Читать книгу: «Красная икра – 1. Записки сахалинского таёжника. Восьмая книга», страница 6

Тем временем синие комбинезоны загрузились в вертолет. Восьмёрка поднялась на пять метров и потихоньку, крадучись полетела над дорогой, на юг вертушка пошла, к Найбе. Следом за вертушкой поехали два спецназовских КамАЗа. ОМОН занят раскопками, менты самые умные!

Перед поворотом на бывший мост вертушка набрала высоту, перепрыгнула полосу поймы и снова исчезла, даже заглохла. Неужели вертолёт в Найбу упал, довыпендривались летая на мини малой высоте?! Как только вертолёт замолчал, ударили автоматные трели, послышались крики, маты, вой, ну прямо как в хорошем ужастике.

Одни омоновцы злые на своего барана начальника, ребята со спецназа веселятся, омоновцам приходится землю лопатить. Сторож урод, ещё четыре лопаты нашел! Вот козлина! И улыбается скотина, ты полыбишься, найдём икру, всё, крышка тебе сторож, но сначала здоровье отнимем. За найденные четыре добавочных лопаты, ОМОН Женьки не простит, правда есть одно но. Сторож знает, что икру всю вывезли, он полковнику об этом сказал, так что не чего не найдут, значит, его не тронут.

***

На Найбе развернулись боевые действия. Одни убегают, другие ловят, что интересно, с двух вражеских сторон народу предостаточно. Не смотря на два КамАЗа, на полную вертушку силовиков, тех, кто убегает больше. На самом деле ни кто не куда не убегал. Откуда они взялись браконьеры эти, да в большом количестве?

От туда! С западного побережья, там, в речки западной стороны Камышового хребта заходит мало горбуши. Пробили эту чёртову дорогу, теперь народ с посёлка Чехов, Новоселово, да наверное из Томарей, ездят за икрой на Десну, на Найбу.

На Десне залётным, чужим браконьерам рыбы показалось мало, они поехали на большую речку, на Найбу. Да, большой своре браконьеров на Десне мало рыбы. Дорога через Камышовый хребет нормальная, болотин нету, так что и на заднеприводных машинах доезжали до Найбы.

Ловят ребята на Найбе рыбу, порят икру. Народ с западного побережья икру сырцом возил. От Найбы до посёлка Чехов пятьдесят пять километров. По сложной лесовозной дороге пару часов езды, сырая икра в жаркую погоду выдерживает семь, десять часов, в зависимости от упаковке. Естественно чем дольше сырая икра транспортировалась, тем больше отходов при обработке икры на грохотке. Больше отходов при отделении икринок от ястычной плёнке, так, наверное, понятней.

Так вот, ловят Чеховские ребятишки горбушу, порят икорку, довольные, скоро барыш возьмут. Кажется, вертолёт шумнул или не кажется? Да ерунда это всё, вертушки так не летают. Браконьеры покрутили головами по сторонам, показалось. Перекрестились и по новой принялись деньги рубить по лёгкому.

Вдруг откуда не возьмись, выныривает вертолёт, прыг, ну прямо как лягушка. А по речному песку несутся два армейских КамАЗа. Откуда они взялись? Думать поздно, сматываться надо, но застучали автоматы, засвистели над головами пули, сматываться поздно, короче влипли очкарики, надо ложится, а то неровен час, шальная пуля заденет.

И полегли все как стадо баранов. А почему как? Быдло оно и есть быдло, они даже не предприняли попыток убежать. Испугались, а ведь ни кто бы на поражение не стрелял.

В этот день силовые структуры добыли в пользу наверное областной арест площадки ГАИ двадцать восемь единиц техники, автомобили, мотоциклы. Народ, который находился не возле речки, или ниже по течению. Услышав стрельбу, крики, бросал всё и бежал. Попавшихся на камлания баранов, которые большим коллективом рыбачили на нижней яме, пробивали конкретно, но ни кого не задерживали.

Силовые структуры срывали зло на первых попавшихся браконьерах, за то, что их структуры текут как худая, старая крыша. Ведь, казалось бы, такую операцию подготовили, ушли все до одного, икру и оборудование вывезли. Наплевали в самое сердце силовиков, чести лишили.

