Читать книгу: «Чародейка 2», страница 12

– Наверное, главное, чтобы разум правил там, где мы уже освоились, – предположила Джулия. – А на фронтире пусть и дальше будут отважные и безрассудные герои, пробивающие нам путь вперед через неизведанное.

– Безумству храбрых поем мы песню! – чествующим жестом вскинул стакан бард.

Спутники покинули Центр управления полетами и уже шагали по геликоптерной площадке к ожидавшей их машине, когда Саймон внезапно остановился:

– Стойте!

– Что случилось? – обернулась Джулия. – Забыл что-то?

– Мы же, наконец, вне города!

– И что? – не поняла Лайза.

– Мы должны воспользоваться этой возможностью! Мы же не гуляли по холмам! Обязательно надо погулять! А то что это такое? Были в стране холмов, а по холмам не погуляли? Да меня просто не поймут! Все, идем гулять по холмам. Немедленно.

И в результате Лайза и Джулия были вынуждены целый час таскаться за Саймоном по окрестным холмам, пока наконец чародейка не вспомнила и не сообщила барду, что они уже ходили по холмам. До того, как встретили хильдар. После этого девушки смогли отвести Саймона на взлетную площадку.

Уже в геликоптере бард спросил:

– А принадлежали ли те холмы стране холмов?

– Да, – успокоила его Джулия. – Геликоптеры же там летали.

– Тогда ладно, – успокоился Саймон и принялся смотреть в окно.

– Джулия, а какие у вас бывают вообще геликоптеры? – поинтересовалась Лайза. – Пассажирские, транспортные, штурмовые. Есть какие-то еще?

– Обычно выделяются две большие категории – военные и гражданские. Военные геликоптеры можно разделить на ударные, они же штурмовые, чьей задачей является уничтожение наземных и надводных целей, а также огневая поддержка сухопутных войск; транспортные, которые осуществляют перевозку личного состава, оборудования, вооружений и запасных частей, продовольствия, лекарств; и разведывательные – маленькие, легкие, очень быстрые, часто не имеющие вооружения, зато оснащенные средствами наблюдения и разведки. Гражданская техника в свою очередь бывает пассажирской, на представителе который мы сейчас летим; бывает транспортной, предназначенной для перевозки разнообразных грузов как внутри кабины, так и на внешней подвеске; и бывает специализированной. Это геликоптеры, которые используются в сельском хозяйстве для обработки растений удобрениями, медицинские, предназначенные для поисково-спасательных операций и любые другие, имеющие специфическое оборудование.

– Ух ты! Вы даже навоз с воздуха раскидываете! – восхитился Саймон.

– Ээм, у нас есть и другие удобрения, – деликатно ответила баронесса.

– Я смотрю, вы очень широко используете геликоптеры, – чародейка вернула тему разговора к технике.

– Да, повсеместно, – согласно кивнула Джулия. – Геликоптер – замечательная машина. Он имеет высокую скорость, которая не зависит от рельефа местности. Обладает высокой грузоподъемностью. Может взлетать и приземляться на ограниченных площадках. Способен зависать в полете. Все эти уникальные свойства обеспечили геликоптерам широкое применение в народном хозяйстве страны холмов.

Геликоптер совершил посадку у подножия дворца. Начинался вечер, но до темноты было далеко. Коар медленно склонялся к горизонту, заливая небо и город удивительными золотыми красками. Было тепло и воздух полнился ароматами распускающейся листвы. Вышедшая из геликоптера чародейка отказалась идти во дворец после того как втянула ноздрями эти сладкие флюиды:

– Да вы с ума сошли. Такие погоды стоят на улице, а вы предлагаете спрятаться во дворце и сидеть там в четырех стенах? Пусть даже отделанных шелками и палисандром. Это же ни в какое сравнение не идет с таким пьянящим воздухом!

– Нам дворцов заманчивые своды не заменят никогда свободы! – рассеянно подтвердил бард.

