Читать книгу: «Тёмный человек. Книга вторая», страница 3

Глава четвёртая. Продолжение пути

Ночное нападение ос не обошлось без последствий. Утром ротмистр Гильбоа с трудом узнал себя в зеркале. Одна щека у него опухла, левый глаз превратился в щёлку. Мельхиора оса ужалила в руку, а нотариуса в ногу. Только Барабара, благодаря одеялу, осталась цела и невредима. И, конечно, Харизма.

За завтраком все путешественники зевали, тёрли красные глаза и с трудом глотали пищу. Даже бокалы со сладким южноалександрийским вином не подняли настроение. Тревожная бессонная ночь давала о себе знать.

Закончив завтрак, все попрощались с богатырём-хозяином, тоже, кстати, покрытым багровыми шишками, любезной Мениской и второй подавальщицей – молчаливой Лирой, погрузились в карету и тронулись в путь.

По сторонам дороги снова потянулись бесконечные заросли: сосны, ели, колючие кусты барбариса, жёлтой акации, лещины, шиповника. Прохладный утренний воздух лился в открытые окошки кареты. Запах хвои и лесных трав бодрил даже самых сонных. Барабара показывала кукле густой лес за окном, что-то рассказывала и заодно прислушивалась к тому, о чём говорят попутчики. Путешественники обсуждали ночной переполох.

– Клянусь своей саблей, я никак не пойму, почему осы собрались в мужской спальне? Да ещё ночью! – недоумевал ротмистр Гильбоа. Сестра Эмилина с состраданием посмотрела на его опухшее лицо.

– Возможно, всему виной стала медовая оладья, которую девочка принесла с собой?

Гусар глянул на монахиню единственным зрячим глазом.

– Я прежде всегда думал, что осы ночью спят, так же, как и все остальные добрые подданные славного короля Флориана!

– Значит, этих ос что-то привлекло в нашу комнату. Что-то или кто-то, – между прочим заметил нотариус, на минуту отвлекаясь от чтения толстого тома «Гведского родословника». Мартиниус тратил много времени на изучение происхождения старинных гведских родов: Пергамéнтов, Арнольди, Даниэллей, Козелл-Козликов, Кронье, Делибрандов и других. История родной страны была одним из его давних увлечений. Королевский Геральдический департамент в лице нотариуса нашёл самого преданного читателя своего издания «Собрание гведских вельмож».

– Но зачем, доминус? – недоумённо задал вопрос Мельхиор.

– Тут явно не обошлось без колдовства, – вмешалась в разговор сестра Абигель. – Слава Гарде-заступнице, что у нас есть с собой ваша шкатулка, месьер нотариус!

– А шкатулка-то тут причём? – удивилась Мелодия.

Более совершенная сестра снисходительно посмотрела на девушку.

– У Тёмного Человека есть много имен. Одно из них – Осиный Король!

При этих словах, произнесённых зловещим скрипучим шёпотом, обе менее совершенные сестры ойкнули и одновременно сделали руками охраняющий знак. Сестра Абигель продолжала шептать:

– Согласно древнему преданию, Тёмный Хозяин – чёрный господин Преисподней, наделил Тёмного Человека властью над всеми опасными тварями земными.

– Хватит нас пугать старинными сказками! – перебил монахиню ротмистр. – Вы везде готовы видеть колдовство, сестра Абигель! Наверное, сестра Эмилина права – это сладкая оладья привлекла голодных ос. Всё очень просто, без всякой мистики и суеверий!

– А вы как считаете, месьер нотариус? – спросила Мартиниуса Мелодия. Тот опять оторвался от книги.

– Что кажется правдой – неправда, что кажется истиной – ложь, что кажется белым – чёрное. В этом существо злой магии.

– Значит, вы тоже верите, что ос на нас наслал Тёмный Человек? – недоверчиво усмехнулся гусар.

Нотариус только пожал плечами, снова углубившись в хитросплетения генеалогического древа баронов Арнольди.

Поняв, что от Мартиниуса толку не дождёшься, Гильбоа повернулся к сестре Абигель и с вызовом спросил:

– А как ещё называют Тёмного Человека, всезнающая дева? Откуда нам ждать следующей напасти?

