Читать книгу: «Полет за потерянной душой. Этот мир придуман не нами», страница 3

Игры, в которые мы играли с Татуко, были моими первыми уроками в освоении потустороннего мира. Еще он учил меня петь тадибейские песни. А иногда мне удавалось удивить и его, прожившего не одну сотню лет, видевшего рождение земли, людей. Я придумывал каждый раз свой мир, свою Вселенную, где чувствовал себя комфортно. И мы гуляли с ним в моем мире, который он старался сделать более реальным. Татуко показал мне созвездия и олярную звезду… Я как-то запомнил карту звездного неба во время игры со своим духом-другом и на уроке астрономии, удивил своего учителя. Это было весело. Когда я открыл глаза, то оказался возле дома, а дух улыбался. Не знаю, как у других тадибе, но мой дух умел улыбаться. У Татуко много еще было таких игр. С детства я любил смотреть на звездное небо. Рассматривать звезды, представлять, как на них царит какая-то жизнь, о которой мы не знаем.

Мы играли и в более серьезные игры, где я мог войти во Вселенную. «Где ты, Великая Пустота, Бездна, Вселенная?» – думал я, стараясь сосредоточиться и пройти. А Татуко все подталкивал вперед, чтобы я окончательно сбросил груз неверия, открыл свои глаза на мир Вселенной, куда простой человек не мог попасть. Я был похож на птичку, бьющуюся в отчаянных попытках вырваться на волю из силка – силка собственного «я». Он подталкивал меня дальше. Я взлетал и натыкался на другие препятствия. Иногда, правда, мне казалось, что тот мир согласен ждать, пока я бьюсь и трепещу крылышками. Но Татуко не давал возможности повернуть назад и вновь подталкивал. Когда дверь удавалось открыть, то душа моя ликовала. Один раз, играя, я почувствовал себя в космосе, мы с духом бешено неслись вместе куда-то в невероятные дали, сквозь холодный, смертоносный вакуум, сквозь солнечный ветер, сквозь мириады мельчайших частиц, принесшихся к нам от неведомых звезд, которых люди и не видят, быть может, и никогда не увидят. Я отбросил ментальное препятствие и устремился мыслью дальше, и снова уперся в пределы и снова отбросил их. Какой пленительной иногда представляется мысль об освобождении собственного «я»! У меня возникло ощущение собственной неограниченности, огромной свободы. Я был победителем, готовым в любой момент броситься в новую схватку.

И когда я стал взрослым, Татуко оставался моим близким другом. Сейчас его не было рядом, хотя он всегда сопровождал меня в полетах. Но на этот раз он отказался сопровождать. И еще нравилось мне представлять себя владыкой иного рода – Великим повелителем душ, молча созерцающим Вселенную. С наслаждением воображал я, как одним движением бровей повелеваю предать лютой казни злые души и злых духов, мучивших людей. Тогда мой друг качал головой и глубоко вздыхал. Теперь все иначе. Я оглядываюсь по сторонам. И вокруг меня – тишина, пустота. Мир, в котором я очутился, поражал своей страшной реальностью. Он казался реальнее обыденного. Это было уже не как в играх, в которые мы играли с Татуко. Здесь было совсем по-другому. Вселенная, черная и бездонная пустота – равнодушная и холодная.

Во Вселенной не было ни дня, ни ночи, здесь время остановилось. И нельзя было определить, который час. Звезды над нами продолжали свой вечный и бесконечный путь. Душа моя плыла через миры, сквозь измерения, которые материалист не может себе вообразить. Я был так поглощен своими мыслями, что провалился. Я летел в черной пустоте, ощущая слабые биения. Они приятно холодили мое тело, пронизывали меня насквозь. Полет длился, казалось, целую вечность или лишь краткий миг. Я летел и летел сквозь темноту. Я не сворачивал с выбранного курса и потому не приближался к каким-либо звездам достаточно, чтобы увидеть их вблизи.