– Вот именно. Предлагаю вместо этого отправиться в какой-нибудь парк и посидеть там на свежем воздухе, так как после устроенной Саймоном прогулки ходить уже не хочется.

Джулия явно заколебалась.

– Что-то не так? – заметила ее нерешительность чародейка. – У вас нет парка неподалеку?

– Да нет, есть. Не в этом дело, – мотнула головой Скорпи. – Но может быть, мы посидим на веранде? Там все тот же воздух, плюс отличный вид и вкусняшки под рукой.

Лайза задумчиво посмотрела на Джулию, которая почему-то избегала смотреть чародейке в глаза и всей позой выражала желание пойти во дворец.

– Без проблем, – весело согласилась Лайза. – С вкусняшками и освежающими напитками еще лучше будет!

– Отлично! – с облегчением воскликнула Джулия, быстрым шагом направляясь к пирамиде. – У тебя или у Саймона в резиденции? Иными словами – хочешь вид на море или на город?

– У Саймона, – решила Лайза. – Мы будем любоваться закатом.

С удобством расположившись в креслах на веранде, Лайза и Джулия завели непринужденный разговор о разных интересных случаях и происшествиях, которые бывали в жизни. Бард почти не участвовал в разговоре, даже когда речь заходила о приключениях на Лире. Вместо этого он меланхолично смотрел на заходящее светило и размышлял о чем-то своем.

Через пару часов Джулию нашел посыльный. Молодой хильдар в серой форме, которой раньше не доводилось видеть Лайзе и Саймону, зашел на веранду и, склонившись к уху баронессы, прошептал несколько слов. Извинившись, Джулия покинула спутников и вышла.

– Ты задумчив сегодня вечером, друг мой. О чем? – поинтересовалась чародейка светским тоном у барда. Саймон и правда вторую половину дня, после возвращения из Центра управления полетами, был странно отрешен и погружен в свои мысли. Неоднократно Лайза замечала отсутствующий взгляд друга, его беззвучно шевелящиеся губы и загибаемые пальцы.

– Да вот, прикидываю, какое существует минимальное положительное натуральное число, кратное первым десяти целым положительным числам. Иными словами, делится без остатка на один, два, три и так далее.

– Оу… Любопытное занятие. А зачем тебе?

– Именно что любопытное. Потому что мне любопытно. Это мы в Центре управления разговорились с оператором, и речь зашла о всяких хитрых задачках на логику и на вычисления. Я такие люблю. И среди прочего мелькнула и вот эта тема, про наименьшее общее кратное…

– Так, ребята, – вернулась Джулия. – К моему сожалению, я завтра с утра до полудня буду занята. Увы и ах, но от моих прямых обязанностей никто меня не освобождал. Служебный долг требует моего присутствия в другом месте, а это значит, что вам завтра придется какое-то время развлекаться самостоятельно.

– Ох, Джулия, ты говоришь так, будто мы дети малые, – улыбнулась Лайза. – Не волнуйся, мы найдем, чем заняться. И даже не убьемся при этом.

– И постараемся не разбить и не разрушить ничего вокруг, – пообещал бард. – Мы также не будем плакать, не будем играть с огнем и острыми предметами, не будем прыгать на веревке с геликоптера, не будем лазать по стенам дворца без страховки, не сделаем попытки тайного проникновения на субмарину, не будем есть незнакомую еду, не будем организовывать финансовых пирамид и проповедовать единоверие среди хильдар.

– Мы пойдем в спортзал и позанимаемся там до твоего возвращения, – успокоила Лайза баронессу, заметно ошарашенную потоком бардовской фантазии.

Около полуночи в дверь резиденции Саймона коротко постучали. Бард открыл дверь и увидел на пороге чародейку. Волосы Лайзы были растрепаны, в глазах плясали искры неперсонифицированной мстительной ненависти. Чародейка окинула взором гостиную друга, остановив взгляд на исписанных листах бумаги на столе, и хрипло произнесла:

– Две тысячи пятьсот двадцать.

– Аналогично. Пока что дошел точно до такого же значения. А ты чего такая всклокоченная?

