Читать книгу: «Избранное-2. История обучения мореходов в Восточной России и Русской Америке», страница 3

Жизнь и организация этого учебного заведения корректировались вслед за изменениями в организации штурманской службы флота и Штурманского училища в Кронштадте – согласно Указу Сената от 9 июля 1819 г. «Об улучшении содержания штурманских училищ», высочайшему повелению от 4 июля 1826 г «Об именовании училищ штурманского и морской архитектуры ротами», императорскому Указу от 10 марта 1827 г. «С положением, штатом и табелью 1-го штурманского полуэкипажа», сенатскому Указу от 13 апреля 1827 г. «О положении и штате корпуса флотских штурманов». В соответствии с этими документами, ведущим учебным заведением для подготовки штурманов флота в стране стало открытое 20 августа 1798 г. Штурманское училище в Кронштадте⁴⁷. Остальные училища, в том числе и Охотское, руководствовались его Положением, штатами, учебными программами и планами.

Принимались дети всех сословий от 9 до 13 лет. Срок обучения – 8 лет. Изучались следующие предметы: правописание, арифметика, геометрия, рисование и черчение, тригонометрия (плоская и сферическая), навигация (плоская и меркаторская), лоция, астрономия, эволюция корабля, геодезия, география, английский язык и закон божий.

Как правило, выпускники этих училищ отправлялись на флот унтер-офицерами корпуса флотских штурманов, а в дальнейшем производились в чин прапорщика⁴⁸. Это регламентировалось Указом Сената еще от 19 марта 1757 г. «О порядке производства в офицерский чин гардемарин и штурманов». С 1827 г. ученики стали выпускаться на флот кондукторами корпуса флотских штурманов. Зачет службы на пенсию и сроки выслуги начинались⁴⁹ с 16-ти полных лет. Для детей дворян необходимый срок был определен⁵⁰ в 4 года, для других сословий⁵¹ срок был значительно больше. (Сословность при производстве в офицерский чин была отменена только 1 января 1874 г. – Уставом о воинской повинности, согласно которому срок производства стал зависеть от образования).

По распоряжению Морского министерства от 1847 г., «Охотская четвертьрота штурманских кондукторов, кадет и кантонистов» была реорганизована в военно-морское Штурманское училище, в котором числилось 13 кантонистов и 12 штурманских учеников, выпускавшихся потом с производством в кондукторы (при наличии же опыта плавания, со сдачей экзамена – в прапорщики). Корабельную практику ученики проходили: в 1 классе – подштурманами, во 2 классе – штурманскими учениками, а 3 класс выпускался штурманами офицерского ранга⁵².

Так как это учебное заведение содержалось по штатам и табелям Штурманского училища, находившегося в Кронштадте, а реальные цены в Охотске были значительно выше, понадобились дополнительные финансовые затраты, и 5 ноября 1845 г. последний командир Охотского порта капитан 1 ранга И. В. Вонлярлярский обратился в Морское министерство с просьбой увеличить денежное содержание Охотской штурманской школы на 500 руб. серебром, и 31 мая 1847 г. был получен ответ, разрешавший использовать данную сумму из отводимых на порт по другим сметам средств. При этом число учеников должно было составлять не более 12, а школьников – не более 18 человек. Содержание школы определялось в 1 040 руб. в год, из которых 85 руб. и 71,5 коп. должны были выплачиваться офицерам-преподавателям.

В 1848 г. для Охотского училища было отстроено новое здание, но 2 декабря 1849 г. император Николай I подписал Указ о создании Камчатской области, упразднении (по ненадобности) Охотского порта и переносе всего управления в Петропавловск на Камчатке. Штурманское училище временно оставалось пока в Охотске, и начальника его, инспектора штурманов Охотской флотилии подполковника корпуса флотских штурманов Харлампия Ивановича Алексеева, назначили старшим в порту – с поручением завершить перебазирование, которое затянулось на три года: лишь в сентябре 1852 г. охотский рейд покинул последний транспорт, «Байкал», и было закрыто охотское портовое управление.