Человечеству мучительно хотелось раскрыть тайну происхождения миров, тайну космической вечности. И философы, и мыслители, и мечтатели уходили в пустыни, удалялись в горы – становились отшельниками, чтобы никто не мешал им сосредоточиться на размышлениях о Вселенной. И они думали, думали, думали… и думали. Таинственный блеск звезд и бездонная глубина космоса манили их к себе. В своих мечтах они давно оторвались от земли и парили во Вселенной, как птицы. Они методом духовного притяжения пытались через свои глубины воображения изучить космос. Они отыскивали себе союзника, который помогал изучить этот мир изнутри, тем самым расширяли свой кругозор для дальнейших исследований Вселенной. И вот некоторые космические тайны Вселенной стали постепенно раскрываться перед ними, и они давали возможность узнать их своим ученикам.

Вселенная приоткрывала им свои тайны. Но, позволив людям разгадать одну из загадок, она тут же загадывала десяток новых! Благодаря своим исследованиям философы, мыслители стали расширять границы своего осознания, соприкасаясь с реальностью, лежащей за рамками обыденного мира физических явлений. Для них космическое пространство уже не являлось таинственным. Именно во Вселенной они стали познавать нефизическое бытие скрытых миров: внутренний космос. Своим сознанием преодолевали физические ограничения и выходили за рамки логики, значительно превосходя интеллектуальные возможности человека. Их мудрость предоставила эффективные средства для открытия собственного пути в глобальной и многомерной системе космоса.

II

Ты – вечное дитя Вселенной

Ты – вечное сознание Творца.

Я вновь испытал чувство необычайного восторга, которое дарило путешествие по Вселенной. Здесь терялось ощущение времени. Звезды стремительно неслись нам навстречу, лаская нежными разноцветными лучами. В луче холодного света плясали маленькие метеориты. Танец их прост и незатейлив. Они кружились, опускались, сталкивались, чтобы спустя миг разлететься в разные стороны. И в стремительном полете исчезали во тьме. Вокруг планет совершали свой вечный хоровод почти два десятка мертвых миров. Я, кстати, был удивлен тем, что так много иных галактик видны невооруженным глазом, и что самая большая из них была бледным облачным пятном, больше, чем луна на земном небе. Мимо нас проплывали облака звездной пыли, мелькали метеоритные потоки, чинно текли космические течения, связывающих звездные скопления невидимыми человеческому глазу. Красота! Стихи сами лезли в голову, сплетая узоры бесконечности:

 
– Я стою на пороге Вселенной,
Вихри космоса веют в лицо,
Все, что вечно, и все, что мгновенно,
Припорошено звездной пыльцой.
 

Нумлаха молчал, думая о чем-то своем и я ускорял свой полет, чтобы не отстать. Восторг от полета немного поутих, и я впервые вспомнил о черной воронке без отвращения. По пути встречались планеты, которые изучали в школе на уроках астрономии. Я их узнавал по внешним признакам. Когда приближался к облакам звездной пыли, мне весело подмигивали маленькие звездочки различной величины и цвета. Я рассматривал проплывающие мимо нас туманности причудливых форм. Мы продолжали лететь молча, и в моей голове возникало все больше и больше вопросов. В конце концов, я не вытерпел и прервал молчание.

– Я не знаю, способен ли сделать свое служение людям основным смыслом своей жизни или я буду свободным шаманом? Могу ли я жить только для себя или я должен посвятить свои способности людям? Ведь многие не заслужили пощады и им место в аду. Это кажется мне нелегким бременем.

– Прими ту позицию, которую ты занимаешь сейчас, – откашлялся Нумлаха, словно прочищал свое горло, – Доверься мне и Высшему Разуму. Он зовет тебя к себе с самого детства. Он привел тебя ко мне. Примирись с самим собой и просто помогай другим. Делай это из чувства долга. Служение помогать людям, поможет открыться твоему Я, превратиться в Высшее, пусть даже ты сохранишь при этом человеческую форму. Вселенная – это живой организм, обладающий разумом. И ты ее частица.

– Не знаю… – вздохнул я. – Все это кажется невозможным…

– Разве невозможное тебя когда-нибудь останавливало? – лукаво поинтересовался Нумлаха.

– Нет! – рассмеялся я.

