Читать книгу: ««Эротика глазами криминалиста (Юридическая теория порнографии)»», страница 8

Религиозная мораль.

   Разновидностью общественной нравственности является религиозная мораль. В сознании верующих понятие «общественная нравственность» тесно связано с образом мифического персонажа, бога, который является носителем и выразителем абсолютного нравственного идеала. Нормы религиозной морали – это заповеди божьи, которые называются также законом божьим. В этих нормах выражена воля божья, поскольку установителем заповедей является сам бог. Отсюда убеждение верующих, что религиозная мораль во времени – вечна, по кругу лиц – распространяется на всех, в пространстве – действует везде и обязательна для исполнения всеми. В их понятии преступить закон божий – значит причинить богу моральный вред и тем самым «прогневить бога». А поскольку «гнев его ужасен», то страх оказаться перед лицом «гнева божия» за нарушение норм религиозной морали заставляет верующих исполнять предписания заповедей. Вообще вся вера держится на «страхе божием». В переводе с пуштунского языка слово «вера» так и означает, «страх». Поэтому исполнение норм религиозной морали обеспечивается тоже чувством страха, который церковь постоянно внушает своим прихожанам.

   В царской России церковь не была отделена от государства. Христианство тогда было у нас государственной религией, поэтому христианская религиозная мораль занимала господствующее положение в обществе и была объектом правовой охраны.

Атеистическая общественная нравственность.

   Религиозная мораль с её ориентацией на идеалы аскетизма и потусторонние ценности предполагает самоуничижение человека, умерщвление его чувственности, его живых страстей. Она формирует между верующими, богом и церковью отношения типа «раб и господин». По сути, она является враждебной идеалу свободной личности, интересам живых индивидов, их человеческой природе и естественным правам человека, поэтому учёные – гуманисты однажды занялись формулированием нового нравственного идеала, в основу которого были заложены интересы не бога, а человека. Так родилась светская гуманистическая нравственность или общественная атеистическая мораль.

   В отличие от религиозной морали нормы светской гуманистической нравственности – не догмы. Они находится в постоянном движении: рождаются, развиваются, отмирают, меняют качественные состояния и нет такой силы в природе, которая могла бы удержать старую нравственность от разложения, если она давно отжила своё, и точно также невозможно силой насадить в обществе новую нравственность, если её рождение не обусловлено самой жизнью, или если эта нравственность – «чужой устав».

Коммунистическая мораль.

   Разновидностью общественной атеистической нравственности является коммунистическая мораль. Выше мы уже отмечали, что после Октябрьской революции советская власть не выдвигала никакой этической доктрины в качестве господствующей. В период диктатуры пролетариата действовала пролетарская мораль. Позднее на первый план была выдвинута коммунистическая мораль, основные доктрины которой были изложены в моральном кодексе строителя коммунизма. Коммунистическая мораль фактически стала обладать статусом «общественной нравственности», занимающей господствующее положение в советском обществе, однако при советской власти она никогда не выделялась в качестве самостоятельного объекта правовой охраны. При советской власти была выстроена система товарищеских судов. Они существовали по месту жительства при жилищных конторах, а также по месту работы граждан. Дела военных рассматривались в судах офицерской чести. Дела членов партии рассматривались на партийных собраниях. Товарищеские суды рассматривали аморальные проступки граждан и выносили виновным лицам общественное порицание.

   После распада СССР и прекращения деятельности КПСС, прекратила своё существование и коммунистическая мораль вместе с моральным кодексом строителя коммунизма. В перестроечное время в России вместе с социальной началась очередная сексуальная революция. Как и в 1905–1917 годах российское общество вновь оказалось на перепутьи: старая мораль расшаталась и утратила свою силу, а новая ещё не сформировалась, поэтому ниже мы попытаемся сформулировать наше собственное представление о нравственных приоритетах, которые должны считаться базовыми в современной России.

   Общеизвестно, что нравственность всегда апеллирует к совести, а демократический принцип свободы совести как раз и предполагает признание за индивидом права на свободу нравственных воззрений. На свободу выбора не только той или иной религиозной морали, но и между религией и светской нравственностью, между пуританской и не пуританской моралью, между партийным и семейным долгом. Насильно воспитать требуемое нравственное чувство в человеке невозможно даже под страхом тяжкого уголовного наказания. Только добровольно мы принимаем или отвергаем тот или иной нравственный императив.

   Для «мирного сосуществования» отдельной личности внутри социальной группы и отдельных социальных групп между собой, мудрецы ещё с древних времён рекомендовали: «в чужой монастырь со своим уставом не ходи»!

   Это значит, что моральный кодекс каждого из нас предназначен для нас самих и моральное требование мы должны направлять, прежде всего, не во вне, а внутрь себя для корректировки нашего собственного поведения.