– Сначала пыталась не думать об этом. Безрезультатно, если честно… Знаешь, как не думать о белой обезьяне. Постоянно возвращаешься к этой теме. И это при том, что я хорошо управляю своими мыслями, не допуская навязчивых! И одна часть меня говорила, что это глупость и абсолютно бессмысленное знание. А вторая прыгала от любопытства и пыталась найти решение. Потом я сдалась и посчитала. Все просто оказалось. Вроде бы… Я достаточно быстро подобрала это число, две тысячи пятьсот двадцать, но меня все еще терзают сомнения – вдруг я что-то упустила, и можно еще уменьшить? Хотя я и не понимаю, каким образом.

– Ты заходи, чего на пороге стоишь… А ты как решала?

– Сначала в лоб – перемножила все нужные числа, все первые десять, чтобы получить гарантированно кратное им всем число. А потом уменьшала его, постепенно сокращая на общие множители. Ну, понятно, что если число делится на десять, то оно при этом делится и на пять, и на два. Так и дошла. А теперь думаю, можно ли еще улучшить результат. Вроде бы нет. Я разложила все частные, то есть результаты деления этого числа на один, на два, на три и так далее, на простые множители. И там больше нет такого, на что можно сократить. Из этого я и делаю вывод, что либо я нашла искомое, либо моих познаний в математике недостаточно для обнаружения следующего шага…

– Ха! Да не принимай ты это так всерьез, – посоветовал Саймон. – Хочешь еще задачку?

– Нет. Ладно, давай…

– Слушай тогда. Человек рыбачил с лодки на реке. У реки есть течение, разумеется, а лодка стояла на якоре. Через какое-то время рыбак поднял якорь, взялся за весла и с какой-то скоростью поплыл вверх по течению. Проплыв двадцать минут, рыбак обнаружил, что обронил удочку в том месте, где рыбачил. Вернулся за ней и обнаружил, что с момента его отсутствия удочка отплыла на одну лигу вниз по течению реки. Требуется найти скорость течения, если временем на разворот лодки можно пренебречь.

– Зачем я это слушаю?..

– Чтобы решить. Это же забавно!

– Мдя? Дай лист бумаги хоть…

День 75

Рано утром Лайза растолкала барда, который спал в одежде поперек своей кровати. Математические посиделки затянулись до поздней ночи, пока чародейка не махнула рукой и не отправилась к себе. Бард же посидел еще немного, а затем добрался в спальню, пробормотал "Я на секундочку прилягу…" и рухнул на кровать.

– А? Кто это? – сонно поинтересовался Саймон. – Ты как сюда попала?..

– Ты дверь не закрыл, – объяснила чародейка. – Вставай, новый день начинается и обещает нам свежие удивительные впечатления!

– Аааа, – зевнул Саймон, безуспешно пытаясь встать. – А который час?

– Шесть утра, – сообщила Лайза, за руку стаскивая друга с постели и волоком таща в сторону ванной комнаты.

– Обалдеть. То-то я спать хочу. Чего такую рань вставать?

– Давай-давай, просыпайся, умывайся. Немного перекусим и пойдем в спортзал.

– А может – ну его, этот спортзал? Поспим немного. Джулия вроде обещала к обеду вернуться… Я смогу дождаться ее в кроватке, – бард сделал попытку свернуться калачиком прямо на полу. – Или прямо здесь…

Чародейка подтащила барда к душу и включила холодную воду.

– У тебя пятнадцать минут. После этого я считаю, что ты уснул, и прихожу тебя вызволять из власти снов. Делать это буду холодной водой.

– Ладно, я тебя понял, – кивнул лежащий бард, принимаясь расстегивать пуговицы рубашки. – И покоряюсь суровым требованиям. Но ты мне потом объяснишь, к чему такое рвение и такой ранний подъем.

Через полчаса Лайза бодрым шагом двигалась по улицам Камалона в направлении Дворца спорта. Бард плелся следом, держа в руках большую кружку горячего кофе, из которой то и дело отхлебывал на ходу.

