Читать книгу: «Москва 400», страница 2

Февраль был морозным. По крайней мере по моим ощущениям. В кирзовых сапогах не смотря на зимние утепленные портянки, ноги замерзали очень быстро, особенно если долго не двигаться и стоять в строю. Для прыжков нам выдали валенки. Прыгать предстояло в этих валенках, поэтому их было необходимо немного доработать для прыжков. А секрет подготовки был очень прост. С внутренней стороны верхней части голенищ валенков прорезалось два отверстия через которые пропускалась стропа длинной около полу метра. Делалось это для того, чтобы привязать этими стропами валенки к ногам выше колен. Как объясняли командиры, при раскрытии купола основного парашюта происходит довольно ощутимый рывок, от которого валенки слетают с ног и парашютист приземляется босым.

И так. Все инструктажи и подготовки к прыжкам были пройдены. Дата первого прыжка для нас была назначена на 22 февраля. В роте среди солдат ощущалось заметное волнение. Многие в том числе и я бросились строчить домой письма, кто своим девушкам, кто друзьям. Что ни говори, но волнение перед предстоящим прыжком испытывали все, пусть и по разному. В моем взводе был солдат Цветов. Родом он был из Воронежа. Служба ему давалась очень нелегко. Даже скорее совсем не давалась. Цветов всегда и во всем тормозил. Форма у него была вся засаленная. Он постоянно получал тычки как от дембелей так и от своего призыва. Когда до прыжков оставалось чуть меньше недели, Цветов заступил в наряд по роте дневальным. Я не подумав о последствиях сказал Цветову перед отбоем. – Ну что готов прыгать Костян? Он смотрел на меня испуганным взглядом и тихо ответил. – Нет, не готов. – Ну и правильно Костян, не прыгай, а то разобьешься. Эти слова я конечно же сказал зря. Я не думал, что Цветов так все близко воспримет. Ночью Цветов рванул в СОЧИ. Самовольно оставил часть, прихватив с собой еще и штык-нож. Утром нас подняли по тревоге и отправили прочесывать окрестности прилегающей к части территории. Кого то отправили на железнодорожный и на авто вокзалы. Поиски Цветова по горячим следам результата не дали. Его нашли только через несколько дней. Все это время он жил в одном из домов дачного поселка. Питался заготовками из погреба. Кто то из дачников его заприметил и сообщил в часть. После этого побега Цветова куда то перевели. Где он дослуживал, уже не знаю. Я все переживал, что он скажет в свое оправдание про меня, как я запугал его. Но меня никто не вызывал и вопросов по этому поводу ко мне не было.

За день до прыжков мы укладывали свои парашюты на плацу дивизии. Весь процесс укладки парашютов строго контролировался офицерами. Укладка парашюта проходила поэтапно, следующим образом. Нас разделили на двойки. Каждая двойка укладывала поочередно два парашюта. Сначала основной Д-6 и запасной парашют З-5 первого номера, потом тоже самое второго номера. Я попал в двойку с Игорем Катаевым. К укладке своего парашюта он относился ну очень щепетильно. Мне пришлось шустрить по полной, чтобы уложить его парашют. По началу Катаев на эмоциях покрикивал на меня, но потом вроде сработались и все уложили как положено. Уложенные и опечатанные сумки с парашютами отнесли в неотапливаемый ангар, чтобы не было перепада температуры.