Главаря банды браконьеров ещё с вечера предупредили, что, мол, за ночь нужно убраться, а то днём повяжут, и не удастся отмазать. Всем был нужен большой, серьёзный судебный процесс над организованной группой браконьеров, не над мелочёвкой.

Не надо было спать, когда группа организованна, она и мобильна. Допустим, накрыли бы эту группу? До суда дело бы не дошло. Кого судить, работяг? Да, их бы и осудили. А среди быков нашли бы организатора. Одного быка заставили бы взять на себя это дело.

Вечером этого же дня Женька сидел возле костра, снова пил чай со сгущённым молоком. Он уже не жалел что стало тихо и скучно, радовался что все так хорошо закончилось. Хватит, один раз уже пожалел, и с обеда было так шумно и весело, что прямо слов нет, одни слюни.

Сумерки сгущаются, по дороге от речки идут двое. Один по пояс раздетый, второй в грязной майке, в трико и босяком. Морды у обоих горят, у босяка правая рука безжизненно висит, довольно сильно опухла. Ребята подошли к костру. Их вопрос Женьку убил.

– В какой стороне Чехов, куда идти?!

Вот это им дали! Ребята рассказали, как били, как издевались. Наручниками пристёгивали к дереву и пинали. Топили в мелки лужах, нельзя было голову поднять, пули над ухом свистели. Правильно, незачем чужакам на Найбу ходить. А то пробили дорогу, взяли моду за икоркой мотаться. Кстати, в этот день на долго, а в сущности на всегда отучили, отбили охоту у браконьеров Холмского и Томаринского района, огромным колхозом ездить на Найбу за икрой. Колотили от души и со злобы, это же надо, попутать стороны света, в какой стороне Чехов?!

**********

Ночь прошла тихо и тепло, выспался, однако, отоспался за предыдущею ночь. В балке даже не слышно как Найба гудит, тройное стекло на окне полностью гасит шум реки, стеклопакет, почти стопроцентная шумоизоляция. Проснулся раньше хозяина, не стал подниматься, дождался, когда хозяин встанет и печку заведёт.

Заварили чая в литровой банке. Сели чаёвничать, это пока не завтрак, это подъём. Да и кто же с ходу, прямиком с кровати принимается за завтрак? Подъемный чай, с кружечки чая четвёртый год начинает каждый свой день, это будет продолжаться до конца, до последнего дня. Поднялся, заварил чаю, попил, а уж потом закурил.

– Ты смотрю, тоже крепкий чай пьёшь, охотники все крепкий чай пьют.

– Охота здесь Жека ну совершенно не причём. Ты ведь не охотник, а пьёшь крепкий чай. Как я понял ты и не сидел в местах не столь отдалённых, правильно?

– Да, правильно. Намекаешь, что посадят за такую охрану народного добра? Хрен им! А ты Тимоха как я понял, сидел, да?

– Там-то я пристрастился к крепкому чаю, тайга в этом случае не причём. Таежные люди обычно чаи заваривают с разных трав, да корешков, панты сшибают. Заварит чая, хрен знает из чего, напьётся, а потом блюёт под каждой ёлкой и целый день с больной башкой ходит. Видал я таких чудиков, супер таёжников!

– А ведь в тюрьме чифирь пьют, пятьдесят граммовую пачку на пол литровую солдатскую алюминиевую кружку. А ты заварил обыкновенный крепкий чай.

– Женя, там больше пантуются. Да, видал и такое и не раз, маленькую пачку на самовар. Солдатскую кружку самоваром называют. Но это не чифирь, это трижды яд и хлещут его пантовилы, молодняк, для которых тюрьма и зона пока что романтика. Не один уважающий себя зэк такой яд пить не будет. Нормальный чифирь это одна пятая пятидесяти граммовой пачки хорошего индийского чая, но не гранулированного, того чая надо сыпать в два раза меньше. Я имею в виду чай СТС, сейчас и гранулированного дерьма полно.

– Ну это допустим на общем режиме, а на строгом там говорят чифирь пьют, рот вяжет.