– Зачем? Вот зачем? Ответствуй мне, Лайза, зачем же бежим мы сквозь утро, пугая видом своим невинных прохожих? – вопрошал бард с трагизмом в голосе, который звучал бы уместно на подмостках драматического театра, но был неуместен и дик на полупустых улицах.

Невинные прохожие, о которых говорил Саймон, встречались спутникам крайне редко. Большая часть хильдар еще была дома и готовилась к трудовому дню.

– Скоро узнаешь, – пообещала чародейка. – Не отставай.

Во Дворце спорта было столь же немноголюдно, как и на улицах. Лайза провела Саймона по длинному коридору до просторного зала. Это был не специальный зал для конкретного вида спорта, а скорее разминочный – в нем были и перекладины, и брусья, и составленная из лесенок стенка, и достаточно места для бега.

– Вот! – торжественно объявила чародейка, которая вышла на середину зала и развела в стороны руки, будто обнимая помещение.

– Что – вот? – уточнил Саймон.

– Вот ради этого мы и встали так рано!

– Ты шутишь? Если да, то я тебе скажу – это несмешная шутка. И я даже не хочу думать, что ты это серьезно. Не выспаться, не позавтракать нормально, и ради чего? Ради того, чтобы прийти в пустой зал? Что мы тут будем делать?

– Вот, – улыбнулась чародейка. – Ты уже начинаешь задавать правильные вопросы. Не столь важно то, куда мы пришли, как то, чем мы будем заниматься. Мы будем заниматься спортом.

И Лайза в подтверждение этих слов приступила к разминке. Бард скептически посмотрел на подругу, отхлебнул кофе, уже остывшего к тому времени, и поинтересовался:

– Может все же не будем?

– Обязательно будем. Мы и так здесь слишком расслабились.

– Ой, да брось! Мы же столько бегали по горам и пустыням. Неужели мы не заслужили небольшой отдых?

– Не путай отдых с деградацией. Сам же вчера жаловался, что пора уходить от плотных завтраков. И вообще надо поддерживать тонус. А то мы с тобой окончательно разленимся тут, в термах и ресторанах. Станем медленные, пухленькие, слабые. А это плохо!

– Ну мы же должны немного отдохнуть! Восстановиться, набраться сил для новых свершений, – изменил тактику бард.

– Вот поэтому мы не будем устанавливать новые рекорды Западного материка, а просто слегка позанимаемся, – не сжалилась чародейка. – Разомнемся. Подвигаемся. Растрясем накопившийся жирок, так сказать. Вперед, пиит. А то заработаешь одышку, как петь будешь?

Саймон тяжело вздохнул, поставил кружку с остатками кофе у стены и поправил одежду. Сделал несколько вялых движений руками, которые видимо должны были символизировать разминку. Затем отошел к стенке и повис на вытянутых руках на перекладине, не предпринимая никаких попыток что-то там делать.

– Лайза, а почему ты постоянно босиком ходишь? – поинтересовался Саймон у чародейки, которая сидела на полу и делала растяжку, обхватив ступни ладонями и касаясь лбом коленей.

– Привычка.

– И только?

– Это очень полезно для здоровья. Потому что более естественно, чем ходьба в обуви. Еще заметнее это при беге. А бегать мне приходится часто. Вот пройдись, медленно.

Бард с готовностью выполнил требуемое, продефилировав неспешно перед спутницей.

– Обрати внимание. Ты при ходьбе со всего шагу ногу ставишь на пятку. И при беге так же. Вес тела приходится на часть ноги, совершенно для этого не предназначенную. Ты привык к толстым подошвам и каблукам, поэтому не замечаешь. Но это вообще-то сказывается. А теперь гляди на меня.

Чародейка легко вскочила и сделала перед бардом несколько шагов, сначала медленно, затем все быстрее, и наконец пробежалась.