Более совершенная сестра прижала к сердцу молитвенник, словно защищая себя от удара. Потом тихо выдохнула:

– Владыка Змей!

– О, Создатель! Ещё и змеи! – в шутливом ужасе воскликнул ротмистр. Впрочем, его никто не поддержал. На некоторое время в карете воцарилось молчание. Тишину робко нарушил Мельхиор:

– Может быть, это проделки Скитальцев?

– Скажете тоже, молодой человек, – тут же не согласился гусар. – Зачем Скитальцам натравливать на нас ос?

– Чтобы обокрасть, – не сдавался Мельхиор. – Всем известно, что Скитальцы тащат всё, что плохо лежит! Может быть, они рассчитывали, что мы разбежимся, и они без помех присвоят себе наши вещи.

– Да что у нас брать-то? – спорил ротмистр. – Десяток серебряных гведских крон? Тоже мне богатство!

– Я никогда не слышала, чтобы Скитальцы нападали на добрых людей, – поддержала Гильбоа Мелодия. Она сделала паузу, потом задумчиво добавила: – Хотя, когда я была совсем маленькой, моя прабабушка рассказывала, что эти люди хорошо владеют магией, поэтому я думаю, Скитальцы вполне могли заколдовать ос.

Пока путешественники спорили, почтовая карета миновала несколько небольших селений и достигла подножия Атласных гор. Рельеф местности изменился. Зелёный лес кончился. Дорога начала подниматься вверх между скал. Лошади, шумно дыша, всхрапывая, роняя белоснежную пену с удил, упорно тащили тяжело гружёный экипаж. Поминутно раздавались резкие окрики кучера и форейтора, понукающих бедных животных. Слышно было щёлканье бичей. Отсюда почтовый тракт через Межгорную теснину в Атласных горах вёл из Зелёной страны в Гвинляндию. Чудовищные склоны Большой горы, занимающей весь центр королевства, вздымались справа от дороги. Горизонт впереди закрывали снежные пики Атласных гор – хребта, отделяющего Зелёную страну от Гвинляндии. Воздух заметно похолодел.

– А правда, дядя Бенедикт, что в глубине Большой горы прячется гигантская пещера? – задала вопрос Барабара. Нотариус отложил книгу в сторону.

– Есть такая легенда, дитя моё. Эту пещеру называют Бездной. Хозяин Подземелья – Старый Мастер. Он сторожит сокровища, накопленные гномами за тысячелетия. Говорят, что вход в Бездну в Чёрном лесу. Сейчас уже никто не знает, где этот вход. В Бездне обитает Жуть и другие чудовища незапамятных времён. Там растут грибные леса – в мрачном безмолвии тянут вверх длинные бесцветные стволы. В древности в Бездну ссылали самых опасных преступников. Некоторые от расправы бежали туда сами. Никто обратно не вернулся. Все сгинули в бездонном мраке. В гвинских летописях говорится о том, что Эшель, Семнадцатый Граф Гвинов у входа в пещеру построил небольшую крепость, чтобы люди не могли спускаться вглубь Большой горы, – нотариус посмотрел на Барабару и улыбнулся ей. – Но всё это лишь легенды, моя милая Барабара. Никто не знает, что в них правда, а что нет.

– Чёрный лес – место загадочное и страшное, – упрямо сказала сестра Абигель. – В самой его чаще прячутся обители отшельников. В зарослях можно наткнуться на Безымянных.

– Кто такие Безымянные? – тут же спросила Барабара.

Старая монахиня пожала острыми плечами.

– Они живут в Чёрном лесу. Имени их никто не знает, поэтому местные жители – сильваны, называют их Безымянными. Этим народом управляет Лесной Старец, сплошь покрытый зелёной татуировкой.

– Кто-нибудь видел этого вашего Лесного Старца? – засмеялся ротмистр. – Чего только невежественные сильваны не придумают!

– Не смейтесь, месьер, – заступилась за свою более совершенную сестру Эмилина. – Я тоже слышала про Чёрный лес много всяких ужасов.

– А мы после Межгорной теснины как раз через него и поедем! – ехидно заметил Гильбоа. – Через Чёрный лес в Вилемусбург. Я вернусь в свои кавалерийские казармы, а вы переправитесь через Вилемину и сквозь Гвинский лес двинете до Гвинбурга. Другой дороги нет!