Вот и настал этот волнительный для всех нас день, 22 февраля 1994 года. День был солнечный и морозный. Один взвод отправили к ангару грузить парашюты, а остальные взвода погрузились в Уралы. На ногах у всех были те самые валенки привязанные к ногам стропами. Прыжки проходили в полях в районе Красного гуляя. От дивизии до этого места ехали колонной около часа. Когда прибыли на место, прозвучала команда, к машине. Первыми из кузовов «Уралов» выпрыгнули двое крайних бойцов и открыли борт. Следом как горох стали выпрыгивать остальные солдаты. Командиры стали выкрикивать команды. – Первый взвод, строиться! – Второй взвод, строиться! – Третий взвод строиться! После построения и переклички мы повзводно направились к «Уралу» получать парашюты. Основной и запасной парашюты были уложены в большие сумки. В кармашках сумок были парашютные паспорта. Каждый солдат получил именно тот парашют который сам же и укладывал. Пока мы получали сумки, в небе уже гудели самолеты, прыжки шли полным ходом. Прыгали с самолетов АН-2, по десять человек. Один самолет приземлялся и в него сразу загружался десант, другие самолеты уже выруливали на взлетную полосу и взлетали. Одни уже были в небе, другие заходили на посадку. Это был отлаженный конвейер. Вот очередной борт набрал высоту и от него стали отделяться черные силуэты, это были десантники. Через мгновение один за другим над этими силуэтами раскрывались белые купола. Было очень красиво и в тоже время волнительно, ведь все ближе и ближе наступал тот момент когда сам шагнёшь в один из этих самолетов. Когда мы приблизились к так называемому рубежу готовности, поступила команда расчехлить сумки и одеть парашюты. Первые номера одевают, вторые помогают подтянуть подвесную систему, потом наоборот. Мне помогал Дергачев Алексей, а ему помогал я. Леха достал из кармана смятую пачку сигарет «Союз Аполлон». В пачку было всего две сигареты. – На Валерсон. Он протянул мне одну сигарету. – Закуришь когда приземлишься. Я взял сигарету и аккуратно убрал ее в нарукавный карман бушлата. – С удовольствием закурю, Леха. Главное приземлиться. – Приземлимся, никуда не денемся.