По данным А. С. Сгибнева, за последние 30 лет существования Охотского (затем – Петропавловского и Николаевского) штурманского училища (1836—1866 гг.), которые он определяет как «крайне не благоприятные», из этого учебного заведения было выпущено в офицеры и кондукторы корпуса флотских штурманов 15 человек. Несмотря на то, что Сгибнев работал непосредственно с архивом Охотского порта, сохранившимся, по его оценке, «в отличном состоянии» (но к настоящему времени утраченным), с такой оценкой нельзя согласиться. В ходе исследования удалось, например, в фондах РГА ВМФ обнаружить рапорты частного инспектора корпуса штурманов Охотской флотилии подполковника И. Ф. Телицына за 1843—1845 гг. Согласно этим отчетам, в Охотской флотилии в те годы проходили службу 6 офицеров и 6 кондукторов корпуса штурманов. К отчетам приложены послужные списки всех офицеров, из коих следует, что все штурманские офицеры и кондукторы Охотской флотилии (12 человек) являлись выпускниками местного штурманского училища 1834—1842 гг. Они исполняли обязанности не только штурманов, но и командиров транспортных кораблей, ежегодно находились в кампании, осуществляя плавания в Охотском и Беринговом морях (в отдельные годы – от 2 до 4 раз за лето в плавании на Камчатку). Профессиональную и служебную подготовку этих офицеров подполковник Телицын оценивал как высокую.

Необходимо особо отметить и социальное происхождение выпускников этого училища: из 12 человек только один (А. Селичин) – сын обер-офицера, все остальные – дети унтер-офицеров, матросов и мастеровых. Согласно рапортам Телицына, в 1843—1945 гг. в Охотской школе также лишь один ученик являлся сыном обер-офицера, а все остальные – дети кондукторов, матросов, солдат и мастеровых, что более чем демократично как для Российской Империи в целом, так и для Морского ведомства в особенности, ведь в это же время базовое Штурманское училище в Кронштадте, например, принимало только детей дворян, по заранее составленным спискам (по записи), и далеко не все желающие в него попадали.

3. На американском побережье
Морская школа в Русской Америке (1804—1849 гг.).

В это же время Российско-Американская Компания, с деятельностью которой связано освоение россиянами Аляски, Калифорнии и островов Тихого океана, создала в Русской Америке собственную торгово-мореходную школу, т.е. компания стала и основоположницей морского образования на Американском континенте.

РАК, получившая свыше монополию на торгово-промысловую деятельность в северо-западной Америке и на управление этими землями, была образована в результате слияния Северо-Восточной американской компании и Американской соединенной компании, владельцами которых были купцы Г. И. Шелихов, И. И. Голиков, М. С. Голиков и Н. П. Мыльников. Она пришла на смену множеству частных купеческих компаний, организовывавших после 1741 г. многочисленные промысловые экспедиции в эти края. В 1806 г. специальным указом Императора Александра I ей даже было даровано право иметь собственный флаг!

Начальный основной капитал компании составлял 724 акции стоимостью 1 тыс. руб. каждая, акционерами ее были и сам Император (владевший 20 акциями), и вдовствующая императрица Мария Федоровна, и другие члены царствующего дома, и крупные госчиновники. Главным в деятельности РАК стала добыча мехов и доставка этого пушного товара в Империю. А для доставки нужны были хорошие суда и люди, «обученные морскому ходу».

Даже изданный «Наукой» в 1991 г. фундаментальный труд «История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII в. – февраль 1917 г.)» оставляет эту сторону деятельности РАК за скобками, в числе «и пр.» (прочих): «деятельность компании способствовала хозяйственному и культурному освоению района… Школа, возникшая в конце XVIII в. на о-ве Кадьяк, в 1805 году была преобразована Н. П. Резановым в училище для подготовки писарей, мастеровых и пр., куда принимались дети без различия сословий. В 30-е гг. XIX в. в Ново-архангельске действовала школа для мальчиков, в которую принимали детей служащих Российско-Американской компании», – и всё! Что ж это была за школа такая – «для мальчиков»? А также училище для «и пр.»? «Попытки заложить в колониях основы образования и здравоохранения можно, безусловно, отнести к заслугам РАК» (правда, однажды, при описании «Общего Училища Российско-Американских колоний» там всё же указано, что «для воспитанников, готовящихся к поступлению непосредственно на службу РАК в колониях, вводились дополнительные дисциплины: математика, бухгалтерия, навигация и мореходная астрономия»). И немногочисленные отечественные труды, исследующие состояние мореходного обучения в Российской Империи, тоже либо ни словом не упоминают о таковом в Русской Америке, либо лишь единожды и крайне невнятно касаются его: «К 1812 г. русские колонии в Америке выросли и окрепли… Вот почему в конце XVIII в. встал особенно остро вопрос о создании торгово-мореходной школы».