– Спаси и сохрани нас Гарда-защитница, – пробормотала сестра Абигель.

– Ничего, прорвёмся и не надорвёмся! – легкомысленно пропела девочка, расчёсывая волосы Харизмы игрушечным гребнем.

Сестра Абигель с укоризной посмотрела на Барабару, но промолчала.

– Неужели вы, месьер ротмистр, не боитесь ничего на свете? – с интересом спросила Мелодия бравого гусара.

– Ну что вы, прекрасная дева! – подкрутил усы Гильбоа. – Настоящий гусар не боится даже гнева самого Деуса! А мифического Тёмного Человека, Лесного Старца, которого никто не видел или Старого Мастера из пещеры, бояться просто глупо!

Мельхиор почувствовал болезненный укол ревности, когда увидел, каким восхищённым взглядом Мелодия одарила отважного гусара. Конечно, что простой юноша мог противопоставить нарядному мундиру, закрученным усам и блестящей сабле ротмистра? Свою скромную комнату на втором этаже особняка на Зелёной улице в Квакенбурге или жалованье помощника нотариуса в двести гведских крон?

«Женщины ведь как сороки – падки до всего яркого и блестящего», – успокаивал себя Мельхиор, а на сердце у него всё равно лежал камень. Кстати, о камнях. Дорога среди скал вывела карету на самый верх Межгорной теснины и начала плавными изгибами спускаться к зеленеющим внизу купам деревьев. Справа, на вырубленной в скале ровной площадке высилась громадная гранитная статуя. Гвинский граф в полном рыцарском вооружении, опираясь на прямоугольный щит, охранял свои владения. Каменный истукан был высечен здесь давным-давно, ещё во времена Гведикуса – волшебника с чёрным орлом на правом плече и белым голубем на левом. Впрочем, эту легенду в Гвеции знает каждый ребёнок. Много веков тому назад три брата-близнеца Алкуин, Мелуин и Кируин, ведя на поиски новой земли остатки жителей погибшей Страны Цветов Флорианы, встретили волшебника у широкой реки. Гведикус помог беглецам обрести новую родину. Близнецы попросили его быть покровителем и заступником их народа. В его честь они назвали страну Гвецией, себя гведами, а реку, где произошли эти события – Гведианой. Но всё это случилось так давно…

Через несколько миль голых скал снова пошли заросли. Сияющие белизной Атласные горы теперь высились позади путешественников. Дорожный указатель оповестил, что карета едет уже по Гвинляндии. До Вилемусбурга остался день пути.

Глава пятая. Вилемусбург

К главному городу Гвинляндии славному Вилемусбургу путешественники подъехали в темноте. Далеко позади остались сверкающие Атласные горы, зловещий Чёрный лес, бревенчатые посёлки сильванов, долгая дорога вдоль реки. Вилемина – самая большая река графства, причудливо петляла среди невысоких холмов, и дорога добросовестно следовала её изгибам, значительно удлиняя путь до гвинской столицы.

Почтовая карета, влекомая измученными тяжеловозами, въехала в Восходные ворота, немного попетляла по запутанным улочкам центра и, наконец, остановилась у почтовой конторы на площади Воздушных змеев. Гостиница «Золотая стрекоза», в которой предстояло провести ночь путешественникам, находилась прямо напротив почты, на другой стороне площади.

– Выгружайтесь, уважаемые, приехали! – нарушил кучер мягкую вечернюю тишину. – В «Золотой стрекозе» вас ожидает сытный ужин и удобные постели. Мы с форейтором ночуем в экипаже, как обычно. Отъезд завтра утром в восемь. Прошу всех встать вовремя!

Один за другим путешественники покинули надоевшую за долгий день карету. Ротмистр Гильбоа по-военному коротко кивнул монахиням, пожал руки нотариусу и Мельхиору, легонько потрепал по голове Барабару, которая недовольно поморщилась. Потом он повернулся к Мелодии, взял её руку в свою и галантно поцеловал, щекоча пышными усами.

– Как жаль, что мне придётся вас оставить, прекрасная дева, – произнёс гусар, обращаясь к девушке. – Но долг для офицера всегда стоит на первом месте.