– Тут-то ты Жека и попутал всё. В том то и дело что на общаке глотают трижды яд, который не только рот вяжет и зубы сводит. На строгом половина народа вообще не чифирит, а купцует, чай экономят, сидельцы все прожженные, знают по чём фунт лиха и фунт чая. Вот такой крепкий чай пьют, как мы сейчас, я тоже купцевал, в тюрьме изредка чифирил, ну и в ДОКе (дерево обрабатывающий комбинат) зимой после эстакады. В Смирных зимой за сорок градусов, чифирь хороший антисептик.

– Так ты и на строгом был? А наколок почти нету, почему?

– Потому что я не дурак, на строгом режиме недавно был, попал бы по молодости, разумеется, партаков бы понаделал. В тридцать лет колются только глупцы, это моя личная точка зрения и я от неё не оступлюсь. Насмотрелся в тюрьме и в зоне на всяких типов, сделал свои выводы. Опять же делают партаки для пантов. А ведь мода на синих прошла, скоро они будут скрывать свои наколки, что бы молодняк их не побил. Так называемые комсомольцы за принадлежность к касте бывших сидельцев. И запомни Жека, у нормального, у простого серого мужика партаков мало. Храм на всю спину может быть, у фраера, у торпеды, у блатного и у питуха. У мужика храмов на спине нет. Пролетарий и в зоне пролетарий, он и там пашет, что бы блатата жировала. Хороший партак, тот же храм во всю спину, дорого стоит.

– Ну что, за папоротником идём?

– Надо позавтракать, вот только чем? Вермишели сварить, да тушёнкой заправить. Кстати в Змейки должна рыба клевать. Возьму телескоп, на обратном пути попробую.

На костре занялся завтраком, а Женя с утра принялся плахи тесать, топорища вырубать, устроил себе физзарядку. Посмотрел на человека, на этого спортсмена с топором, он явно с больной головой. – Жень, ты знаешь, чем кот занимается, когда ему делать не хрен!

– Знаю, но раз взялся, надо доделывать.

– А ещё знаешь, когда дурака заставляют богу молиться или когда его научили молиться и ему это очень понравилось?

– Скандальный ты Тимоха человек!

– Ну почему скандальный? Я по теме говорю. Куда тебе столько заготовок на топорища?

– Ну я же тебе не мешаю. Мне есть, кому подарить, я говорил вчера, что спрашивали у меня про топорища.

– Да у тебя уже заготовок на половину жителей города Долинска, про Быков я уже молчу!

***

Позавтракали, побежали на Змейку, Мурка дошла до речки и всё, в воду не пошла. На папоротниковой сопке расстались. Но сначала объяснил Жени как и какой папоротник рвать. У парниши в этом деле профессиональные навыки, у его нового товарища вообще навыков нет по сбору папоротника.

Набрал рюкзак травы, спустился на Змейку, принялся рыбачить. Клёв есть, слабенький, в основном подкаменка цепляется, сантиметров по десять, мелюзга пузатая. Прошёл до устья, на самом устье не одной поклёвки. Выбрал неправильный режим, надо было вверх идти. Пошёл вверх от тропы, где рюкзак лежит. Минут за сорок надёргал подкаменки на хорошую уху. Поймой, на прямую побежал к рюкзаку и чуть было не было. Возле мешка крутится небольшой медведь, скорей всего тот первый, который по тропе шел и спал. Да, здесь медвежье царство, пасутся что коровы.

После вчерашнего рассказа, уже не удивляется. Косолапые ждут продолжения банкета, нет господа медведи. То, что было в том году, больше не повторится не когда, место засвечено! Чем это зверя рюкзак привлёк? Пришлось засвистеть в четыре пальца, шугануть косолапого. Медведь что заяц, пустился наутёк, опять же туда, куда вчера бежал. Рюкзак на плечё и в городок.

Женя строгает топорища, он уже отварил свой папоротник, раскидал на крыше балка.

– Как рыбалка?

– Да вон, смотри, на хорошую уху есть.

Женя взял пакет, посмотрел. – Давай пожарим, нормальная рыбка или ты уху любишь?

– Уху не люблю, а вот жареную рыбку обожаю. Хочешь возиться, жарь, я за обеими руками.

– Что здесь возится? Как раз на две сковородки будет. Сейчас сделаем.