– То-то и оно. – И он продолжил свою незаконченную мысль, – Когда твое эго растворится и сольется с его Великим разумом, ты уже не будешь жить, ты станешь самой жизнью, сольешься с высшей целью. Ты станешь светом для начинающих свой путь во Вселенную, даже когда закончишь свой путь!

– Как же мне сделать скачок, чтобы служить людям, слиться с Великим Разумом, о котором вы говорите? – спросил я. – Ведь у меня есть работа, семья и другие обязанности. Я просто не могу бросить все это, чтобы посвятить свою жизнь благотворительной деятельности.

– А кто говорит, что ты должен это делать? Почему ты вообще решил, что должен полностью раствориться и забыть все мирское? – поинтересовался он, но потом усмехнулся. – Пожалуй, я и сам не знаю почему. Но, скажу, что наше назначение не в том, чтобы приспособиться, и влиться в этот мир. Если говорить правду, то часто мы очень стараемся это сделать. Мы пришли сюда, чтобы учить, направлять, исцелять других и напоминать им об их подлинной сущности собственным примером.

– Понял, – глубоко вздохнул я, – ты мне помогаешь, но не облегчаешь мои задачи.

На своем пути я стал встречать множество душ. Они словно шли по проторенной дороге, которую я не мог видеть. Эта дорога была только с односторонним движением. Страшно было смотреть на них, бессмысленно идущих вперед, словно кто-то их гнал, подстегивая кнутом. В их глазах светилась пустота. Они не обращали на меня внимания, словно не видели. Я шел рядом, и мог дотронуться до них рукой. Редко, очень редко, кто-то пытался вырваться из общего потока – но, врезался в невидимую границу дороги – несуществующую для меня и непроходимую для него. Их отбрасывало назад, и они, с трудом сохраняя равновесие, снова приноравливались к равномерному шагу следующих по дороге. Некоторые пытались повернуть назад, но какая-то неведомая сила разворачивала их.

– Что это? – спросил я, шагая рядом с Нумлахой и рассматривая толпу, которая шла, падала и вставала.

– Это дорога Вечности. Они будут идти до тех пор, пока не придут к воротам Тьмы. Там они пойдут снова, чтобы достичь ворот Теней и только потом достигнут Великого Света.

– И сколько это будет длиться дорога?

– Вечность.

– Но, она должна же когда-то закончиться, – воскликнул я, рассматривая души. Мне стало жалко их, и сердце сжалось, представив себя идущим по этой дороге, не зная, когда будет конец.

Я проходил рядом с ними, мог пройти сквозь их тела. Но, я не стал делать, а просто дотрагивался до них, ощутив, неприятный склизкий налет.

 
– Дорога без конца, дорога без начала и конца
Всегда в толпе, всегда один из многих.
Нет на свете тишины,
только плач твоей струны,
Только вечность дарит звуки,
да в груди огонь жестокий,
твой единственный огонь!
 

– Это зависит от Великого Разума. Только он может сократить дорогу.

– А если я изменю свой путь, и достигну Великого Света?

– Это не в твоей власти. И тебе никогда не изменить свой маршрут, если даже захочешь. Этим распоряжаются Боги. Ничто не в силах изменить то, что предуготовлено ими. Боги управляют миром. Мы все звенья этой цепи. Так предначертано Великим Разумом. Неисповедимы пути высших сил.

Я стал размышлять об услышанном, но Нумлаха как будто не замечал этого.

– Оболочка смертна, как атрибут нашего мира. Кроме нашей сущности, которая наполнится знаниями и повзрослеет, в мир Великого Разума не сможет войти. А вот душа же… вечна, и войдет по предписанному ей сроку.

– У каждого человека есть судьба, – быстро заговорил я, и казалось, мне уже никак не остановиться. Мне хотелось выговориться – И что судьбы наши в их руках? – вопросы мои сыпались друг за другом, – Мы лишь марионетки? Каждый наш шаг, каждый ход предопределен свыше? С рождения и до самой смерти? Я хочу во всем разобраться, – выдохнул я, когда вопросы закончились, но половина еще вертелась в моих мыслях, дожидаясь своего часа, – Значит, мы не архитекторы своей судьбы? – вдруг сник я.