– Ну что же, каждый должен следовать своему долгу, – без особого сожаления сказала Мелодия. – Прощайте, отважный гусар!

– Умоляю вас, не говорите этого ужасного слова «прощайте», ведь мы же ещё встретимся? – с надеждой воскликнул Гильбоа.

– Возможно, – улыбнулась Мелодия и, давая понять ротмистру, что разговор окончен, повернулась к монахиням. – Вы готовы, сёстры?

Женщины двинулись в сторону освещённой масляными фонарями гостиницы. Эмилина, шедшая последней, пару раз оглянулась на офицера. Мельхиор последовал за монахинями, ведя за руку Барабару. Гильбоа с отчаянием посмотрел на нотариуса.

– Ну почему все девы, которые мне нравятся, неизменно меня оставляют? Клянусь своей саблей, это какое-то семейное проклятие!

Мартиниус успокаивающе похлопал несчастного ротмистра по плечу.

– Если Создатель не дал тебе того, что ты хотел, значит, впереди тебя ждёт один из двух вариантов: либо Создатель даст что-то ещё лучше, либо не даст вообще ничего.

Бедный гусар только печально вздохнул.

Гостиница «Золотая стрекоза» была заведением не шикарным, но вполне приличным. Ничего общего с убогим «Отравленным путником». Усталых путешественников встретил бархат кресел, стекло зеркал, серебро посуды. Входящих приветствовал молодой энергичный месьер, одетый в фиолетовый сюртук с квадратными пуговицами из латуни:

– Добро пожаловать в «Золотую стрекозу»! Позвольте оказать вам традиционное гвинское гостеприимство! Меня зовут Даниэль и я к вашим услугам, уважаемые!

– А ос у вас нет? – с подозрением спросила Барабара, оглядываясь.

– К сожалению ос у нас сейчас нет, но если вам очень нужно, то за отдельную плату…

И месьер многозначительно подмигнул девочке. Мол, обо всём можно договориться. За отдельную плату, разумеется.

– Нет-нет, – поспешил вмешаться нотариус. – Боюсь, вы неправильно поняли мою племянницу. Мы как раз в осах не нуждаемся.

– Мы нуждаемся в ужине и ночлеге, Даниэль – сварливо проскрипела сестра Абигель, поворачиваясь лицом к услужливому месьеру. Взглянув на исхудавшее суровое лицо более совершенной сестры, тот непроизвольно вздрогнул, но признал справедливость слов монахини:

– Вы совершенно правы, сестра, вам необходимо срочно подкрепиться. Прошу сюда, – месьер показал на дверь, ведущую в обеденный зал.

Устроившись за столом, все, не сговариваясь, заказали гвинскую бобовую похлёбку – знаменитое блюдо, слава о котором гремела по всему королевству. Любой гвед знает, что, если хочешь поесть настоящее лакомство из чёрных бобов, лесных трав и нежнейшей свинины – поезжай в Вилемусбург. Не пожалеешь! Мартиниус, вспомнив былое, спросил, имеется ли в «Золотой стрекозе» хинная настойка из Новой Гвеции. Настойки не оказалось, но взамен подавальщица предложила на выбор несколько сортов ячменного пива, можжевеловую водку и южное виноградное вино. Пришлось нотариусу довольствоваться местным пивом.

– Тихо тут у вас, – заметил Мартиниус, обращаясь к миловидной подавальщице в фиолетовом платье и кокетливом кружевном передничке. Действительно, во вместительном зале ужинало едва с пяток посетителей.

Подавальщица усмехнулась.

– Просто сейчас лето. Приезжих немного. Видели бы вы, месьер, что тут творится осенью. Во время ежегодной ярмарки на День Близнецов у нас яблоку негде упасть. И кто только не собирается в Вилемусбурге! Торговцы, ремесленники, селяне. Бродячие артисты: певцы, танцоры, комедианты, лицедеи, жонглёры, акробаты, пожиратели пламени. Жулики всех мастей: карманные воришки, грабители, взломщики, мошенники, нищеброды. Про Скитальцев я уже и не говорю! Эти со всей Верхней Гвеции съезжаются. Целый месяц улицы перегорожены их фургонами! Ни пройти, ни проехать!