Женя занялся рыбой, Тимоха папоротником. Сегодня солнышко греет сильней можно принимать ультрафиолет. Разделся по пояс и Женя следом разделся. Взрослый мужик, ведёт себя как пацан. Глядя на поведение этих двух лесовиков можно подумать, что парниша старше сторожа на двенадцать лет, а не наоборот.

С папоротником разобрались, рыбу пожарили. Как раз каждому по сковородки рыбы, рис в качестве гарнира. Пообедали, хорошо, но мало. Не то что бы мало, вышли из-за стола с лёгким чувством голода, первая жареная рыбка всегда на ура идёт. С охотки, раз и нет рыбки, и не поняли.

– Как бы Найбу форсировать, да на Куйбышевке порыбачить.

– Там Тимоха хорошая рыбалка, мальма крупняк.

– Да знаю, что, хорошея, рыбалка и на Найбе будет хорошая рыбалка. Куйбышевка по водности раза в четыре меньше Десны, значит воды не слишком много.

– Потерпи, пусть в Найбе вода немного спадёт. У меня костюм рыбацкий есть, ну от химзащиты Л-1. Я брод знаю, покажу тебе, он немного выше, на острове. Но пока нечего рыпаться, в Найбе вода огромная. Ты за папоротником идёшь?

– Ну, а что делать, хоть папоротника наготовим.

– А если дождь?

– Нечего страшного, проверенно. У меня в том году отварной папоротник три дня под дождём был, потом высох, нормальный папоротник. Стоп! Тихо! – поднял палец. – Кажется, писк слышал, а вот и слабое поскуливание доносится из под балка.

Ребята переглянулись.

– Опоздали, уже щенится, надо было в том балке закрыть, я уже и место приготовил, огородил.

– А что не сказал, теперь придётся вытаскивать. Не было печали, так черти накачали, на хрена я её завел. Тащи лопату, там спереди лаз узкий, я вчера посмотрел, а с торца сам видишь. Жень, и фонарик прихвати.

Перебрался на восточный торец одиноко стоявшего балка. Слышно как Мурка стонет и слышен слабый писк, значит, одного уже выкинула. Женька принёс лопату и фонарик. Парниша расширил лаз, ползком по пластунский полез под балок. Схватил собаку за шкирку, начал сдавать назад, развернутся в такой тесноте не возможно. Мурка попробовало было протестовать, хозяин как рявкнул, собака обмерла, Женька и тот испугался. Вылез наружу, вспотел, однако.

– Неси её в балок, я за щенком полезу, она его прикопала, много земли нарыла. Сучка молодая, первый раз щенится.

– Она меня не укусит?

– Неси, не ссы, собака не дурная и понимает, что добра ей желают.

На этот раз полез с фонариком, щенка быстро нашёл, кутёнок был на половину присыпан землицей. Черно-белой масти, белого цвета в два раза больше чем чёрного. Сдул с кутёнка глину отнёс в балок. Мурка ещё одного принесла, светло рыжей масти. Откопанного кутёнка пристроил к титьки, щенок моментом ухватил сосок, как будто двое суток не жравши, оголодовал бедный!

Женя сделал собачки не плохой закуток, родильный дом. Угол огородил сеткой от кровати и всё, в балке хранится шанцевый инструмент, много разобранных кроватей, тумбочек хватает. Тумбочки полированные, скоро и их пропьёт! Пошли к костру, закурили собачьи акушерки! У парниши имеется опыт и по таким делам.

– Сколько интересно принёсёт, да надо бы всех утопить, но не хочется наносить собаке психическую травму. Двух щенков братовьям двоюродным обещал, дурак, с пьяных глаз пообещал, а они помнят и ждут.

– Тимоха, ты что чудишь! Зачем лаек топить?

– Это мать лайка, а отцов пол посёлка Сокол. Мурка загуляла, я водку жрал. Её надо было передерживать, собаке то всего год.

– Не надо топить, я всех остальных щенков заберу.

– Тихо! Кажется, или мне просто чудится. Ты что ни будь слышал?

– Нечего не слышал.

Упал на землю у западного торца балка из-под которого роженицу вытащили. – Кажется, временами писк доносится, полез я под балок.