Главным в деятельности РАК, получившей свыше монополию на торгово-промысловую деятельность в северо-западной Америке и на управление этими землями, стала добыча мехов, доставка пушного товара и чая в Империю, а также завоз в американские колонии материалов и продовольствия, для чего нужны были специалисты самого широкого профиля, в том числе кораблестроители и судоводители, постоянная нехватка которых на Восточном океане ощущалась особенно.

И с самого начала своей деятельности РАК целенаправленно занялась подготовкой необходимого ей персонала из числа местных жителей, для чего стала открывать школы на всех крупных островах, входивших в сферу ее интересов. Самая большая из школ для туземцев и креолов⁵³ поначалу находилась на о. Кадьяк, однако состояние ее оценивалось как «далеко неудовлетворительно. Всех воспитанников было не более 30-ти человек… с 1804 года занятия воспитанников кадьякской школы ограничивались взаимным обучением грамоте и письму. Из прежних учеников, человек восемь приобрели довольно удовлетворительные сведения в арифметике и частию в навигации, и четыре человека были несколько обучены различным ремеслам».

Толчок к настоящему развитию учебного дела в Русской Америке дал корреспондент РАК Н. П. Резанов⁵⁴, официальный руководитель первой российской морской кругосветной экспедиции. Не принятый японскими властями, он в августе 1805 г. прибыл на Кадьяк, где «основал высшую школу⁵⁵, обязав священников и нескольких моряков обучать грамоте, чистописанию, арифметике, географии, математике и французскому языку, а родителей посылать в нее своих 12—16 летних детей, чтоб сделать из них со временем прикащиков, бухгалтеров, штурманов и даже командиров судов. До нашего отхода из Кадьяка в школе было уже до 70 молодых людей, которые все содержались на счет компании». Резанов находил необходимым дать новое образование колониям, «чтоб пользы, компанией извлекаемые, были для нее прочны; выгоды для всего отечества ощутительны… мореплавание судами и нужным числом людей было обеспечено».

На принадлежащих РАК островах Кадьяке и Уналашке в ту пору проживали 5 234 туземца, в т.ч. 1 509 детей, и «училище для мальчиков было возобновлено Резановым, без ограничения числа воспитанников. До издания общих штатов для колоний полагалось принимать в это училище на содержание компании всех детей мужеского пола, без всякого различия по происхождению. – Резанов приказал также посылать из них с каждым транспортом по десять человек в Иркутск, и оттуда, по привитии оспы, отправлять их в Москву или в Петербург для обучения наукам, мастерствам и ремеслам, по прошествии-же пяти лет возвращать этих мальчиков в Америку, заменяя их другими». Первые четверо были отправлены им уже на «Неве».

Тогда же, в августе 1805 г., «после предварительного испытания обучавшихся в прежней школе и способностей желающих поступить во вновь учреждаемое заведение, оно было открыто на Кадьяке, и на первый раз число учеников оказалось 91», управлять училищем Резанов назначил иеродиакона отца Нектария. «Отправленные-же на кораблях первой кругосветной экспедиции 4 мальчика-креолы были назначены, по Высочайшему повелению, обучаться мореходным наукам в штурманском училище в Кронштадте». В последующие годы в Европейской России постоянно обучались от 5 до 12 креолов.

Для сравнения следует упомянуть, что Северо-Американские Соединенные Штаты лишь с 1813 г. начали вводить должности учителей на своих военных кораблях, только к 1826 г. открыли первые торгово-мореходные школы в Бостоне, Нью-Йорке, Норфолке и Филадельфии, а в 1845 г. – и первое свое военно-морское училище, в Аннаполисе.

Впервые о необходимости создания отдельных купеческих «водоплавательных школ для снабжения российского водоходства людьми в том искусными» было официально заявлено только в последней четверти XVIII в. Первым специальным учебным заведением для целенаправленной подготовки судоводителей торгового флота стала Холмогорская водоходная школа, созданная по именному указу императрицы Екатерины II от 12 марта 1781 г. и через пять лет переведенная в Архангельск. Прежде морское образование в нашей стране было смешанным и не дифференцировалось на военное и гражданское – подготовленные командиры и штурманы практически без препятствий могли переходить с военных на купеческие парусники или гребные суда и обратно, а строители военных кораблей успешно участвовали и в постройке торговых судов и на коммерческих верфях.