   Точно также и действие моральных норм «общественного объединения». По кругу лиц действие норм религиозной или партийной морали распространяется только на членов этого объединения. В пространстве – их действие ограничено пределами церковного, монастырского двора или дома «политпросвещения» того «общественного объединения», интересы которого эта мораль отражает. Всё остальное – это территория светского общества, где господствующее положение занимает светская гуманистическая нравственность. Поэтому, в общественных местах: на улицах, площадях, общественном транспорте и т. д., где происходит постоянное смешение представителей разных социальных групп, во избежание «конфликта уставов», должен царить этический плюрализм: толерантное, корректное поведение представителей разных этических школ и учений.

   Именно во избежание «конфликта уставов» священнослужители различных церквей свои проповеди читают прихожанам в своих храмах. Они не идут с агитационными проповедями в чужие храмы, так как хорошо понимают, что их туда с такими целями, в лучшем случае, просто не пустят.

   Точно так же они должны понимать, что светские школы, библиотеки, институты, университеты, академии наук для священнослужителей тоже чужие храмы. Это – светские храмы, где идут проповеди светской духовности, основанной на научной истине. Светская наука учит школьников и студентов быть знающими людьми. Церковь же учит всех быть верующими. По этой причине светские храмы – это совершенно не подходящее место для пропаганды религиозной духовности, основанной на недостоверной информации, которую священники предлагают принимать просто на веру, отключив разум.

   Заметим, когда та или иная нома морали приобретает для общества значимость большую, чем просто моральная норма, она порождает необходимость принятия юридической нормы. Тогда моральная норма обеспечивает нравственное обоснование вновь возникшей юридической норме, а юридическая норма обеспечивает данной моральной норме юридическую защиту. Например, моральная норма «не убий» с течением времени приобрела общечеловеческую значимость и превратилась в юридическую норму, которая придаёт этой моральной норме силу закона и обеспечивает юридическую защиту жизни человека.

   Отсюда понятно, что все действующие в обществе законы и подзаконные акты имеют своё нравственное обоснование. За каждой статьёй Конституции Р. Ф. незримо присутствуют моральные нормы, обеспечивающие им нравственное обоснование, а в совокупности эти нормы образуют понятие «конституционной морали», которая в настоящее время занимает господствующее положение в обществе.

   Остальные виды морали (мораль отдельной личности и отдельных социальных групп) занимают подчинённое положение относительно норм конституционной морали.

   Во имя торжества принципа справедливости юридическая наука учит отграничивать моральные нормы отдельной личности и общественных объединений, которые не имеют юридической силы, от правовых норм, и различать в поведении людей (в зависимости от тяжести и характера содеянного) аморальный, административный проступок и уголовное преступление.

   Чтобы не назначать за малозначительные проступки тяжкого наказания в демократическом государстве только правовые нормы считаются обязательными для исполнения всеми (перед законом все равны) и только их исполнение государство обеспечивает принудительной силой. Моральные же нормы отдельной личности и общественных объединений, которые не имеют юридической силы, таковыми не являются и потому обеспечивать их исполнение принудительной силой демократическое государство не должно.

   За аморальное деяние (когда кроме морали вреда ни чему не причиняется) обидчику можно вынести только моральное осуждение, но ни о какой административной или уголовной ответственности тут речи быть не может.

   Всякое принуждение само по себе аморально, а административное или уголовное принуждение, ради спасения «общественной нравственности» – аморально вдвойне. Нравственный климат светского общества существенно страдает, когда ради охраны «общественной нравственности» в жертву приносится демократический принцип справедливости, когда гражданский суд превращается в суд совести, в «божий суд».

   Такое в жизни бывает, когда церкви удаётся навязать обществу свою мораль в качестве господствующей «общественной нравственности», но к демократии это не имеет никакого отношения. Церковь как раз для того и отделяется от государства, чтобы отделить гражданский суд от божьего, от страшного суда. Каждый чиновник в отдельности, «для себя», вправе исповедовать какой угодно «устав», но на работе, когда речь идёт о «делах «государевых», «судить да рядить должно» руководствуясь исключительно нормами конституционного права и морали.

   Из сказанного выше понятно что, занимаясь правовой реформой с целью построения демократического государства, наша законодательная власть, отделив общественные организации и их идеологию от государства и провозгласив приоритет интересов личности над общественными интересами, не должна была выделять «общественную нравственность» какого-то отдельно взятого «общественного объединения» в качестве самостоятельного объекта ни административно-правовой, ни тем более уголовно-правовой охраны.

   Делать это было нельзя ещё и потому, что причинить вред «общественной нравственности» просто невозможно по определению.