– Любопытное должно быть мероприятие. Жаль, что я не смогу на нём побывать, – проговорил нотариус, с аппетитом принимаясь за бобовую похлёбку.

Гведские сёстры уже закончили благодарственную молитву и теперь наперегонки наполняли желудки. Они заказали на троих одну общую тарелку, как это положено по уставу ордена Гведских Братьев и Сестёр. Ложки монахинь мелькали, как колёсные спицы. Мельхиор старался не глядеть в их сторону, потому что из-за монахинь сам машинально начинал торопиться. Мелодия сидела за столом, как на званом вечере. Было видно, что её мысли далеко отсюда. Может быть, в кавалерийских казармах? Кто знает? Барабара измазала похлёбкой фарфоровое личико Харизмы и теперь вытирала его платком, укоризненно ворча на куклу-неряху.

– Как обидно, что мы пробудем в Вилемусбурге всего одну ночь, – закончив есть, обратился к Мельхиору нотариус своим писклявым голоском.

– Почему, доминус?

Мартиниус поднял вверх тонкий длинный палец.

– В этом городе есть много интересных мест, которые я с удовольствием бы осмотрел.

– Например, доминус?

– Например, дворец Гвинских Графов. Он построен триста лет назад, потом, конечно, много раз перестраивался, несколько раз горел и снова перестраивался. Сейчас это одно из красивейших зданий королевства. Каждый день ровно в полдень у дворца происходит смена городской стражи. Под торжественную музыку одна рота в нарядных фиолетовых мундирах сменяет другую. Исключительно красочное зрелище! Кроме того, перед дворцом Гвинских Графов находится монумент Ангелу города из цветного мрамора. Вы, конечно, знаете, что в каждом гведском городе есть памятник своему Ангелу города, но здешний особенно красив.

– А ещё что ты хотел бы увидеть, дядя Бенедикт? – спросила Барабара.

Нотариус отхлебнул пива.

– В Вилемусбурге похоронен Святой Вилем. В честь его и назван город. Могила Святого Вилема находится в городском соборе. Без сомнения, также интересное место.

Мартиниус допил пиво, удивлённо посмотрел в пустую кружку и вдруг хлопнул себя ладонью по лысине.

– Да, чуть не забыл! «Ведьма из Вилемусбурга», отравившая мышьяком двадцать два человека! На окраине города можно увидеть развалины её дома.

Мельхиор в раздумье почесал затылок.

– Признаться, я ничего не знаю о ней. Вроде слышал что-то, но совершенно не помню.

Мелодия вышла из своей задумчивости.

– Я слышала об этой женщине.

Мужчины с удивлением посмотрели на девушку. Мелодия продолжила:

– Её звали…

Девушка замолчала, словно не могла выговорить имя. Нотариус пришёл ей на помощь.

– Если не ошибаюсь, Анна Кароли?

Мелодия кивнула.

– Да, это так. Анна Кароли.

– Ведьма и отравительница! – злобно прошипела сестра Абигель. – Настоящее исчадие ада, погубившее множество людей. В Гвинляндии её ещё долго не забудут!

– А что она сделала, эта Анна? – спросила Барабара.

– Лучше тебе этого не знать, невинное дитя! – сердито ответила сестра Абигель. – Это слишком ужасно. Будешь плохо спать по ночам!

– Действительно, Барабара! – засуетился нотариус. – Уже поздно. Тебе пора в постель!

Разумеется, девочка с этим утверждением была не согласна. Она обиженно надула губы и заявила:

– Мы с Харизмой одни спать не пойдём! Вдруг здесь тоже осы?

– Ну что же, придётся и нам ложиться, – согласился захмелевший нотариус. Он вытащил из-под стола неизменный саквояж со шкатулкой и встал со стула. Все последовали его примеру. Расплатившись за вкусный ужин парой гведских крон, они разошлись по своим комнатам. В «Золотой стрекозе» путешественники устроились на ночлег с гораздо большими удобствами, чем в лесной харчевне. Мартиниуса поселили вместе с Барабарой. Мельхиор и Мелодия получили по отдельной комнате. Гведские сёстры потребовали себе спальню с тремя кроватями. Оказалось, что все такие номера уже заняты. После недолгой заминки находчивый Даниэль всё же устроил их всех вместе на одной огромной постели.

