Цитаты из книги «Пером и шпагой», страница 11

Сила в политике хороша лишь тогда,когда ты прав.

– Это безумие… – Все безумно в этом мире. Но безумцам всегда везет… Пошли!

В своем духовном завещании Фридрих написал: «Жизнь наша – мгновенный переход от минуты рождения к минуте смерти. Назначение человека в этот краткий период – трудиться для блага общества».

Были люди до нас, теперь есть мы, будут и после нас. Воин русский на поле Куликовом – это воин при Кунерсдорфе. Воин при Кунерсдорфе – это воин на поле Бородинском. Воин на поле Бородинском – это воин на Шипке. Воин на Шипке – это защитник Брестской крепости…

А в Берлине – под грохот маршей – кликушествовал Гитлер: – Мы имеем прямые доказательства, что большевики являются лишь душеприказчиками Петра Первого. Азиатское учение большевизма, исполняя замыслы прежних российских цезарей, теперь вынашивает мечты о поглощении всего цивилизованного мира! Грянул 1941 год – год нашей беды и нашего мужества, год незабываемый… В ночь перед нападением на Страну Советов царило необычное оживление в гитлеровском министерстве пропаганды. Геббельс и его подручные спеш

Тогда российская историография подала и свой голос: – Ни с берегов Прута, ни с поля Полтавской битвы, ни со стола «всепьянейшего собора», ни, наконец, со смертного одра, – утверждали русские ученые, – Петр Великий никогда не писал своего завещания! Это верно. Почуяв приближение смерти, Петр велел подать ему грифель и аспидную доску. Тряскою рукою он вывел два слова: «Отдать все…» Но тут силы изменили ему, и он велел звать любимую дочь – умницу Анну Петровну, чтобы продиктовать ей свою последнюю

– Высокий генералиссимус, договоримся рыцарски: ваша армия берет в добычу себе только то, что останется после моей армии. В остальном у нас никаких разногласий не предвидится…

Роман-хроника из истории секретной дипломатии в период той войны, которая получила название войны Семилетней; о подвигах и славе российских войск, дошедших в битвах до Берлина, столицы курфюршества Бранденбургского; а также достоверная повесть о днях и делах знатного шевалье де Еона, который 48 лет прожил мужчиной, а 34 года считался женщиной, и в мундире и в кружевах сумел прославить себя, одинаково доблестно владея пером и шпагой.

Портить отношения с русскими я не желаю, и потомкам своим завещаю: бейтесь насмерть с кем угодно — только не дразните русского медведя в его берлоге!

Надобно не числом побеждать, а умением.