– Почему! Ты сам решаешь, как распорядиться своей судьбой. Просто нам дают право выбора. Боги сплели наши судьбы вместе. Цепь судеб выстраивается, протянувшись нитями друг другу. Эта энергия нитей подпитывает нас всех. Как-нибудь я покажу тебе, как сплетены все наши нити жизни друг с другом. Мы все являемся порождениями Великого Разума, – сказал он. – И он наделил нас разумом. Эта жизнь в оболочке дана нам в качестве испытания. Душа наша должна наполняться содержимым, пока мы находимся на Земле. Потом когда приходит время, мы поднимаемся и подпитываем этой энергией мир. В течение неопределенного времени душа наша отдыхает и размышляет, делая выводы из предыдущих жизней и готовясь к последующим. Она отдыхает до тех пор, пока не приходит время снова возвращаться в земной мир. Каждому человеку отведено определенное время, которое он должен прожить на Земле. Если человек заканчивает свою жизнь раньше срока, он должен вернуться назад почти сразу же.

Хотя Нумлаха учил меня уметь управлять своим разумом, но в данное время мой ум был исполнен гнева, чувства вины, обиды и беспокойства.

– Все равно, получается, что нас используют, а потом кидают на эту дорогу Вечности, – пробурчал я, – Мне не хотелось бы попасть на эту дорогу, чтобы достичь своей цели и получить вожделенный покой. Они, получается, играют нами.

– Не все так просто, Таборчи. Ты молод и тебе выпала судьба, чтобы постичь этот мир и помочь людям. Помогая людям, ты помогаешь их душам, помогая душам, ты помогаешь себе вырасти духовно, чтобы поднять на высшую ступень своего развития. Все мы здесь для того, чтобы учиться, а учиться мы должны на протяжении всей жизни, от начала и до конца. Вечна душа человека и далека его дорога в Вечности!

Я внимательно смотрел на него и, как губка, впитывал в свое сознание все то, что слышал, но весь смысл и всю глубину слов услышанного осознать было не в моих силах.

– Душа одного не похожа на душу другого, она является индивидуальной особенностью каждого из нас, как сущность нашего «я», со своим анализом, восприятием, и, конечно же, накоплением определенных познаний. Душа – это бесплотное существо, остающееся после смерти тела человека. Этот мир Вселенной принято называть тонким. Он существует параллельно нашему. Но почему видеть его мы можем лишь после смерти? Возможно, потому, что частота колебаний тонкого мира гораздо выше, чем у мира материального.

Я внимательно прислушивался к учителю, запоминая каждое слово, произнесенное им, и смысл, который, эти слова в себе несли. И все же я не мог смириться с тем, что наши души идут по дороге Вечности. Вечность – бесконечное, никогда не кончающееся бытие, существование без малейшего перерыва. Я вздохнул и молча, продолжил путь. Мы иногда не шли, а плыли, не касаясь поверхности. Бесконечность Вселенной подразумевает, что она должна быть бесконечна не только в пространстве, но и во времени, а значит, иметь бесчисленное количество звезд.

– Что такое Вечность?

– Трудно объяснить, что такое Вечность, – задумчиво проговорил Нумлаха, – Осознать понятие вечности человеку весьма трудно, да и почти, наверное, невозможно. Но осознавшие это становятся святыми, ибо с позиции Вечности все земные проблемы становятся мелочью. Человек должен осознать, что он вечен, и решать все проблемы с позиции вечности.

– Души наши вечны? – задал я вопрос, зная на него ответ.

– Что такое тогда земная жизнь человека? Это один короткий миг в жизни человеческой души! Душа по своей природе вечна, как вечен Великий Разум.

– Вечный вопрос и нет ответа. Нет ни начала, ни конца не продолжения. Не подлежит ни времени и не движению. Неразделимый акт, познавший сущность! – вздохнул я, задумавшись над этим вечным вопросом. И снова возникли из уголков памяти стихи малоизвестного поэта Александра Карпенко:

 
– Я спросил тогда у игроков,
Что такое вечность – и услышал:
Вечность – это море облаков.
Вечность – раздвижная наша крыша.
 