Вот очередной борт взмыл в небо и из него посыпались черные силуэты. Снова поочередно появляются белые купола над ними. Но вот от одного силуэта после раскрытия купола отделились две черные точки. Что это? По строю пошел ропот. – Что это? – Что это летит так быстро к земле? Товарищ лейтенант, что это отвалилось у него? Лейтенант смеется. – Это валенки! – Я вас предупреждал. – Привязывайте как следует. – Еще раз подтяните все лямки и ремни. – Попрыгайте, чтобы ничего не тряслось, а то будете лететь как мешки с говном. Чем ближе продвигалась живая очередь к взлетной полосе, тем сильнее становился мондраж в теле. С поля по сугробам на расчищенную дорогу пробирались таща за собой сумки с наспех запиханными вместе со снегом парашютами. Те кто уже прыгнул возвращались с разгорячёнными от адреналина и одновременно довольными лицами. Были и такие кто возвращался без валенок. Вид у тех кто потерял валенки был мягко говоря жалким. Командиры таких встречали пинками и отправляли отогреваться в кунг «ГАЗ – 66». Кто потерял один валенок, те на ногу привязывали шапку ушанку. По полю бегали бойцы из РДО (роты десантного обеспечения) и ловили парашютистов которые после приземления не смогли погасить купол. Раздутый ветром купол таскал их по полю как мешки. Тем временем подошла и наша очередь. Командир взвода подбадривал нас и напоминал основные моменты по действиям во время прыжка. – Учтите сразу. – Кто не выпрыгнет, того все равно выкинут. – Лучше прыгайте добровольно. Я попал в первую восьмерку с нашего взвода. Командир дал команду. Рукавицы снять и убрать в карманы. Прыгать в рукавицах было запрещено. Я в тот момент еще подумал, что там в небе можно же будет отморозить руки, но раз нельзя значит нельзя. Приземлился и подрулил очередной АН-2. Открылась дверь и из проема вывалился дюралевый трап. Офицер высунулся из дверного проема и дал отмашку очередной команде. Мы в друг за другом в одну колонну побежали к самолету. Все случилось как то быстро и с Дергачевым мы попали в разные десятки. Видимо из за веса. В каждой десятке было по одному тяжеловесу. Командир за ранее определил нам очередность кто за кем будет прыгать. Первым был Воробей. Он был самый тяжёлый из нас. У остальных весовая категория была примерно одинаковая. Вторым был Тихомиров, третьим был я. Мы поднялись по трапу на борт самолета и расселись вдоль бортов по пять человек. От работающего двигателя было ничего не слышно. Еще и шапки ушанки были завязаны на голове по зимнему. Все пуговицы предварительно заставили с шапок срезать, убрать все иголки прочую ерунду. Это сделали еще в казарме, для того, чтобы стропы парашюта ни за что не зацепились. Выпускающий офицер пристегнул каждому из нас поочередно вытяжные ремни. Самолет начал стремительно набирать скорость и через мгновение оторвался от земли. Это был мой первый полет на самолете. Командиры говорили, что при полете самолет будет трясти и болтать, но вроде ничего, нормально. Загорелась лампочка и прозвучал двойной сигнал. Выпускающий выкрикнул. – Приготовиться! По этой команде все взялись правой рукой за кольцо основного парашюта, а левой за кольцо запасного. Все смотрели на лица сидящих напротив, чтобы понять общую атмосферу. Как мне показалось в тот момент лица у всех были каменные. Прозвучал еще один сигнал и выпускающий открыл дверь. Первым поднялся Воробей и подошел к двери. Выпускающий хлопнул ему рукой по левому плечу. – Пошел! Воробей сделал шаг и исчез за дверью. – Следующий! Кот подошел к двери и через мгновение тоже исчез. – Следующий! Теперь я. Я сделал несколько шагов и оказался у двери. Выставил левую ногу на порог как и учили, а правую отставил назад. Земля из открытой двери самолета казалась белым ковром с черными полосами, это были дороги и лесопосадки. Выпускающий хлопнул мне по плечу. – Пошел! Я оттолкнулся от порога самолета и оказался как мне показалось в бездне. Глаза у меня были закрыты. В голове пошел отсчет. Пятьсот один. Пятьсот два. Пятьсот три. Кольцо! Я дернул кольцо. Пятьсот четыре. Пятьсот пять. Купол! Меня с силой тряхнуло и подбросило вверх. В это мгновение падение в бездну прекратилось. Все замерло. Шум и свист потока воздуха прекратился. Я открыл глаза и поднял руки вверх чтобы взяться за стропы, но строп не нащупал. Поднимаю голову и вижу, что купол раскрылся, а стропы перекрутились. В первые секунды я запаниковал, но через мгновение стропы раскрутились сами собой. Рядом со мной летел Коля Тихомиров и Воробей. Они перекрикивались между собой. Слышимость была очень даже хорошая. Руки без рукавиц даже не замерзли. Вообще было ощущение, что тут в небе очень даже тепло. Я любовался красотой вокруг. Какое-то время казалось, что ты просто завис на одном месте. Просто висишь в небе и все. Но потом начинаешь понимать, что это просто иллюзия. Земля постепенно приближается. Вот уже хорошо различимы деревья, машины, люди. Перед самой землей меня развернуло спиной. Я стянул обеими руками стропы чтобы развернуться. Вроде развернулся, но меня опять развернуло спиной. Так я делал несколько раз, но напрасно. Развернуться так и не получилось. Я сгруппировался, сомкнул ноги и вот она, земля. Приземлился я спиной на снег и сразу же перевернулся на живот. Купол не погас и меня протащило по снегу метров двадцать. Мне повезло, что порыв ветра стих и мне этого мгновения хватило чтобы быстро стянуть на себя стропы и встать на ноги. Купол я погасил самостоятельно. Без помощи РДО. Хотя некоторых купола таскали как мешки с говном по всему полю. Слава богу меня это обошло, да и валенки на месте. Я достал из за пазухи парашютную сумку и наспех запихал в нее парашют. Сел на эту сумку и достал из кармана ту самую сигарету, «Союз Аполлон». Но как на зло, сигарета оказалась сломанной аж в двух местах. В голове мелькнула мысль. – А где кольцо? А кольца то у меня и нет. Вернувшись с поля на дорогу я встал в строй. Из всех кто прыгал кольца принесли единицы, остальные так же как и я их потеряли. За потерянные кольца с нас потом удержали деньги из зарплаты. Прямо на месте командиры провели традиционный обряд посвящения нас в десантники. Каждому по заднице ударили запасным парашютом и вручили значок парашютиста, «тошнотик».