   Заметим, лицо, нарушающее требование тех или иных моральных, либо правовых норм, причиняет вред не этим нормам, а тем отношениям, которые охраняют данные нормы. Например, вор совершает преступление не против Уголовного кодекса вообще или отдельной статьи УК Р. Ф.

   Своими действиями он причиняет вред не праву собственности, поскольку в результате кражи право собственности сохраняется за потерпевшим. Своими действиями вор причиняет вред отношениям собственности. Причинить вред как своду правовых, так и своду моральных норм невозможно.

   Следовательно, такие выражения, как «посягательство на общественную нравственность» или «преступление против общественной нравственности», которые в настоящее время в виде новелл применяются в главе № 6 Кодекса об административных правонарушениях и в главе № 25 УК Р. Ф., являются ошибочными. Они не верно указывают на объект правонарушения, что делает практически невозможным доказывание наличия состава тех правонарушений, где в качестве объекта правонарушения фигурирует «общественная нравственность». Согласитесь, всякое правонарушение только противоречит нормам нравственности, но вреда им не причиняет. Поэтому «общественная нравственность» не может выступать в роли объекта правонарушения.

   Заканчивая очерк об «общественной нравственности» заострим внимание на мысли о том, что культурный прогресс общества невозможен, если он не вносит принципиально нового в положение личности; если человек не получает с каждой новой ступенью развития минимум свободы, хотя бы и ограниченной по разным причинам, но всё же расширяющейся при переходе от одной общественно-исторической формации к другой.

   Ход естественно – исторического развития общества характеризуется движением вектора культурного прогресса в сторону возрастания роли гуманного начала в морали, праве, религии, философии.

   Права человека и есть тот самый признак гуманного начала, постепенно обретающий ведущее место в политико-правовых доктринах цивилизованных стран, в том числе и современной России.

   Действующий ныне каталог прав человека, зафиксированный в международно-правовых документах, – результат длительного исторического становления эталонов и стандартов, которые стали нормой современного общества.

   Теперь такие права, как право на жизнь, свободу, достоинство, неприкосновенность личности, свободу слова, совести, мнений, убеждений, на автономию личной жизни и др., стали настолько весомыми и значимыми, что должны безоговорочно признаваться и охраняться всяким государством, которое считает себя демократическим. С учётом этого и была написана Конституция Р. Ф. 1993 г.

   Следовательно, в нашем современном обществе господствующее положение занимает мораль светская, (поскольку церковь отделена от государства) и гуманистическая, поскольку установителем этих норм морали является человек, а не бог и защищает она интересы человека, а не бога.

   Только светская гуманистическая мораль способна обеспечить нравственное обоснование прав человека, включая право на свободное использование своих способностей для оказания сексуальных услуг за вознаграждение, закреплённое в статье № 34 Конституции Р. Ф.

3.4. О проституции.

   По мнению юриста С. Н. Красули проституция в странах Западной Европы прошла один и тот же путь развития. Выше мы отмечали, что падение Римской империи и распространение христианства оказало заметное влияние на изменение нравов народов Европы. Священнослужители, проповедовавшие учение Христа, призывали к «целомудренности» половых отношений. Они вели непримиримую борьбу с тем что, по их мнению, считалось «половой распущенностью», в том числе с проституцией. Однако сломать веками устоявшиеся нравы и прежние религиозные традиции, основывавшиеся на обожании сексуальности, было не просто. При всей враждебности, с которой христианство относилось к половому влечению и, несмотря на проповедуемый этой религией аскетизм, по мнению автора, церковь смогла преодолеть только один вид языческой «проституции», а именно ту, которая ютилась вокруг храмов языческих божеств и называлась христианскими богословами «храмовой проституцией». Но далее автор сообщает, что нравы католического духовенства также не отличались особой чистотой. Папские дворцы превращались в публичные дома, здесь развратничали, соблазняли и насиловали. В Риме женщины «совсем не ходили молиться под страхом святых апостолов, потому что папы насиловали их даже в церкви». Дошло до того, что папа жил даже с собственной дочерью.

   Принявшие обет безбрачия монахи и белое духовенство для удовлетворения своих необузданных страстей создавали гаремы. Неограниченная власть над народом давала возможность наживать огромные богатства и пополнять кадры наложниц лучшими женщинами. Духовенство пользовалось правом первой брачной ночи, посещало публичные дома, существовавшие под покровительством светских властей, занималось сводничеством, насаждало в Европе гомосексуализм, способствовало распространению проституции. По статистическим данным 1581 года, во Франции общая численность духовенства с церковными служителями составляла 1018782, количество наложниц составляло 11 51 754, гомосексуалистов 39583, а некоторые из попов и монахов имели по пяти и более наложниц.