– Обожди, сейчас фонарик принесу.

– Он не нужен, этого кутёнка придётся искать на слух. Если конечно у меня башню не сорвало.

Полез под балок, добрался до перекопанного места стал ухом елозить по свежей копанной глине. Есть! Не ошибся, не показалось. Ура, голова в порядке, на месте! Аккуратно, на ощупь раскопал кутёнка, задним ходом полез обратно. Выбрался на солнышко, приступил к реанимационным действиям, спичкой выговорил глину из ушей, из ротика, аккуратно из носика глину удалил. Сделал искусственное дыхание, сучка волчьей масти без признаков жизни, пока тёплая, недавно скулила. Очистил кутёнка от глины, отнёс мамаше. Мурка ещё одного рыжего принесла.

Часа два наблюдал, зайдёт в балок, подложит откопанного кутёнка к титьки, другие кутята его отодвинуть, отпихнут в строну. Собака первым помётом принесла пять штук, многовато для первого раза, плодовитая сучка. Оклемается кутёнок, зря, через полгода, молодая симпатичная собака, сильно похожая на лайку погибнет возле своего дома под колёсами автомобиля.

Три дня занимались папоротником и до обеда и после обеда. На пятый день после Муркиных родов погода начала портится. Парниша с раннего утра побежал в цивилизацию.

***

4

**********

Ровно через сутки кемарит в дизель поезде идущим на Быков. На этот раз полный рюкзак, даже большие карманы рюкзака забиты до отказа. Вчера полдня бегал по населённому пункту Сокол. Если сказать что бегал по посёлку Сокол, это будет не правильно. Начал крутится, мышковать с посёлка, там, где живут люди производящие сельхоз продукцию.

И здесь не правильно, за последние года всё поменялась, теперь в совхозе проживает больше народа который производит сезонную рыбопродукцию, красную икру! В самом совхозе основной костяк рабсилы с города Долинска. Насёлённый пункт Сокол большой, от совхоза до остановки Рембаза, то есть Сокол северный, по народному Шанхай, шесть километров.

Первым делом заскочил к брату, забрал всю наждачную бумагу. В городе целый рулон наждачной бумаги, рулон размерами со стандартный рулон рубероида, но тяжелей. Естественно, в наждачке песка гораздо больше чем в рубероиде.

Двоюродный брат Колёк отходит от выходных, ему тяжело, ведь халява она наказуема. Тимоха свеженький, почти неделю по сопкам носился, папоротник собирал и не граммульки спиртного. В норму вошёл! Колёк позавидовал двоюродному брату, но не захотел менять свой жизненный устой, парниша приглашал его на Пастухи. Да, не плохо Колёк устроился, в неделю три дня дармовщины это хорошо. Когда хорошо много, это почти плохо, даже отвратительно. Частая дармовщина в привычку входит. Брат ждёт рыбу, к зиме снова тоже самое.

Это будит последняя зима, потом совхозный клуб разберут по кирпичикам, дискотека кончится. Пока что совхозный клуб единственное место в огромном населённом пункте Сокол, где молодёжь может оттянуться. Дворец культуры разберут в связи с тем, что у совхоза не будет денег на его содержание. Точней, совхозная администрация посчитает не нужным содержать на балансе клуб. Гораздо лучше и выгодней разделить эти денежки между собой. Схожие, хитрые дела творятся по всей стране.

Добежал до двоюродной сестры, получил от неё нужную информацию. Родители купили квартиру в бараке, в маленьком гарнизонном посёлке Октябрьское, это тоже Сокол, и уже живут там. Октябрьское! Сколько по стране этих Октябрьских? Ужас! О великий и могучий русский язык, что с тобой сделал октябрь семнадцатого года? Значит, родители живут в бараке, лихо девки пляшут, точней одна девка плясать сучка так начнёт, что некоторым тошно станет. Под образом некоторые, родители той сучьей девки. Да, такова жизнь, за благоустроенную квартиру идёт война.

Родная дочь, та самая сучья девка, а больше она не какого определения не заработала, начнёт судиться с родителями из-за квартиры, будит целых одиннадцать судов! Будут подкуплены судьи, подделаны документы. Об какой загадочной душе может идти речь, зачем лицемерить? С вступлением к власти главного демократа, ну который в который раз народу свободу подарил, хотя ни кто его об этом не просил. Просили выдачи своих зарплат, порядка в стране, а он денег не дал, взял да свободу подарил. Спасибо большое!