Глава шестая. Пришелец из Тёмной Долины

Весь Вилемусбург спал. Спали горожане, уставшие за день от своих забот, спали домашние животные, спали птицы в гнёздах. Беспокойно шевелились во сне бродяги на ступенях собора Святого Вилема. Караул у дворца Гвинских Графов дремал, тяжело навалившись на длинные мушкеты, упёртые в землю. Казалось, что уснул даже сам воздух – не чувствовалось ни малейшего ветерка. Тёмное летнее небо с яркими каплями звёзд заботливо укрывало сонное королевство, давая отдохнуть всем живым существам. Лишь редкие уличные фонари скупо освещали опустевшие улицы.

В гостинице «Золотая стрекоза» стояла мёртвая тишина. Ни один звук не нарушал покоя, царившего в её коридорах и помещениях. Едва слышное потрескивание, присущее всем старым зданиям, а, кстати, дому, где располагалась гостиница, недавно исполнилось сто восемьдесят лет, не могло нарушить крепкий сон постояльцев.

Даниэль, как, впрочем, и каждую ночь, спал в каморке возле входа. Ему снился увлекательный сон, в котором он был не расторопным заведующим гостиницы, а знаменитым капитаном королевского фрегата, суровым бородатым морским волком, с золотыми галунами на обшлагах. Он бороздил моря и океаны, пировал в южных портах с экзотическими красотками, бесстрашно бился на шпагах с одноглазыми пиратами. Во сне рекой лилась кровь, вино и золотые пиастры. Временами Даниэль тревожно вскрикивал, дёргал руками, ногами, потом затихал, успокаивался, улыбался. Тонкая струйка вязкой слюны стекала из его рта на подушку. Это был очень глубокий сон, поэтому заведующий не мог слышать, как дверь гостиницы медленно отворилась, и чья-то грузная фигура бесшумно промелькнула мимо каморки в коридор, ведущий к номерам.

Мельхиор тоже видел сон. Юноша гнался за Мелодией по тёмному лесу. Несмотря на то, что Мельхиор напрягал все свои силы, он никак не мог поймать девушку. Мелодия всё время ускользала из рук Мельхиора, оборачивалась и насмешливо смеялась. Это продолжалось очень долго. Наконец, они оказались на залитой призрачным лунным светом поляне. Здесь Мельхиору удалось догнать Мелодию и схватить её за плечо. Он рывком развернул девушку к себе. Лучше бы ему этого не делать. Вместо Мелодии на Мельхиора смотрела мерзкая старуха. Старая карга жутко осклабилась и спросила страшным нечеловеческим голосом:

– Где шкатулка?

Мельхиор с трудом разорвал липкие путы сна. В комнате было очень темно. Юноша пришёл в себя и хотел сесть, но к своему ужасу почувствовал, как его горла касается холодная сталь клинка. Он невольно вскрикнул. Нечеловеческий голос из сна снова спросил:

– Где шкатулка? У тебя или старого сморчка?

Что это? Сон, явь? Сознание Мельхиора окончательно запуталось. Он попытался проснуться ещё раз, вырваться из ночного кошмара. Но не тут-то было. Острое лезвие никуда не исчезло, а глаза, привыкшие к мраку комнаты, заметили очертания громадной страшной фигуры, нависшей в темноте над кроватью Мельхиора. Он в панике залепетал что-то невразумительное.

– Спрашиваю в последний раз. Где эта проклятая шкатулка?

Нечеловеческий голос буквально парализовал Мельхиора, лишил его способности думать, действовать, сопротивляться. В этом чудовищном голосе не было эмоций. Вообще никаких. Одна ледяная, бесстрастная злоба. Конечно, человеку такой голос принадлежать не мог.

– Шкатулка у нотариуса, – простонал Мельхиор. Он ещё успел почувствовать на своем лице, что-то сырое, неприятное, с незнакомым смердящим запахом, прежде чем непонятное беспамятство увлекло его в равнодушное Никуда.

В безмолвии прошло несколько часов.