С 1768 г. в России осуществлялась подготовка судоводителей непосредственно на судах торгового флота, однако из-за низкой эффективности такая форма обучения специалистов вскоре была отменена. Это обучение кадров для морского торгового флота не было никак организовано и проводилось в индивидуальном порядке, в процессе практических плаваний на кораблях и судах.

Так, например, на Дальнем Востоке капитан Дж. Шильц⁵⁶ взял к себе юнгой и выучил вождению судна и мореходным наукам Филиппа Кашеварова, будущего учителя Кадьякской и Новоархангельской школ. Участвовали в этом процессе и некоторые морские офицеры, организовывавшие подготовку гражданских моряков на вверенных им компанейских судах: как отмечалось еще их современниками, «нельзя не отдать полной справедливости лейтенанту Хвостову и мичману Давыдову, которые не только занимались в колониях обучением людей правильному вооружению судов и действию орудиями, но вместе с тем командуя судами совершали рейсы между колониями и Охотском в неслыханное дотоле короткое время».

Известный сегодня публике скорее по рок-опере «Юнона и Авось», чем по действительным своим (и немалым) заслугам перед Отечеством офицер флота Г. И. Давыдов характеризовал тогдашний уровень мореходства дальневосточных промышленников так: «вечером видел я одного из старых мореходцев компании (мореходец – начальник судна или мореход, как онаго обыкновенно здесь называют). Он едва знал, что такое компас и карты; но ходил по морю, хотя медленно, однако довольно счастливо… Работа на судне отправлялась чрезвычайно дурно, да и нельзя было ожидать иного; когда ни один из промышленных и матрос ничего не знал… Чрезвычайная отдаленность доставать искусных в морском звании людей, дороговизны припасов и всякого рода снарядов, корыстолюбие частных правителей, закоренелые привычки, вредное правило вместо поправления скрывать худое, и другие подобные тому причины, не позволяют иначе, как весьма тихими и медленными шагами восходить оному на степень желаемого изрядства. Таить сии обстоятельства есть то же, что хотеть, дабы оные не приходили никогда в лучшее состояние. Итак опишем сие мореплавание в настоящем оного виде.

Суда по сие время строились в Охотске самым худым образом; ибо делалось сие или одним из промышленных, не имеющим никакого понятия о строении морских судов, или каким-нибудь корабельным учеником, тож совершенно ничего не знающим. Построенное таким образом судно грузится и вооружается точно таковым же порядком, то есть без всякого знания нужных для сего правил.

Потом надобно для управления судна сыскать шкипера или морехода. Начальник Охотского порта дает, за несколько сот рублей, какого-нибудь нетрезвого и незнающего штурманского ученика; но обыкновеннее выбирали для сего одного из бывших несколько раз на островах промышленных, которых людей называют старовояжными, так как вновь отправляющихся казарами. Искусство сего морехода состоит в том, что он знает компас, затвердил курсы, коими должен идти от берега до другого, и по привычке помнит виды многих мест. Из Охотска пускается он наперед к Камчатскому полуострову, вдоль которого, если судно не разобьется на берегу, пробирается до первого Курильского пролива. Увидеть какое-нибудь приметное место называется перехватить берег. От Курильских островов далее, ищут перехватить какой-нибудь из Алеутских островов; идут вдоль гряды оных и стараются не терять из виду берегов, до Уналашки или Кадьяка, куда судно назначено. Идти вдоль Алеутских островов, называется пробираться по-за-огороду; ибо острова сии лежат столь близко одни от других до самой Америки, что держась вдоль, нельзя почти потерять оных из виду.

Судно, отправившееся из Охотска, не доходит никогда в тот же год до Кадьяка. Мореход боится оставаться в море долее начала сентября. Как скоро наступит сей месяц, он, увидев берег, приваливает к оному в заливе, или в немного закрытой губе, выбирает где берег песчаный, то есть мягкое место, вытаскивает на оное судно свое, строит для людей землянки, кормит их ловимыми зверями и рыбою до июля месяца; ибо с сего только времени, по его счету, начинается безопасное плавание; тогда стаскивает судно и отправляется далее… Бывали примеры, что суда из Охотска на Кадьяк приходили в четвертый только год; потому что плавают самое короткое время, идут с благополучными только ветрами, а при противном лежат на дрейфе, хотя бы он был самый тихий; ибо не имеют понятия о лавировании…