Рядом двигались души. В них не было жизни. Они как безропотные существа просто плыли по течению. Шли, чувствуя, что впереди глубокая пропасть. Оказавшись возле пропасти, многие из них пытались повернуть назад, но поток людей неизбежно захватывал и затягивал их вперед. Те, которые падали, хватались за других, а те, в свою очередь за следующих. Создавалось впечатление, что они тянут друг друга в вечность забвения. Пока я шел, вспомнил Бальмонта:

 
– Бесчувственно Великое Ничто,
Земля и небо – свод немого храма.
Я тихо сплю, – я тот же и никто,
Моя душа – воздушность фимиама.
 

– А здесь потерянной души нет, случайно? – спросил я, рассматривая уже внимательно колыхающиеся тени.

– Здесь ее не будет. Это души, потерявшие жизненную энергию. Если бы у них она была, то они бы светились. Нет здесь ее. Потерянная душа находится в другом месте. Нам с тобой придется пройти еще несколько таких дорог, по которым идут души. И встретишься и с монстрами, и духами, и богами, и ангелами.

– А сюда все души попадают, когда люди умирает?

– Нет. Это души обреченных.

– Обреченных? И на что их обрекли? Неужели так много душ обреченных сюда попадает?

– Их обрекли на вечное движение во тьме. Когда приходит время, они переходят в другой мир. В основном здесь души, кто был не в гармонии со своим «я».

– Как это?

– Когда человек делает одно, а думает другое. Например, он говорит тебе, что рад твоим достижениям, а в душе проклинает и желает зла.

– И какие еще души сюда попадают?

– Все, которые причинили зло на Земле. Мир бесконечен. Ничтожен лишь человек.

Я видел, как некоторые души проваливались вниз, летя в пропасть все с той же бессмысленной улыбкой, с которой они шли по дороге. Некоторые стремились забраться в гору, сдирая руки в кровь и падая вниз. И после падения они поднимались, шатаясь, и лезли вновь вверх – к вершине. Я страшился черного мира тьмы, но и белый свет дня был мне чужим. Я был одинок в ней, хотя меня окружали близкие люди. Меня всегда посещало какое-то необъяснимое чувство отстраненности от мира людей. Мне казалось, что я участвую в какой-то пьесе, в сновидении, в котором меня не ожидает настоящий риск; я могу управлять людьми, создавать мир, где близкие живут по моему сценарию. Странно, но это ощущение нереальности поддерживало меня, наполняло беззаботностью и мне не приходило в голову – тогда – что вызвано оно могло быть Великим Разумом или Великим Злом.

– Почему?

– Ведь люди не так добры, как хотят казаться на самом деле.

– Но, ты говорил, что не все такие, – сказал я, рассматривая свои руки, словно хотел взглядом прожечь их, – Неужели, нет праведных?

– Как бы, это ни было горько, мы не можем читать чужие мысли, проникать в них. Человек – загадка. Я не могу прочитать то, что сейчас ты думаешь, а ты не сможешь проникнуть в мой разум. Поэтому, судить о человеке, как о святом, сложно. Только Великому Разуму под силу это. Бывает, что за добрыми делами, скрывается зло, – Нумлаха остановился и процитировал Омара Хайяма:

 
– Мы источник веселья и скорби рудник,
Мы вместилище скверны и чистый родник.
Человек, словно в зеркале мир, – многолик,
Он ничтожен – и он же безмерно велик…
 

– Значит, снова я прихожу к тому, что нами управляют боги, – вздохнул я, и посмотрел на поток душ, плывущих по дороге Вечности.

– Мы сами боги! И ты скоро сам в этом убедишься, – сказал Нумлаха, – Я, как и говорил, что мы пришли в этот мир учиться. Учиться друг у друга. Даже зло, которое здесь на Земле, одно из тех знаний, что нужно нам во Вселенной. Мы собираем информацию, развиваемся и подпитываемся. Если ты справишься, то ты вновь станешь Богом, который будет управлять людьми, Землей, планетой. – Нумлаха бросил на меня проницательный взгляд, чтобы убедиться, что я слежу за ходом его мыслей.