Сразу же после прыжков мы стали готовиться к принятию воинской присяги. Присяга была назначена на 26 февраля 1994г. Ко многим в том числе и ко мне на присягу должны были приехать родители. Запомнился вечер перед отбоем накануне дня присяги. Обязанности командира нашей роты тогда исполнял гвардии старший лейтенант Самат Д. Между собой мы называли его Джек. Джек по сравнению с другими командирами был достаточно жестоким, но и справедливым. После вечернего построения Джек дал команду постричься всем кому он укажет. И потом добавил. – Кто не пострижется, завтра постригу лично. В числе указанных оказался и я. Волос у меня на голове было не так уж и много по сравнению с другими, но деваться было некуда. Кто то отказался выполнять команду Джека и лег спать. В расположение роты зашел лейтенант из РДО. Он держал в руках две машинки для стрижки. – Кто умеет постригать? – Повторяю, кто умеет постригать? Из нашего взвода робко отозвался Лашкомов. – Иди сюда. Сказал лейтенант. И передал одну машинку Лашкомову. Я решил не тратить время и первым подошел к нему для стрижки. Чем раньше постригут тем раньше лягу спать. Я обернулся простыней и сел на табуретку. Лашкомов неуверенно начал меня постригать. Лейтенант его остановил. – Че то ты неуверенно стрижешь солдат. – Ты так до утра будешь постригать. – Отойди я покажу как надо. Лейтенант отодвинул Лашкомова и сам стал меня стричь. Я даже обрадовался сначала. Подумал, что уж лейтенант то точно умеет стричь в отличии от Лашкомова и сейчас нормально меня пострижёт. Но я сильно ошибался. Стричь меня как в парикмахерской он точно не собирался. Тупой машинкой за три минуты он повыдирал мне с головы волосы, потом дал мне подзатыльник. – Все, готово! – Следующий! Я стряхнул простыню и пошлепал в умывальную комнату мыть голову. Когда я глянул на себя в зеркало, то был в шоке. Моя голова была как шахматная доска. Волосы были выстрижены клочками. Через минуту в умывальник зашел еще один солдат с точно такой же как и у меня стрижкой. Мне стало немного легче. Ну хоть не обидно. Теперь я не один такой.

Утром, по команде подъем Джек построил всех в расположении роты. – Зарядку сегодня в связи с присягой отменяю. Джек прошелся вдоль строя осматривая как было исполнено его вчерашнее указание. Когда он увидел меня и таких же как я, жертв ночных цирюльников, то заулыбался. Но через мгновение его улыбка перешла в гнев. – Я вчера давал команду всем кому указал постричься! – Но смотрю не все ее исполнили. – Сержант машинку мне! Бегом! Джеку принесли машинку и он стал выстригать ей на головах тех кто не постригся борозды. Кому вдоль, ото лба к макушке. Кому от уха до уха. Когда он закончил, сказал. – Вот теперь все справедливо. – Через пять минут построение на плацу на завтрак! После завтрака мы вернулись в казарму для получения оружия и подготовке к присяге.

Присягу принимали на плацу. День был солнечным и морозным. На трибуне стоял командир полка, гвардии полковник Шаманов В.А. и его заместители. Приехавшие на присягу родители и родственники солдат тоже были на плацу, рядом с трибуной. Началось торжественное построение. По команде командира роты мы поочередно выходили строевым шагом из строя. Подходили к столу и зачитывали текст присяги.

Я Шерер Валерий Анатольевич! Торжественно присягаю на верность своей Родине – Российской Федерации. Клянусь свято соблюдать ее конституцию и законы, строго выполнять требования воинских уставов, приказы командиров и начальников. Клянусь достойно выполнять воинский долг, мужественно защищать свободу, независимость и конституционный строй России, народ и Отечество.

После чего мы ставили свою роспись и командир вручал каждому нагрудный знак, «Гвардия». С этого дня мы все стали гвардии рядовыми, солдатами 328 парашютно-десантного полка, 104 воздушно десантной дивизии. После прохождения торжественным маршем почти всех солдат принявших присягу отпустили в увольнение до вечернего построения. Ко мне приехали родители и я отправился с ними в город. Увольнение пролетело как один миг. Если честно, то очень захотелось домой. После встречи с родителями возвращаться в часть было тяжеловато. Но стоило перешагнуть порог КПП и подняться в казарму, как грусть по дому начала развеиваться.

Первый три месяца службы прошли не быстро. Через несколько дней после присяги нас раскидали по боевым ротам. Я попал в девятую парашютно-десантную роту. Жили в этой же казарме, только переехали на третий этаж. Командиром нашей девятой роты стал гвардии старший лейтенант Андрей П. С каждым днем сержанты усиливали свое давление на нас. Было распространено рукоприкладство с их стороны. При офицерах такого не происходило. Дагов дембеля не трогали, боялись.