– Видишь? При обычном шаге у меня ступня только перекатывается на пятке, на которую при этом не приходится вес тела целиком. А при беге я пятками земли и вовсе не касаюсь – приземляюсь на среднюю часть стопы. При этом активно работают мышцы стопы и голени, эффективно амортизирующие удары. Нагрузка, которая приходится на пятку и колено, оказывается гораздо меньше, чем при твоем стиле. Без обуви бег также оказывается более экономичным. Обрати внимание, стиль бега у меня другой. Если присмотреться, то видно, что я ставлю ноги прямо непосредственно под центром тяжести, а не впереди него. Тело при этом наклонено и по сути непрерывно падает вперед, мне остается только подставлять ноги. При беге я не трачу силы на то, чтобы погасить всю инерцию на выставленной ноге, а затем оттолкнуться ею.

– Здорово!

– А еще стопа и особенно пальцы находятся в естественном положении, они не сжаты обувью. Это банально приятно. И это еще один плюс босоногости – приятные ощущения. Разная температура, разные виды поверхности. Твердый камень, мягкая земля, нежная трава, щекочущий песок. Теплый, холодный. Это как массаж стоп. И это не только приятно, но и полезно. Такой массаж стимулирует работу мозга, оказывает благотворное влияние на весь организм. И еще хождение босиком служит хорошей закалкой, позволяя мне избегать простуд.

– Это действительно здорово! – воскликнул бард. – Сплошные плюсы.

– Ну, есть опасность уколоться или порезаться. А в рану может попасть инфекция. От простого нарыва до заражения крови. Для меня это не слишком опасно, так как я справлюсь практически со всем, благодаря особенностям метаболизма. А вообще это риск. И еще, к хождению без обуви, и особенно бегу, надо привыкать. Не получится сразу разуться и радоваться. Нужно время, чтобы вновь начали работать мышцы и сухожилия, которые при хождении в обуви практически не задействованы, не получают нагрузок и поэтому ослабевают. Хотя босоногость и является естественной для человека, и тело не учится ходить без обуви, а скорее вспоминает, на это вспоминание требуется время. Иначе можно легко получить травму с непривычки.

– Это везде так, – грустно подтвердил бард. – Если долго гитару в руки не брать, то пальцы отвыкают. Пораниться можно об струны.

– И наконец, босые ноги – это просто красиво, – закончила чародейка.

– Полностью согласен, – улыбнулся Саймон. – На тебя смотреть очень приятно.

– Ах, ну что вы, ну что вы, право слово, – Лайза жеманно склонила голову набок, прикрыла рот кончиками пальцев и возвела глаза к потолку, хлопая ресницами. – На вас действует атмосфера императорского двора, милостивый государь, не иначе. Комплиментами так и сыплете. Засмущали прям девушку.

– Ты хочешь комплиментов! Их есть у меня! С того самого вечера, как я встретил тебя, я не перестаю восхищаться тобой. Слова комплиментов, что я хотел бы сказать тебе, во множестве накопились в моей голове. Но я не пускаю эти слова на язык, так как чувствую – их мало. Тысячи красивых слов я хочу сказать тебе, но молчу. Ведь слишком банальны и слабы эти слова, не могут они выразить то, что меня в тебе восхищает. Не могут эти слова отразить твою красоту, твою силу и твои навыки. Твое изящество, твое прекрасное лицо и совершенная фигура. Твой оптимизм и твое чувство юмора. Твои обширные знания и умения. Как я могу их описать? Я бард, но все же я не могу подобрать достойных слов. Поэтому все те комплименты, что я придумываю, я кидаю в котел… вот этот вот котелок, что у меня на плечах… в надежде, что они там словно колдовское зелье – перебродят и сольются в единственную фразу, достойную тебя. С нашей встречи я следую за тобой, чтобы сказать тебе эти слова, когда я, наконец, их найду. Ты вдохновение, ты идеал, ты совершенство. Необычная и неимоверно прекрасная женщина. Я никогда в своей жизни не встречал девушки, подобной тебе. Лишь героини любовных баллад могут с тобой немного сравниться, но и они уступают тебе, что уж говорить про реальных!

– Этайн.

– Кхрхм!..