Народ потерял остатки совести, он смотрит на своего президента. Народу верить больше не во что, стали жить по законам тайги. Ради собственной выгоды стали родных в клочья рвать, парниша это знает не понаслышке. Святой это рубль, а лучше доллар. Остальное, буквально всё второстепенно.

Волею судьбы его родители с этого года, с конца мая месяца стали снова жить в Соколе. Они вышли в город из Сокола. Мать всё хотела стать городской, стала городской. А итог? Да, в те года вырваться из советского крепостного строя, получить паспорт стать городской, об этом каждый деревенский мечтал, каждый крепостной. Но ведь с помощью вербовки избавились от крепостного гнёта, на острове селяне свободно жили, паспорта были у каждого. Как говорится, откуда вышли, туда и пришли. Может быть, живя в деревни, дети бы были не такими сволочными, циничными?

У двоюродной сестры обменял около двух килограмм сухого папоротника, на две бутылки палёной водки с Кабординобалкарии. А что сделаешь? Лучше взять негде. Основных продуктов взял. Сестра, точней её сын, скажем двоюродный племяш, занимается предпринимательством, торгует на дому. Документа на него оформлены, а торгует мать.

Сухой папоротник он дорогой, сестра кручённая, торгаши они все кручённые, когда что-либо покупают, они много чего покупают, что бы потом перепродать, у них всего две цены. Бутылка за путную вещь, а за хорошую отличную вещь две бутылки. Тимоха родственник, его матушка дружит со своей племянницей, у них разница в возрасте лет на восемь. Дочь двоюродной сестры моложе парниши всего на два года.

Спал у родителей в новой хате на кухни, матушка вечером купила хлеба и много чего другого. Теперь он стал хорошим, а его средняя сестра стала плохой. Она сучка начала судится на счёт квартиры. За этой чёртовой квартиры вынужден скитаться по населённому пункту Сокол. Если бы был прописан в горской квартире, то сестра не рискнула бы подавать на суд. Ладно, это личные дела одной бывшей советской, ныне демократической свободной семьи. Ячейки общества, ядрёна вошь!

Это общество, эти ячейки получив полную свободу от всех человеческих законов начали давить друг друга, вырывая куски мяса, перегрызая глотки своим ближним. С квартирным вопросом начали твориться ужасные дела, даже на Сахалине. Близкие родственники заказывают друг друга. Престарелых родителей отправляют в дома инвалидов, если те согласны, а если не согласны, увозят в лес за грибами и всё из-за квартир, из-за денег. Эй, лицемеры! Ну и как загадочная русская душа?

Матушка рассказала совсем свеженький случай. Утром в этом гарнизонном посёлки Октябрьское женщину похоронили. Три дня назад женщину, в невменяемом состояние привезли дорогие родственники с города Южно-Сахалинска на постоянное место жительство. Женщина в пьяном угаре подписала племяннику дарственную на трёхкомнатную квартиру новой планировке, всё законно, даже адвокат присутствовал, мразь продажная.

Женщина очнулась, поняла, что с ней сотворили, вышла на улицу поинтересовалась у соседей, где находится, да кто её сюда привёз. Потом взяла и повесилась. Она была гордой, не захотела остаток жизни бомжевать. Как говорится каждому своё. Один цепляется за жизнь и влечёт жалкое существование, их много. Другой при изменениях в худшею сторону, уходит из жизни, их тоже не мало. Про них говорят, мол, не выдержал удар судьбы не стал бороться и избрал самый легкий способ. Это лицемеры говорят, мерзкие не хорошие люди. Он ушёл из жизни, потому что был сильней духом и чище душой, чем те которые говорят, что избрал лёгкий путь, не стал мол бороться!