«Наверное, так выглядит смерть», – первая мысль Мельхиора была именно такой. Это была запоздавшая мысль из прошедшей ночи. Мельхиор потерял сознание раньше, чем слова успели родиться, а теперь они догнали его. Что с ним произошло? Может быть, он уже в Тёмной Долине? Но почему так сильно болит голова? Может ли болеть голова у тех, кто умер? Юноша немного помедлил и, наконец, со страхом открыл глаза. Он всё ещё был в «Золотой стрекозе». Судя по всему, стояло раннее утро. Гостиничный номер был освещён тёплыми солнечными лучами. Слышно, как в коридоре хнычет Барабара, которая не желает идти на завтрак. Писклявый голосок нотариуса просит несносную девчонку не капризничать. Знакомые звуки. Обычная жизнь.

Может быть, дьявольский голос ему приснился? Мельхиор оглядел комнату. Никаких следов ночного гостя. Все вещи на своих местах. Только раскалывается голова, шея помнит прикосновение холодного металла и в ушах стоит зловещий равнодушный голос. Так и не решив, приснился ли ему кошмарный сон или действительно кто-то ночью проник в его комнату, Мельхиор принялся торопливо одеваться. Нужно было спешить.

За завтраком Мельхиор рассказал, что случилось с ним ночью. Он умолчал только о том, как во сне преследовал Мелодию. Вся компания слушала помощника нотариуса затаив дыхание. Испуганные монахини поминутно делали охраняющие знаки, нотариус недоверчиво морщил длинный нос, а Мелодия с равнодушной улыбкой ела блинчики с малиновым вареньем, запивая еду сладким травяным настоем. Барабара, кислая и невыспавшаяся, уговаривала свою фарфоровую Харизму скушать блинчик.

– Я так до сих пор и не понял, что это было – сон или нет, – закончил свой рассказ Мельхиор. Он вздохнул и грустно посмотрел на горку масляных блинчиков. Есть ему совершенно не хотелось. Ночное происшествие отбило всякий аппетит.

– Молитесь, молодой человек! Просите Гарду-защитницу заступиться за вас! – воскликнула сестра Абигель. – Боюсь, что к вам приходил Тёмный Человек!

– Зачем Тёмному Человеку понадобилась шкатулка? – удивилась Эмилина.

– Это и хомяку понятно, моя менее совершенная сестра, – язвительно проскрипела сестра Абигель. – Тёмный Человек хочет лишить нас, добрых людей, оружия против него. Что тут неясного?

– А вы как считаете, мадемуазель, – обратился нотариус к Мелодии, – нашего Мельхиора действительно напугал Тёмный Человек?

Мелодия обвела всех взглядом больших чёрных глаз.

– Я полагаю, что вашему бедному помощнику приснился кошмар. Богатое воображение плюс слишком сытная бобовая похлебка, тяжеловатая для столичных желудков, сыграли с вами, Мельхиор, злую шутку, – девушка пожала плечами. – Впрочем, откуда мне знать? Может быть, это было привидение?

– Почему же Тёмный Человек не забрал шкатулку у дяди Бенедикта? – задала вопрос Барабара.

Мельхиор молча покачал головой. Он сам уже задавал себе этот вопрос, но ответа не нашёл. Мелодия улыбнулась девочке.

– Вот видишь, это только доказывает, что молодому человеку приснился страшный сон. Настоящий Тёмный Человек, узнав, что шкатулка у месьера нотариуса, конечно же, отправился бы за ней в соседний номер.

Барабара испуганно посмотрела на Мартиниуса.

– А если Тёмный Человек придёт, ты справишься с ним, дядя Бенедикт?

Нотариус погладил девочку по голове.

– Не бойся, Барабара. Тёмного Человека не существует. И потом, у нас же есть шкатулка!

На улице путешественников ожидал ещё один сюрприз. Возле почтовой кареты стоял, покуривая трубку, не кто иной, как ротмистр Альфонс Ромуальд Бартоломей Гильбоа собственной персоной. С большими усами и длинной саблей.

– Какая приятная неожиданность, дорогой ротмистр! – воскликнул нотариус, сердечно приветствуя гусара.

Гильбоа радостно улыбнулся старым знакомым.

– Еду с вами до Гвинбурга. Наш полковник дал мне важное поручение. А для офицера приказ командира – это закон!