– Этайн реальна, и мне до нее далеко. Она – настоящее совершенство.

– Она… понимаешь, она… неземная. Она реально настолько совершенна, что скорее воспринимается не как женщина, а как произведение искусства, перед которым можно терять голову от восхищения. А в реальную женщину можно влюбиться, как… ну, как в женщину. Видеть ее несовершенства, восхищаться ее характером, ее привычками, ее слабостями и ее недостатками.

– Спасибо.

– Да… Эй! Я не хотел сказать, что у тебя недостатки! Ты невероятна! Просто сногсшибательна внешне и очень привлекательна характером. Не говоря уж о всех твоих способностях!

– Не, по-настоящему спасибо. Без сарказма. Мне приятно слышать такое. Хотя я стараюсь не думать о себе так, чтобы не зазнаваться. Красотой я обязана родителям, а мои способности – это результат обучения и тренировок.

– Ом, вот как? Обучение…

– Конечно. Почему тебя это удивляет? Подумай сам, я же отправляюсь в другой мир, естественно, что я должна быть отлично подготовлена и физически, и психологически, и как только можно. Резидент действует в незнакомом, зачастую враждебном окружении. Чаще всего один. Человек, не прошедший тренировку, просто-напросто не справится.

– Ну, как сказать… Какое-то время назад среди народа были очень популярны истории о «попаданцах», так в них самые обычные люди «с улицы» попадали в другие миры и вполне находили себе место в той жизни. Даже лучше, чем дома.

– Ага, мне приходилось читать такое. Даже видела театральную постановку.

– И что скажешь?

– Подобные истории… представляются мне… неправдоподобными.

– Вот как?

– Именно. Очень сомнительно, что какой-то простой человек, ничего из себя не представляющий в родном мире, сможет не то что достичь чего-то в ином, но и попросту там выжить.

– Почему?

Лайза пожала, будто говоря про очевидные вещи, плечами:

– Характер не тот. Для такого приспособляемость важна, а она должна быть сразу. Имея навыки, ум, силу, иными словами – преимущества, ими надо еще воспользоваться. Их нужно развивать. Но, в случае развитых преимуществ, это будет уже не «обычный человек с улицы».

– Хм.

– У нас есть поговорка: «Кто не может быть счастлив дома, не будет счастлив и в гостях».

– Хм-хм, позволь с тобой все же не согласится. Может ведь оказаться так, что по-настоящему «родным» для попаданца окажется именно другой мир. И там он раскроется в полной мере.

– Возможно, – согласилась чародейка. – Один шанс из миллионов. Ты пойми, никакого предназначения нет, «подходящих» или «неподходящих» миров. Где родился – там и родной мир. Живи как хочешь. Дома то всяко полегче.

– Ну а если просто не складывается? Обстоятельства там, еще что-то. Знаешь же выражения навроде «опоздал родиться»?

– Ну, потому один шанс я и оставила. Некоторые люди действительно органично смотрелись бы в другие времена, или в других обществах.

– Вот. А так может просто сила привычки, обычаи родного мира…

– Ха. Если они так влиятельны на человека, где тогда гарантии, что попаданец не окажется под властью обычаев того, другого мира? Которые предпишут ему отнюдь не королевский трон. Неразумно ведь предполагать, что навыки местных жителей в местных же, тамошних, делах, окажутся уступающими навыкам пришельца. Неподготовленного специально, разумеется. И еще. Те люди… которые «органично смотрелись бы»… они зачастую и в своей жизни весьма ярко себя проявляют.

– Вот как… – протянул бард. – Иными словами…

– Иными словами, все от человека зависит. Одного куда ни отправь, толку не будет, а другой куда ни попадет, чего надо добьется. Сможет, найдет, сделает и осилит. Так что, результат определяется человеческими качествами и умениями. И тренировка – это путь к успеху в достижении намеченной цели. Ну и врожденный талант. Без этого никуда, да. Талант, развитый многочисленными тренировками, дает именно то, что нужно. Тогда человек обладает именно тем, что нужно для того, чтобы эффективно действовать в новом и зачастую совершенно неизвестном окружении, с незнакомыми законами, чуждыми обычаями и странными верованиями.