Сразу же после первого прыжка началась подготовка ко второму. Второй прыжок с парашютом состоялся 11 марта, буквально через две недели. Самое интересное, что некоторые из дембелей отказались прыгать и их оставили в казарме. А с парашютами которые они укладывали прыгали другие солдаты, уже нашего призыва. Правда все было по желанию. Командир предложил, кто желает прыгнуть еще, но с чужим парашютом, пожалуйста. Те кто изъявил желание, в этот день совершили по два прыжка. После второго прыжка был полевой выезд на стрелковый полигон в поселок Поливно. Первую половину дня расчищали сугробы на огневом рубеже и дорожки до мишеней, а только потом уже приступили к стрельбам. Стреляли по девять патронов. Это были первые наши стрельбы из АКС- 74 и РПКС-74. В тот день Джек гонял нас до седьмого пота. Кто не правильно ползал и плохо прижимался к земле, Джек палкой бил по ногам. Тогда, это казалось через чур жестоким, но спустя время понимаешь, что такую дисциплину нужно изучать именно так. Тяжело в учении, легко в бою. – В бою палкой бить не будут. – В бою будут убивать! Говорил нам тогда Джек. Позже я не раз вспоминал его слова.

В одном из нарядов по роте когда я заступил дневальным, Джек приложил мне по лбу рукояткой штык ножа. Тумбочка дневального находилась прямо напротив входной двери в расположение роты. Я стоял немного на расслабоне. Кепка у меня была сдвинута на затылок. Открывается дверь и в расположение заходит Джек. Я сразу крикнул. –Дежурный по роте на выход! Джек подошел в плотную ко мне и выдернул у меня из ножен штык-нож. Взял его за лезвие рукой и ударил мне по лбу рукояткой. У меня аж искры из глаз посыпались. – Кепочку надвинь на лоб. Сказал Джек и отдал мне штык-нож.

Арсенал

С 1 апреля из нашей роты назначили двадцать человек на работы в арсенал. В эту двадцатку попал и я. Командиром был назначен Джек. Сразу же после завтрака мы загрузились в Урал и нас повезли через весь город в арсенал. Арсенал ВМФ, это склады с боеприпасами расположенные на огромной территории в лесном массиве, огороженной забором по периметру и охраняемая матросами. Матросы срочники которые охраняли этот арсенал были сухопутными моряками. Соответственно службу несли на суше и никакого моря рядом и в помине не было. Как нам рассказывал один из их командиров служба у этих морячков не бей лежачего. И ведь письма говорит они домой пишут, что служат на корабле или даже на подводной лодке. А что им еще писать? Что моряки в лесу служат?

Нашей задачей была разгрузка вагонов с боеприпасами, развозка их по складам и укладка. Перед заездом на территорию мы сдавали спички, зажигалки и сигареты на КПП. Курить на территории арсенала было строго запрещено. Обед нам привозили на территорию арсенала из части. Не смотря на то, что разгружать тяжёлые ящики с боеприпасами было не легко, работать там нам очень нравилось. По сравнению со службой в части арсенал нам казался курортом. Джек конечно гонял нас, но и давал нам время на отдых. В обеденное время мы ложились на ящики и грелись на весеннем солнышке. На территории этого арсенала мы часто встречали диких косуль. Боеприпасы которые мы разгружали были разные, от снарядов до гранат. Были даже авиабомбы. Некоторые бомбы которые лежали под открытым небом вмерзли в снег и мы отдирали их Уралом привязав веревочный трос. За каждым складом были закреплены женщины учетчицы. Они то и контролировали нашу работу и руководили разгрузкой. Так мы проработали в этом арсенале до 29 мая. Целых два месяца. На это время мы были освобождены от нарядов и других мероприятий которые проходили в это время на территории нашей части. Приезжали с арсенала, шли на ужин и готовились к отбою. Когда все разгрузочные работы были закончены нас попросили собрать вокруг одного из складов мусор и ветки деревьев. Погрузить все в кузов Урала и вывезти за территорию арсенала. Джек командовал нами в арсенале весь апрель. Потом его перевели в другое подразделение. В день своего убытия Джек построил на плацу всю роту и сказал нам напутственные слова. – Никогда не вешайте голову! Служите и шагайте по жизни только с поднятой в верх головой! Никто кроме нас! На его место в арсенал был назначен командир моего взвода гвардии лейтенант Аркадий З. Аркадий только недавно закончил Рязанское военное училище ВДВ. В отличии от Джека, Аркадий был более мягким командиром, но со своими заморочками. Так если с Джеком мы передвигались по территории арсенала на Урале, то Аркадий заставлял нас бежать бегом, совершать так называемые марш броски. Как говорится у каждого командира свои заморочки.