К совершенному незнанию мореплавания должно еще прибавить безначальство; ибо промышленные не имели никакого уважения к мореходцам своим, коих они часто бивали или заколачивали в каюту. Когда долго не видят берега, то по совету между собою сменяют морехода, запрут его, выберут другого и кидаются на берег, если только найдут оный. Я говорю кидаются; ибо нельзя иного названия дать вытаскиванию судов на каждом берегу. Объявленный бывшим министром Мордвиновым Указ Его Императорского Величества, по которому позволяется морским чиновникам, не оставляя службы, с половинным жалованьем вступать в учрежденные для торговли общества, может подать средство к приведению мореплавания по Восточному океану в лучшее прежнего состояние. Хвостов и я были первые морские офицеры, вступившие в американскую компанию; посему всяк удобно себе представить может, какие трудности преодолевать, какие недостатки во всем претерпевать, какие закоренелые предрассудки истреблять, каких привычных к буйству людей усмирять, и наконец с каким невежеством должны мы были беспрестанно бороться».

В 1808 г. Главный правитель Русской Америки А. А. Баранов, «согласно мнению Резанова, утвержденному главным правлением компании», перенес главное колониальное управление с о. Кадьяк на о. Ситха, в г. Ново-Архангельск; вместе с администрацией переехала туда и школа (но часть ее осталась на Кадьяке). «Компания терпела в это время большой недостаток в хороших мореходах. Морское начальство, по случаю военного времени, должно было прекратить увольнение на службу компании флотских офицеров и штурманов, и не смотря на все старания главного правления найти хороших командиров для компанейских судов в присоединенной в то время к России Финляндии, никто из тамошних шкиперов не решался отправляться так далеко. К тому-же, охотское начальство поступало иногда с компанией весьма неправильно, отбирая, как жаловался Баранов, из компанейской службы, без ведома главного правления или колониального правителя, подштурманов и учеников, и даже таких, на которых состоял долг компании, по заборе ими содержания вперед. Компания потеряла от таких самовольных распоряжений немалые суммы». Несмотря на то, что на Дальнем Востоке уже продолжительное время действовал целый ряд навигацких школ, грамотных специалистов морского дела постоянно не хватало, и РАК «даже осмеливалась казенных матросов иногда удерживать под предлогом долгов».

Только в течение первого периода своего существования⁵⁷ РАК приобрела 5 иностранных судов для кругосветных экспедиций и 8 – для плаваний в колониальных водах, еще 15 судов было построено ею на колониальных верфях и в Охотске. Из них 16 судов потерпели крушения, 5 были «разобраны по ветхости» и 3 – проданы.

К. Т. Хлебников, правитель местной конторы в 1817—1832 гг., а затем директор Главного правления РАК и член-корреспондент Петербургской Академии наук, так описывал обеспечение Морского училища в Ново-Архангельске: «Г. главный правитель, Матвей Иванович Муравьев, с начала прибытия своего, от 15 декабря 1820 г. за №105, сделал учреждение относительно училища, следующим предложением:

«Стараясь содействовать благодетельным намерениям Р. А. К., я велел составить штат содержанию и одежде учеников в Ново-архангельске. Сей штат, составленный по возможности экономическим образом, однакож безбедный, предлагаю конторе для ведения и исполнения. Контора заметит, что съестные припасы здесь означены может быть в недовольном избыточестве. Сие сделано по крайне трудному и стеснительному способу доставать оные провизии, и для того, сверх здесь означенных, должно довольствовать учеников экономическими средствами, как-то: огородными овощами, рыбою свежею и соленою, китовиною и котовым мясом; поколику возможно отпускать монтени или масла и тому подобные вещи. При сем училище должен находиться, кроме учителя и его помощника, один смотритель за малолетними, у него должны храниться все их вещи; он должен смотреть за столом, бельем и одеждой. А дабы обмыть и обчинить учеников, должно назначить доброго поведения женщину из алеуток, на жалованье по 100 руб. в год.

Все сии издержки постановлять на счет капитала благотворительных заведений.

ШТАТ СОДЕРЖАНИЮ ОДЕЖДОЙ И ПИЩЕЙ 30 ШКОЛЬНИКОВ: …Всего в год 2050 р.»