– И твой был развит талант, получается. Ты много тренировалась?

– Я обучалась, – поправила Лайза. – Много лет. И в программе обучения были не только лишь тренировки, как отработка возможных будущих ситуаций, но и ментальная подготовка, которая учит адекватно воспринимать новое, и развитие заложенного от природы в личности потенциала, и очень большой объем знаний, которые могут оказаться полезными. Ты же обратил внимание, что я часто много рассказываю о всяких существах и явлениях. Не все из них я встречала лично! С чем-то я знакома исключительно по лекциям.

– Ой, если откровенно, ты очень интересные вещи рассказываешь, совершенно невероятные, чудесные, удивительные. Диву только успевай даваться, тебя слушая, еле веришь, что все это в том же мире бывает, где ты и сам живешь. Однако говоришь ты это так занудно!

– Что?!

– Занудно. Ну многословно, с кучей уточнений, оговорок, исключений. Оборотни, мол, бывают такие, вот такие, а еще такие. А могут быть такие или другие. И это потому что вот это. Но это не точно. Потому что все может быть и наоборот, и вообще не так. Это так, а может и по-другому. В результате вроде и новое узнал, а как-то без конкретики, все одни предположения да вероятности.

– Ну извините, что пытаюсь давать объективную картинку, – заметно обиделась Лайза. – В том и дело, что вероятности. Это в сказках да проповедях все четко и однозначно – вот зло, вот добро. А в реальности все немного иначе, черного и белого нет, сплошь оттенки. И нет абсолютно никакой однозначности, всегда найдутся отличия, исключения, выверты и странности. Особенно если говорить о большой теме, как например о целом виде живых существ. И дважды особенно, если говорить о теме редкой, далеко не повседневной, мало изученной. Там да – сплошь личные наблюдения, предположения и наиболее вероятные и ожидаемые варианты развития событий. Потому что жизнь вообще плохо укладывается в классификации. Знаешь почему? Да потому, что это мы, люди, придумали классификации, чтобы удобнее было изучать мир! А природа этого не знает, она просто есть! И всегда находится что-то, выходящее за рамки любых классификаций, но оно существует. А если говорить о существах магических, то все становится еще сложнее, потому что это магия! Она подчиняется своим законам, но при этом не подменяет законы природы. И в итоге те же оборотни подчиняются как общим законам жизни, так и магическим. Думаешь, это упрощает ситуацию? Нет! Запутывает еще сильнее. Потому что и жизнь, и магия – обе постоянно ищут варианты развития, обе пытаются занять как можно больше места, реализовать как можно больше вариантов. Как жизнь принимает разные формы, подчас странные, причудливые и необычные, так и магия – не что-то застывшее, а развивающаяся среда. Еще один путь существования, еще один слой проявления жизни, еще одно измерение бытия. И законы природы, и законы магии не описывают то, что может существовать, наоборот – они лишь накладывают ограничения, чего существовать не может в принципе. Все остальное – пожалуйста! Разрешено все, что не запрещено. А значит – число вариантов огромно, и можно встретить что угодно. Поэтому те же оборотни столь разнообразны. Да, есть какие-то общие черты, позволяющие объединять их в группы, но даже внутри этих групп могут существовать, и существуют, значительные различия. Это нормально! Жизнь всегда богаче наших представлений о ней! И заметь, в своих рассказах я всегда стараюсь дать четкие практические рекомендации, что делать и как поступать в случае встречи или схватки. А про разные возможности и варианты говорю лишь для общего развития, чтобы ты представлял все многообразие этих существ, не растерялся при встрече с чем-то вроде похожим, но вроде и другим, а понял, что это подвид, он иной, но с ним можно справиться. Теми же средствами, или может быть другими, но ты сможешь понять, какими именно другими, зная особенности этого другого подвида…

– Лайза! Подожди, успокойся, – поднял ладони Саймон. – Прости, я не хотел тебя обидеть. Я даже представить не мог, что тебя это так заденет. Прости меня, пожалуйста.