После того как все работы в арсенале по вывозу мусора были закончены, случилось одно странное происшествие. Нас обвинили в краже какого-то боеприпаса. Сначала всех построили. Приехали несколько морских офицеров и учетчица. Они заявили, что после наших работ на одном из складов были обнаружены несколько ящиков с сорванными пломбами. Из этих ящиков пропали какие-то боеприпасы. Какие именно они говорить не стали. Сказали лишь, что дают на раздумье один час. Если мы добровольно не вернем эти боеприпасы, то они доложат в ФСБ. Учётчица предположила, что боеприпас или боеприпасы мы вывезли с территории арсенала на своем Урале под кучей мусора. Наш командир заявил, что это какой-то бред. Он лично присутствовал при погрузке и разгрузке мусора и никаких боеприпасов не видел. Тем не менее моряки доложили в ФСБ. Приехали два человека в штатском. Сначала они долго беседовали с нашим лейтенантом, потом стали вызывать нас по одному. Настала моя очередь. Я зашел в помещение. В помещении стоял стол за которым сидел один чекист, а второй сидел рядом на стуле. Они оба были в пиджаках, но внешне больше были похожи на бандитов нежели на чекистов. Тот что сидел на стуле сразу встал и предложил мне сесть на этот стул. Как только я сел он стал на меня кричать. – Ну что солдат? Сдали тебя твои товарищи! Говори куда боеприпасы спрятал? Я честно говоря сначала опешил. Несколько секунд пытался понять, как себя вести и что говорить. Я то точно знал, что ничего не брал и те кто были рядом со мной тоже ничего не брали. Тут в разговор вклинился тот, что сидел за столом. Он прервал своего кричащего коллегу и начал со мной подозрительно вежливый диалог. – Как фамилия, имя, отчество? Я назвал. Он записал к себе в блокнот. – Валерий, а ты откуда родом? Я ответил, что с Нижегородской области. – Ну надо же. Земляк! Он протянул мне руку. – Олег. Я смущенно пожал ему руку. – Куришь? На угощайся. Он протянул мне пачку с сигаретами. – Ты не бойся, я земляка в обиду не дам. – Ты мне сейчас скажи всю правду, кто украл боеприпас, а я тебя в другую часть по быстрому переведу в Нижегородскую область. Обещаю. Ты кстати где в Нижнем то живешь? Я ответил. – Как в Нижегородскую область въезжаешь, третий дом с лева. Лицо этого Олега после моего ответа перекосилось от злости. – Пшел вон! Я встал и вышел на улицу. В итоге мы так и не поняли, что за боеприпасы на нас тогда пытались повесить. Никто ни в чем так и не сознался. На этом наша двух месячная командировка в арсенал закончились.

Поливно

Из учебного центра г. Омска в нашу роту прибыло пополнение, Баранов Дмитрий (санинструктор), Терно Виталий (пулеметчик), Мельничук Виктор и Журавский Сергей (наводчики операторы). Сначала мы присматривались к ним с недоверием. Свалились непонятно откуда, да еще и младшие сержанты. Мы на должностях командиров отделений были пока еще рядовыми, а тут капралы нарисовались. Но тем не менее постепенно все быстро притерлись и влились в общую армейскую массу.

Почти весь июнь мы провели в Поливно на учениях. Жили там в палатках Стреляли на полигоне, бегали по полям и копали окопы. Кормили там честно говоря очень плохо. Еда была пресная и не соленая. Все ходили полу голодные. У кого были деньги спасались тем, что бегали в местный магазин за пряниками и лимонадом. Свой день рождения я встретил на этом полигоне. Двадцать четвертого июня мне исполнилось девятнадцать лет. В этот день мы бежали кросс в бронежилетах, ОЗК и противогазах. Такие занятия назывались ЗОМП, защита от оружия массового поражения. Этот забег был самым тяжёлым. Несколько человек обессилев упали на землю и сняли противогазы, чтобы не задохнуться. Командир приказал тащить упавших на себе. В итоге на землю упало больше половины роты. До конца добежали не больше десятка человек. Бег в ОЗК и противогазе да еще и с автоматом, то еще удовольствие. Сердце бешено вырывается из груди. Дыхалка сбивается, пот заливает глаза, стекла в противогазе потеют. Конечно мы пытались хитрить и оттягивали рукой подбородок противогаза чтобы глотнуть свежего воздуха, но если командир это замечал, а он бежал рядом с нами на легке, тому давал хорошего пинка. После этого кросса все упали как убитые. Когда сняли ОЗК, форма была сырая от пота на сквозь.