***

Станция берюзай, хошь не хошь, а вылезай. Можешь не вылезать, езжай обратно. Только что там делать, в этой цивилизации? Как что? Деньги делать, так называемый бизнес. Или опять решил отсидеться в тайге до хороших времён. Да, опять или снова повторяет ошибку. Хотя с какой стороны на эту ошибку посмотреть. Может это вовсе и не ошибка, а единственное правильное решение? Время покажет. Да время уже показало, оно и заставало его в леса скрыться. С другой стороны, не чего оно, время это не покажет.

В данное время перешёл Найбу по новому мосту в пока ещё шахтёрском посёлке Быков, бодренько пошагал по частному сектору пока ещё шахтёрского посёлка Быков. Совсем скоро Быков станет бывшим шахтёрским посёлком, разваливаться посёлок уже начал. Быков это один из населённых пунктов который в эпоху перестройки перестраивался. Вплоть до девяносто первого года строились крупнопанельные пятиэтажки новой серии. До победы демократии, до прихода к власти щедрого на свободу!

Первый перекур на бывшей тырловке, второй на Ресторане. Третий перекур на повороте к бетонному перекату, не поворачивает на перекат, идёт левым берегом. Четвёртый перекур на сопке, немногим не дотянул до места ночёвки. Снег в ельниках почти сошёл, путь отличный, вес приличный, хорошо идёт. Пятый раз покурил на Змейки и до городка. Короче, пять с половиной часов бежал от Быкова до Пастухов, быстро шёл, не смотря на приличный, но не привычный вес рюкзака.

Мурка его учуяла метров за двести. Ещё не было видно костра, как услышал лай. А как только собака увидела приближающийся объект, сразу ринулась в бой. Белая лайка Мурка кусающееся собака, злая, однако, а тут надо охранять потомство. Вообще дело плохо, впору на вагончиках малевать объявление-предупреждение «Осторожно, злая собака», и лестница с боку! Объявление прочитал, залазь на крышу балка сиди, жди. Собака с открытым забралом, в виде разинутой пасти ринулась в бой.

– Стоять сука, совсем тварь ослепла, нюх потеряла! – зло проговорил уставший парниша.

Мурка узнала голос, заскулила, но команды стоять не выполнила, а наоборот увеличила скорость собака белая, бросилась на хозяина, обниматься, целоваться, чуть с ног не сбила.

– Ты Муся плачешь, как будто месяц меня не видела. Вперёд собака белая! – разжал объятия опустив Мурку на землю. До костра надо преодолеть ещё добрую сотню метров. Собака мешается, прыгает. Одним ударом ноги можно убрать эту проблему, или грозно за материться. Не хочется портить настроение не себе, не собаки. Зачем омрачать радость встречи? Преодолел последнею сотню метров не омрачив радость встречи, сразу сбросил рюкзак.

– Я тебя сегодня и не ждал. Быстро ты возвернулся.

– Жень, ну я же сказал, что сегодня приду, значит, сегодня. Вот и пришёл, я к этому строго отношусь и стараюсь словами не раскидываться.

– Понимаю, зона научила.

– Да пошёл ты на хрен со своей зоной, философ хренов! – дюже сильно психанул от глупых слов сказанных человеком на двенадцать лет старше. – Запомни раз и на всегда, зона беспутного путному не научит. Если был дурак, то это навсегда и не зона, не психбольница, не армия тебе не поможет.

– Ты так обозлился, как будто я тебя оскорбил. Ну не был я в зоне.

– Вот коль не был, так и молчи. У тебя на счёт зоны суждения как у малолетнего романтика. Женя, теперь зона совсем не такая как была пятнадцать, двадцать лет тому назад. В данное время на зонах сидит пролетарский сброд, на тысячу зэков может десяток преступников и наберется, а может и нет. В основном пьяницы, кто за мешок комбикорма, кто за бытовуху. Для таких людей понятия это пустое, они только страх понимают и продадут тебя с потрохами за пачку чая. А блатные, то есть голодные, поголовные активисты. В их мозгах одно, что бы постоянно была полная кишка и эти уроды иногда жуют о понятиях. Если хочешь, я тебе вечером много чего расскажу, пока свежо в памяти. Не только здесь жизнь изменилась, во всех ячейках общества жизнь, а также ценности и понятия изменились, зоны не исключения. Перемены в государстве затрагивают все сферы деятельности данного государства. Один лес стоит веками без перемен.