– Ты хотел, чтобы я говорила просто и однозначно? Это оборотень, в полнолуние оборачивается волком, серебряным оружием с ним сражайся. А это вампир, пьет кровь, на солнце его вытаскивай. Так? Это самое плохое, что может быть – это иллюзия знания. Я тебе расскажу быстренько что-то, ты обрадуешься и пойдешь дальше, уверенный, что теперь все об этом знаешь, и не подозревая, что знаешь ты лишь одну часть, одну грань действительности. А реальность много богаче, глубже, шире, вариативнее. И оборотни не только волками становятся, и вампиры отлично знают о своей непереносимости солнца, и пытаются что-то с этим сделать. Ты и сам все это видел! Почему тогда я рассказываю тебе о том, что мы встречаем, а ты кривишься, что все так сложно? Да, сложно. Это странные, неизученные вещи, существа и события. О них есть только наблюдения редких свидетелей, теории и предположения. И я с чистой душой и лучшими побуждениями знакомлю тебя со всей доступной информацией, чтобы ты чувствовал себя более уверенно, чтобы все эти чудеса были для тебя хоть немного знакомы, а значит – ты мог действовать в них более спокойно, рационально и уверенно. Чтобы ты выжить мог, если вдруг что. Раз уж ты не держишь пекарню в Арелии, где все просто и привычно, а идешь со мной. А ты называешь меня занудой. Да, я далеко не безупречна, у меня тяжелый характер, и мне зачастую плевать на тех, кто встречается на моей дороге. Но им я и не читаю лекций о мире. А для тебя вот сделала исключение, решила что-то рассказать, чему-то научить, коли я знаю об этом. Но получается, зачем? Чтобы услышать в свой адрес – зануда?

– Лайза. Дорогая моя. Лайза, милая, прости меня, – бард встал перед чародейкой на колени, взял ее ладони в свои и прижался к ним губами. – Я виноват. Я очень виноват и хочу исправиться. Что я могу для тебя сделать, чтобы искупить свою вину? А пока ты выбираешь, пойдем, я узнал тут одно местечко, где продают восхитительное мороженое.

Большая креманка нежного мороженого с кусочками ананаса подняла настроение чародейке, и вскоре девушка уже снова улыбалась, слушая нескончаемую болтовню Саймона, вспоминавшего один за другим забавные случаи из жизни. Бард, явно старавшийся загладить свои неосторожные слова, увидав наконец улыбку спутницы немного расслабился, перевел дух и сделал большой глоток воды с лимоном из стоявшего перед ним бокала.

– Вот у него я и научился завязывать шнурки, – закончил он. – А где обучают проникновению в другие миры?

– В Академии, – ответила Лайза, выскребая ложечкой остатки мороженого и бросая взгляды то на стойку, то на стремительно оголяющееся дно креманки. Саймон верно понял намек, и вскоре перед чародейкой стояла вторая порция.

– Она так и называется, просто Академия, вот как у вас Империя, потому что только одна, – пояснила девушка. – Сказал, что учился в Академии – и всем сразу понятно. Ну, у нас, в нашем мире всем понятно. В других мирах свои академии, всякие разные, но там я и не рассказываю о своем образовании.

– А расскажи про обучение? Или это секрет?

– Да нет, секрета особого в этом нет. Просто не так просто рассказать – я была удостоена чести пройти вступительные испытания в Академию сразу после начальной школы, в двенадцать, а готовой к деятельности была сочтена в девятнадцать…

– Семь лет! Долго же вас там учат!

– На самом деле нет. Это скорее мало, учитывая сколько мы должны были узнать и сколькому научиться. Семь лет насыщенного обучения, и затем еще семь лет практики.

– Ого! Еще семь лет?

– А ты думал? – усмехнулась Лайза. Девушка закусила нижнюю губу и рассеянно возюкала ложечкой по мороженому, очевидно увлекшись воспоминаниями.