Несколько ночей подряд проводились тактические учения. Один взвод организует засаду, а другие взвода должны его ликвидировать. На такие учения нам выдавали холостые патроны и даже взрывпакеты. Настал черед моего взвода уходить в засаду. Командир роты определял на это один час. После его команды мой взвод побежал через поле в сторону лесополосы. Наша задача была спрятаться и устроить засаду на остальные два взвода. Открыть по ним огонь и закидать взрывпакетами. Соответственно у них была задача обнаружить нас раньше. Меня и Мещерякова Колю оставили в поле, а весь взвод побежал дальше в лесополосу. Взводный поставил нам задачу организовать засаду и отвлечь на себя внимание. Как только обнаружим приближение противника, кинуть взрывпакет и открыть огонь. Часов с Колей у нас не было, поэтому данный ротным час мы отсчитывали в голове. Мы с Коляном залегли в траве метрах в пяти друг от друга, чтобы можно было переговариваться. Начинали донимать комары. Этот час стал казаться бесконечным. Постепенно стало клонить в сон. Я не заметил, как уснул. Проснулся от удара по каске. – Шерер ты убит! На до мной стоял сержант второго взвода Зотов. Он даже не стал стрелять холостым в воздух Просто стукнул мне по каске прикладом. Мещеряков тоже спал. Его тоже обнаружили те кто шли с Зотовым. Вот такой случился конфуз. Убит так убит. Сами виноваты. Еще и свой взвод подвели. Хорошо, что это только учения, а не настоящая война.

Командировка в Сердобск

С 10 на 11 июля наша рота заступила в свой первый караул. Заступали по несколько человек с каждого взвода. Задачей караула была круглосуточная охрана складов с вооружением, обмундированием, продуктами и охрана «губы» гауптвахты. На эту «губу» попадали солдаты как с нашей части, так и с других частей, но за все караулы в которые я успел отстоять ни одного каторжанина на этой «губе» не было. Помещения камер «губы» были узкими с откидными нарами. У меня даже сохранилась фотография, где я лежу на этих нарах в одной из камер. Почти все свободное время которое было отведено нам в карауле для отдыха мы учили устав караульной службы. Начальник караула был командир первого взвода, он лично принимал у каждого из нас знание устава. Обязанности часового нужно было рассказать на зубок. Кто рассказывал, тот мог идти отдыхать, а кто нет, те сидели и зубрили засыпая на ходу. Я попал на четвертый пост в первую смену. Разводящий менял часовых и возвращался в караулку. В последующие караулы мы уже ходили с удовольствием. Питание для караула получали в столовой и питались в караулке. Никто в карауле тебя не достает, единственный минус, это недосыпание. Ночью умудрялись спать даже на постах. Спали стоя прислонившись кто к столбу, а кто к колючей проволоке. Конечно начальник караула периодически проверял посты и кого ловил спящим, тот получал люлей.