На самом деле, пылкий ротмистр сам напросился съездить в Гвинбург. Старый полковник не стал удерживать в полку одного из своих самых блестящих офицеров. Если бы не малый рост, ротмистр давно бы уже служил в королевской гвардии. Войны сейчас нет – пусть прогуляется!

Пока карета медленно пересекала город, направляясь к Закатным воротам, путешественники рассказали гусару про невероятное ночное происшествие с Мельхиором. Ротмистр удивлялся, переспрашивал, вникал, пылко поглядывая при этом на Мелодию. Девушка делала вид, что не замечает жарких взглядов гусара. На её лице застыло выражение тревоги. Мелодия ничем не показывала, что ей приятно возвращение ротмистра. Барабара, увлекшись, снова и снова повторяла Гильбоа историю, случившуюся с Мельхиором. Услышав уже в который раз про старого сморчка, Мартиниус, наконец, взмолился: «Ну хватит, Барабара! Все уже наизусть выучили каждое слово, сказанное несуществующим Тёмным Человеком!» Девочка обиделась, замолчала и демонстративно уставилась в окошко.

Тем временем лошади, понукаемые Феликсом и Георгом, протащили карету мимо Блошиного рынка на площади Десяти грехов, у знаменитого кабачка «Пивная кружка» повернули на Каштановую улицу, достигли красивого каменного моста, украшенного львиными мордами с кольцами в пасти, бронзовыми статуями, слегка тронутыми зеленоватой патиной, и переправились на другой берег Вилемины. Под перезвон колоколов, доносящийся со стороны собора Святого Вилема, карета по проспекту Трёх близнецов добралась до Закатных ворот Вилемусбурга. Несмотря на ранний час, перед воротами вытянулась длинная очередь всевозможных повозок, желающих покинуть город. Феликс с досадой натянул вожжи. Пассажиры почтовой кареты высунулись в окошки.

– Опоздали! Теперь будем долго стоять, – проворчал кучер, доставая трубку и жестяную коробку с табаком.

– Придётся ждать, уважаемые, – предупредил путешественников Георг, подойдя к карете.

– Почему такая задержка? – спросил нотариус у форейтора.

– Все торопятся выехать пораньше и заранее собираются у ворот, когда они ещё закрыты, – словоохотливо объяснил Георг. – На другой стороне реки, у Восходных ворот точно такая же картина. Все вилемусбургские ворота открывают в шесть часов, но экипажей собирается так много, что за два часа все не успевают проехать. Стража и так уж их особо не проверяет. Внимательно смотрят документы и груз только у самых подозрительных или тех, кто похож на разыскиваемых преступников. Вон их портреты красуются на заборе у ворот.

Георг показал на деревянный забор, оклеенный несколькими десятками потрёпанных бумажек. Возле забора в скучающей позе стоял полицейский констебль в чёрной форме. Несколько других констеблей проверяли подъезжающие к ним одну за другой повозки.

После долгого ожидания почтовая карета поравнялась с воротами. Один из полицейских городской стражи заглянул внутрь, мельком оглядел путешественников и, не заметив ничего подозрительного, хотел выйти.

– Одну минуту, констебль, – неожиданно остановил его нотариус. – Не могли бы вы мне сказать, кто сегодня утром первым покинул город?

Полицейский хмуро посмотрел на Мартиниуса, на его пышный наряд и нехотя процедил:

– А почему я должен вам отвечать, месьер?

Нотариус ловко опустил в карман констебля серебряную квинту – монету в пять гведских крон и вежливо произнёс:

– Теперь у вас есть целых пять причин, чтобы всё-таки удовлетворить моё любопытство.

Полицейский помедлил, припоминая.

– Первой была огромная карета, вся в завитушках, позолоте и гербах.

– А кто сидел внутри?

Констебль неохотно признался:

– Никто не видел хозяина кареты. Его кучер бросил нам пару золотых флорианов. Этого было достаточно, чтобы начальник караула велел пропустить такого знатного месьера.

– А герб вы запомнили?

– Золотой единорог, вставший на дыбы. Раньше я этот герб не видел.

– Благодарю вас, констебль, – учтиво сказал Мартиниус. – Я узнал всё, что хотел.