуть свое… – Лапша только теперь поняла, что не это главное в поступках неведомого ей Гоша. – Или он дальше метит?
– Мне кажется, – робко вставил слово Мокрый, – это какая-то детская шутка.
– Посмотрим-посмотрим, – продолжала думать Лапша. – Сходи-ка ты в магазин, купи мышеловку. Нет, купи десять мышеловок, – о чем-то немного догадалась она. – Мышеловки – самое верное средство от квартирных партизан.
– А, может, капканов достать? Они надежнее.
– Капканы только охотникам продают.
– Или заминировать все подходы к нашей квартире? – размечтался Мокрый.
– Мин в мирное время днем с огнем не сыщешь, – опустила его на землю Лапша. – Мина не только вредных партизан взрывает, она еще и полезные квартиры в щепки разносит. Попробуем сначала мышеловкой обойтись.
– Ты умная, тебе виднее, – сдался Мокрый.
– Давай обязанности делить. Ты, мужчина, занимаешься обороной…
– Согласен, – взял под козырек Мокрый. – Я займусь обороной.
– А я, женщина, тыловым обеспечением.
– Убегаешь в тыл?
– Глупый ты! – потрепала его по волосам. – Продукты пойду запасать. Для тебя, в том числе. На случай полной партизанской блокады всех входов и выходов.
Не прошло и минуты, а получивший задание Мокрый уже хлопнул дверью и улетел обеспечивать оборону.
Ответственная за тылы Лапша запаслась пакетами и пошла в продуктовый магазин.
Гош только этого и ждал.
В отсутствие хозяев можно в деталях изучить жилье. Он умнел на глазах. Одно из главных правил всех шпионов и разведчиков – хорошо знать место, где тебе жить и работать предстоит. Потому он старательно ползал по квартире, запоминал расположение комнат, мебели, ножек шкафа, стола и стульев – если придется убегать, чтобы и в темноте не запутаться. Особое внимание уделил закуткам, в которых можно временно укрыться от погони или устроить партизанскую засаду.
Первой пришла затоваренная Лапша. Принесла много продуктов и надолго зависла на кухне. Надо все растолкать по холодильнику и шкафам, да и обед с ужином пора готовить.
А Гош рисовал в своей тетради подробный план квартиры, указывая расстояния на чертеже в быстрых и нормальных шагах. Быстрые, это когда бежишь, и шаги твои похожи на прыжки с разбегу, а нормальные, это когда спокойно идешь и можно даже по сторонам поглазеть.
Веселье началось, когда Мокрый пришел.
С покупками.
Сначала воры учились мышеловки на боевой взвод ставить. Половину пальцев себе прищемили. Потом долго решали вопрос о приманке.
– Мышей ловят мышеловкой на сыр, – это Лапша знала точно.
– Рыбу ловят рыболовкой на червяка, – не к месту вставил Мокрый.
– Какую рыбу? – опешила Лапша.
– Речную.
– Причем тут рыба?
– Ну… это… я просто так сказал, к слову.
– Балбес! – поставила оценку его пустопорожней болтовне подруга.
– Я больше не буду, – повинился Мокрый. – А партизан, как ты думаешь, на что ловят? На колбасу?
– Если они сильно голодные, на колбасу запросто пойдут, – согласилась Лапша.
– А если сытые?
– М-м-м… Сытые? – задумалась на мгновение. – Сытые лучше на взрывчатку клюют. Им же надо чем-то поезда под откос пускать.
– Только как угадать – сытые они сегодня или голодные? Вот ты, на что бы ты клюнула? – задал подленький вопрос Мокрый.
– Я бы на конфеты клюнула. Шоколадные… С темной начинкой… Или на мармеладку! – смутилась Лапша.
– Давай, в каждую мышеловку свою приманку положим, – созрела в голове Мокрого гениальная идея. – Глядишь, и угадаем. В одну – сыр. В другую колбасу. В третью можно конфету сунуть. А в четвертую деньги подложить.
– Только немного, рублей сто, а то мы сами на мели.
– Жаль, что у нас взрывчатки нет, – пожалел Мокрый.
– Я знаю, как взрывчаточную приманку сделать! – обрадовала его Лапша.
– Как?
– Мы завернем в бумагу стирательный ластик, а сверху напишем: «Осторожно! Взрывчатка!» Партизан полезет проверять, тут мышеловка и захлопнется.
– Молодец! – похвалил Мокрый и тут же задал каверзный вопросик. – Ночью да в темноте надпись не разглядеть.
– Точно! Как это я сама не догадалась? – почесала нос Лапша. – А мы ее на открытом месте поставим! Во! Тебя все время раздражает луч прожектора, который в окно светит. Вот пусть разок в нашу пользу поработает.
– Еще бы партизан грамотным оказался
– Не бойся, в наше время все грамотные. И партизаны, и даже вон кошки с попугаями.
Бесплатный фрагмент закончился.