В постановлениях главного правления и главного правителя, хотя и не положено определительно в выдачу креолам пайка, по уважению недостатков; но с того времени все они получали по одному пуду или в половину муки, каждомесячно, и служив матросами, – положенную морскую провизию. Недостатки в рыбе, не редко случающиеся в Ситхе, приводили в необходимость и сверх пайка позволять им иметь прикупку на деньги из лавки, и потому определено было отпускать получающим пайки, женатым, круп 6 ф., гороху 6 ф., и на каждого ребенка круп 4 и гороху 4 фунт.».

Там же отмечено, что «прежде находили нужным отправлять креол в С. Петербург, для обучения мореплаванию и искусствам. Но опыты показали, что и на месте они могут приобретать все нужные сведения, без тех великих издержек, кои должно употреблять для обучения и содержания в столице. Есть примеры, что учившиеся кораблестроению были возвращены как не совершенно понявшие теорию науки, и не занимавшиеся вовсе практикой, а потому на месте не могли быть и употребляемы. Некоторые из учеников навигации хорошо поняли науку; но вместе с тем, получив понятие о прелестях роскоши, получили и дурные навыки⁵⁸… Основываясь на примерах, мы видим, что обучившиеся на месте креолы исправляют свои дела очень хорошо. Есть из них ученики мореплавания, кои командуют мореходными небольшими судами; есть бухгалтеры и прикащики, знающие счетную часть; а мастеровые бронзового дела и литья меди, вероятно, не уступают своим мастерам. Ныне можно надеяться иметь учеников медицины, хирургии и навигации, о коих отзываются уже с похвалою».

Вот почему нельзя согласиться с утверждением Н. И. Барбашева о том, что в Российской Империи «к 30-м годам XIX в. торгово-мореходное образование могли получить только 32 ученика в штурманских военно-морских училищах» – Кронштадтском и Николаевском, следовало бы приплюсовать сюда также около 30 учеников Новоархангельского мореходного училища.

10 парусных кораблей входили тогда во флотилию порта Ново-Архангельска, население города составляли 813 человек, в том числе 309 русских, а население всей Русской Америки исчислялось 10 тысячами человек.

К 1 января 1825 г. в Новоархангельской крепости насчитывалось «малолетних мужескаго пола» – 66, морских офицеров – 1, штурманских чинов и мореходов – 8, при них помощников – 6, учитель и смотритель – 2, а «во время командирования судов в навигацию 1825 оставалось при порте всех служащих, включая мальчиков-учеников при мастерских, 180 человек». В общей сложности, здесь «в 1827 году, по колониальным отчетам, состояло… три училища для мальчиков: в Новоархангельске, на Кадьяке и на Уналашке… Все эти училища и приюты состояли на иждивении компании».

Особый пласт исторических документов о деятельности морской школы РАК составляют свидетельства очевидцев – флотских офицеров, участвовавших в кругосветных плаваниях, ситхинских служителей и иностранных наблюдателей. Так, капитан Литке, ходивший в Америку на шлюпе «Сенявин» в 1826—1829 гг., отмечал, что «в Ново-Архангельске устроена школа для 30 мальчиков, в которой креолы получают первоначальное образование до 16-летнего возраста, потом до 20 лет распределяются по разным должностям и занятиям, смотря по способностям каждого, на приличном содержании… Из приготовленных таким образом креолов, компания имеет уже нескольких мореходцев, управляющих небольшими судами, бухгалтеров и прикащиков, весьма хорошо знающих свое дело, исправных мастеровых и отличных матрозов. Несколько человек было отправляемо в разные времена в Россию, для обучения мореплаванию и искусствам, но из этих не многие удались; иные не доучились, другие хотя и выучились, но отвыкнув от старого образа жизни, вывезли с собой напротив того такие привычки, кои делали их здесь ни к чему не способными».

На плане Ново-Архангельска, составленном в 1836 г. доктором Э. Л. Блашке, обозначено «морское училище с интернатом для мальчиков», перед которым установлена модель шхуны в натуральную величину (по-видимому, использовавшаяся для отработки практических навыков). Училище располагалось у самой крепостной стены, между артиллерийской «батареей из 8 орудий, обращенной на колошенское⁵⁹ селение» и зданиями адмиралтейства и мастерских.

Исследователи отмечают, что «на полках ново-архангельской библиотеки стояло полторы тысячи книг на русском, французском и английском языках. Были и шведские, голландские, испанские, итальянские издания. …Будущие мореходы изучали здесь чертежи кораблей, присланные П. В. Чичаговым».