– Понял, – ответил я, – Я знаю, что каждый человек является уникальной, незаменимой частью Вселенной и находится с ней в постоянной обратной связи. Именно поэтому, когда идет речь о гармонии со Вселенной, прежде всего, нужно подразумевать гармонию человека с самим собой. Верно? – мысленно похвалил себя за красиво сказанные слова.

Я, несомненно, следил: все это казалось мне чем-то новым и в некотором роде непонятным. Я запутался в том, что говорил Нумлаха. То, что я человек, это я мог понять, но когда попытались поднять завесу над тем, что я Бог, меня совсем выбило из колеи. И я решил, что лучше промолчу и проанализирую информацию, просею через свой мозг. Нумлаха понял, что мне нужно поразмышлять над сказанным и оставил свои рассуждения до того, пока я не задам вопрос. Пока я рассуждал, то и не заметил, как оказался на краю бездны. Тут невидимая сила подтолкнула меня к этой зияющей дыре, мое тело затряслось, а разум приблизился к той грани, за которой нервы лопаются от ужаса.

«Снова испытания, – с ужасом и недовольством подумал я, – и сколько раз меня посетит страх ужаса? Когда все это закончится?»

Меня подняло в воздух, перевернуло и плавно поднесло к черной яме. Но, едва оторвавшись от земли, я ощутил, что меня сковал ужас, что тело вдруг стало свинцово-тяжелым и я стремглав лечу вниз, в темноту и пустоту. Посмотрев вниз, я увидел, что черная бездна расступается передо мной и когда ее играющие края были над моей головой, она сомкнулась и приняла меня в свое чрево. Чем глубже я падал, тем темнее становилось вокруг меня, а вокруг было все холодной, плотной и мокрой.

 
Дохнула ветром глубина земная,
Пустыня скорби вспыхнула кругом,
Багровым блеском чувства ослепляя…
 

Страх, испытанный мною в эти минуты, наверняка был бы еще острее, не предшествуй ему смутное ожидание опасности. Без особых на то оснований я все время находился настороже, и теперь это помогло мне. Что бы ни случилось, я ко всему был готов. И все же переход от неопределенных предчувствий к реальной угрозе оказался довольно резким. Сердце, казалось, сейчас разорвет мне грудь. Я падаю в себя и понимаю, что настало время попрощаться с жизнью. Пустота уходит от меня, и я лишь недовольно машу ей рукой. Кто там: друг или враг? Эта неизвестность заставляла тело непроизвольно дрожать от страха. Дыхание сбилось, на лбу проступили капельки пота. Мой ужас достиг абсолютного, невменяемого, страха, мне показалось, что я почувствовал стук лопаты и дождь земли, обрушившийся на меня.

«Как же страшно, – я нервно сглотнул, – Сколько еще можно падать?» – тьма всегда пробуждает все самые ужасные мысли.

Легкие судорожно втягивали и выталкивали воздух: глубже, чаще, глубже, чаще… а я все падал, падал и падал во тьму… до резкого глухого удара о дно. Я услышал этот глухой беззвучный удар, когда спина коснулась, как мне показалось дна могилы. Но, я упал в холодную, вязкую массу. Я застонал и тяжело заворочался, пытаясь вновь вернуть чувство собственного тела. Но ничего не получалось – я не мог даже пошевельнуть рукой. Тело казалось каким-то чужим и непослушным и словно бы отторгало собственную душу. Подняв голову, я наткнулся на черноту Вселенной. Темнота действовала на психику угнетающе. Казалось, она давит со всех сторон, пытаясь поглотить в себя мое «тело», и от нее уже невозможно убежать, скрыться. Страшное чувство безысходности охватило меня.

 
Сорвавшись в горную ложбину,
Лежу на каменистом дне.
Молчу. Гляжу на небо. Стыну.
И синий выем виден мне.
Я сознаю, что невозможно
Опять взойти на высоту,
И без надежд, но бестревожно,
Я нити грез в узор плету.
 