   Согласитесь, всё это никак не свидетельствует о том, что храмовая проституция была христианской церковью побеждена. Точнее было бы сказать, что она просто видоизменилась, превратившись из языческой проституции в христианскую храмовую проституцию.

   Собственно проституция во всех других её формах также благополучно продолжала существовать. Постепенно во времена средневековья она распространилась не меньше, чем в древние времена у языческих народов. Тщетно отдельные христианские правители пытались бороться с проституцией, напрасно против неё соборы издавали строгие постановления, борьба с проституцией оказалась совершенно бесплодной.

   При дворах королей за счёт казны содержались сотни проституток. Для управления ими во Франции даже была введена специальная должность министра, на которую при Франциске I была назначена дама. Существовала эта должность до конца XVI века. Екатерина Медичи организовала при французском дворе из знатных проституток «летучий эскадрон королевы». Входившие в его состав женщины разъезжали по стране, а так же направлялись за границу, для совращения тамошних государей и знати. Они выведывали политические тайны, склоняли политических деятелей к отказу от действий, которые шли вразрез с интересами королевы. Все придворные «проститутки» получали жалование, титулы и награды, кроме того, их услуги щедро оплачивались благодарными клиентами.

   С наступлением в Европе в конце XV, начале XVI века кризиса, и распространением венерических болезней отношение официальных властей к проституции резко изменилось. Средневековый режим относительной свободы и терпимости сменился режимом крепостного права, строжайшими запретами и репрессиями. Карл V, например, в своём Имперском полицейском уставе 1530 г. повелевал пресекать и преследовать всякое внебрачное сожительство. При австрийской императрице Марии Терезии уголовное наказание применялось не только за занятие «проституцией», но и за всякую любовную связь вне брака. «Проституток» подвергали жестоким наказаниям и ссылке. Обычно «проститутку» сажали в мешок, из которого торчала только обритая голова, обмазанная дёгтем. В таком виде её выставляли на видное место, затем секли розгами и вывозили на тачке за черту города, где толпа забрасывала её камнями и нечистотами. Подобные экзекуции проводились в Вене и других городах Австрии вплоть до 20 годов XIX века. Преследовались в Австрии и мужчины, предававшиеся «распутству». Их подвергали аресту, а при повторном изобличении в «аморалке» подвергали телесному наказанию в так называемых смирительных домах. Если же родители или лица, их заменяющие, способствовали «разврату» своих детей, виновным отрубали голову. Когда такие действия совершались духовным лицом, то после отсечения головы труп сводника сжигали.

   В 1751 году в целях защиты «общественной нравственности» Марией Терезией была учреждена «Комиссия целомудрия», просуществовавшая до 1768 года. Члены этой комиссии разыскивали лиц, виновных в прелюбодеяниях и занимавшихся «проституцией», к которым затем применялись телесные наказания, заключение в смирительный дом и ссылка. Как видим, пишет далее автор, в период правления Марии Терезии были использованы самые жестокие средства для уничтожения «проституции», но избавиться от этого «позорного явления» обществу не удалось. Вместо уличных «проституток» и обитательниц публичных домов распространение получила семейная «проституция», прикрывавшая своё ремесло выполнением обязанностей горничных и другой прислуги.

   Строгий запрет на проституцию был установлен в своё время и во Франции. Законодательство 1684 г. дела о «проституции» полностью передало в ведение полиции, решение которой не подлежали никакому обжалованию. Людовик XIV предоставил полицейским право заключать проституток в специальную тюрьму Сальпетриер. В 1687 году публичным женщинам, обнаруженным в Версале или в его окрестностях, предписывалось отрезать уши. Строгие карательные меры применялись и к лицам, способствовавшим «проституции». Так, в Париже сводников секли розгами, клеймили, отрезали уши и выгоняли из города. В Англии сходные меры применялись не только к сводникам, но и к клиентам «проституток». В Женеве к смертной казни приговаривались опекуны, если опекаемые ими девушки начинали заниматься «проституцией». В Неаполе, Испании и Португалии сводникам и проституткам отрезали носы.

   Непоследовательность и противоречивость жёстких, несправедливых и потому унижающих человеческое достоинство мер по борьбе с «проституцией» привели к кризису запретительной правовой системы. Постепенно такие меры стали вызывать заслуженное возмущение и протесты широких кругов общественности, что вынудило французское правительство в 1791 году отказаться от запретительной системы и исключительных полицейских мер против проституток. Вслед за Францией от запретительной системы постепенно отказалось большинство европейских государств. На смену ей пришла система регламентации. Новый режим стал опять терпимо относиться к проституции, но при условии подчинения её врачебно-полицейскому надзору. С этого момента преследованию подвергается только нелегальная «проституция», как разновидность незаконного предпринимательства.