– Ты всё сказал? Наверное, тебе кто-то настроение испортил?

– Ты ещё спроси, кто испортил.

– Я что ли? Беру свои слова обратно. Ты принес, что ни будь?

– Слепой? Полный рюкзак лежит.

– Я про другое.

– А здесь что, чужие? Кажется, человеческих следов не видел, по тропе одни медведи пока что ходят. Но снег уже сошёл, и вот-вот люди пойдут. Но пока некого, можно спрашивать не зашифрованным текстом. Или привычка на хвосторубке работать?

– Водку принёс?

– А, вон ты про что! Мурка, иди детей корми, не слушай нас, всё равно не нальём. По-моему я уже ответил на твой зашифрованный вопрос.

– Понял. Иди, иди Мурка, хозяин твой злой. А на любой водки написаны противопоказания, запрещено детям, беременным и кормящим матерям, так что извини!

– На этой водки нету противопоказаний, потому что может случиться всякое даже с беременным и кормящим отцом! Короче будим играть в русскую рулетку.

– С Махачкалы водка?

– Нет, с Владикавказа!

– Ну не один ли чёрт, нас такой водкой хрен испугаешь. Давай вытаскивай.

– Жека, ты что ни будь на зуб сделай.

– Крапива жареная есть, рис.

– Ну разогревай, я пойду разгружусь, дай хоть немного остыть, да и пожить охота. Кто знает, может в одной из этих бутылок лежит наша игла, одна на двоих!

– Да, с твоим оптимизмом только и пить, тост убийственный.

– Ты смотри не накаркай. А то точно получится тост убийственный!

– Да и хрен с ним, лишь бы не мучится.

– Вот здесь я тебя полностью поддерживаю. Да Жека, гори всё синим пламенем, лишь бы не мучится, – занёс рюкзак в жилой балок, разгрузился.

Женя убрал продукты по нужным местам. – Нечего себе, сколько наждачки!

– Ну ты же собрался делать пару десятков топорищ, как раз хватит. Это если повезёт сегодня. А может наоборот, если не повезет, будишь шмыгать наждачкой топорища!

Сходил в Муркин балок, посмотрел кутят. Собачка не движимостью обзавелась, балок свой заимела. Растут щеночки, орава, пять рыл одну такую маленькую сосут.

– Тимоха, где пить будим?

– В балке, у тебя такая спешка как будто водка скиснет или вот-вот хвосты появятся. Торопишься на тот свет? Не спеши, подыши ещё!

– Перед смерть всё равно не надышишься. А вдруг и скиснет. А хвосты не страшны, хвосты рубятся.

– Тебе не кажется что наш юмор до того чёрный, что вон тучку пригнало одну единственную и солнышко спряталось, до юморились.

Пока что не знает Женю в пьяном виде. Сторож после сто грамм выпитого становится типичной тряпкой и уже после этой мизерной дозы спиртново рубить хвосты не способен даже своему врагу. У таких людей врагов не бывает, а также нормальных товарищей, а что такое друзья люди Жениного склада не знают. Про них говорят, выпивши душа человек. Да, да, чисто по-русски, раз готов трусы свои последние отдать, значит, душа человек, хороший. А который не отдаёт другому свои последние трусы или носки, он плохой, не душа человек, жадный собака!

Большинство пьяных становятся добрыми и щедрыми. Тимоха не исключение, но есть придел доброты и щедрости, а также предел выпитого, когда эти качества проявляются или исчезают. У сторожа Жени придела нет. Об этом узнает неделю спустя. Сегодня просто нечего просить не будет, да ему не чего не надо. Нет, надо многое, но то, что надо у сторожа этого нет. А если бы было, то сторожа давно бы уже не было! Вот такой парниша гад, Жека не подозревает, какую змеюку пригрел!

Пока два вынужденных товарища сели пить палённую водку. Да, нечего Тимохи у Жени просить.

– Я слышал, что от Абсолюта и от Кристалла народу больше травится, чем от этой народной, дешевой водки.

– Я тоже самое Жека слышал. Но людей отравившихся Абсолютом или Кристаллом не видел. А вот людей сыгравших в ящик после употребление водовки с Владикавказа видел. Дело знаешь в чём?