После подъёма 14 июля было сразу две зарядки подряд. Командир полка наблюдал из окна за процессом и ему не понравилось, как мы бежали кросс. Зарядку провели повторно, начиная с разминки и закачивая кроссом. После завтрака началась укладка парашютов на плацу. После обеда дали получку пять тысяч рублей. Деньги по тем временам мизерные, если тогда одна фотография стоила тысячу рублей, а пачка сигарет с фильтром две тысячи рублей. Вечером нашу роту повезли в городскую баню. После вечернего построения ко мне подошел Катаев Игорь. – Хочешь с нами в командировку поехать? Я не раздумывая согласился. Командировка была на четыре дня, с 18 по 22 июля, в город Сердобск, Пензенской области. В день выезда сразу после подъёма за нами пришел капитан, мы получили в оружейке автоматы и по четыре магазина с боевыми патронами. Потом получили на складах сух пайки на четверо суток и направились в автопарк. С нашей роты поехали четыре человека. Катаев, Дергачев, Самойлов и я. Старшим был этот капитан со складов РАВ и два водителя. Один из водителей оказался моим земляком. Он был из города Кстово, Нижегородской области. Наша задача была перевезти списанные автоматы и магазины с наших складов в одну из воинских частей города Сердобск. Ящики с оружием мы загрузили в два тентованных Урала. Катаич с Самсоном поехали в кузове первого Урала, а мы с Дергачевым в кузове второго. Расстояние от Ульяновска до Сердобска почти пятьсот километров. Вот это я понимаю. Подфартило так подфартило. Целых четверо суток отдыхать от построений, зарядок и нарядов. Да еще и офицер попался нормальный, без закидонов и муштры. Капитан провел с нами и с водителями вводный инструктаж. Поставил задачи и мы тронулись в путь. До Сердобска ехали почти без остановок. За время дороги не смотря на тряску и монотонность езды пытались спать по очереди, но уснуть толком так и не получалось. Как оказалось, спать в дороге на деревянных ящиках не особо то комфортно. И все равно, трястись в кузове целый день, это лучше, чем тащить наряд или маршировать на плацу. В пункт назначения приехали уже поздним вечером. Заехали на территорию какой-то воинской части. Наш капитан куда то сбегал, потом вернулся. – Так, построиться. Слушай мою команду. Мы находимся на территории воинской части. Сейчас в штабе уже никого нет. Спать будете на улице, по очереди. Один охраняет машины, трое отдыхают. Сам капитан и водители спали в кабинах, мы расположились на каком-то газоне прямо под открытым небом. Наручные часы были только у Дергачева. Мы определились между собой, что охранять будем по часу. Первым пошел Дергачев, а мы втроем постелили на траву спальные мешки и мгновенно заснули. Как мне тогда показалось, что я поспал не больше десяти минут, как меня уже толкает в бок Катаич и протягивает наручные часы. – Вставай Валера. Шепчет Катаич. – Твоя очередь. Иди охраняй. Я с большими усилиями встаю на ноги, а Катаич сразу же ложиться на мой спальник и накрывается своим. Я взял автомат, надел на руку часы, которые мне передал Катаич и пошел к Уралам. Время на часах было час ночи. Значит мне нужно простоять на посту до двух часов и будить Самсона. Ну что же, час так час. Я повесил автомат на плече и закурил сигарету. Уралы стояли в плотную друг к другу. Капитан спал в кабине одной машины, а оба водилы в кабине другого Урала. К охране машин водителей капитан не привлекал. Да это и понятно. Они и так устали просидев столько часов за баранкой. Стекла в кабинах машин запотели от их дыхания напрочь. Выкурив сигарету и побродив вокруг Уралов минут двадцать меня начало клонить в сон. На улице была тишина, никто нигде не шарахался, только слышались соловьиные трели. Нужно продержаться еще сорок минут и можно будет будить Самсона, а самому лечь спать аж на три часа. Пока простоят Самсон, потом Дергачев с Катаевым пройдет целых три часа. А там глядишь уже и утро. Но оставшиеся время для меня стало невыносимо долго тянуться. Я то и дело смотрел на циферблат часов, но время как будто замерло на месте. Тут меня осенило. Я взял и перевел стрелки на часах вперед на тридцать минут. Самсон все равно не узнает сколько реально натикало, ведь кроме этих часов больше негде узнать время. Растолкав Самсона я передал ему часы. – Самсон, твоя очередь, через час разбудишь Дергачева. Я лег на теплый спальник Самсона и мгновенно заснул. Но спал я как мне опять показалось не три часа а намного меньше. Только начал сниться какой-то сон, как опять голос Катаича и толчки в бок. – Вставай Валера, твоя очередь. Катаич протянул мне часы и я протирая заспанные глаза побрел к Уралам. Закурил сигарету и посмотрел на часы. Время было пять часов утра. Но на улице было все так же темно. Все так же пели соловьи. Какое-то дежавю прямо. Почему так темно в пять утра? Через час уже должен быть подъем в этой воинской части. Интересно, что за род войск тут дислоцируется. Ладно, скоро узнаем, но явно не ВДВ. Так, значит если через час подъем в этой части, то и нам спать уже не дадут. А спать хотелось невыносимо. Я решил пойти ва-банк. Посмотрел на часы. Время пять часов десять минут. Хоть часик еще поспать успею. Перевел стрелки на шесть утра и пошел будить Самсона. В этот раз он вставал с кучей возмущений. -Ты че Шер? Я только лег, а ты уже меня будишь. Самсон по возмущался, но все же встал и матерясь побрел к Уралам. Как потом выяснилось, время переводили все кроме Самсона. Просто кто-то меньше, а кто больше. В итоге не выспался только Самсон. Утром нас растолкал капитан. Он сильно ругался, что все спали. Самсон тоже в итоге заснул прислонившись спиной к колесу Урала.