Поднялся и непонимающим взором огляделся вокруг. Я стоял на желеобразной массе янтарного цвета с оранжевыми разводами, которая светилась. Она была везде. Сначала я уловил запах, первыми всегда приходят запахи. Я явственно чувствовал отвратительный смрад, распространившийся вокруг. По всей видимости, источником запаха была эта непонятная жидкая масса, очень напоминающая слизь, которой были обильно измазаны стены, и полдна огромной ямы. Здесь явно, что-то было не так. Чертовски не так. Мне даже показалось, что моя одежда тоже была пропитана нечистотами. Если уж говорить об одежде, то она тоже была прозрачной. Было такое чувство, что я надел на себя целлофан. Масса, сотрясаясь и подрагивая, увеличивалась в размерах. Эти конвульсии сопровождались громким пыхтением. По коже пробежал холодок, и я попытался отойти подальше от мерзких созданий, пялящихся на меня из темноты, казалось, что еще немного, и они набросятся и сожрут заживо. В голове тут же возник образ собственного обглоданного тела.

 
Но кто поймет? И кто услышит?
Я в темной пропасти забыт.
…А я, как сдавленный тисками,
Прикован к каменному дну
И с перебитыми руками
В оцепенении тону.
 

В воздухе пахло смертью. В моих глазах был ужас… Застыв на месте, я не мог пошевелить и пальцем. Янтарная масса, сокращаясь и растягиваясь, образовывали щупальца, которые пытались обхватить меня. Другая часть двигалась по направлению ко мне, опиралась на эти щупальца. И вот теперь я видел четко щупальца. Вернее, это были мягкие, покрытые слизью трубчатые отростки желтовато-белого цвета. Их было пять, не толще карандаша, они начинались от желеобразного существа, освещенные своим светом, и скрывались где-то за углом темного пространства. Паника стала перерастать в ужас, буквально валивший с ног. В голове пронеслась вереница мыслей: «Где я? Для чего? Что от меня нужно? Что можно сделать в сложившейся ситуации!?» Не находя ответа ни на один из вопросов, я, напрягая память, стал пытаться вспомнить хоть что-то из практических занятий во время прогулок по потустороннему миру с Нумлахой.

«Это безумие, – горько подумал я. Нумлаха как-то сказал, что „какая-то часть меня действительно умрет“, если я прыгну, но не смогу долететь до выступа или удержаться на нем. – Соберись!, – скомандовал я себе. – Чего ты раскис?»

 
Мне страшно здесь, и так темно, и сыро,
Здесь только гниль, одна лишь пустота.
А помнишь ты, как хорошо нам было?
Ну а теперь, я попал сюда.
 

Я затих, оцепенев от ужаса и отвращения. Пытался бороться со своим страхом, но он окутывала меня так же, как эта липкая масса, тянущаяся своими щупальцами ко мне. Всем своим видом эта безжизненная структура, которая окружала меня, указывала на пустоту. Пустота – слишком абстрактное понятие. Так же, как дружба, любовь и смерть. Их нельзя представить. И невозможно понять. Было такое чувство, что эта масса с интересом наблюдала за мной, и все движения были медленными, словно растягивала свое удовольствие. Я начал себя успокаивать, чтобы взять в руки свой страх и подавить его, пока он не вырос до больших масштабов.

– Тихо, тихо! – передо мной появился Нумлаха, держа палец возле губ, – Вздохни глубоко и отпусти свой страх. Я тебе говорил, что нужно учиться бороться со страхом.

– Легко сказать, – ответил я шепотом, – Что мне делать?

– Не торопись и никогда не торопи события, – он спустился еще ниже, чуть ли не касаясь этой янтарной массы, – Будем учиться летать.

– Летать? – с удивлением переспросил я, – Но, я умею летать

– Учиться управлять своим сознанием, и своей душой. Когда я был молод, тоже имел свои страхи, которых принято бояться. Сначала вздохни глубоко и выдохни.

– Но, – протянул я, и посмотрел на желе.