Будущий генерал, организатор Петропавловской обороны В. С. Завойко, после плавания лейтенантом на судне «Николай» в 1837—1839 гг., вспоминал: «из адмиралтейства мы перешли в училище, преобразованное в 1832 году для воспитания юношества. Комплект его состоит из 45 человек. В училище принимаются дети здешних служителей, креолы и преимущественно сироты. Оно помещается в довольно обширном здании; спальни детей просторны и опрятны, снабжены приличной, можно сказать, роскошной мебелью, классы не уступают спальням, а библиотека имеет все нужные пособия для образования малюток, свежих, здоровых, полных жизни и подающих множество прекрасных надежд в будущем. Курс, здесь преподаваемый, заключается в нравственном образовании, в познании православной веры, русского языка и математических наук, собственно относящихся до морского искусства и ремесла. Способнейшие из воспитанников выпускаются в помощники штурманов; остальные размещаются в разные должности по управлению и по мастерствам в порте».

Аналогичны и впечатления иностранца, директора компании Гудзонова залива Д. Симпсона, посетившего остров Ситха в 1841 г.: «после обеда мы осматривали школы, в которых было 20 мальчиков и столько же девочек, по преимуществу креолов; из них сироты содержались на счет компании. Дети одеты были чисто и казались здоровыми… Мальчики из ситхинской морской школы…, по достижении известных лет, определялись в службу компании и по преимуществу на море⁶⁰; девочки же в известное время делались женами тех же служащих в компании».

Церковный отчет в Синод за тот же 1841 г. сообщает, что в основных местах поселений русских на Аляске (в Новоархангельском, Кадьякском, Уналашском и Атском приходах) проживало тогда 6 085 прихожан (3 154 мужчины и 2 931 женщина); из них разночинцев – 1 103 (596 мужчин и 507 женщин), купцов – 192 (122 мужчины и 70 женщин), крестьян – 434 (307 мужчин и 127 женщин), инородцев – 4 223 (2 085 мужчин и 2 138 женщин), а также 11 лиц духовного звания, 20 военных с семьями и один штатский без семьи.

Это был апогей деятельности РАК: «компанейская флотилия состояла к 1842 году из 15 судов, назначавшихся в разные плавания… и сверх того из 5… употреблявшихся, по ветхости, только на портовые надобности». Следует учесть, что большинство судов укомплектовывалось шкиперами, штурманами, матросами и юнгами, являющимися уроженцами Аляски и прошедшими обучение в местной морской школе. К примеру, только на шлюпе «Александр» в том же году «корабельная команда, простиравшаяся до 36 человек, состояла из капитана, двух штурманов, лоцмана, боцмана, боцманмата, констапеля и его помощника и 28 военных матросов; сверх того на шлюпе находилось 4 мальчика, из ситхинской морской школы, назначенные на это судно для приобретения практических сведений по части их будущей профессии».

«Число учебных заведений в колониях для воспитания детей туземцев простиралось к 1840 году до восьми, а именно четыре училища для 100 мальчиков, и столько же приютов для девочек… находились до 1844 года в колониях школы, учрежденные собственно на иждивение компании, в Новоархангельске две: мужская на 40 мальчиков и женская на 25 девушек; в Кадьяке две: мужская на 20-ть мальчиков и женская на 10 девушек и в Уналашке две: мужская на 5 мальчиков и женская на 5 девушек. В мужских школах обучали: чтению, письму, закону Божию, граматике и первым основаниям арифметики; в женских ограничивались преимущественно приучением воспитанниц к рукоделиям и к разным хозяйственным работам.

По выпуске из мужской школы воспитанники, одаренные хорошими способностями и оказавшие хорошие успехи в науках, отправляемы были для окончательного образования в С. Петербург в училище торгового мореплавания (Впоследствие определили привезенных из колоний малолетных креолов и в другие заведения. Так в течение настоящего периода окончили курс наук: в штурманском училище 4, в коммерческом 4, в технологическом институте 2, в медикохирургической академии 1, в училище же и потом в роте торгового мореплавания обучалось 10 креолов. Ныне состоит в разных заведениях, на счет компании, 9 мальчиков и 3 девочки.)⁶¹ или для обучения разным ремеслам… Некоторые из них поступали в должность штурманских учеников на суда колониальной флотилии и обучались мастерствам, и наконец более посредственные назначались на суда в должности юнгов и матросов».