Было такое чувство, что мои ноги увязли в нем. А щупальца медленно, словно смакую мгновения, ползли. Щупальца жили своей жизнью, они нервно подрагивали и мало того – они медленно перемещались и одновременно росли, оставаясь при этом неизменного диаметра. Неожиданно на моих глазах все пять щупалец судорожно задрожали, словно в экстазе, это продолжалось несколько секунд и стали набирать скорость, чтобы присосаться к моей душе.

– Они засасывают меня.

– Повторяй все, что я скажу. Ты же не хочешь здесь остаться навеки?

Я мотнул головой и стал делать то, что говорил Нумлаха. Сосредоточился и стал управлять своим телом. Мысленно стал себе говорить, что все хорошо, пытаясь приподняться и медленно взлететь. Вначале было сложно выдернуть свое тело из вязких неприятных на ощупь массы. Когда я был занять своими делами, то мои ноги оторвались от желе, и я повис над ним.

– Не торопись. Эта масса не любит резких движений. Тут же скрутит и поглотит тебя. Теперь медленно поднимайся. Вспомни уроки наших полетов.

Тут вспомнил, как учил меня мой друг Татуко. Мы же не раз это проделывали с ним, когда он посвящал в тайны потустороннего мира. И я стал мысленно управлять собой. Чтобы начать движение, находясь в астральном теле, не думайте о том, что вы делаете, просто перемещайтесь туда, куда вам надо, и все. Вы должны волевым усилием начать движение, менять направление и останавливаться. Я мягко оттолкнулся, осторожно подвигал руками и ногами. Движения выполнялись сравнительно легко, и я, раскинув руки, как крылья, стал свободно парить в безвоздушном пространстве высоко над желеобразной массой. Когда я уже находился на безопасном расстоянии, быстро вылетел из этой черной дыры.

– Фу-у! – выдохнул я, – Что за это тварь? – спросил я, когда увидел все еще двигающиеся по дороге Вечности бесчувственные души.

– Это Поглотитель Страха. Он питается ими. Чем больше страха, тем сильнее становится. Как только завершит свое дело, то душа вылетает на другой уровень.

– Он, что мог меня поглотить?

– А ты как думал? – улыбнулся Нумлаха, – Ты думал, что только простые души попадают?

– Но, я же живой! – удивился я тому, что сюда могут попасть и живые души.

– Ну и что, что живой! Он чувствует страх и питается. И ему плевать живая субстанция или нет. Если в тебе сидит страх, он будет высасывать его из тебя вечность. А это значит, твое тело умрет на земле.

– Зачем нам страх? Почему этот страх нас охватывает?

– Это защитная реакция на происходящее, на которое мы не можем дать вразумительный ответ. Так происходит со всеми нами. Мы боимся неизвестного. Однако нам нужен этот страх. Страх толкает нас к действиям в тех случаях, когда без него мы вели бы себя пассивно, встретившись с теми, кто хочет нас уничтожить. Мы защищаем себя, либо бежим, чтобы сохранить свою жизнь. Страх дает нам силу тогда, когда мы больше всего нуждаемся в ней. Он не только помогает нам взять себя в руки, но и не дает проявиться склонности к пассивности.

Меня передернуло, и я теперь старался слишком не погружаться в свои мысли. Мне больше не хотелось попадать в такие ямы, где поджидают тебя всякие мерзкие существа. И снова вспомнил Бальмонта. Это был мой любимый поэт, и я мог каждый раз цитировать его стихи. И на этот раз мысленно прочитал отрывок из его стихотворения:

 
– Все смешалось в сомкнувшейся мгле.
Я мечтал – да, как все – о святыне.
И как труп я покоюсь доныне
На избитой шагами земле.
 

– И много еще таких поглотителей страха? – спросил я, пододвинувшись поближе к Нумлахе.

– Хватает их здесь, – улыбнулся Нумлаха, – старайся учиться управлять своими эмоциями. Тебе же, – он повернулся ко мне, – скоро одному придется летать в этой Вселенной. Знаешь, сколько тебе придется встречаться с такими монстрами. На твой век их хватит. Не будешь хладнокровен, то навек останешься здесь влачить свое существование. А твоя задача – вытаскивать живые души.